Внимание!
среда, 19 февраля 2014
воскресенье, 19 января 2014
01:49
Доступ к записи ограничен
Победи себя и выиграешь тысячи битв. (с)
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
понедельник, 23 декабря 2013
Поздравляю всех авторов и художников и благодарю за участие!
Пусть следующий творческий год принесет только отличные идеи и время для их реализации!
А теперь...
Araventra написала рассказ для Анарианна Альенга
Shanriza нарисовала рисунок для Джей Дарк
Chorgorr написала рассказ для Shanriza
МасанЧик написал рассказ для Evalian
Evalian написала рассказ для Наарга
Джей Дарк написала рассказ для Magreta33
Tashka_ написала рассказ для Идальга
Magreta33 написала рассказ для Araventra
Амелия Уинстон написала рассказ для Tashka_
Анарианна Альенга написала рассказ для Амелия Уинстон
Брусника* написала рассказ для МасанЧик
Куаренга написал рассказ для Вьёрга
Вьёрга написал рассказ для Chorgorr
Къёха нарисовала рисунок для Куаренга
Схинки написал рассказ для Брусника*
Идальга написал рассказ для Схинки
Kresnik написал рассказ для Къёха
Пусть следующий творческий год принесет только отличные идеи и время для их реализации!
А теперь...
Araventra написала рассказ для Анарианна Альенга
Shanriza нарисовала рисунок для Джей Дарк
Chorgorr написала рассказ для Shanriza
МасанЧик написал рассказ для Evalian
Evalian написала рассказ для Наарга
Джей Дарк написала рассказ для Magreta33
Tashka_ написала рассказ для Идальга
Magreta33 написала рассказ для Araventra
Амелия Уинстон написала рассказ для Tashka_
Анарианна Альенга написала рассказ для Амелия Уинстон
Брусника* написала рассказ для МасанЧик
Куаренга написал рассказ для Вьёрга
Вьёрга написал рассказ для Chorgorr
Къёха нарисовала рисунок для Куаренга
Схинки написал рассказ для Брусника*
Идальга написал рассказ для Схинки
Kresnik написал рассказ для Къёха
@темы: Конкурс/челлендж/фикатон
Заявка
Хочу: текст
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: до R включительно, лучше без слэша.
Что-то про Темный Двор и Кортеса, как вариант:
1.Кортес|любой нав. Привыкнув к расположению комиссара, команда Кортеса заигрались. Попытка спасти своих людей.
2.Победа Ярги в Темном Дворе. Можно взгляд навов, можно-других домов, вассалов, наемников.
3.Кортес свидетель конфликтной ситуации бывших сослуживцев с навами (масанами, эрлийцами).
Пожелания: навы не милые и пушистые, челы не бесхарактерные тряпки
читать дальше
В кабинете, как всегда, клубилась Тьма, но сегодня она была сама на себя не похожа: скапливалась по углам, осторожно стелилась по полу, подкрадывалась к высокому темному силуэту, скрытому свободным балахоном. Но нападать не решалась.
Ярга сделал шаг вперед к деревянному стулу с прямой неудобной спинкой. Клочья чернильной, почти осязаемой темноты взметнулись вверх, скрывая очертания древнего трона Нави, но Ярга не остановился, только оскалил зубы в усмешке, когда Тьме пришлось отступить в глубину кабинета под его безжалостным натиском.
Новоиспеченный Повелитель мрака провел ладонью по гладкой, стертой до блеска спинке стула, сжал дерево так, что побелели костяшки пальцев, и расхохотался.
Он смеялся долго, смеялся над собой и своими мечтами.
Тысячелетиями, запертый в Железной Крепости, он страстно желал оказаться здесь. Не конкретно здесь, в этом кабинете - норе, спрятанной от всего мира за стенами Цитадели, не в Тайном Городе, скрытом от глаз жалких беспомощных не-магов, каким-то образом захвативших Землю, не запертым, пусть в лучшем из миров, но без возможности снова ощутить волнение от перехода по Большой Дороге. Ярга просто желал оказаться на своем месте, желал быть тем, кем он и только он заслуживал быть.
И чем сложнее был его путь, тем слаще должен был стать этот момент.
Не стал.
И Ярга смеялся: над собой, над своими врагами, над Тьмой, которая тоже была какой-то жалкой, не такой, какой он ее помнил.
- Господин победил, - рассмеялся Схинки сухим лающим смехом и, зыркнув на подбирающиеся щупальца Тьмы, завизжал: - Брысь!
Ярга не обернулся, все еще продолжая сжимать спинку стула:
- Разве я не запретил тебе появляться здесь?
Ярга говорил ровно, но Схинки все равно почувствовал тень неудовольствия в голосе господина и жалобно заскулил:
- Бедного Схинки гоняют как зайца. Схинки устал бегать, Схинки не заяц, лучше бы господин объявил Схинки убитым.
- Убитым я объявил себя, этого достаточно.
- И сколько господин собирается прятаться под этой жалкой личиной? - обиженно спросил орангутанг.
Ярга в ярости развернулся и, одним легким движением подняв в воздух тяжелый стул, с силой бросил его в обезьяну.
Схинки ловко увернулся и обиженно заскулил:
- Схинки уходит. Может быть, когда гарки принесут господину обезображенный труп Схинки...
- Прочь!
Ярга обманул всех своих врагов: смерть, время, забвение.
Он вырвался из Железной крепости и не сломался, когда осознал, во что превратилась его мечта. Во что посмел превратиться его народ. Он подстроился под ужасный прогнивший до основания мир и использовал все его возможности на пути к своей цели. Он интриговал, плел паутину, поджидая врагов, сражался и, наконец, оказался здесь.
В чужом обличье, скрывающийся от всех за глухим капюшоном, живущий чужой жизнью и боящийся что-то менять.
Ярга был мастером лжи - он умудрился обмануть сам себя.
Когда все было кончено, он убедил себя в том, что слишком устал, что еще рано, что это давно спланированная стратегия.
Он не допускал даже мысли, что ему просто страшно, и реакция глупых, словно дети, подданных может окончательно разрушить любовно склеенные им ожидания.
Ярга промолчал.
Трое склонились в низком поклоне, двое из них были уже его. Ярга предпочитал называть их просто "мои". Он никогда не добавлял "куклы". А третий был настолько подозрителен, что Ярга предпочитал держать его на расстоянии, наблюдая и выжидая подходящий момент.
- Князь, - почтительно прошелестело из-под глухих капюшонов.
Тайный город был охвачен войной. Очередной, ожидаемой, обычной. Сначала, словно высушенный ельник, вспыхнул конфликт вокруг найденного челами артефакта, и зеленые с рыжими схлестнулись, приступом брали то Замок, то Зеленый Дворец. Ярга выжидал, Ярга желал нанести только один удар - смертельный. Не зря он несколько лет подготавливал почву для этого стихийного, почти случайного противостояния.
Ярга желал править не только Темным Двором, Ярга желал править всем Тайным Городом.
Для начала.
Когтистая лапа указала на одного из советников:
- Вы поедете на переговоры. Там соберутся все сильные маги. Когда никто не будет ожидать, вы атакуете.
Тот, третий, не его, вскинул голову, но перечить не решился, только заметил:
- Я могу не успеть.
Из-под капюшона послышался смешок:
- Вы успеете, вы обязательно успеете.
Ярга привык к этому чужому кабинету и враждебной Тьме. Снова обманывая себя: к этой Тьме невозможно было привыкнуть. Воспоминания о той, другой Тьме, что тысячелетия назад ласкала его в своих объятьях, оказались слишком свежи, и он чувствовал себя то ли брошенным любовником, то ли выставленным за порог щенком. Но Ярга не мог быть ни брошенным, ни выставленным за порог.
Сначала он пытался разговаривать с ней, Тьма была единственной, с кем он разговаривал. Он убеждал, приказывал, умолял, кричал, но темнота только зыркала на него из углов, куда брезгливо забивалась и молчала.
Он действительно обманул всех тогда: они приготовили ловушку ему и попались в нее сами.
Древний храм, находящийся на пересечении силовых линий в самом центре аномалии, был бы прекрасным местом для убежища. Он стал бы прекрасным местом для чьей-нибудь могилы.
Шестьдесят процентов мощи источника работало на подавление аномалии, сорока процентами пользовался Сантьяга, решивший покончить с возведенным в свои личные демоны Яргой. А вот Цитадель оказалась беззащитной. Яргу ждали в Южной Америке, он оказался в Москве и нанес свой единственный удар. Неожиданный, смертельный.
Говорят, силовые линии там, за тысячи километров, сходили с ума - невероятно для всех, ожидаемо для него, уставшего после схватки и обрушившего всю мощь накопленной энергии на древний храм.
Опираясь на чужой трон, он позвал Советников и приказал отступать. Соврал, что все кончено. Тогда ему казалось, что все и правда скоро закончится.
Когда они ушли, Ярга построил межконтинентальный портал.
Он еще не знал, что конец растянется на долгие годы.
- Князь, - новый комиссар Темного Двора почтительно поклонился и вытянулся по струнке во весь свой немалый рост.
- Вы покидали Тайный Город вчера, - прошелестел Ярга. Единственное, что он смог сделать со скрипучим чужим голосом - это заставить связки издавать шелестящие звуки, а не шипеть, как прежний обладатель этого тела.
- Поступили новые сведения о местонахождении Схинки, - ровно сказал боевой лидер Нави. Капюшон едва скрывал его волосы, и Ярга имел неудовольствие видеть сжатые в тонкую полоску упрямые губы.
- Бросьте гоняться за обезьяной, у нас есть более опасные враги.
- Как пожелаете, князь, - склонил голову комиссар.
- Или вы ищете не обезьяну, Ортега? - Ярга подался вперед.
- Кого еще мне искать? - Ортега поклонился, незаметно, во время поклона, натянув на себя капюшон, так, чтобы не было видно глаз.
- Некого, вам некого искать, комиссар.
Древний храм не был Железной Крепостью, но и Сантьяга не был Повелителем Драконов. Аватару Ярга нашел в самом центре храма: ошеломленный двойным ударом, извне и изнутри, инстинктивно он тянулся к самому центру силы, и Ярга ревниво видел, как тоненькие темные ниточки оплетают ладони Сантьяги, напитывая куклу силой.
- Ты проиграл, ты и твой мертвый хозяин, - Ярга не спешил, наслаждаясь моментом.
Сантьяга пытался подняться. С трудом, неловко пошатываясь, встал.
- Я думал, ты не настолько глуп, чтобы оставлять такую связь со своим создателем, - продолжил Ярга, и едва успел увернуться от выпущенной в него "Эльфийской стрелы".
Сантьяга отступал на нижние уровни храма, в прорытые древними катакомбы: раненый, смертельно уставший, но все еще опасный.
Ярга тоже устал; как бы он ни подбадривал себя, схватка с Князем далась ему тяжело.
Мысль пришла в голову и вдруг показалась Ярге правильной.
Он остановился и начал читать заклинание, слышанное им однажды, но навсегда врезавшееся в память. Напоследок он добавил кое-что от себя. Это в самом деле могло бы быть забавным.
Когда печати вспыхнули фиолетово-черным, Ярга рассмеялся и, выходя из храма, прошептал заклинание. Его стены осыпались мелким крошевом, и через несколько минут перед Яргой возвышался холм из мелкого вулканического песка.
Вернувшись, он объявил всем, что комиссар мертв, а Отступник погиб вместе с ним. И удалился в свое новое убежище.
Никому это не показалось странным.
Тогда Ярге казалось, что это и есть конец.
Но теперь он стоял в своем кабинете, полном враждебной затаившейся Тьмы, и не мог заставить себя начать новую схватку. Сейчас он не был готов к ненависти вновь обретенных подданных, он не был готов принять и покорность. Пожалуй, как раз покорность и была для него самым страшным кошмаром. Он боялся, что выйдет, скинет капюшон и крикнет так, что его крик эхом разлетится по всей Цитадели, по всему Тайному Городу, по всей Земле: "Ярга вернулся!" - а в ответ будут тишина и склоненные головы. Может быть, скрытый страх, может быть, тщательно спрятанная злость, возможно, холодный расчет, и ни грамма ярости. Той ярости, что вела его самого вперед.
И Ярга продолжал притворяться, продолжал оплетать своей паутиной Цитадель и весь Тайный Город. Продолжал прятаться в тени, одновременно жаждать и бояться выйти из тени.
- Ты опоздал, - проскрипел Ярга, разглядывая своего комиссара.
- Я задержался, - кротко склонил непокрытую голову тот.
Ярга внимательно смотрел на Ортегу, а тот больше почему-то не опускал глаза.
- Как все прошло? - спросил он.
- Никак, я отозвал воинов, Советник ушел порталом еще до организованного вами представления, - Ортега усмехнулся так знакомо, что Ярга поморщился. - Даже не могу предположить, где бы он мог быть.
Ярга сидел, вцепившись когтями в подлокотники кресла.
- Зачем ты пришел? - спросил Ярга, уже зная ответ.
Ортега улыбнулся:
- Узнать, кто вы, Князь.
Долгие годы, как зверь, запертый в клетке, Ярга ждал, когда кто-нибудь сорвет замок, удерживающий его здесь, в оковах собственных планов и страхов. Но он не ожидал, что появится кто-то настолько безрассудный, кто посмеет задать ему прямой вопрос. Вслух. Стоя напротив него, с минимумом энергии внутри.
Ярга представлял себе все это по-другому, но уже понимал, что сам бы не решился никогда. Он устал обманывать себя, и может быть, поэтому дал Ортеге фору.
Ярга медленно поднялся и откинул капюшон, шепча заклинание. Перед комиссаром стоял Рега с вызывающей усмешкой на губах.
Ортега даже не изменился в лице.
- Разве вам было плохо со мной? Разве я не оправдал ваших надежд? Разве Навь не стала сильнее, когда пришел я? И станет еще сильнее, я обещаю. Я - Повелитель Драконов! - Ярга бросал слова с обидой и злостью, выплескивая то, что накипело, прилипало к нему веками, будто осадок, остающийся на стенках сосуда, пока не взглянул на Ортегу.
То, что он увидел поразило его. Заставило замолчать.
Он мечтал об этом моменте: сорвать покровы, скинуть чужую личину, рассказать, кто он такой. Он боялся этого момента.
Но он совершенно не ожидал того, что увидел: как в глубине зрачков комиссара Темного Двора вспыхивает надежда.
Ортега растворялся в воздухе, пропадал в мгновенно построенном портале, в том самом, которому его научил сам Ярга.
Он бросился вперед и отпрянул, наткнувшись на ледяную стену из чернильной темноты: Тьма умела ждать и умела огрызаться.
Портал потухал.
Ярга был ошеломлен тем, насколько явно была написана на лице Ортеги не дававшая ему самому покоя мысль: если кто-нибудь узнает, что Ярга жив, почему бы не предположить, что Сантьяга не мертв.
Ярга стоял посреди покинутого Тьмой кабинета, вцепившись пальцами в спинку кресла.
Где-то далеко очередной узник, обманувший смерть, рвался к свободе.
И в отличие от Ярги, того другого ждали.
Хочу: текст
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: до R включительно, лучше без слэша.
Что-то про Темный Двор и Кортеса, как вариант:
1.Кортес|любой нав. Привыкнув к расположению комиссара, команда Кортеса заигрались. Попытка спасти своих людей.
2.Победа Ярги в Темном Дворе. Можно взгляд навов, можно-других домов, вассалов, наемников.
3.Кортес свидетель конфликтной ситуации бывших сослуживцев с навами (масанами, эрлийцами).
Пожелания: навы не милые и пушистые, челы не бесхарактерные тряпки
читать дальше
Эндшпиль: как его не было
В кабинете, как всегда, клубилась Тьма, но сегодня она была сама на себя не похожа: скапливалась по углам, осторожно стелилась по полу, подкрадывалась к высокому темному силуэту, скрытому свободным балахоном. Но нападать не решалась.
Ярга сделал шаг вперед к деревянному стулу с прямой неудобной спинкой. Клочья чернильной, почти осязаемой темноты взметнулись вверх, скрывая очертания древнего трона Нави, но Ярга не остановился, только оскалил зубы в усмешке, когда Тьме пришлось отступить в глубину кабинета под его безжалостным натиском.
Новоиспеченный Повелитель мрака провел ладонью по гладкой, стертой до блеска спинке стула, сжал дерево так, что побелели костяшки пальцев, и расхохотался.
Он смеялся долго, смеялся над собой и своими мечтами.
Тысячелетиями, запертый в Железной Крепости, он страстно желал оказаться здесь. Не конкретно здесь, в этом кабинете - норе, спрятанной от всего мира за стенами Цитадели, не в Тайном Городе, скрытом от глаз жалких беспомощных не-магов, каким-то образом захвативших Землю, не запертым, пусть в лучшем из миров, но без возможности снова ощутить волнение от перехода по Большой Дороге. Ярга просто желал оказаться на своем месте, желал быть тем, кем он и только он заслуживал быть.
И чем сложнее был его путь, тем слаще должен был стать этот момент.
Не стал.
И Ярга смеялся: над собой, над своими врагами, над Тьмой, которая тоже была какой-то жалкой, не такой, какой он ее помнил.
- Господин победил, - рассмеялся Схинки сухим лающим смехом и, зыркнув на подбирающиеся щупальца Тьмы, завизжал: - Брысь!
Ярга не обернулся, все еще продолжая сжимать спинку стула:
- Разве я не запретил тебе появляться здесь?
Ярга говорил ровно, но Схинки все равно почувствовал тень неудовольствия в голосе господина и жалобно заскулил:
- Бедного Схинки гоняют как зайца. Схинки устал бегать, Схинки не заяц, лучше бы господин объявил Схинки убитым.
- Убитым я объявил себя, этого достаточно.
- И сколько господин собирается прятаться под этой жалкой личиной? - обиженно спросил орангутанг.
Ярга в ярости развернулся и, одним легким движением подняв в воздух тяжелый стул, с силой бросил его в обезьяну.
Схинки ловко увернулся и обиженно заскулил:
- Схинки уходит. Может быть, когда гарки принесут господину обезображенный труп Схинки...
- Прочь!
Ярга обманул всех своих врагов: смерть, время, забвение.
Он вырвался из Железной крепости и не сломался, когда осознал, во что превратилась его мечта. Во что посмел превратиться его народ. Он подстроился под ужасный прогнивший до основания мир и использовал все его возможности на пути к своей цели. Он интриговал, плел паутину, поджидая врагов, сражался и, наконец, оказался здесь.
В чужом обличье, скрывающийся от всех за глухим капюшоном, живущий чужой жизнью и боящийся что-то менять.
Ярга был мастером лжи - он умудрился обмануть сам себя.
Когда все было кончено, он убедил себя в том, что слишком устал, что еще рано, что это давно спланированная стратегия.
Он не допускал даже мысли, что ему просто страшно, и реакция глупых, словно дети, подданных может окончательно разрушить любовно склеенные им ожидания.
Ярга промолчал.
Трое склонились в низком поклоне, двое из них были уже его. Ярга предпочитал называть их просто "мои". Он никогда не добавлял "куклы". А третий был настолько подозрителен, что Ярга предпочитал держать его на расстоянии, наблюдая и выжидая подходящий момент.
- Князь, - почтительно прошелестело из-под глухих капюшонов.
Тайный город был охвачен войной. Очередной, ожидаемой, обычной. Сначала, словно высушенный ельник, вспыхнул конфликт вокруг найденного челами артефакта, и зеленые с рыжими схлестнулись, приступом брали то Замок, то Зеленый Дворец. Ярга выжидал, Ярга желал нанести только один удар - смертельный. Не зря он несколько лет подготавливал почву для этого стихийного, почти случайного противостояния.
Ярга желал править не только Темным Двором, Ярга желал править всем Тайным Городом.
Для начала.
Когтистая лапа указала на одного из советников:
- Вы поедете на переговоры. Там соберутся все сильные маги. Когда никто не будет ожидать, вы атакуете.
Тот, третий, не его, вскинул голову, но перечить не решился, только заметил:
- Я могу не успеть.
Из-под капюшона послышался смешок:
- Вы успеете, вы обязательно успеете.
Ярга привык к этому чужому кабинету и враждебной Тьме. Снова обманывая себя: к этой Тьме невозможно было привыкнуть. Воспоминания о той, другой Тьме, что тысячелетия назад ласкала его в своих объятьях, оказались слишком свежи, и он чувствовал себя то ли брошенным любовником, то ли выставленным за порог щенком. Но Ярга не мог быть ни брошенным, ни выставленным за порог.
Сначала он пытался разговаривать с ней, Тьма была единственной, с кем он разговаривал. Он убеждал, приказывал, умолял, кричал, но темнота только зыркала на него из углов, куда брезгливо забивалась и молчала.
Он действительно обманул всех тогда: они приготовили ловушку ему и попались в нее сами.
Древний храм, находящийся на пересечении силовых линий в самом центре аномалии, был бы прекрасным местом для убежища. Он стал бы прекрасным местом для чьей-нибудь могилы.
Шестьдесят процентов мощи источника работало на подавление аномалии, сорока процентами пользовался Сантьяга, решивший покончить с возведенным в свои личные демоны Яргой. А вот Цитадель оказалась беззащитной. Яргу ждали в Южной Америке, он оказался в Москве и нанес свой единственный удар. Неожиданный, смертельный.
Говорят, силовые линии там, за тысячи километров, сходили с ума - невероятно для всех, ожидаемо для него, уставшего после схватки и обрушившего всю мощь накопленной энергии на древний храм.
Опираясь на чужой трон, он позвал Советников и приказал отступать. Соврал, что все кончено. Тогда ему казалось, что все и правда скоро закончится.
Когда они ушли, Ярга построил межконтинентальный портал.
Он еще не знал, что конец растянется на долгие годы.
- Князь, - новый комиссар Темного Двора почтительно поклонился и вытянулся по струнке во весь свой немалый рост.
- Вы покидали Тайный Город вчера, - прошелестел Ярга. Единственное, что он смог сделать со скрипучим чужим голосом - это заставить связки издавать шелестящие звуки, а не шипеть, как прежний обладатель этого тела.
- Поступили новые сведения о местонахождении Схинки, - ровно сказал боевой лидер Нави. Капюшон едва скрывал его волосы, и Ярга имел неудовольствие видеть сжатые в тонкую полоску упрямые губы.
- Бросьте гоняться за обезьяной, у нас есть более опасные враги.
- Как пожелаете, князь, - склонил голову комиссар.
- Или вы ищете не обезьяну, Ортега? - Ярга подался вперед.
- Кого еще мне искать? - Ортега поклонился, незаметно, во время поклона, натянув на себя капюшон, так, чтобы не было видно глаз.
- Некого, вам некого искать, комиссар.
Древний храм не был Железной Крепостью, но и Сантьяга не был Повелителем Драконов. Аватару Ярга нашел в самом центре храма: ошеломленный двойным ударом, извне и изнутри, инстинктивно он тянулся к самому центру силы, и Ярга ревниво видел, как тоненькие темные ниточки оплетают ладони Сантьяги, напитывая куклу силой.
- Ты проиграл, ты и твой мертвый хозяин, - Ярга не спешил, наслаждаясь моментом.
Сантьяга пытался подняться. С трудом, неловко пошатываясь, встал.
- Я думал, ты не настолько глуп, чтобы оставлять такую связь со своим создателем, - продолжил Ярга, и едва успел увернуться от выпущенной в него "Эльфийской стрелы".
Сантьяга отступал на нижние уровни храма, в прорытые древними катакомбы: раненый, смертельно уставший, но все еще опасный.
Ярга тоже устал; как бы он ни подбадривал себя, схватка с Князем далась ему тяжело.
Мысль пришла в голову и вдруг показалась Ярге правильной.
Он остановился и начал читать заклинание, слышанное им однажды, но навсегда врезавшееся в память. Напоследок он добавил кое-что от себя. Это в самом деле могло бы быть забавным.
Когда печати вспыхнули фиолетово-черным, Ярга рассмеялся и, выходя из храма, прошептал заклинание. Его стены осыпались мелким крошевом, и через несколько минут перед Яргой возвышался холм из мелкого вулканического песка.
Вернувшись, он объявил всем, что комиссар мертв, а Отступник погиб вместе с ним. И удалился в свое новое убежище.
Никому это не показалось странным.
Тогда Ярге казалось, что это и есть конец.
Но теперь он стоял в своем кабинете, полном враждебной затаившейся Тьмы, и не мог заставить себя начать новую схватку. Сейчас он не был готов к ненависти вновь обретенных подданных, он не был готов принять и покорность. Пожалуй, как раз покорность и была для него самым страшным кошмаром. Он боялся, что выйдет, скинет капюшон и крикнет так, что его крик эхом разлетится по всей Цитадели, по всему Тайному Городу, по всей Земле: "Ярга вернулся!" - а в ответ будут тишина и склоненные головы. Может быть, скрытый страх, может быть, тщательно спрятанная злость, возможно, холодный расчет, и ни грамма ярости. Той ярости, что вела его самого вперед.
И Ярга продолжал притворяться, продолжал оплетать своей паутиной Цитадель и весь Тайный Город. Продолжал прятаться в тени, одновременно жаждать и бояться выйти из тени.
- Ты опоздал, - проскрипел Ярга, разглядывая своего комиссара.
- Я задержался, - кротко склонил непокрытую голову тот.
Ярга внимательно смотрел на Ортегу, а тот больше почему-то не опускал глаза.
- Как все прошло? - спросил он.
- Никак, я отозвал воинов, Советник ушел порталом еще до организованного вами представления, - Ортега усмехнулся так знакомо, что Ярга поморщился. - Даже не могу предположить, где бы он мог быть.
Ярга сидел, вцепившись когтями в подлокотники кресла.
- Зачем ты пришел? - спросил Ярга, уже зная ответ.
Ортега улыбнулся:
- Узнать, кто вы, Князь.
Долгие годы, как зверь, запертый в клетке, Ярга ждал, когда кто-нибудь сорвет замок, удерживающий его здесь, в оковах собственных планов и страхов. Но он не ожидал, что появится кто-то настолько безрассудный, кто посмеет задать ему прямой вопрос. Вслух. Стоя напротив него, с минимумом энергии внутри.
Ярга представлял себе все это по-другому, но уже понимал, что сам бы не решился никогда. Он устал обманывать себя, и может быть, поэтому дал Ортеге фору.
Ярга медленно поднялся и откинул капюшон, шепча заклинание. Перед комиссаром стоял Рега с вызывающей усмешкой на губах.
Ортега даже не изменился в лице.
- Разве вам было плохо со мной? Разве я не оправдал ваших надежд? Разве Навь не стала сильнее, когда пришел я? И станет еще сильнее, я обещаю. Я - Повелитель Драконов! - Ярга бросал слова с обидой и злостью, выплескивая то, что накипело, прилипало к нему веками, будто осадок, остающийся на стенках сосуда, пока не взглянул на Ортегу.
То, что он увидел поразило его. Заставило замолчать.
Он мечтал об этом моменте: сорвать покровы, скинуть чужую личину, рассказать, кто он такой. Он боялся этого момента.
Но он совершенно не ожидал того, что увидел: как в глубине зрачков комиссара Темного Двора вспыхивает надежда.
Ортега растворялся в воздухе, пропадал в мгновенно построенном портале, в том самом, которому его научил сам Ярга.
Он бросился вперед и отпрянул, наткнувшись на ледяную стену из чернильной темноты: Тьма умела ждать и умела огрызаться.
Портал потухал.
Ярга был ошеломлен тем, насколько явно была написана на лице Ортеги не дававшая ему самому покоя мысль: если кто-нибудь узнает, что Ярга жив, почему бы не предположить, что Сантьяга не мертв.
Ярга стоял посреди покинутого Тьмой кабинета, вцепившись пальцами в спинку кресла.
Где-то далеко очередной узник, обманувший смерть, рвался к свободе.
И в отличие от Ярги, того другого ждали.
@темы: Навы, Конкурс/челлендж/фикатон, Рассказ
Заявка:
Хочу: текст
Жанр: Юмор, черный юмор, боевик, возможно, в стиле последней ""ВКВ""
Рейтинг: пофигу
Пэйринг: пофигу
Дополнительные пожелания: Основная мысль ""О пользе бега""
Исключения: если и мэри-сья, то смешная, героев не убивать.
читать дальше
Примечание: автор начал своевольничать. И делать все так, как он считает нужным, а не совсем как попросили. Просьба в связи с этим и тем, что автор первый раз пишет по этому фандому, автора покритиковать. И недовольство высказывать прямо.
Тиградком - одна из немногих нейтральных территорий в Тайном Городе, которую сообща охраняют все три Великих Дома. Неудивительно, что именно здесь находился временный оперативный центр Великих Домов, в котором разрешались чрезвычайные ситуации.
- Егор, Вы все-таки решили организовать постоянный оперативный центр? - поинтересовался Сантьяга после обмена приветствиями с вице-президентом Тиградком.
- Да, я решил, что раз уж вы ко мне зачастили, то мне будет проще выделить вам отдельное помещение и не заморачиваться.
- Вот и отлично. Представители Ордена и Зеленого Дома уже прибыли?
- Да, но, признаться, я не понимаю, зачем они здесь. Организовать все вы можете и без их помощи.
- На их присутствии настояли главы Великих Домов, так что мне пришлось уступить. Хотя, если честно, - усмехнулся Сантьяга, - я с вами согласен, им здесь делать нечего. Ну что, пойдемте? Ах да, забыл предупредить - через несколько минут здесь будут ласвегасы. У них будет ноутбук с важной информацией, необходимо скопировать ее вам и защитить по высшему разряду.
- Понял, все сделаем. Идемте.
Помещение было все то же. Интересно, это в Тиградком так решили или Мечеслав с Гуго де Лаэртом постарались? Сантьяга усмехнулся и присоединился к двум мужчинам, сидящим в кабинете Бесяева и уже набросавшим примерный план помещения. Ранее было решено, что раз центр постоянный, то в нем будут постоянно находиться дежурные, а раз так, то надо продумать, кто, сколько, как и когда сменяются... Подобные планирования только кажутся простым делом, а на деле - попробуйте учесть каждую мелочь! Да еще плюс споры, временами возникавшие в основном между чудом и людом. Тем временем в том же кабинете расположились ласвегасы с ноутбуком. Негромко переговариваясь, в кои-то веки они вели себя серьезно и быстро работали. А может, их просто напрягал Мечеслав, периодически неодобрительно косящийся в их сторону. Ни Доминга, ни Тамир не могли понять причины такого настроения, поэтому просто решили сделать все быстро и поскорее уйти.
Очередной спор касался размеров помещения. Спорили на этот раз Сантьяга и Гуго же Лаэрт. В конце концов комиссар не выдержал:
- Гуго, давайте просто сходим и посмотрим на месте.
- Давайте, - легко согласился тот. - Мечеслав?
- Нет, я лучше здесь посижу. Комиссар, а что за работу выполняют ваши молодцы?
- К нам поступила важная информация, которую я счел необходимым видеть здесь.
- Насколько важная информация? То есть нужно ли ее охранять от кого-либо?
- Нужно. Ее уже пытались выкрасть. При этом похитители не гнушаются никакими методами.
- И поэтому вы без машины?
- Именно так.
Накануне неизвестный протаранил темно-синий Бентли комиссара. По всеобщему мнению, выжить, находясь в машине, не смог бы даже сам Князь. Сантьяга позже признался, что так и не понял, что его побудило вызвать портал, но факт остается фактом - Навь не потеряла своего комиссара. Естественно, многие гадали, кто и зачем это проделал. За рулем той машины сидел голем, от которого практически ничего не осталось. Так что у темных не было зацепок.
- После ваших слов мне уже страшно здесь оставаться, - усмехнулся барон.
- Да бросьте, кто в здравом уме решится нападать на Тиградком? - вмешался де Лаэрт. Сантьяга кашлянул.
- А кто в здравом уме решится таким образом напасть на комиссара? - парировал Мечеслав. Сантьяга кашлянул еще раз и напомнил:
- Гуго, мы хотели разобраться с размерами.
- Да, точно. Мечеслав, если вы не боитесь...
- Да, я останусь здесь.
- Ну, хорошо.
Чуд и нав ушли. Барон поднялся на ноги, походил немного и спросил:
- Что-то секретное?
- Не знаем. Вроде бы нет.
Мечеслав хмыкнул и поудобней устроился на стуле. Вскоре незаметно для себя он задремал под перестук клавиш и негромкие голоса. Однако долго спать ему не пришлось.
Отголоски мощного взрыва разрушили стену, стол с планом помещения и сервер, на который все и копировалось. Взрывной волной снесло и Мечеслава, и ласвегасов, причем Доминга умудрился еще защитить собой ноутбук. И тут раздался голос - металлический, незнакомый, явно измененный.
- Отдайте нам ваш ноутбук. Не делайте ошибок, ведь за них придется расплачиваться жизнью. А так мы вас живыми отпустим. Вам не на кого рассчитывать - ваш доблестный комиссар погиб. Поэтому просто отдайте нам ноутбук. У вас десять минут на раздумья. Время пошло!
Ласвегасы ошарашенно переглянулись. Сантьяга погиб?! Что же делать? Отдать информацию? Немыслимо, ведь именно из-за нее погиб комиссар. Не будь их тут, взрыва бы и не было... Из тяжких раздумий их вырвал вопрос барона:
- Ну?
- Не отдадим. Без вопросов.
- Я бы тоже так поступил на вашем месте. Ну что ж, в таком случае надо отсюда убегать.
- Нужен портал.
- Не дури, Тамир, здесь почти наверняка есть "Переадресация". Надеюсь, знаешь, что такое?
- Я не знаю, - подал голос барон.
- Аркан, перехватывающий любой портал и перенаправляющий его в определенное место, как правило, жутко неприятное.
- Что ж, в таком случае придется идти пешком, - подытожил Мечеслав.
- Пешком?! - в два голоса взвыли ласвегасы.
- То есть не идти, а бежать, - поправился люд и быстрым шагом направился к окну. - Но сначала надо аккуратно спуститься...
Тамир и Доминга обреченно переглянулись, но последовали за ним после пары тяжких вздохов (от каждого).
Им казалось, что они бегут уже вечность, а этот люд забрал у них довольно тяжелую сумку с ноутбуком, но тем не менее почти не устал! Тамир споткнулся и растянулся на асфальте.
- Все... Больше... Не могу...
- Вставай, надо бежать дальше, ну!
Пару раз, действительно, их почти настигали, но они каким-то образом умудрялись отрываться. Сейчас же Тамир помотал головой.
- Нет... Что хотите со мной делайте...
В этот момент сзади послышался шум машины. Тамир испуганно дернул головой, Доминга и Мечеслав встали рядом. Они оба прекрасно понимали, что им будет за побег. Машина остановилась и из нее вышел...
- Ортега?!
- А вы кого ждали? Ну и далеко же вы забрались, еле нашел. Полезайте в машину.
- Что ты здесь делаешь?
- Вас ищу, что же еще? Я узнал про взрыв, проверил местонахождение ноутбука и...
- То есть в Тиградком ты не заезжал?
- Нет, сразу к вам. Я что-то упустил?
- Комиссар погиб.
Пару секунд нав просто осознавал услышанное. Затем лицо Ортеги стало жестким.
- Они за это поплатятся. Клянусь.
До Тиградком они доехали в полном молчании. Каждый думал о своем. Только когда они приехали, Доминга решился обратиться к Мечеславу:
- Спасибо.
- А, не за что. Будь кто-то из вас на моем месте - поступил бы так же.
- Да нет, мы столько не пробежим... Мы перед вами в долгу.
- Пустое, - махнул рукой барон. - Надо будет - обращусь.
Они поднялись наверх. Здание выглядело плачевно - после такого-то взрыва. Там, где когда-то был кабинет Бесяева, сидели двое: собственно сам хозяин и Гуго де Лаэрт.
- Нашлись!
- Да, нашлись, в целости и сохранности. Вы сильно пострадали?
- Я не пострадал, я, к счастью, был далеко отсюда.
- А меня ваш комиссар спас - просто сказал чуд. - Из-под взрыва вытолкнул, а сам... Должен я теперь ему, в общем.
- Комиссар... Он погиб?
- Нет. Сейчас он у эрлийцев, досталось ему сильно, но живой.
В тишине Тамир упал на ближайшее кресло. Подняв глаза на Домингу, он прохрипел:
- Бегать надо больше. Слышишь? Больше!
- По Цитадели? Или по нашему кабинету?
- Не кабинету, а логову - раз, два - это уже бег с препятствиями получается, - ехидно ввернул свое Ортега.
- Ортега, отстань! Доминга, ты меня понял?
- Понял, понял, завтра с утра и начнем. А сейчас давай сходим пообедаем?
- Кое-что в этом мире незыблемо... - философски вздохнул Ортега
Хочу: текст
Жанр: Юмор, черный юмор, боевик, возможно, в стиле последней ""ВКВ""
Рейтинг: пофигу
Пэйринг: пофигу
Дополнительные пожелания: Основная мысль ""О пользе бега""
Исключения: если и мэри-сья, то смешная, героев не убивать.
читать дальше
Примечание: автор начал своевольничать. И делать все так, как он считает нужным, а не совсем как попросили. Просьба в связи с этим и тем, что автор первый раз пишет по этому фандому, автора покритиковать. И недовольство высказывать прямо.
Тиградком - одна из немногих нейтральных территорий в Тайном Городе, которую сообща охраняют все три Великих Дома. Неудивительно, что именно здесь находился временный оперативный центр Великих Домов, в котором разрешались чрезвычайные ситуации.
- Егор, Вы все-таки решили организовать постоянный оперативный центр? - поинтересовался Сантьяга после обмена приветствиями с вице-президентом Тиградком.
- Да, я решил, что раз уж вы ко мне зачастили, то мне будет проще выделить вам отдельное помещение и не заморачиваться.
- Вот и отлично. Представители Ордена и Зеленого Дома уже прибыли?
- Да, но, признаться, я не понимаю, зачем они здесь. Организовать все вы можете и без их помощи.
- На их присутствии настояли главы Великих Домов, так что мне пришлось уступить. Хотя, если честно, - усмехнулся Сантьяга, - я с вами согласен, им здесь делать нечего. Ну что, пойдемте? Ах да, забыл предупредить - через несколько минут здесь будут ласвегасы. У них будет ноутбук с важной информацией, необходимо скопировать ее вам и защитить по высшему разряду.
- Понял, все сделаем. Идемте.
Помещение было все то же. Интересно, это в Тиградком так решили или Мечеслав с Гуго де Лаэртом постарались? Сантьяга усмехнулся и присоединился к двум мужчинам, сидящим в кабинете Бесяева и уже набросавшим примерный план помещения. Ранее было решено, что раз центр постоянный, то в нем будут постоянно находиться дежурные, а раз так, то надо продумать, кто, сколько, как и когда сменяются... Подобные планирования только кажутся простым делом, а на деле - попробуйте учесть каждую мелочь! Да еще плюс споры, временами возникавшие в основном между чудом и людом. Тем временем в том же кабинете расположились ласвегасы с ноутбуком. Негромко переговариваясь, в кои-то веки они вели себя серьезно и быстро работали. А может, их просто напрягал Мечеслав, периодически неодобрительно косящийся в их сторону. Ни Доминга, ни Тамир не могли понять причины такого настроения, поэтому просто решили сделать все быстро и поскорее уйти.
Очередной спор касался размеров помещения. Спорили на этот раз Сантьяга и Гуго же Лаэрт. В конце концов комиссар не выдержал:
- Гуго, давайте просто сходим и посмотрим на месте.
- Давайте, - легко согласился тот. - Мечеслав?
- Нет, я лучше здесь посижу. Комиссар, а что за работу выполняют ваши молодцы?
- К нам поступила важная информация, которую я счел необходимым видеть здесь.
- Насколько важная информация? То есть нужно ли ее охранять от кого-либо?
- Нужно. Ее уже пытались выкрасть. При этом похитители не гнушаются никакими методами.
- И поэтому вы без машины?
- Именно так.
Накануне неизвестный протаранил темно-синий Бентли комиссара. По всеобщему мнению, выжить, находясь в машине, не смог бы даже сам Князь. Сантьяга позже признался, что так и не понял, что его побудило вызвать портал, но факт остается фактом - Навь не потеряла своего комиссара. Естественно, многие гадали, кто и зачем это проделал. За рулем той машины сидел голем, от которого практически ничего не осталось. Так что у темных не было зацепок.
- После ваших слов мне уже страшно здесь оставаться, - усмехнулся барон.
- Да бросьте, кто в здравом уме решится нападать на Тиградком? - вмешался де Лаэрт. Сантьяга кашлянул.
- А кто в здравом уме решится таким образом напасть на комиссара? - парировал Мечеслав. Сантьяга кашлянул еще раз и напомнил:
- Гуго, мы хотели разобраться с размерами.
- Да, точно. Мечеслав, если вы не боитесь...
- Да, я останусь здесь.
- Ну, хорошо.
Чуд и нав ушли. Барон поднялся на ноги, походил немного и спросил:
- Что-то секретное?
- Не знаем. Вроде бы нет.
Мечеслав хмыкнул и поудобней устроился на стуле. Вскоре незаметно для себя он задремал под перестук клавиш и негромкие голоса. Однако долго спать ему не пришлось.
Отголоски мощного взрыва разрушили стену, стол с планом помещения и сервер, на который все и копировалось. Взрывной волной снесло и Мечеслава, и ласвегасов, причем Доминга умудрился еще защитить собой ноутбук. И тут раздался голос - металлический, незнакомый, явно измененный.
- Отдайте нам ваш ноутбук. Не делайте ошибок, ведь за них придется расплачиваться жизнью. А так мы вас живыми отпустим. Вам не на кого рассчитывать - ваш доблестный комиссар погиб. Поэтому просто отдайте нам ноутбук. У вас десять минут на раздумья. Время пошло!
Ласвегасы ошарашенно переглянулись. Сантьяга погиб?! Что же делать? Отдать информацию? Немыслимо, ведь именно из-за нее погиб комиссар. Не будь их тут, взрыва бы и не было... Из тяжких раздумий их вырвал вопрос барона:
- Ну?
- Не отдадим. Без вопросов.
- Я бы тоже так поступил на вашем месте. Ну что ж, в таком случае надо отсюда убегать.
- Нужен портал.
- Не дури, Тамир, здесь почти наверняка есть "Переадресация". Надеюсь, знаешь, что такое?
- Я не знаю, - подал голос барон.
- Аркан, перехватывающий любой портал и перенаправляющий его в определенное место, как правило, жутко неприятное.
- Что ж, в таком случае придется идти пешком, - подытожил Мечеслав.
- Пешком?! - в два голоса взвыли ласвегасы.
- То есть не идти, а бежать, - поправился люд и быстрым шагом направился к окну. - Но сначала надо аккуратно спуститься...
Тамир и Доминга обреченно переглянулись, но последовали за ним после пары тяжких вздохов (от каждого).
Им казалось, что они бегут уже вечность, а этот люд забрал у них довольно тяжелую сумку с ноутбуком, но тем не менее почти не устал! Тамир споткнулся и растянулся на асфальте.
- Все... Больше... Не могу...
- Вставай, надо бежать дальше, ну!
Пару раз, действительно, их почти настигали, но они каким-то образом умудрялись отрываться. Сейчас же Тамир помотал головой.
- Нет... Что хотите со мной делайте...
В этот момент сзади послышался шум машины. Тамир испуганно дернул головой, Доминга и Мечеслав встали рядом. Они оба прекрасно понимали, что им будет за побег. Машина остановилась и из нее вышел...
- Ортега?!
- А вы кого ждали? Ну и далеко же вы забрались, еле нашел. Полезайте в машину.
- Что ты здесь делаешь?
- Вас ищу, что же еще? Я узнал про взрыв, проверил местонахождение ноутбука и...
- То есть в Тиградком ты не заезжал?
- Нет, сразу к вам. Я что-то упустил?
- Комиссар погиб.
Пару секунд нав просто осознавал услышанное. Затем лицо Ортеги стало жестким.
- Они за это поплатятся. Клянусь.
До Тиградком они доехали в полном молчании. Каждый думал о своем. Только когда они приехали, Доминга решился обратиться к Мечеславу:
- Спасибо.
- А, не за что. Будь кто-то из вас на моем месте - поступил бы так же.
- Да нет, мы столько не пробежим... Мы перед вами в долгу.
- Пустое, - махнул рукой барон. - Надо будет - обращусь.
Они поднялись наверх. Здание выглядело плачевно - после такого-то взрыва. Там, где когда-то был кабинет Бесяева, сидели двое: собственно сам хозяин и Гуго де Лаэрт.
- Нашлись!
- Да, нашлись, в целости и сохранности. Вы сильно пострадали?
- Я не пострадал, я, к счастью, был далеко отсюда.
- А меня ваш комиссар спас - просто сказал чуд. - Из-под взрыва вытолкнул, а сам... Должен я теперь ему, в общем.
- Комиссар... Он погиб?
- Нет. Сейчас он у эрлийцев, досталось ему сильно, но живой.
В тишине Тамир упал на ближайшее кресло. Подняв глаза на Домингу, он прохрипел:
- Бегать надо больше. Слышишь? Больше!
- По Цитадели? Или по нашему кабинету?
- Не кабинету, а логову - раз, два - это уже бег с препятствиями получается, - ехидно ввернул свое Ортега.
- Ортега, отстань! Доминга, ты меня понял?
- Понял, понял, завтра с утра и начнем. А сейчас давай сходим пообедаем?
- Кое-что в этом мире незыблемо... - философски вздохнул Ортега
@темы: Навы, Люды, Чуды, Конкурс/челлендж/фикатон, Челы, Вассалы, Рассказ
Заявка:
Хочу: текст
Жанр: от юмора до хоррора, на усмотрение автора
Рейтинг: как ляжет по сюжету, на усмотрение автора
Пэйринг: любые персонажи и генстатусы, слеш, гет, фем - на усмотрение автора
Дополнительные пожелания: Хочу детективную историю, в которой главными героями были бы сотрудники «Тиградкома» и/или Службы Утилизации, на фоне их трудовых будней.
Исключения: нет
читать дальше
У каждого бывают дни, когда ты понимаешь, что что-то идет не так. Пожилой и уважаемый шас Архам Томба с самого утра готов был поклясться, что сегодня в его жизни именно такой день. Сломавшийся тостер сжег предполагаемый завтрак, выходя из дома, Архам споткнулся через порожек и испачкал любимый костюм, его подержанный, но ухоженный «Шевроле» на стоянке был жестоко поцарапан. Видя такое форменное безобразие, пожилой шас на всякий случай решил поехать на работу на метро. В метро ему отдавили ногу, но юркого карманника, позарившегося на его бумажник, уважаемый Архам сумел поймать за руку. Решив, что судьба на этом исчерпала свой план по неприятностям, шас со спокойной душой вошел в знакомый и шумный офис.
И сразу понял, что душа его спокойна была напрасно. В холле, где обычно скучала одна секретарша, собралось не меньше десятка озабоченных сотрудников и все взирали на большой экран, где не менее озабоченные дикторы человского ТВ вещали об удивительном происшествии: исчезновении многотонной статуи «Рабочий и колхозница», произошедшем буквально на глазах изумленной публики. К счастью для сотрудников Службы утилизации, а уважаемый Архам Томба работал именно там, никто из очевидцев не успел заснять, как статуя буквально растворяется в воздухе, но кадров, где статуи уже нет, было предостаточно. И это теперь была уже головная боль почтенного Архама.
И еще какая. О степени этой боли говорил звонок самого начальника линейного подразделения, не менее почтенного и уважаемого Лидара Хамзи, с требованием явиться пред ясные очи начальства сей же момент. Что Архам сей же момент и исполнил, шагнув в сэкономленный долгой поездкой на метро, портал.
Грозный Лидар предварительно пообещал все кары небесные и земные на голову несчастного Архама, если он, как руководитель оперативного отряда, не предупредит и не обеспечит. Под руководство Архама выделялась группа лучших специалистов, чью работу необходимо было организовать по возможности, экономно, потому что лучшие специалисты стоили очень дорого. Однако, ситуация была сложной и времени прошло уже много. Телевизионный ролик пока раскручивался только по интернет-телевидению, новостники, как водится, воровали кадры друг у друга, и это было обнадеживающим фактором: достаточно было дискредитировать первоисточник, остальные тут же становились падкими на сенсации жертвами обмана. Но надо было спешить, пока не подтянулась «тяжелая артиллерия» - съемочные группы крупных телеканалов. У этих и кадры, и виды, и комментарии будут свои. Вот здесь и должны были явить свое искусство лучшие специалисты.
Тяжело вздохнув, уважаемый Архам с пониманием кивнул. Конечно, он бы попричитал, заламывая руки, почему этот невыносимый труд выпал на его и без того нелегкую долю, но спокойная жизнь Тайного Города требовала героизма и его, Архама, самоотверженности. В конце концов, почтенный шас был романтиком и патриотом, иначе бы ну ни в жизнь не выбрал бы эту неблагодарную работу. В нескольких ярких фразах Архам поведал о своем предстоящем героизме Лидару Хамзи, а так же и о том , что только премия определенной величины способна отразить всю степень его самоотверженности. Лидар пообещал уволить почтенного Архама, Архам предложил Лидару руководить операцией лично. После перечисления всех тонкостей семейных взаимоотношений, а почтенные шасы состояли в дальнем родстве по женской линии, и пригрозив друг другу вмешательством навов за нарушение режима секретности, шасы сошлись на 80% премии Архаму, которые будут официально включены в счет виновникам происшествия.
Только прояснив финансовую часть вопроса, уважаемый Архам Томба быстро сочинил план ликвидационных мероприятий – фантазии почтенному шасу было не занимать – и шагнул в портал к месту происшествия.
…для того, чтобы убедиться, что действие уже в самом разгаре.
Совершенно внезапно оказалось, что власти Москвы еще полгода назад согласовали проведение некоего рекламного мероприятия. Буквально из-под земли выросли палатки со сладостями и сувенирной продукцией. Группа хмурых людов под мороком изображала гостей из Средней Азии, в срочном порядке монтировавших горки и карусели. Рядом с пустырем, где стояла когда-то пропавшая статуя в считанные мгновения была развернута сцена, где парочка концов уже заливались соловьями, представляя собравшейся публике очередную знаменитую человскую певичку – симпатичную чуду под мороком, которая пела под «фанеру», но двигалась, видимо, в нужном стиле. И публика ликовала.
Все вокруг пело и плясало, в таинственном ожидании чего-то там, что обещали публике через пару часов.
А через пару часов в лучах прожекторов должна была появиться статуя в одеждах какого-то малоизвестного российского бренда, в срочном порядке сочиненного шасами, – заплатку из морока ставили навы. Исчезновение статуи потом будет объявлено оптической иллюзией, созданной для того, чтобы нарядить социалистических гигантов. И представить публике. После чего должна была начаться распродажа продукции бренда – сотня големов-швей, строчили сейчас ограниченную партию коллекционной одежды с нужными лейблами.
Дальше по сценарию удовлетворенная публика с покупками расходилась по домам, площадь убиралась, и над всем этим должна была оставаться еще какое-то время статуя в одежде. Одежду через пару дней следовало снять, после чего обычная статуя должна на привычном месте возвышаться над площадью.
В качестве работы специалистов высшего уровня уважаемый Архам Томба не сомневался, как все запланировано, так все и будет. Оставалось одно «но». Кто-то за это должен заплатить. И немало. И чем дольше вместо статуи навы будут держать морок, даже если артефактами, тем дороже это будет стоить. Пока они работают под обязательства Службы Утилизации – в сохранении тайны Тайного Города заинтересованы все. Но все хотят денег. И уважаемый Архам Томба тоже. Можно даже сказать, в первую очередь, - обещанная Лидаром премия, даже 80% от нее, были весьма хороши.
А, значит, статую надо найти. Чем быстрее, тем лучше.
Почтенный Архам вернулся в офис, где через помощников запросил данные со всех видеокамер, расположенных рядом с местом происшествия. Еще запросил оперативную информацию у людов, ведущих наблюдение за районом на предмет возможных магических проявлений – 185-тонную конструкцию без применения магии украсть не могли.
Конечно, проведение расследования лучше всего было бы поручить навам, но Архам был весьма бережлив, а внутренний голос шаса подсказывал, что чем больше навы будут участвовать в проекте, тем меньше прибыли будет. Во всяком случае, он сначала хотел попытаться разобраться самостоятельно. Вдруг все будет очевидно, зачем отвлекать сюзеренов от серьезных дел – нав из соседнего отдела как раз резался на своем ноуте в стрелялку.
Первая же быстрая проверка показала, что действительно магический всплеск был, но применялся артефакт, так как в тот момент на площади отсутствовали маги высокого уровня. Люды сами бы обратили на этот всплеск внимание, если бы посмотрели, но куда они смотрели, Архаму было неведомо, - когда пропадает огромный монумент на подконтрольной территории, операторы сами в первую очередь должны известить Службу Утилизации. Почтенный шас мысленно уже выписывал штраф блондинкам.
По магическому проявлению Архам определил тип и силу аркана. Аркан был банальным уменьшителем, но вот его сила практически превышала третий уровень, хотя до четвертого еще не дотягивала. Артефакт с таким арканом встречался очень редко, в свободной продаже его невозможно было приобрести, в своем распоряжении их имели только соответствующие организации – службы силового реагирования, силы охраны правопорядка Великих Домов и, в том числе, Служба Утилизации. Версию участия спецподразделений Архам отмел сразу.
Шас запросил сведения о заявленных кражах – надежды было мало, но попробовать стоило.
Пока запрос о кражах проходил все мыслимые и немыслимые инстанции, Архам занялся записями с видеокамер – Тиградком был весьма оперативен. Но шас переоценил свои возможности, для того, чтобы просмотреть все самому потребовалась бы целая неделя, если не больше. Соотнеся затраты времени и наличных денег, Архам вернул записи в Тиградком с просьбой о расшифровке момента исчезновения «Рабочего и Колхозницы». Сумма была немалая, но уже через полчаса у Архама были данные на группу Красных Шапок, находившихся в точке активации артефакта. Зачем шапкам могла понадобиться статуя, шас даже и не пытался представить: «Прикрутят вместо Серпа и Молота бутылки с виски и поставят под окна форта, фюрера радовать…» От камер дикари не очень-то и скрывались, но после того, как успешно упаковали наследие имперского прошлого, покинули площадь более чем резво, можно даже сказать бегом.
Тиградкомовцы пробили по видеокамерам дальнейшее передвижение «рыдвана» красных шапок и нашли машину стоящей в глухих дворах спального района в секторе Ордена. Почтенный шас поспешил сделать портал прямо туда.
Там же, во дворе, Красные Шапки и пили. Глухо, обреченно, переругиваясь сурово и немногословно. Когда Архам подошел к ним и представился, шапки бросились врассыпную, да так резво, что шасу не оставалось ничего другого, как кинуть им под ноги артефакт со спотыкачем. Аркан накрыл бОльшую часть беглецов, дикари попадали на землю и встать больше не пытались.
«Во, попали…» - «Я ж говорил, что за нами придут…» - «Да он мне сразу мутным показался…» - «А ты все давай деньги заработаем…» - «Виски обещал.» - «Дык виски тот мы выпили уже…» - «Мало просил. Надо было больше денег просить…»
Шас напомнил расстроенным бывшим владыкам Западных Лесов о своем существовании, на что те заголосили все разом: «Не виноватые мы!» - «Мы чисто наемники, чисто за виски, мля!» - «Просили просто своровать одну статую!» - «Мы не знали, что такую большую!» - «Мы бы знали, на что нас подбивают, мы бы сами в утилизацию всех сдали бы!» - «А потом уже страшно было! Страшно, что штрафы присудят!» - «А до этого еще страшнее было! Прямо там ужас пробрал!» - «Нам приказали! Нас заставили!» - «Мы бы рады были отказаться, только страшно было!» - «Это все тот чел был! Это все он!»
Архам сдал незадачливых наемников патрулю чудов до полного выяснения обстоятельств, а сам вернулся обратно в офис, обдумывая полученную информацию.
Какой-то очень страшный чел, от которого так и веяло ужасом, велел дикарям оставить артефакт с уменьшенной статуей в условленном месте. И в этом месте шапкам было тоже очень страшно, словно страшный чел следил за ними: добычу забрали узким проколом портала, таким же образом взамен прислали деньги.
Ситуация больше запуталась, чем прояснилась. Архам налил себе кофе. Кофе он не любил, но от его горечи прояснялись мысли. Нав из соседнего отдела поменял автомат на вертолет, и из него палил напалмом по разбегающимся фигуркам внизу. Шаса почему-то это сейчас раздражало.
Чтобы скоротать время в ожидании ответа от Великих Домов по пропавшим артефактам и не видеть проявления навской кровожадности, уважаемый Архам заглянул на форум наемников. Не то, чтобы он искал там что-то конкретное, страшный чел нашел красных шапок не на форуме, просто шасу вдруг захотелось почитать, что пишут в интернете. Рассеянно проглядывая досье наемников, списки заказов, отчеты о выполненных заданиях (были и такие), Архам краем глаза невольно просматривал выпрыгивающие сообщения в чатике, прикрученном к странице. Наемники обсуждали достоинства спецоборудования разных фирм, делились видами на урожай дачных овощей, рассказывали, кто где провел отпуск после хорошего задания, планировали отдых, выпивку и возможные культурные мероприятия. Кто-то спросил про какого-то Серегу, которого давно не видно. И получил ответ, что он работал с каким-то очень страшным нанимателем челом и теперь две недели как не может из запоя выйти. Вроде и пьет, да хмель не берет ни разу. Мол не ждите Серегу и не трогайте, придет в себя – сам появится.
Архам тут же зашел в чат по логину модератора от Службы Утилизации, не админ, конечно, но лицо официальное. Стукнулся в приват к тому, кто этого Серегу знал и, ерзая на стуле от нетерпения, стал ждать ответа. Через несколько минут у шаса были все личные данные и весьма немалый послужной список наемника Денисова Сергея Николаевича. У Денисова, несмотря на молодость, уже был рейтинг 4 звезды из пяти возможных: отслужил в Чечне, работал в спецподразделениях человских вооруженных сил, как наемник участвовал в двух десятках операций. Напугать такого чела, как Денисов, да так, чтобы на две недели в запой, было сложно.
Тиградком выдал местоположение объекта по генетическому поиску, разумеется, «Кружка для неудачников». В одиночку пить, видимо было страшно.
Бывший спецназовец выглядел плохо, да что там говорить, отвратительно он выглядел. Опухший, обрюзгший от пьянства, с затравленным взглядом, видящим что-то, что сидит внутри и никак не уходит. Глядя на Денисова, уважаемый Архам не мог отделаться от смешанного чувства гадливости и сострадания.
«Что хотел от тебя страшный чел?» - «Артефакт. С уменьшающим арканом.» - «Откуда?» - «Служба Утилизации.» - «Склад?» - «Неа, выследил одного ротозея. Он его в кармане носил.» - «И кто это был?» - «Да какой-то Лидар Хамзи. Он арт зачем-то в кармане таскал.» - «Лидар? Хамзи?» - «Ага. Кстати, арт поюзаный был. Но не очень разряженный.» - «Меньше заплатили?» - «Неа, я корчился в судорогах от страха. И жрал снег с грязью. И плакал. Пока он меня не отпустил. Хотя он ко мне не прикасался… стоял… поодаль… Но арт взял. И даже заплатил, как обещал.» - «Как он выглядел?» - «Парень, молодой. Лет 25-30. Высокий, темноволосый.» - «Чел?» - «Чел.» - «Точно?» - «Как ты – шас.» - «Знаешь, как его найти?» - «Нет.»
На этот раз войти к Лидару Хамзи в кабинет было верхом удовольствия. Архам не стал торопить это событие, но и не стал сильно откладывать. Просто поинтересовался у складской программы инвентарным номером артефакта, выданным Лидару Хамзи под операцию, в которой он участия не принимал.
«Дорогой Лидар! Вот артефакт, вот инвентарный номер. А, собственно, где?» - «Ээээ… Был где-то тут. Сейчас найду… НЕТУ!!!» - «Его украли две недели назад. Из твоего кармана. Ты до сих пор носишь один и тот же костюм?» - «КАК??? ЭТО УЖАСНО!!!» - «Я тоже думал, что ты меняешь костюмы чаще…» - «Я НЕ МОГ!!!» - «Дорогой Лидар, я знаю тебя очень много лет. За определенную сумму я могу помочь уладить этот вопрос. В конце концов, мы – родственники.» - «Сколько ты хочешь?» - «Учитывая твою личную заинтересованность, я думаю, что увеличить мою премию вдвое, будет правильным решением.» - «……. хорошо. Но только если ты его найдешь!» - «Вот и славно. Конечно, найду. А теперь рассказывай, зачем тебе понадобился артефакт и для чего ты его использовал.» - «Ты же знаешь тетушку Зуму… В связи с днем рождения, у нее случился приступ скверности характера, ей категорически не понравился ни один из подарков, которые полгода подбирала для нее вся наша родня. Она хотела яхту. Ну ты знаешь, как она ХОЧЕТ. Когда она чего-то ХОЧЕТ, мне кажется, что она ест мой мозг большой столовой ложкой и причмокивает при этом. Под рукой никакой яхты не было. Порталом яхту перевозить очень дорого, морем – долго. И я как раз вспомнил про наши артефакты. Я слетал в Циндао, купил там самую дешевую и самую безобразно раскрашенную яхту и вернулся как раз, чтобы не опоздать к завершению ее дня рождения. Я специально посмотрел погоду, я специально посмотрел, насколько плохо пригнаны детали друг к другу. Я так надеялся, что она, наконец, утонет! Но эта… уважаемая тетушка Зума вернулась из путешествия целой и невредимой – ей понравился тот шторм, в который она попала…» - «Да, это было бы всего лишь небольшим превышением полномочий, если бы ты не потерял артефакт.» - «Да, я…» - «Теперь уже все равно. Сколько примерно весила та яхта?» - «Около 12-ти тонн.» - «Артефакт до этого был заряжен полностью?» - «Да, он был совсем новым и не перезаряжался.» - «Отлично! Можно рассчитать, сколько заряда осталось в нем после перемещения яхты и памятника. И поискать работающий артефакт с таким количеством заряда энергии. Артефакт навский?» - «Ну да.» - «Значит, дальше чисто математическая задача…»
Все навские артефакты (шасские и эрлийские артефакты, несмотря на тот же тип энергии, имеют другую емкость)… С уровнем заряда равным 1,5 стандартных магических единиц плюс-минус 2%… С заряженным арканом уменьшения… В радиусе… Работающий или с затуханием магического срабатывания менее суток…
Список, полученный из Тиградкома от специалистов по поиску, был не таким уж и большим – уровень заряда, оставшийся в артефакте, был высоким.
Уважаемый Архам перемещался порталами по точкам, находил артефакт, не находил в этом ничего особенного, зачеркивал точку на карте, и шагал в следующий портал.
Так длилось ровно до тех пор, пока очередь не дошла до одного дома в Подмосковье. Предусмотрительный шас выходил из порталов на некотором удалении от обнаруженных Тиградкомом артефактов и дальше проводил сканирование вручную. Все, что встречалось ранее, было логичным, оправданным и понятным. Но здесь было не так. Здесь все терялось в переплетении непонятных силовых линий и странно направленных магических потоков. Место просто искрилось магической силой, но невозможно было понять какой. Архам попытался прочитать линии хотя бы простых арканов, и не смог уловить их суть. Здесь было все сразу. Здесь работали арканы всех трех Великих Домов. Причем они были сплетены в тугие косы, и каким-то странным образом взаимодействовали друг с другом. Силовые линии Земли были здесь расположены так, что за пределами определенного круга вся эта магическая гирлянда теряла свое свечение и быстро сходила на нет. Так что издалека было сложно рассмотреть, насколько велика магическая энергия, сконцентрированная здесь.
Внутренний голос подсказывал шасу, что сканирование обнаруженного объекта нужно проводить предельно осторожно. Он даже на всякий случай присел за голыми ветками кустов, облетевших по осени.
Впереди скорее всего скрывался тот самый «страшный» чел. Ничего особо страшного шас не испытывал. Ему было холодно на осеннем ветру, неприятно и неуютно.
Конечно, все важные новости стекались в Службу Утилизации в первую очередь. И в том числе оперативная информация по Ярге предоставлялась в полном объеме, не нарушающем, однако, грани секретности Нави.
Архам был прекрасно осведомлен, что Ярга может прикинуться и челом, и любой другой семьей. Но шасу казалось, что бывший лидер Нави должен действовать более изящно и профессионально. А этому магическому безобразию, что новогодней елкой светилось впереди, не хватало красоты, оно выглядело глупым, нелогичным и грубым.
Тем не менее, защитных контуров «логова» шас обнаружить не смог. Либо, поправил он себя, не смог прочитать. Архаму хотелось подобраться поближе, чтобы наконец, убедиться, что артефакт с памятником на месте и его злоключениям пришел конец. И тут ему в голову пришла очередная идея.
Было еще не поздно, но погода стояла пасмурная, с неба весь день норовили сорваться капли дождя, и сумерки уже почти сгустились. Шас набрал номер одного друга из клана Треми, который должен был хитрому Архаму небольшую услугу за одну не очень аккуратную масанскую трапезу. Остап Треми не заставил себя ждать.
Масаны умели гипнотизировать, умели подстроиться под окружающее, раствориться в нем, умели, сбросив плотную форму и, скользить по воле ветра едва прозрачными клочками тумана. А еще масаны умели таиться и терпеливо выжидать столько, сколько нужно.
Остап вернулся к Архаму только часа через два. К этому времени шас настолько озяб, что ему пришлось отойти подальше от участка и обогреваться слабеньким арканом, но и он помогал не очень.
На участке расчерчены какие-то фигуры, явно приготовлен какой-то аркан со странными магическими узлами, предназначенными непонятного для чего. Выглядит это все как форменный бред, наверное, аркан должен использовать геомантию. Нужный шасу памятник стоит во главе композиции и пока из артефакта не освобожден. В странном аркане, есть еще несколько незаполненных мест, значит, он еще не закончен. В доме сидит чел – слабый маг, смотрит новости Тиградком по кабелю, значит, его знают в Тайном Городе. Ничего страшного в нем нет, обычный молодой чел, из богатых. Но на столе лежит книга с черной обложкой. От нее исходит слабая неприятная сила, еще не страх, но что-то настораживающее. Защитных контуров действительно нет, но по четырем углам участка стоят какие-то военного вида электромагнитные излучатели. Еще один такой же расположен на одной из машин в гараже.
Архам уже размышлял на тему того, чтобы просто пойти и забрать злосчастный памятник, он даже подобрался поближе и видел весь магический круг на утоптанном снегу как на ладони. Но тут вдруг магическая аномалия заволновалась, словно пришел какой-то срок, чел вышел из дома, неся в руках два небольших предмета. Чел расставил все по нужным местам, и распевно начал читать какой-то текст, в котором шас к своему ужасу узнал попытку человским горлом изобразить древненавский. Уважаемый Архам тут же мешком свалился в овраг за спиной, набирая экстренный вызов в приемную Темного Двора.
Навы возникли из темноты. Нет, не вышли из порталов, магических всплесков шас не почувствовал. Гарки появились вне зоны обнаружения и подобрались к дому совершенно бесшумно без использования магии. Навы действовали осторожно, били издалека, раскрываясь лишь на долю мгновения, и тут же перемещались.
Архам мог бы поклясться, что навы нервничали, хоть и действовали красиво, как на показательных выступлениях.
Гарки буквально смели робкие человские попытки защититься. Об ответной атаке не было даже речи. Весь бой не продлился и пяти секунд. Вот чел стоял во главе поднимающегося аркана. И вот он, полностью лишенный магической энергии, с заломленными руками лежит лицом в снег, а в его спину упирается колено Ортеги. Отчего ощущение, что навы действовали жестко, почти срываясь на грань жестокости, только усилилось.
Едва засветившийся силой аркан, медленно угасал без поддержки, токи силовых линий выпрямлялись, возвращаясь в свое привычное течение. Сантьяга медленно прохаживался возле начерченных линий, внимательно изучая рисунок. На его щегольские белые туфли налип снег, перемешанный с грязью, но если бы это могло им хоть как-то повредить, это были бы не туфли Сантьяги. Практичность, прикрытая яркой мишурой, привычно пряталась от посторонних глаз.
Сантьяга поймал вопросительный взгляд Ортеги и покачал головой. Ортега с сожалением перевернул пленника, продолжая прижимать его к земле, и прочитал банальный аркан допроса. Потому что использовать желанную Иглу Инквизитора Сантьяга запретил.
«Кто ты?» - «Кирилл Бардачев» - «Генстатус?» - «Чел» - «Способности?» - «Маг, средний уровень»
Кто-то из гарок зачитывает информацию из базы Тиградкома: «Бардачев Кирилл Сергеевич, 27 лет. Высшее техническое. Чел. Среди предков упоминается жрица Алина. Способен к магии. Обучался в школе Озера. Отец, Бардачев Сергей Борисович, генерал-полковник сил наземного базирования, курирует испытания новых типов вооружения, в том числе и работы по применению инфразвука. К магии не способен…»
Гарки негромко переговаривались между собой, Архам неплохо понимал по-навски, хоть говорить и не мог: «Инфразвук как-то действует на челов?» - «На челов и некоторых из зеленых. Вызывает состояние неконтролируемого ужаса. На уровне физиологии» - «Что-то не слышно, чтобы челы это применяли» - «Не могут создать нужную избирательность, инфразвук бьет и по своим, и по чужим…»
«…мать, Бардачева (Никифорова) Ольга Сергеевна, начальник склада материально-технического снабжения армии. К магии способна ограниченно. Проживают по адресу…»
«Это случайно не с ее склада излучатели по периметру стоят» - «Да наверняка оттуда…»
И снова Ортега: «Что это за аркан?» - «Я не знаю названия» - «Для чего?» - «Чтобы обрести магические способности иерархов Великих Домов» - «Силу какого Великого Дома ты хотел?» - «Да мне все равно – рандом» - «Ты сам его придумал?» - «Нет, в книжке прочитал» - «Где книга сейчас?» - «В доме, на столе» - «Где взял книгу?» - «Да одна бабка принесла» - «Что за бабка? Опиши» - «Старая, горбатая, глаза…»
Пленник судорожно всхлипнул и забился в руках Ортеги. Было видно как в нем борется какой-то глубинный ужас и магический приказ отвечать на вопросы. «Глазаааа… чеееерныеее… из них смееерть… как огонь…». Дыхание Бардачева стало прерывистым, он задыхался и тщетно пытался выкрутиться из железной хватки нава. Им владел какой-то дикий ужас, отключающий мозг и понимание того, что вырываться из рук первого помощника не имеет смысла. И сила этого ужаса была так велика, что перебивала аркан Ортеги.
Первый помощник ровным голосом доложил комиссару: «Считаю дальнейший допрос без представителей Эрли бессмысленным.»
Сантьяга снова молча кивнул, и гарки с пленником ушли порталом.
Комиссар долго и внимательно изучал аркан, а потом хмыкнул вполголоса: «А у него могло получиться…»
Заметив, что Архам все еще здесь, Сантьяга взял уменьшенный памятник и протянул его шасу: «Служба Утилизации как всегда на высоте. Не беспокойтесь, все сегодняшние затраты будут возмещены сполна. Дальнейшее расследование в компетенции Темного Двора. Спасибо за помощь!»
Шас вежливо поклонился в ответ, и с сожалением забрал артефакт, понимая, что так никогда и не узнает, чем же все это закончилось…
Хочу: текст
Жанр: от юмора до хоррора, на усмотрение автора
Рейтинг: как ляжет по сюжету, на усмотрение автора
Пэйринг: любые персонажи и генстатусы, слеш, гет, фем - на усмотрение автора
Дополнительные пожелания: Хочу детективную историю, в которой главными героями были бы сотрудники «Тиградкома» и/или Службы Утилизации, на фоне их трудовых будней.
Исключения: нет
читать дальше
Один день из жизни Архама Томбы
У каждого бывают дни, когда ты понимаешь, что что-то идет не так. Пожилой и уважаемый шас Архам Томба с самого утра готов был поклясться, что сегодня в его жизни именно такой день. Сломавшийся тостер сжег предполагаемый завтрак, выходя из дома, Архам споткнулся через порожек и испачкал любимый костюм, его подержанный, но ухоженный «Шевроле» на стоянке был жестоко поцарапан. Видя такое форменное безобразие, пожилой шас на всякий случай решил поехать на работу на метро. В метро ему отдавили ногу, но юркого карманника, позарившегося на его бумажник, уважаемый Архам сумел поймать за руку. Решив, что судьба на этом исчерпала свой план по неприятностям, шас со спокойной душой вошел в знакомый и шумный офис.
И сразу понял, что душа его спокойна была напрасно. В холле, где обычно скучала одна секретарша, собралось не меньше десятка озабоченных сотрудников и все взирали на большой экран, где не менее озабоченные дикторы человского ТВ вещали об удивительном происшествии: исчезновении многотонной статуи «Рабочий и колхозница», произошедшем буквально на глазах изумленной публики. К счастью для сотрудников Службы утилизации, а уважаемый Архам Томба работал именно там, никто из очевидцев не успел заснять, как статуя буквально растворяется в воздухе, но кадров, где статуи уже нет, было предостаточно. И это теперь была уже головная боль почтенного Архама.
И еще какая. О степени этой боли говорил звонок самого начальника линейного подразделения, не менее почтенного и уважаемого Лидара Хамзи, с требованием явиться пред ясные очи начальства сей же момент. Что Архам сей же момент и исполнил, шагнув в сэкономленный долгой поездкой на метро, портал.
Грозный Лидар предварительно пообещал все кары небесные и земные на голову несчастного Архама, если он, как руководитель оперативного отряда, не предупредит и не обеспечит. Под руководство Архама выделялась группа лучших специалистов, чью работу необходимо было организовать по возможности, экономно, потому что лучшие специалисты стоили очень дорого. Однако, ситуация была сложной и времени прошло уже много. Телевизионный ролик пока раскручивался только по интернет-телевидению, новостники, как водится, воровали кадры друг у друга, и это было обнадеживающим фактором: достаточно было дискредитировать первоисточник, остальные тут же становились падкими на сенсации жертвами обмана. Но надо было спешить, пока не подтянулась «тяжелая артиллерия» - съемочные группы крупных телеканалов. У этих и кадры, и виды, и комментарии будут свои. Вот здесь и должны были явить свое искусство лучшие специалисты.
Тяжело вздохнув, уважаемый Архам с пониманием кивнул. Конечно, он бы попричитал, заламывая руки, почему этот невыносимый труд выпал на его и без того нелегкую долю, но спокойная жизнь Тайного Города требовала героизма и его, Архама, самоотверженности. В конце концов, почтенный шас был романтиком и патриотом, иначе бы ну ни в жизнь не выбрал бы эту неблагодарную работу. В нескольких ярких фразах Архам поведал о своем предстоящем героизме Лидару Хамзи, а так же и о том , что только премия определенной величины способна отразить всю степень его самоотверженности. Лидар пообещал уволить почтенного Архама, Архам предложил Лидару руководить операцией лично. После перечисления всех тонкостей семейных взаимоотношений, а почтенные шасы состояли в дальнем родстве по женской линии, и пригрозив друг другу вмешательством навов за нарушение режима секретности, шасы сошлись на 80% премии Архаму, которые будут официально включены в счет виновникам происшествия.
Только прояснив финансовую часть вопроса, уважаемый Архам Томба быстро сочинил план ликвидационных мероприятий – фантазии почтенному шасу было не занимать – и шагнул в портал к месту происшествия.
…для того, чтобы убедиться, что действие уже в самом разгаре.
Совершенно внезапно оказалось, что власти Москвы еще полгода назад согласовали проведение некоего рекламного мероприятия. Буквально из-под земли выросли палатки со сладостями и сувенирной продукцией. Группа хмурых людов под мороком изображала гостей из Средней Азии, в срочном порядке монтировавших горки и карусели. Рядом с пустырем, где стояла когда-то пропавшая статуя в считанные мгновения была развернута сцена, где парочка концов уже заливались соловьями, представляя собравшейся публике очередную знаменитую человскую певичку – симпатичную чуду под мороком, которая пела под «фанеру», но двигалась, видимо, в нужном стиле. И публика ликовала.
Все вокруг пело и плясало, в таинственном ожидании чего-то там, что обещали публике через пару часов.
А через пару часов в лучах прожекторов должна была появиться статуя в одеждах какого-то малоизвестного российского бренда, в срочном порядке сочиненного шасами, – заплатку из морока ставили навы. Исчезновение статуи потом будет объявлено оптической иллюзией, созданной для того, чтобы нарядить социалистических гигантов. И представить публике. После чего должна была начаться распродажа продукции бренда – сотня големов-швей, строчили сейчас ограниченную партию коллекционной одежды с нужными лейблами.
Дальше по сценарию удовлетворенная публика с покупками расходилась по домам, площадь убиралась, и над всем этим должна была оставаться еще какое-то время статуя в одежде. Одежду через пару дней следовало снять, после чего обычная статуя должна на привычном месте возвышаться над площадью.
В качестве работы специалистов высшего уровня уважаемый Архам Томба не сомневался, как все запланировано, так все и будет. Оставалось одно «но». Кто-то за это должен заплатить. И немало. И чем дольше вместо статуи навы будут держать морок, даже если артефактами, тем дороже это будет стоить. Пока они работают под обязательства Службы Утилизации – в сохранении тайны Тайного Города заинтересованы все. Но все хотят денег. И уважаемый Архам Томба тоже. Можно даже сказать, в первую очередь, - обещанная Лидаром премия, даже 80% от нее, были весьма хороши.
А, значит, статую надо найти. Чем быстрее, тем лучше.
Почтенный Архам вернулся в офис, где через помощников запросил данные со всех видеокамер, расположенных рядом с местом происшествия. Еще запросил оперативную информацию у людов, ведущих наблюдение за районом на предмет возможных магических проявлений – 185-тонную конструкцию без применения магии украсть не могли.
Конечно, проведение расследования лучше всего было бы поручить навам, но Архам был весьма бережлив, а внутренний голос шаса подсказывал, что чем больше навы будут участвовать в проекте, тем меньше прибыли будет. Во всяком случае, он сначала хотел попытаться разобраться самостоятельно. Вдруг все будет очевидно, зачем отвлекать сюзеренов от серьезных дел – нав из соседнего отдела как раз резался на своем ноуте в стрелялку.
Первая же быстрая проверка показала, что действительно магический всплеск был, но применялся артефакт, так как в тот момент на площади отсутствовали маги высокого уровня. Люды сами бы обратили на этот всплеск внимание, если бы посмотрели, но куда они смотрели, Архаму было неведомо, - когда пропадает огромный монумент на подконтрольной территории, операторы сами в первую очередь должны известить Службу Утилизации. Почтенный шас мысленно уже выписывал штраф блондинкам.
По магическому проявлению Архам определил тип и силу аркана. Аркан был банальным уменьшителем, но вот его сила практически превышала третий уровень, хотя до четвертого еще не дотягивала. Артефакт с таким арканом встречался очень редко, в свободной продаже его невозможно было приобрести, в своем распоряжении их имели только соответствующие организации – службы силового реагирования, силы охраны правопорядка Великих Домов и, в том числе, Служба Утилизации. Версию участия спецподразделений Архам отмел сразу.
Шас запросил сведения о заявленных кражах – надежды было мало, но попробовать стоило.
Пока запрос о кражах проходил все мыслимые и немыслимые инстанции, Архам занялся записями с видеокамер – Тиградком был весьма оперативен. Но шас переоценил свои возможности, для того, чтобы просмотреть все самому потребовалась бы целая неделя, если не больше. Соотнеся затраты времени и наличных денег, Архам вернул записи в Тиградком с просьбой о расшифровке момента исчезновения «Рабочего и Колхозницы». Сумма была немалая, но уже через полчаса у Архама были данные на группу Красных Шапок, находившихся в точке активации артефакта. Зачем шапкам могла понадобиться статуя, шас даже и не пытался представить: «Прикрутят вместо Серпа и Молота бутылки с виски и поставят под окна форта, фюрера радовать…» От камер дикари не очень-то и скрывались, но после того, как успешно упаковали наследие имперского прошлого, покинули площадь более чем резво, можно даже сказать бегом.
Тиградкомовцы пробили по видеокамерам дальнейшее передвижение «рыдвана» красных шапок и нашли машину стоящей в глухих дворах спального района в секторе Ордена. Почтенный шас поспешил сделать портал прямо туда.
Там же, во дворе, Красные Шапки и пили. Глухо, обреченно, переругиваясь сурово и немногословно. Когда Архам подошел к ним и представился, шапки бросились врассыпную, да так резво, что шасу не оставалось ничего другого, как кинуть им под ноги артефакт со спотыкачем. Аркан накрыл бОльшую часть беглецов, дикари попадали на землю и встать больше не пытались.
«Во, попали…» - «Я ж говорил, что за нами придут…» - «Да он мне сразу мутным показался…» - «А ты все давай деньги заработаем…» - «Виски обещал.» - «Дык виски тот мы выпили уже…» - «Мало просил. Надо было больше денег просить…»
Шас напомнил расстроенным бывшим владыкам Западных Лесов о своем существовании, на что те заголосили все разом: «Не виноватые мы!» - «Мы чисто наемники, чисто за виски, мля!» - «Просили просто своровать одну статую!» - «Мы не знали, что такую большую!» - «Мы бы знали, на что нас подбивают, мы бы сами в утилизацию всех сдали бы!» - «А потом уже страшно было! Страшно, что штрафы присудят!» - «А до этого еще страшнее было! Прямо там ужас пробрал!» - «Нам приказали! Нас заставили!» - «Мы бы рады были отказаться, только страшно было!» - «Это все тот чел был! Это все он!»
Архам сдал незадачливых наемников патрулю чудов до полного выяснения обстоятельств, а сам вернулся обратно в офис, обдумывая полученную информацию.
Какой-то очень страшный чел, от которого так и веяло ужасом, велел дикарям оставить артефакт с уменьшенной статуей в условленном месте. И в этом месте шапкам было тоже очень страшно, словно страшный чел следил за ними: добычу забрали узким проколом портала, таким же образом взамен прислали деньги.
Ситуация больше запуталась, чем прояснилась. Архам налил себе кофе. Кофе он не любил, но от его горечи прояснялись мысли. Нав из соседнего отдела поменял автомат на вертолет, и из него палил напалмом по разбегающимся фигуркам внизу. Шаса почему-то это сейчас раздражало.
Чтобы скоротать время в ожидании ответа от Великих Домов по пропавшим артефактам и не видеть проявления навской кровожадности, уважаемый Архам заглянул на форум наемников. Не то, чтобы он искал там что-то конкретное, страшный чел нашел красных шапок не на форуме, просто шасу вдруг захотелось почитать, что пишут в интернете. Рассеянно проглядывая досье наемников, списки заказов, отчеты о выполненных заданиях (были и такие), Архам краем глаза невольно просматривал выпрыгивающие сообщения в чатике, прикрученном к странице. Наемники обсуждали достоинства спецоборудования разных фирм, делились видами на урожай дачных овощей, рассказывали, кто где провел отпуск после хорошего задания, планировали отдых, выпивку и возможные культурные мероприятия. Кто-то спросил про какого-то Серегу, которого давно не видно. И получил ответ, что он работал с каким-то очень страшным нанимателем челом и теперь две недели как не может из запоя выйти. Вроде и пьет, да хмель не берет ни разу. Мол не ждите Серегу и не трогайте, придет в себя – сам появится.
Архам тут же зашел в чат по логину модератора от Службы Утилизации, не админ, конечно, но лицо официальное. Стукнулся в приват к тому, кто этого Серегу знал и, ерзая на стуле от нетерпения, стал ждать ответа. Через несколько минут у шаса были все личные данные и весьма немалый послужной список наемника Денисова Сергея Николаевича. У Денисова, несмотря на молодость, уже был рейтинг 4 звезды из пяти возможных: отслужил в Чечне, работал в спецподразделениях человских вооруженных сил, как наемник участвовал в двух десятках операций. Напугать такого чела, как Денисов, да так, чтобы на две недели в запой, было сложно.
Тиградком выдал местоположение объекта по генетическому поиску, разумеется, «Кружка для неудачников». В одиночку пить, видимо было страшно.
Бывший спецназовец выглядел плохо, да что там говорить, отвратительно он выглядел. Опухший, обрюзгший от пьянства, с затравленным взглядом, видящим что-то, что сидит внутри и никак не уходит. Глядя на Денисова, уважаемый Архам не мог отделаться от смешанного чувства гадливости и сострадания.
«Что хотел от тебя страшный чел?» - «Артефакт. С уменьшающим арканом.» - «Откуда?» - «Служба Утилизации.» - «Склад?» - «Неа, выследил одного ротозея. Он его в кармане носил.» - «И кто это был?» - «Да какой-то Лидар Хамзи. Он арт зачем-то в кармане таскал.» - «Лидар? Хамзи?» - «Ага. Кстати, арт поюзаный был. Но не очень разряженный.» - «Меньше заплатили?» - «Неа, я корчился в судорогах от страха. И жрал снег с грязью. И плакал. Пока он меня не отпустил. Хотя он ко мне не прикасался… стоял… поодаль… Но арт взял. И даже заплатил, как обещал.» - «Как он выглядел?» - «Парень, молодой. Лет 25-30. Высокий, темноволосый.» - «Чел?» - «Чел.» - «Точно?» - «Как ты – шас.» - «Знаешь, как его найти?» - «Нет.»
На этот раз войти к Лидару Хамзи в кабинет было верхом удовольствия. Архам не стал торопить это событие, но и не стал сильно откладывать. Просто поинтересовался у складской программы инвентарным номером артефакта, выданным Лидару Хамзи под операцию, в которой он участия не принимал.
«Дорогой Лидар! Вот артефакт, вот инвентарный номер. А, собственно, где?» - «Ээээ… Был где-то тут. Сейчас найду… НЕТУ!!!» - «Его украли две недели назад. Из твоего кармана. Ты до сих пор носишь один и тот же костюм?» - «КАК??? ЭТО УЖАСНО!!!» - «Я тоже думал, что ты меняешь костюмы чаще…» - «Я НЕ МОГ!!!» - «Дорогой Лидар, я знаю тебя очень много лет. За определенную сумму я могу помочь уладить этот вопрос. В конце концов, мы – родственники.» - «Сколько ты хочешь?» - «Учитывая твою личную заинтересованность, я думаю, что увеличить мою премию вдвое, будет правильным решением.» - «……. хорошо. Но только если ты его найдешь!» - «Вот и славно. Конечно, найду. А теперь рассказывай, зачем тебе понадобился артефакт и для чего ты его использовал.» - «Ты же знаешь тетушку Зуму… В связи с днем рождения, у нее случился приступ скверности характера, ей категорически не понравился ни один из подарков, которые полгода подбирала для нее вся наша родня. Она хотела яхту. Ну ты знаешь, как она ХОЧЕТ. Когда она чего-то ХОЧЕТ, мне кажется, что она ест мой мозг большой столовой ложкой и причмокивает при этом. Под рукой никакой яхты не было. Порталом яхту перевозить очень дорого, морем – долго. И я как раз вспомнил про наши артефакты. Я слетал в Циндао, купил там самую дешевую и самую безобразно раскрашенную яхту и вернулся как раз, чтобы не опоздать к завершению ее дня рождения. Я специально посмотрел погоду, я специально посмотрел, насколько плохо пригнаны детали друг к другу. Я так надеялся, что она, наконец, утонет! Но эта… уважаемая тетушка Зума вернулась из путешествия целой и невредимой – ей понравился тот шторм, в который она попала…» - «Да, это было бы всего лишь небольшим превышением полномочий, если бы ты не потерял артефакт.» - «Да, я…» - «Теперь уже все равно. Сколько примерно весила та яхта?» - «Около 12-ти тонн.» - «Артефакт до этого был заряжен полностью?» - «Да, он был совсем новым и не перезаряжался.» - «Отлично! Можно рассчитать, сколько заряда осталось в нем после перемещения яхты и памятника. И поискать работающий артефакт с таким количеством заряда энергии. Артефакт навский?» - «Ну да.» - «Значит, дальше чисто математическая задача…»
Все навские артефакты (шасские и эрлийские артефакты, несмотря на тот же тип энергии, имеют другую емкость)… С уровнем заряда равным 1,5 стандартных магических единиц плюс-минус 2%… С заряженным арканом уменьшения… В радиусе… Работающий или с затуханием магического срабатывания менее суток…
Список, полученный из Тиградкома от специалистов по поиску, был не таким уж и большим – уровень заряда, оставшийся в артефакте, был высоким.
Уважаемый Архам перемещался порталами по точкам, находил артефакт, не находил в этом ничего особенного, зачеркивал точку на карте, и шагал в следующий портал.
Так длилось ровно до тех пор, пока очередь не дошла до одного дома в Подмосковье. Предусмотрительный шас выходил из порталов на некотором удалении от обнаруженных Тиградкомом артефактов и дальше проводил сканирование вручную. Все, что встречалось ранее, было логичным, оправданным и понятным. Но здесь было не так. Здесь все терялось в переплетении непонятных силовых линий и странно направленных магических потоков. Место просто искрилось магической силой, но невозможно было понять какой. Архам попытался прочитать линии хотя бы простых арканов, и не смог уловить их суть. Здесь было все сразу. Здесь работали арканы всех трех Великих Домов. Причем они были сплетены в тугие косы, и каким-то странным образом взаимодействовали друг с другом. Силовые линии Земли были здесь расположены так, что за пределами определенного круга вся эта магическая гирлянда теряла свое свечение и быстро сходила на нет. Так что издалека было сложно рассмотреть, насколько велика магическая энергия, сконцентрированная здесь.
Внутренний голос подсказывал шасу, что сканирование обнаруженного объекта нужно проводить предельно осторожно. Он даже на всякий случай присел за голыми ветками кустов, облетевших по осени.
Впереди скорее всего скрывался тот самый «страшный» чел. Ничего особо страшного шас не испытывал. Ему было холодно на осеннем ветру, неприятно и неуютно.
Конечно, все важные новости стекались в Службу Утилизации в первую очередь. И в том числе оперативная информация по Ярге предоставлялась в полном объеме, не нарушающем, однако, грани секретности Нави.
Архам был прекрасно осведомлен, что Ярга может прикинуться и челом, и любой другой семьей. Но шасу казалось, что бывший лидер Нави должен действовать более изящно и профессионально. А этому магическому безобразию, что новогодней елкой светилось впереди, не хватало красоты, оно выглядело глупым, нелогичным и грубым.
Тем не менее, защитных контуров «логова» шас обнаружить не смог. Либо, поправил он себя, не смог прочитать. Архаму хотелось подобраться поближе, чтобы наконец, убедиться, что артефакт с памятником на месте и его злоключениям пришел конец. И тут ему в голову пришла очередная идея.
Было еще не поздно, но погода стояла пасмурная, с неба весь день норовили сорваться капли дождя, и сумерки уже почти сгустились. Шас набрал номер одного друга из клана Треми, который должен был хитрому Архаму небольшую услугу за одну не очень аккуратную масанскую трапезу. Остап Треми не заставил себя ждать.
Масаны умели гипнотизировать, умели подстроиться под окружающее, раствориться в нем, умели, сбросив плотную форму и, скользить по воле ветра едва прозрачными клочками тумана. А еще масаны умели таиться и терпеливо выжидать столько, сколько нужно.
Остап вернулся к Архаму только часа через два. К этому времени шас настолько озяб, что ему пришлось отойти подальше от участка и обогреваться слабеньким арканом, но и он помогал не очень.
На участке расчерчены какие-то фигуры, явно приготовлен какой-то аркан со странными магическими узлами, предназначенными непонятного для чего. Выглядит это все как форменный бред, наверное, аркан должен использовать геомантию. Нужный шасу памятник стоит во главе композиции и пока из артефакта не освобожден. В странном аркане, есть еще несколько незаполненных мест, значит, он еще не закончен. В доме сидит чел – слабый маг, смотрит новости Тиградком по кабелю, значит, его знают в Тайном Городе. Ничего страшного в нем нет, обычный молодой чел, из богатых. Но на столе лежит книга с черной обложкой. От нее исходит слабая неприятная сила, еще не страх, но что-то настораживающее. Защитных контуров действительно нет, но по четырем углам участка стоят какие-то военного вида электромагнитные излучатели. Еще один такой же расположен на одной из машин в гараже.
Архам уже размышлял на тему того, чтобы просто пойти и забрать злосчастный памятник, он даже подобрался поближе и видел весь магический круг на утоптанном снегу как на ладони. Но тут вдруг магическая аномалия заволновалась, словно пришел какой-то срок, чел вышел из дома, неся в руках два небольших предмета. Чел расставил все по нужным местам, и распевно начал читать какой-то текст, в котором шас к своему ужасу узнал попытку человским горлом изобразить древненавский. Уважаемый Архам тут же мешком свалился в овраг за спиной, набирая экстренный вызов в приемную Темного Двора.
Навы возникли из темноты. Нет, не вышли из порталов, магических всплесков шас не почувствовал. Гарки появились вне зоны обнаружения и подобрались к дому совершенно бесшумно без использования магии. Навы действовали осторожно, били издалека, раскрываясь лишь на долю мгновения, и тут же перемещались.
Архам мог бы поклясться, что навы нервничали, хоть и действовали красиво, как на показательных выступлениях.
Гарки буквально смели робкие человские попытки защититься. Об ответной атаке не было даже речи. Весь бой не продлился и пяти секунд. Вот чел стоял во главе поднимающегося аркана. И вот он, полностью лишенный магической энергии, с заломленными руками лежит лицом в снег, а в его спину упирается колено Ортеги. Отчего ощущение, что навы действовали жестко, почти срываясь на грань жестокости, только усилилось.
Едва засветившийся силой аркан, медленно угасал без поддержки, токи силовых линий выпрямлялись, возвращаясь в свое привычное течение. Сантьяга медленно прохаживался возле начерченных линий, внимательно изучая рисунок. На его щегольские белые туфли налип снег, перемешанный с грязью, но если бы это могло им хоть как-то повредить, это были бы не туфли Сантьяги. Практичность, прикрытая яркой мишурой, привычно пряталась от посторонних глаз.
Сантьяга поймал вопросительный взгляд Ортеги и покачал головой. Ортега с сожалением перевернул пленника, продолжая прижимать его к земле, и прочитал банальный аркан допроса. Потому что использовать желанную Иглу Инквизитора Сантьяга запретил.
«Кто ты?» - «Кирилл Бардачев» - «Генстатус?» - «Чел» - «Способности?» - «Маг, средний уровень»
Кто-то из гарок зачитывает информацию из базы Тиградкома: «Бардачев Кирилл Сергеевич, 27 лет. Высшее техническое. Чел. Среди предков упоминается жрица Алина. Способен к магии. Обучался в школе Озера. Отец, Бардачев Сергей Борисович, генерал-полковник сил наземного базирования, курирует испытания новых типов вооружения, в том числе и работы по применению инфразвука. К магии не способен…»
Гарки негромко переговаривались между собой, Архам неплохо понимал по-навски, хоть говорить и не мог: «Инфразвук как-то действует на челов?» - «На челов и некоторых из зеленых. Вызывает состояние неконтролируемого ужаса. На уровне физиологии» - «Что-то не слышно, чтобы челы это применяли» - «Не могут создать нужную избирательность, инфразвук бьет и по своим, и по чужим…»
«…мать, Бардачева (Никифорова) Ольга Сергеевна, начальник склада материально-технического снабжения армии. К магии способна ограниченно. Проживают по адресу…»
«Это случайно не с ее склада излучатели по периметру стоят» - «Да наверняка оттуда…»
И снова Ортега: «Что это за аркан?» - «Я не знаю названия» - «Для чего?» - «Чтобы обрести магические способности иерархов Великих Домов» - «Силу какого Великого Дома ты хотел?» - «Да мне все равно – рандом» - «Ты сам его придумал?» - «Нет, в книжке прочитал» - «Где книга сейчас?» - «В доме, на столе» - «Где взял книгу?» - «Да одна бабка принесла» - «Что за бабка? Опиши» - «Старая, горбатая, глаза…»
Пленник судорожно всхлипнул и забился в руках Ортеги. Было видно как в нем борется какой-то глубинный ужас и магический приказ отвечать на вопросы. «Глазаааа… чеееерныеее… из них смееерть… как огонь…». Дыхание Бардачева стало прерывистым, он задыхался и тщетно пытался выкрутиться из железной хватки нава. Им владел какой-то дикий ужас, отключающий мозг и понимание того, что вырываться из рук первого помощника не имеет смысла. И сила этого ужаса была так велика, что перебивала аркан Ортеги.
Первый помощник ровным голосом доложил комиссару: «Считаю дальнейший допрос без представителей Эрли бессмысленным.»
Сантьяга снова молча кивнул, и гарки с пленником ушли порталом.
Комиссар долго и внимательно изучал аркан, а потом хмыкнул вполголоса: «А у него могло получиться…»
Заметив, что Архам все еще здесь, Сантьяга взял уменьшенный памятник и протянул его шасу: «Служба Утилизации как всегда на высоте. Не беспокойтесь, все сегодняшние затраты будут возмещены сполна. Дальнейшее расследование в компетенции Темного Двора. Спасибо за помощь!»
Шас вежливо поклонился в ответ, и с сожалением забрал артефакт, понимая, что так никогда и не узнает, чем же все это закончилось…
@темы: Навы, Конкурс/челлендж/фикатон, Челы, Вассалы, Рассказ
Оставшиеся три работы авторы пообещали отдать завтра. 
Главное - они будут!)
Главное - они будут!)
Заявка:
Хочу: текст.
Загадки, тайны, скелеты в шкафу
Пейринг не важен, можно джен, рейтинг - не выше PG-13.
Исключения: 1. мегакрутые челы; 2. трэш, угар и стеб. Если кто решит раскрывать тайны КТР и навских женщин - Обоснуя в студию. Глобальность совершенно не обязательна.
читать дальше
Уже второй день в Цитадели пахло морозом, хвоей и мандаринами. Причиной самого сильного запаха были обыкновенные елки, которые кто-то принес в штаб-квартиру навов и не поставил разве что в кабинете Князя. Неизвестный шутник не обошел своим вниманием даже логово лас-вегасов. Поэтому небольшая пушистая елочка, украшенная золотыми шарами, выглядела в их берлоге, совмещенной с ближайшей помойкой, чужеродным элементом. Но даже она пахла свежей хвоей так, что хотелось зарыться лицом в веточки и бесконечно долго вдыхать этот запах.
Нововведение оценили не все. Советники постоянно ворчали, что если елки продолжат появляться в Цитадели такими темпами, то скоро коридоры будут напоминать лесную чащу, в которой и заблудиться не долго. Лас-вегасы считали, что если новый элемент декора их берлоги нельзя приспособить к выполнению их текущих задач, то зачем тогда нужно было тащить к ним столь бесполезный в хозяйстве предмет. Ортега предпочитал молчать, хотя ему было, что сказать шутнику про эту елку. Уже хотя бы потому, что после установки елки в его кабинете часть нижних веток оказалась под рабочим столом и при каждом движении ноги норовила забиться в ботинок или под брюки.
Что думал про елки Князь, не знал никто. И так бы и не узнал до тех пор, пока неизвестный шутник не поставил елку прямо около двери, через которую владыка Нави иногда выходил на прогулку по Цитадели. Поэтому первая встреча Князя и елки прошла в очень драматичной обстановке с последующим падением последней. Как оказалось, для Князя это стало последней каплей.
- Чтобы к вечеру нашел того, кто превращает Цитадель в еловый лес, - голос из-под капюшона звучал глухо, но нотки раздражения читались в нем совершенно отчетливо.
- И что я должен сделать с этим неизвестным, который так хочет праздника? – даже несмотря на то, что его спешно выдернули из постели, Сантьяга выглядел настоящим денди.
- Все, что тебе заблагорассудится, - веско ответил Князь. – Но или Великий Дом Навь превращается в Великий Дом Ель, либо елки исчезают отовсюду.
- Вы начали шутить? – в голосе Сантьяги появилось удивление.
- Нет. Это мнение Советников, – из-под капюшона раздалось возмущенное сопение. – Делай что хочешь, но елок в Цитадели быть не должно к утру.
Вернувшись к себе, Сантьяга несколько минут задумчиво рассматривал елку, украшавшую его кабинет уже второй день. Сам он не имел ничего ни против запахов, наполнивших штаб-квартиру Нави, ни елок, ни новогоднего настроения, которое они создавали уже одним своим присутствием. Правда, ему тоже было интересно, кто же все-таки сделал попытку принести человский праздник в Цитадель.
Ортега? Нет, вряд ли. Комиссар слышал, как его помощник жаловался Доминге на то, что елка в его кабинете стоит очень неудобно, а передвинуть ее в другое место не получается. Кто-то из Советников решил пошутить подобным образом? Вполне возможно, но что же должно было произойти, чтобы они осмелились на подобный поступок?
Сантьяга наклонился к горшку, в котором стояла елочка. Было похоже на то, что ее не покупали, а специально вырастили прямо из земли. К тому же елку надо было украсить, что означало только одно: неизвестный любитель Нового года либо ходил в человский магазин за шарами, либо заказал украшения через Торговую гильдию. А это значит… Сантьяга улыбнулся и вызвал к себе Ортегу.
- Ортега, не хотите попробовать себя в роли детектива? – произнес Сантьяга, едва его помощник переступил через порог кабинета.
- Смотря кого и где нужно найти, - ответил Ортега.
- Нужно найти того, кто расставил по всей Цитадели новогодние елки и украсил их. Вернее, нужно найти, кто из навов, эрлийцев и шасов покупал украшения для елки в огромных количествах, - Сантьяга улыбнулся, и Ортега внезапно подумал, что комиссар сейчас похож на ищущего добычу охотника.
- Комиссар, вы уверены, что этого поклонника человского праздника действительно стоит искать? – осторожно спросил Ортега.
- Мне всего лишь интересно, кто же это сделал, - пожал плечами комиссар. – К тому же лишние елки всегда можно будет вынести во внутренний двор или… Нет, пожалуй, вынести их на улицу – самый идеальный вариант. Ортега, вы можете приступать к поискам. Не смею вас больше задерживать.
Дождавшись, когда за Ортегой закроется дверь, комиссар снова подошел к елке и еще раз внимательно осмотрел ее. Тот, кто принес деревце в кабинет, явно знал о том, куда же лучше поставить горшок. А еще шутник, похоже, не поленился купить серебряные украшения, вместо золотых, чтобы елка вписалась в обстановку кабинета. Это означало только то, что неизвестный почти наверняка бывал кабинете у Сантьяги и знал про интерьер в стиле хай-тек. Похоже, задачка становилась все интересней и занимательней.
Ортега появился в кабинете Сантьяги через два часа. По внешнему виду помощника было непонятно, нашел он чего-то или нет, но все же он дисциплинированно решился доложить о ходе поисков.
- Комиссар, я нашел кое-что интересное, - тихо сказал Ортега.
- Да? Не поделитесь информацией о том, что же вы нашли? - Сантьяга развернулся и посмотрел на своего помощника. – И, пожалуйста, говорите не так тихо.
- Да. Похоже, это был Бога. Биджар сказал, что Бога трижды покупал елочные игрушки и партию маленьких елочек, - смущенно произнес Ортега.
- Вы уверены в этом? – ровным голосом спросил комиссар.
- Абсолютно. Биджар очень не хотел сначала говорить про эти покупки, но все равно был вынужден рассказать мне об этом.
- Тогда попросите Богу зайти ко мне. И можете быть свободны.
Ортега вышел из кабинета, и комиссар вернулся к рассматриванию елки. Пожалуй, растения стоит убрать только из коридоров. В кабинетах их можно оставить до тех пор, пока эти елочки не надоедят. И все же Боге удалось привнести в Цитадель ощущение приближающегося праздника. В кабинете все так же пахло хвоей, мандаринами и морозом, комиссар рассматривал елку, и уже было неважно, кто ее тут поставил. Важно было то, что приближался очередной человский праздник, и можно было позволить себе совсем немного хорошего настроения.
Хочу: текст.
Загадки, тайны, скелеты в шкафу
Пейринг не важен, можно джен, рейтинг - не выше PG-13.
Исключения: 1. мегакрутые челы; 2. трэш, угар и стеб. Если кто решит раскрывать тайны КТР и навских женщин - Обоснуя в студию. Глобальность совершенно не обязательна.
читать дальше
Елки
Уже второй день в Цитадели пахло морозом, хвоей и мандаринами. Причиной самого сильного запаха были обыкновенные елки, которые кто-то принес в штаб-квартиру навов и не поставил разве что в кабинете Князя. Неизвестный шутник не обошел своим вниманием даже логово лас-вегасов. Поэтому небольшая пушистая елочка, украшенная золотыми шарами, выглядела в их берлоге, совмещенной с ближайшей помойкой, чужеродным элементом. Но даже она пахла свежей хвоей так, что хотелось зарыться лицом в веточки и бесконечно долго вдыхать этот запах.
Нововведение оценили не все. Советники постоянно ворчали, что если елки продолжат появляться в Цитадели такими темпами, то скоро коридоры будут напоминать лесную чащу, в которой и заблудиться не долго. Лас-вегасы считали, что если новый элемент декора их берлоги нельзя приспособить к выполнению их текущих задач, то зачем тогда нужно было тащить к ним столь бесполезный в хозяйстве предмет. Ортега предпочитал молчать, хотя ему было, что сказать шутнику про эту елку. Уже хотя бы потому, что после установки елки в его кабинете часть нижних веток оказалась под рабочим столом и при каждом движении ноги норовила забиться в ботинок или под брюки.
Что думал про елки Князь, не знал никто. И так бы и не узнал до тех пор, пока неизвестный шутник не поставил елку прямо около двери, через которую владыка Нави иногда выходил на прогулку по Цитадели. Поэтому первая встреча Князя и елки прошла в очень драматичной обстановке с последующим падением последней. Как оказалось, для Князя это стало последней каплей.
- Чтобы к вечеру нашел того, кто превращает Цитадель в еловый лес, - голос из-под капюшона звучал глухо, но нотки раздражения читались в нем совершенно отчетливо.
- И что я должен сделать с этим неизвестным, который так хочет праздника? – даже несмотря на то, что его спешно выдернули из постели, Сантьяга выглядел настоящим денди.
- Все, что тебе заблагорассудится, - веско ответил Князь. – Но или Великий Дом Навь превращается в Великий Дом Ель, либо елки исчезают отовсюду.
- Вы начали шутить? – в голосе Сантьяги появилось удивление.
- Нет. Это мнение Советников, – из-под капюшона раздалось возмущенное сопение. – Делай что хочешь, но елок в Цитадели быть не должно к утру.
Вернувшись к себе, Сантьяга несколько минут задумчиво рассматривал елку, украшавшую его кабинет уже второй день. Сам он не имел ничего ни против запахов, наполнивших штаб-квартиру Нави, ни елок, ни новогоднего настроения, которое они создавали уже одним своим присутствием. Правда, ему тоже было интересно, кто же все-таки сделал попытку принести человский праздник в Цитадель.
Ортега? Нет, вряд ли. Комиссар слышал, как его помощник жаловался Доминге на то, что елка в его кабинете стоит очень неудобно, а передвинуть ее в другое место не получается. Кто-то из Советников решил пошутить подобным образом? Вполне возможно, но что же должно было произойти, чтобы они осмелились на подобный поступок?
Сантьяга наклонился к горшку, в котором стояла елочка. Было похоже на то, что ее не покупали, а специально вырастили прямо из земли. К тому же елку надо было украсить, что означало только одно: неизвестный любитель Нового года либо ходил в человский магазин за шарами, либо заказал украшения через Торговую гильдию. А это значит… Сантьяга улыбнулся и вызвал к себе Ортегу.
- Ортега, не хотите попробовать себя в роли детектива? – произнес Сантьяга, едва его помощник переступил через порог кабинета.
- Смотря кого и где нужно найти, - ответил Ортега.
- Нужно найти того, кто расставил по всей Цитадели новогодние елки и украсил их. Вернее, нужно найти, кто из навов, эрлийцев и шасов покупал украшения для елки в огромных количествах, - Сантьяга улыбнулся, и Ортега внезапно подумал, что комиссар сейчас похож на ищущего добычу охотника.
- Комиссар, вы уверены, что этого поклонника человского праздника действительно стоит искать? – осторожно спросил Ортега.
- Мне всего лишь интересно, кто же это сделал, - пожал плечами комиссар. – К тому же лишние елки всегда можно будет вынести во внутренний двор или… Нет, пожалуй, вынести их на улицу – самый идеальный вариант. Ортега, вы можете приступать к поискам. Не смею вас больше задерживать.
Дождавшись, когда за Ортегой закроется дверь, комиссар снова подошел к елке и еще раз внимательно осмотрел ее. Тот, кто принес деревце в кабинет, явно знал о том, куда же лучше поставить горшок. А еще шутник, похоже, не поленился купить серебряные украшения, вместо золотых, чтобы елка вписалась в обстановку кабинета. Это означало только то, что неизвестный почти наверняка бывал кабинете у Сантьяги и знал про интерьер в стиле хай-тек. Похоже, задачка становилась все интересней и занимательней.
Ортега появился в кабинете Сантьяги через два часа. По внешнему виду помощника было непонятно, нашел он чего-то или нет, но все же он дисциплинированно решился доложить о ходе поисков.
- Комиссар, я нашел кое-что интересное, - тихо сказал Ортега.
- Да? Не поделитесь информацией о том, что же вы нашли? - Сантьяга развернулся и посмотрел на своего помощника. – И, пожалуйста, говорите не так тихо.
- Да. Похоже, это был Бога. Биджар сказал, что Бога трижды покупал елочные игрушки и партию маленьких елочек, - смущенно произнес Ортега.
- Вы уверены в этом? – ровным голосом спросил комиссар.
- Абсолютно. Биджар очень не хотел сначала говорить про эти покупки, но все равно был вынужден рассказать мне об этом.
- Тогда попросите Богу зайти ко мне. И можете быть свободны.
Ортега вышел из кабинета, и комиссар вернулся к рассматриванию елки. Пожалуй, растения стоит убрать только из коридоров. В кабинетах их можно оставить до тех пор, пока эти елочки не надоедят. И все же Боге удалось привнести в Цитадель ощущение приближающегося праздника. В кабинете все так же пахло хвоей, мандаринами и морозом, комиссар рассматривал елку, и уже было неважно, кто ее тут поставил. Важно было то, что приближался очередной человский праздник, и можно было позволить себе совсем немного хорошего настроения.
@темы: Навы, Конкурс/челлендж/фикатон, Рассказ
воскресенье, 22 декабря 2013
Заявка:
Хочу: Кортес: провал операции, действителньо провал, а не как обычно
Инквизиторы: как это было, возможно АУ
драма, ангст, экшн
Схинки как аватар Ярги: параллель с Сантьягой
Сантьяга: противостояние с Яргой
читать дальше
В прошлый раз они встречались при других обстоятельствах. В прошлый раз хозяином встречи был нав в белом, а его гостем – примат, любящий курить и не дурак выпить. Однако, история не любит повторяться, и поэтому их следующая встреча произошла внезапно, неожиданно и вовсе не по желанию всемогущего комиссара Тёмного Двора.
В этот раз хозяином встречи был Схинки.
Орангутанг несколько минут изучал Сантьягу, потом кивнул удовлетворенно.
- Надо же, а я думал, что вы не попадетесь в такую примитивную ловушку.
Комната, в которой они расположились – Сантьяга, усевшись по привычке на край стола, и Схинки в глубоком кресле – была опутана арканами не хуже, чем Цитадель. Половину арканов Сантьяга не знал, но подозревал, что они могут быть крайне неприятными, если он попытается их снять. Фразу Схинки комиссар воспринял очень спокойно, пожав плечами:
- Увы, я далеко не так идеален, как вам хочется меня видеть.
Схинки поморщился:
- Вы все еще не научились бояться моего Господина? – в лапе огромная обезьяна держала стакан с виски, в котором плавали несколько кубиков льда. Периодически Схинки отхлебывал из стакана, а потом затягивался сигаретой с преувеличенным наслаждением. – Впрочем, теперь у вас будет время научиться. Он скоро будет здесь. Вы рады?
- Очень, – Сантьяга пригубил отличное красное вино, которое нашел здесь же и не замедлил продегустировать. И, видя удивление, промелькнувшее в глазах верного последователя Ярги, комиссар пояснил, - Я действительно давно жду встречи с Предателем. И, полагаю, что эта встреча окажется для него последней.
- Он ваш князь! – Орангутанг вскочил, отбрасывая в сторону стакан и скаля клыки. - Только вы его недостойны!
- Поэтому мы и хотим, чтобы наш князь остался с нами. Князь, а не Ярга, – Сантьяга чуть склонил голову набок, рассматривая взбешенного зверя. А тот, снова плюхнувшись в кресло, потянулся, доставая стакан и снова наполняя его виски. Теперь безо льда.
- Ничего у вас не выйдет, – отмахнулся он. Вспышка злости прошла так же быстро, как и появилась. – Он всегда приносил Нави победу и единство. Он говорил, что и в вашем родном мире его не сразу признали. Но потом он победил.
- Он победил Навь. Точнее, попытался, – согласился Сантьяга. Схинки растянул губы в улыбке, показывая розовую пасть.
- Он победил Первых. Почему вы всегда хотите перечеркнуть его заслуги?
Сантьяга промолчал. Не потому, что нечего было возразить, а потому что нав прекрасно понимал – спор бессмысленный. Схинки уверен в Ярге и чертовски умен. Куда умнее остальных верных Первому князю последователей. И как раз загадка Схинки не давала комиссару покоя после их первой встречи. Никому и никогда Сантьяга не говорил то, что он в какой-то момент уловил и почувствовал в этом теле. И в этом духе. Теперь проверял – исподволь, почти без магии, на интуиции и легких, ласкающих ощущения арканах. Комиссару не надо было наружу – сейчас ему нужно было в самую душу того, кто сидел в кресле.
- Не хотите отвечать? – Схинки снова затянулся сигаретой и выпустил струйку дыма в сторону нава. - А зря. И все-таки… Вы так спокойны, комиссар. Почему?
- А почему я должен нервничать? И спрошу по-другому, Схинки. Почему вы решили, что вы сможете понять, что я на самом деле чувствую?
Орангутанг наклонил голову вбок, пристально рассматривая комиссара:
- Да вы и сами знаете, почему. Не так ли? – несмотря на веселый взгляд и по-прежнему растянутые в улыбке губы, Схинки сказал фразу предельно серьезно. И так, что Сантьяга прищурился.
Понял.
Помолчал несколько секунд, а потом покачал головой:
- Зачем ему это было нужно? Чего он хотел этим добиться?
- Ну, уж не того, чего хотел ваш повелитель, Сантьяга. Ведь зачем-то он сделал это тогда? Вы знаете – зачем? Мой Господин уверен, что это был эгоизм. Последний его всплеск. Ведь так жаль СЕБЯ. Так жаль свою личность. Особенно когда эта личность блистательная, яркая, умная… Хочется, чтобы она осталась в мире, жила подольше. Вот и сделал вас. Со своими чертами характера, со своей внешностью – как в зеркало смотрел. Ну, и дополнительно – получил доверенного и сильного помощника.
Сантьяга улыбнулся:
- Я передам князю восхищение Ярги его решением.
- Но! – Схинки резко поднял руку со стаканом, и часть виски выплеснулась на пол. - Мой Господин не такой эгоист. Меня он сделал по другой причине. Мне она нравится куда больше, нежели та, что я сказал до того. Хотите знать?
- Разумеется, – предельно вежливо и холодно улыбнулся Сантьяга. Схинки подозрительно на него посмотрел.
- Вы же догадываетесь. Или знаете?
- Догадываюсь. Но мои догадки – ничто, пока вы не ответите на мой вопрос. Так зачем Ярга сделал вас?
Орангутант встал с кресла. Прошелся по комнате, чуть слышно ворча себе под нос, а затем обернулся:
- Ему кое-что мешало после выхода из Железной крепости. И нужен был помощник. Двух зайцев, как видите.
- Как и князь, – кивнул Сантьяга.
Схинки прищурился, снова оскаливаясь.
- Не князь был первым, кто решил создать аватару!
Эти слова удивили комиссара. Он отставил в сторону пустой бокал и внимательно посмотрел на Схинки.
- Разве?
Но тот отмахнулся, снова пошел по комнате, поглядывая в огромные, почти во всю стену окна.
- Не важно, не важно. Вы скоро будете служить моему Господину, вот тогда и побеседуем.
Сантьяга вдруг замер, затем прислушался и встал со стола:
- Полагаю, Ярга не придет сегодня?
- Почему? – Схинки резко остановился, глядя на комиссара, а потом вздрогнул, закрыл глаза на короткое мгновение и достал телефон. Телефон звонил, а еще снаружи сходили с ума защитные арканы – их ломали жестко, очень профессионально и слаженно. Орангутанг зарычал, и несколько секунд наву казалось, что тот сейчас прыгнет и вцепится в горло. Но Схинки просто дернул головой, и почти сразу пропал в незаметном, ломаном портале, построенном по технологиям, неизвестным современным магам. А за мгновение до того он бросил:
- Вы всё равно признаете моего Господина своим князем!
Комиссар покачал головой и поднял с кресла длинный рыжий волос.
Пригодится.
Тьма ластилась к ногам, скользила по белому костюму, сейчас прощая ему его белизну, и слушала негромкий разговор, который велся между комиссаром Нави и князем. Князь сейчас не сидел на троне, он стоял неподалеку от своей аватары, рассматривая миражи, созданные Сантьягой и изредка комментировал беседу, которая велась не так давно и не здесь. Но в самом конце её князь остановил мираж и снял капюшон, глядя на Сантьягу.
- Всё-таки получается, что Схинки – аватара Ярги? Я не думал, что он рискнет разделять свою личность.
- Я полагаю, повелитель, что он рисковал бы, не сделав этого, – ответил Сантьяга. – Ведь наше предположение оказалось верным – Ярга, вышедший из Железной крепости, был не совсем нормален. Он провел столько дней в одиночестве, отвык от всего, а самое главное, он сошел с ума. Анализ его действий до падения Дегунинского Оракула яснее всего говорит о том, что не все действия Первого князя были… скажем так, адекватными.
Князь не перебивал и не торопил, против обыкновения обдумывая слова комиссара. А Сантьяга продолжил:
- Но уже во время нашей первой беседы со Схинки, во время его разговоров с Ларисой… И то, как он ведет себя теперь… Я думаю, что его разделение очевидно.
- Да? И что же он отдал этой обезьяне? – князь знал ответ. Он хотел убедиться, что их мысли сходятся. Сейчас это было важно как никогда.
- Он отдал ей свое сумасшествие, – Сантьяга посмотрел в глаза повелителю. – И теперь против нас воюет все тот же Ярга, за которым мы пришли на Землю. Наш Первый князь.
Хочу: Кортес: провал операции, действителньо провал, а не как обычно
Инквизиторы: как это было, возможно АУ
драма, ангст, экшн
Схинки как аватар Ярги: параллель с Сантьягой
Сантьяга: противостояние с Яргой
читать дальше
Его тень
В прошлый раз они встречались при других обстоятельствах. В прошлый раз хозяином встречи был нав в белом, а его гостем – примат, любящий курить и не дурак выпить. Однако, история не любит повторяться, и поэтому их следующая встреча произошла внезапно, неожиданно и вовсе не по желанию всемогущего комиссара Тёмного Двора.
В этот раз хозяином встречи был Схинки.
Орангутанг несколько минут изучал Сантьягу, потом кивнул удовлетворенно.
- Надо же, а я думал, что вы не попадетесь в такую примитивную ловушку.
Комната, в которой они расположились – Сантьяга, усевшись по привычке на край стола, и Схинки в глубоком кресле – была опутана арканами не хуже, чем Цитадель. Половину арканов Сантьяга не знал, но подозревал, что они могут быть крайне неприятными, если он попытается их снять. Фразу Схинки комиссар воспринял очень спокойно, пожав плечами:
- Увы, я далеко не так идеален, как вам хочется меня видеть.
Схинки поморщился:
- Вы все еще не научились бояться моего Господина? – в лапе огромная обезьяна держала стакан с виски, в котором плавали несколько кубиков льда. Периодически Схинки отхлебывал из стакана, а потом затягивался сигаретой с преувеличенным наслаждением. – Впрочем, теперь у вас будет время научиться. Он скоро будет здесь. Вы рады?
- Очень, – Сантьяга пригубил отличное красное вино, которое нашел здесь же и не замедлил продегустировать. И, видя удивление, промелькнувшее в глазах верного последователя Ярги, комиссар пояснил, - Я действительно давно жду встречи с Предателем. И, полагаю, что эта встреча окажется для него последней.
- Он ваш князь! – Орангутанг вскочил, отбрасывая в сторону стакан и скаля клыки. - Только вы его недостойны!
- Поэтому мы и хотим, чтобы наш князь остался с нами. Князь, а не Ярга, – Сантьяга чуть склонил голову набок, рассматривая взбешенного зверя. А тот, снова плюхнувшись в кресло, потянулся, доставая стакан и снова наполняя его виски. Теперь безо льда.
- Ничего у вас не выйдет, – отмахнулся он. Вспышка злости прошла так же быстро, как и появилась. – Он всегда приносил Нави победу и единство. Он говорил, что и в вашем родном мире его не сразу признали. Но потом он победил.
- Он победил Навь. Точнее, попытался, – согласился Сантьяга. Схинки растянул губы в улыбке, показывая розовую пасть.
- Он победил Первых. Почему вы всегда хотите перечеркнуть его заслуги?
Сантьяга промолчал. Не потому, что нечего было возразить, а потому что нав прекрасно понимал – спор бессмысленный. Схинки уверен в Ярге и чертовски умен. Куда умнее остальных верных Первому князю последователей. И как раз загадка Схинки не давала комиссару покоя после их первой встречи. Никому и никогда Сантьяга не говорил то, что он в какой-то момент уловил и почувствовал в этом теле. И в этом духе. Теперь проверял – исподволь, почти без магии, на интуиции и легких, ласкающих ощущения арканах. Комиссару не надо было наружу – сейчас ему нужно было в самую душу того, кто сидел в кресле.
- Не хотите отвечать? – Схинки снова затянулся сигаретой и выпустил струйку дыма в сторону нава. - А зря. И все-таки… Вы так спокойны, комиссар. Почему?
- А почему я должен нервничать? И спрошу по-другому, Схинки. Почему вы решили, что вы сможете понять, что я на самом деле чувствую?
Орангутанг наклонил голову вбок, пристально рассматривая комиссара:
- Да вы и сами знаете, почему. Не так ли? – несмотря на веселый взгляд и по-прежнему растянутые в улыбке губы, Схинки сказал фразу предельно серьезно. И так, что Сантьяга прищурился.
Понял.
Помолчал несколько секунд, а потом покачал головой:
- Зачем ему это было нужно? Чего он хотел этим добиться?
- Ну, уж не того, чего хотел ваш повелитель, Сантьяга. Ведь зачем-то он сделал это тогда? Вы знаете – зачем? Мой Господин уверен, что это был эгоизм. Последний его всплеск. Ведь так жаль СЕБЯ. Так жаль свою личность. Особенно когда эта личность блистательная, яркая, умная… Хочется, чтобы она осталась в мире, жила подольше. Вот и сделал вас. Со своими чертами характера, со своей внешностью – как в зеркало смотрел. Ну, и дополнительно – получил доверенного и сильного помощника.
Сантьяга улыбнулся:
- Я передам князю восхищение Ярги его решением.
- Но! – Схинки резко поднял руку со стаканом, и часть виски выплеснулась на пол. - Мой Господин не такой эгоист. Меня он сделал по другой причине. Мне она нравится куда больше, нежели та, что я сказал до того. Хотите знать?
- Разумеется, – предельно вежливо и холодно улыбнулся Сантьяга. Схинки подозрительно на него посмотрел.
- Вы же догадываетесь. Или знаете?
- Догадываюсь. Но мои догадки – ничто, пока вы не ответите на мой вопрос. Так зачем Ярга сделал вас?
Орангутант встал с кресла. Прошелся по комнате, чуть слышно ворча себе под нос, а затем обернулся:
- Ему кое-что мешало после выхода из Железной крепости. И нужен был помощник. Двух зайцев, как видите.
- Как и князь, – кивнул Сантьяга.
Схинки прищурился, снова оскаливаясь.
- Не князь был первым, кто решил создать аватару!
Эти слова удивили комиссара. Он отставил в сторону пустой бокал и внимательно посмотрел на Схинки.
- Разве?
Но тот отмахнулся, снова пошел по комнате, поглядывая в огромные, почти во всю стену окна.
- Не важно, не важно. Вы скоро будете служить моему Господину, вот тогда и побеседуем.
Сантьяга вдруг замер, затем прислушался и встал со стола:
- Полагаю, Ярга не придет сегодня?
- Почему? – Схинки резко остановился, глядя на комиссара, а потом вздрогнул, закрыл глаза на короткое мгновение и достал телефон. Телефон звонил, а еще снаружи сходили с ума защитные арканы – их ломали жестко, очень профессионально и слаженно. Орангутанг зарычал, и несколько секунд наву казалось, что тот сейчас прыгнет и вцепится в горло. Но Схинки просто дернул головой, и почти сразу пропал в незаметном, ломаном портале, построенном по технологиям, неизвестным современным магам. А за мгновение до того он бросил:
- Вы всё равно признаете моего Господина своим князем!
Комиссар покачал головой и поднял с кресла длинный рыжий волос.
Пригодится.
Тьма ластилась к ногам, скользила по белому костюму, сейчас прощая ему его белизну, и слушала негромкий разговор, который велся между комиссаром Нави и князем. Князь сейчас не сидел на троне, он стоял неподалеку от своей аватары, рассматривая миражи, созданные Сантьягой и изредка комментировал беседу, которая велась не так давно и не здесь. Но в самом конце её князь остановил мираж и снял капюшон, глядя на Сантьягу.
- Всё-таки получается, что Схинки – аватара Ярги? Я не думал, что он рискнет разделять свою личность.
- Я полагаю, повелитель, что он рисковал бы, не сделав этого, – ответил Сантьяга. – Ведь наше предположение оказалось верным – Ярга, вышедший из Железной крепости, был не совсем нормален. Он провел столько дней в одиночестве, отвык от всего, а самое главное, он сошел с ума. Анализ его действий до падения Дегунинского Оракула яснее всего говорит о том, что не все действия Первого князя были… скажем так, адекватными.
Князь не перебивал и не торопил, против обыкновения обдумывая слова комиссара. А Сантьяга продолжил:
- Но уже во время нашей первой беседы со Схинки, во время его разговоров с Ларисой… И то, как он ведет себя теперь… Я думаю, что его разделение очевидно.
- Да? И что же он отдал этой обезьяне? – князь знал ответ. Он хотел убедиться, что их мысли сходятся. Сейчас это было важно как никогда.
- Он отдал ей свое сумасшествие, – Сантьяга посмотрел в глаза повелителю. – И теперь против нас воюет все тот же Ярга, за которым мы пришли на Землю. Наш Первый князь.
@темы: Навы, Конкурс/челлендж/фикатон, Рассказ
Заявка:
"Хочу: текст
Жанр: юмор, романтика
Рейтинг: джен, PG
Пэйринг: любой
Дополнительные пожелания:
Исключения:
читать дальше
Меня зовут Маша, я математик и программист. Звучит, будто представление в обществе анонимных алкоголиков, ну да ладно… Итак, Маша. Хотя в нашем офисе меня чаще всего кличут Пятачок, а я отзываюсь. Коллеги, эти гениальные сволочи, так объясняют моё «погоняло» новеньким: «Женщина-программист обычно как морская свинка: не морская и не свинка. Зато наш Пятачок – свой парень и голова!» Говорят и бесстыже пялятся на мой бюст. Спрашиваете, куда они в этот момент девают свою логику? А, не важно! Главное, я работаю в лучшей в мире фирме, у самого великого Бесяева. Начинала простым кодером, доросла до системного аналитика одного из проектов.
У нас тут «оупен офис», то есть все стены стеклянные. Поэтому одно из главных удовольствий, кроме любимой работы, - наблюдать за нашими секьюрити. Удовольствие двойное. Во-первых, сам факт, что я на таком расстоянии их вижу. Полтора года назад избавилась от своих «минус семи». Смотрю вокруг – до сих пор налюбоваться не могу. На мир вообще, на некоторых его обитателей в частности. Хотя на Рыжего, Чернявого и Беленькую я обратила внимание, ещё когда пришла сюда впервые, на преддипломную практику. В во-о-от такенной толщины очках. Понятия не имея ни о каком Тайном Городе. Старинный приятель отца сосватал меня в «Тиградком», он-то знал, но это отдельная история. Поначалу, сослепу, я думала, охранники всегда одни и те же. Потом заметила: меняются. Обязательно Рыжий с Рыжим, Чернявый с Чернявым, Беленькая с Беленькой, и какой-то у них, у каждого цвета, свой ритуал. А ещё за три недели практики я с ужасом и восторгом обнаружила, что оказалась не просто на переднем краю супер-пупер-новейших компьютерных технологий, а где-то вроде НИИЧАВО из любимой книжки. Хотите верьте, хотите нет! Я сама сперва боялась поверить, но набралась смелости и нахальства, подкатила с вопросами к шефу – услышала: «Молодец, выводы сделала правильные, в целом. Считай, прошла тест на приём. Останешься у нас работать?» Кто бы на моём месте стал отказываться? Так и живу здесь уже пятый год. После Мехмата МГУ параллельно с работой закончила филиал школы Золотого Озера. Магичка из меня аховая, в «Тиградком» взяли не за это. Но раз уж нашлось чуть-чуть колдовских способностей – постаралась их развить, как смогла.
Возвращаясь к нашим секьюрити. Труднее всего было поверить, что они и прочие им подобные – не люди. Не челы, то есть. Нелюди. Всё-таки слишком они похожи на нас! Раньше я их толком не могла рассмотреть, но даже теперь, когда могу, иногда не верится. Вот, пока думаю над одной проблемкой, которую не смогла решить с наскоку, смотрю на них, играю в десять отличий. Первое, что бросается в глаза – красота и порода.
Пожалуй, самое большое разочарование после того, как я стала нормально видеть, ждало меня в зеркале. Круглая, курносая и толстогубая, рязанско-крестьянского разлива ряшка с маленькими глазками в окружении белёсых ресниц, такие же бесцветные неровные брови. Прозвище соответствует: Пятачок, как есть. И фигуру лучше всего аппроксимировать сферическими поверхностями. Молчите про диеты: от тех, что я успела попробовать, пугающе быстро портится мозг, а я им работаю. Но даже если бы – тощая свинка всё равно не оленёнок… Блин, чего я всё об этом? Давно смирилась, что не фотомодель, но и не урод же, грех жаловаться. Накрашенная, на каблуках и в мини – вполне себе девочка «пин-ап». Жаль, стиль вышел из моды, а я не люблю краситься и падаю с каблуков. Джинсы, рубашка, обувь на плоской подошве – это наше всё.
А люда дежурит сегодня просто потрясающе красивая! Любуюсь как на картину в музее и тихонько завидую. Два других охранников – нав с чудом – старательно распускают перья перед зелёной ведьмой, она кокетничает. Разговоров через две стеклянные стены не слышно, да мне и не интересно, в общем. Мне таких комплиментов всё равно никто никогда не скажет… О, эврика! Кажется, я таки придумала, как оптимизировать алгоритм, над которым весь мой отдел корпит с понедельника. Кто-то хорош собой, а я зато умная.
Тянусь к мышке, чтобы разбудить уснувший компьютер и заняться делом – рука зависает в воздухе. На экране вместо скринсейвера ветвится и расцветает дивной красоты фрактал… Та-а-ак! Сейчас кому-то по чему-то очень крупно попадёт. Пашка, вместо того чтобы срочно доделывать свой кусок кода, опять сочинял левые формулы и ломал мою защиту. Ну, поглядим сейчас, чьи хакерские навыки круче. Закладочку-то я сделала давно... Прогоняю с монитора фантастические цветы – жалко, правда – нажимаю несколько клавиш, неторопливо оборачиваюсь. Пашка, красный, как помидор, пытается загородить собой экран. Успеваю разглядеть там пару мужиков, вытворяющих друг с другом нечто несусветное. Кажется, на этот раз мы с великим рэндомом и программой поиска слегка переборщили. Нужно будет ограничить область выбора видео… мнэээ… нормальными порносайтами. Набираю код отмены. Пашкины уши светятся инфракрасным, а сам он, кажется, чуть не плачет. Остальные ребята ржут. Ну, извини, коллега, нарвался. Показываю кулак, пишу в офисный чат: «РАБОТАЕМ!» Чуть подумав, набираю в личку: «Паш, прости Показать, где у тебя закладка, или сам найдёшь?» Жду в ответ чего-нибудь, типа: «Пятачок, ты сволочь!» Вместо этого читаю: «Машенька, я тебя люблю». Тихо фигею: это он меня теперь так троллит, или, не приведи Спящий, признался всерьёз? С Пашки станется… Ой, мама! Ещё раз грожу кулаком сквозь стеклянную стену, пишу: «Потом поговорим».
Сбил с мысли, зараза! Пока вспоминаю, что я там напридумывала с алгоритмом, комп снова запускает скринсейвер, и на экране начинает расти ещё один фрактал. Таких красивых и сложных, как делает Пашка, я ни у кого не видела. Вот и не буду сносить, пусть живёт. Потерянная мысль, наконец, возвращается, и я до вечера не отвлекаюсь ни на что другое.
Конец рабочего дня у нас – конец рабочего дня, железно. Выключили компы, встали, вышли вон. Оставаться после смены или брать работу на дом категорически запрещено. Обдумывать – на здоровье, делать что-то – только в офисе. Считается, в свободное время мы должны заниматься личной и семейной жизнью, спортом, хобби, самообразованием. Кому совсем невмоготу без сверхурочных, берут халтуру, «левые» заказы. Я давно уже не брала.
Пишу коллегам «до свидания» в чате, закрываю программы, выключаю компьютер. Иду к выходу. Вежливо прощаюсь с тремя нелюдями на выходе. Нав чуть кивает, не отрываясь от лётного симулятора, чуд церемонно склоняет голову, а красивая люда вдруг заслоняет мне выход и меряет взглядом: с головы до ног, потом с ног до головы. В изумрудных глазах пляшут черти – я сейчас понимаю это выражение, как никогда:
- Девочка, позволь спросить? Ты целый день меня так разглядывала. Хочешь, - она облизывает алые губы острым язычком, - или просто завидуешь?
Нав чуть обернулся от компа с игрушкой, чуд сделал морду кирпичом и старательно изображает статую. А я не сразу понимаю, что она имеет в виду, потом до меня доходит. Сейчас, кажется, сквозь землю провалюсь. Чувствую, как пылают уши и щёки. Смотрю на люду снизу вверх:
- Вы очень красивая. Самая красивая из всех люд, кого я здесь видела. Завидую.
Ведьма обнажает ряд жемчужных зубок, тянет свысока:
- Бедняжечка. С твоими исходными данными пластическая медицина бессильна, даже эрлийская. Остаётся только завидовать. Или мороком прикрываться.
Блин, она меня разозлила!
- Пластическая? Ой, а я-то думала, у вас всё своё, натуральное. Может, всё-таки поделитесь опытом? Расскажете, какой виртуоз создал это совершенство? Ой, кстати! А что, если бы я сказала, что хочу провести с вами ночь?
- Таким наглым челкам ничего не обломится. Ни при каких обстоятельствах. Поищи удачи с сородичами.
- А мне обломится? – спрашивает вдруг нав. – А, Велемирочка?
- А с тобой, Бога, я сегодня вообще не разговариваю! – люда по-кошачьи фыркает и уходит в подсобку, потеряв ко мне всякий интерес. Вот и славно. Зря я начала на неё огрызаться. Знаю же: с зелёными ведьмами лучше не ссориться, они злопамятные.
Делаю шаг и понимаю, что мести не будет, вернее она уже состоялась. У обеих кроссовок – новых, полсезона не относила – дружно отвалились подошвы. Шаркаю до банкетки в холле, сажусь, пытаюсь хоть как-то починить магией то, что годиться уже только на свалку. А на улице ещё слишком холодно, чтобы чапать домой босиком…
- Маш, давай я тебя на машине подвезу?
Кто бы вы думали? Пашка, конечно. Присел на другой край банкетки и наблюдает за моими магическими потугами. Для надёжности подвязываю злосчастную обувь шнурками, благо длинные. Говорю:
- Давай. До ближайшего обувного.
Аккуратно шагаю через холл, держась за Пашкин локоть и вдруг понимаю, что сегодняшнее дурацкое признание в чате – истинная правда. Любит. Причём давно. Вот ведь чучело огородное, и что мне теперь с ним делать?
Едем. Неловко молчим. Разглядываю Пашку в профиль. Он очень похож на Привалова с иллюстраций в старом издании «Понедельника». Такой же длинный, тощий, нескладный. Всей разницы – белобрысый хвостик на затылке да серьга в ухе. И очков не носит, не к ночи будь помянуты. До сих пор ненавижу этот аксессуар!
Прошу остановиться возле спортивного магазина, выбираю себе новые кроссовки. Пашка глядит, как я примеряю разные модели. Ухмыляясь, тащит на кассу точно такие же, как я выбрала, только на пять номеров больше:
- Будем ходить в одинаковых.
- Ты бы померил, вдруг тебе колодка не подойдёт?
Садится, примеряет, меняет ещё на размер больше. Не слушая возражений, расплачивается за обе пары своей карточкой. Я ещё не решила, как к этому относиться. В любом случае, сумма по нашим зарплатам – смешная.
Выхожу из магазина в обновке, выбрасываю безвременно почивших в ближайшую урну. Чтоб той людке икалось! Прикидываю, где ближайшее метро.
- Маш, я же обещал подвезти тебя до дома. Или куда скажешь.
- До дома. До моего.
Называю адрес, едем. Тихие ангелы пролетают, полицаи родятся: стаями и толпами. Пашка косится на навигатор:
- Слушай, Маш, ты не возражаешь, если мы по дороге остановимся на десять минут? Отдам одну халтуру.
Пожимаю плечами:
- Я, в общем, не очень спешу.
Пашка звонит кому-то. Ему отвечают, что ждут.
Приехали. Заруливаем на парковку возле здоровенного офисного комплекса. По вечернему времени, машин вокруг почти нет, большинство окон тёмные. Пашка открывает ноут, переписывает с него на флешку какие-то файлы.
- Что за халтура, если не секрет?
- Статистика. По поставкам магической энергии. С презентацией, чтоб красиво.
- Только, чур, десять минут, как сказал. Не застревай там надолго. На пятнадцатой минуте ожидания я угоняю машину, а ты идёшь домой пешком.
- Ты умеешь водить, Пятачок? – от удивления Пашка даже сбился с имени на прозвище, впервые за вечер.
- Умею. И полицаев заморочу, если надо. Извини, мне здесь не нравится. Стрёмное какое-то местечко.
Пашка удивлённо озирается и явно не видит вокруг ничего стрёмного. Ряд лип и подстриженные кусты отделяют парковку от оживлённой улицы. Летом будет глухая зелёная стена, но пока листья не распустились, всё прозрачно. Зимой в этот час была темень кромешная, но сейчас, в апреле, темнеет поздно. Да и на фонарях тут, вроде, не экономили…
- Иди уже, - подталкиваю его. – Будем считать, у меня бабская придурь взыграла. Даже с Пятачками такое иногда случается.
Жду. Любуюсь на первые звёзды. Приспустив стекло, слушаю, как поют в кустах какие-то пичуги. Кажется, даже соловей неподалёку защёлкал… А место мне всё равно не нравится!
Пяти минут не прошло – Пашка опрометью вылетает из дверей, бежит к машине. Распахивает дверцу с водительской стороны. Белый, как мел, ошалело смотрит на меня:
- Там! Всех! Убили! – переводит дыхание. – Маш, срочно! Пересаживайся за руль и езжай домой. Я звоню Тёмным. Тебе лучше тут не быть, когда они придут. Ну, давай, пересаживайся!
- А ты? – всё это настолько неожиданно, что я даже испугаться не успеваю.
- А я всё равно наследил. Меня мигом поймают. Лучше сдамся сам. Это же не я их. У меня и «протуберанца» не было… Пятачок, не тормози, уезжай! - в Пашкином голосе столько отчаянной убеждающей силы, что я быстро переползаю на водительское место, нащупываю ключ зажигания…
На парковку въезжает ещё одна машина. Большая, чёрная, с наглухо тонированными стёклами. Пашка выпрямляется, всматриваясь в номера:
- Ох ты ж… Захара принесло! – бросается наперерез. Скачет перед бампером, крестом раскинув руки. Кричит, - Пожалуйста, остановитесь, выслушайте! Возможно, от этого зависит ваша жизнь!
Я с ужасом жду, что Пашку сейчас собьют, но машина останавливается. С пассажирского места выходит плотный мужчина, лицо которого знакомо мне по выпускам Тайногородских новостей. Захар Треми, один из лидеров семьи масан. Вот кого я боюсь до паралича… Навов не боюсь, хотя по логике, они масан прижучили и подчинили, значит, они страшнее… Пашка что-то объясняет масану, отчаянно жестикулируя, а я понимаю, что пока они так стоят, с парковки не выедешь. Затаиваюсь, как мышь, жду.
Оба мужчины уходят в здание. Кажется, масан не слишком-то спрашивал Пашку, хочет ли он туда идти. Через пару минут чёрная машина разворачивается и уезжает. Путь свободен.
Собираюсь с силами и мыслями. Отправляю смс родителям, что не приду ночевать. Делаю ещё два важных звонка, завожу мотор и еду. К дяде Славе, тому самому отцову приятелю, что когда-то пристроил меня в «Тиградком». Хорошо, пробки уже рассосались, а то машину я вожу, прямо скажем, довольно хреново. Через полчаса кое-как паркуюсь в дяди Славином дворе. Даже краску нигде не ободрала: молодец, Пятачок…
Дядя Слава запирает за мной дверь. Я в безопасном месте! Вот тут-то меня и накрывает…
Сижу на кухне, трясусь, реву. Тяну из кружки обжигающее пойло, которое условно можно назвать чаем. А по телеку, по нашему каналу, Карим Томба рассказывает о жестоком убийстве восьми высокопоставленных представителей семьи масан. Или о дерзком, но, по счастью, неудачном покушении на Захара Треми. Сообщает, что на месте преступления задержан некий Павел Босых, чел, и сейчас его допрашивают в Цитадели.
- Пашка! – я хватаюсь за голову и вою, как над покойником.
Быстро затыкаюсь под холодным, пристальным, очень профессиональным взглядом дяди Славы. Он наёмник, а до этого работал в полиции следователем. Я верю, он поможет разобраться и помочь Пашке, если это ещё возможно.
- Что ты видела? Домыслов не надо, только факты.
Начинаю рассказывать, давясь слезами и соплями. Постепенно успокаиваюсь. По наводящим вопросам выкладываю дяде Славе мельчайшие подробности за последние полсуток.
- Хулиганка, что за ролик ты подсунула бедному парню? – дядя Слава прячет усмешку в селые усы, а я снова начинаю верить, что всё будет хорошо. С Пашкой, и вообще.
- Дядь Слав, это не я, это случайная выборка. Я сама не смотрела… Гей-порно какое-то.
Он со смехом грозит мне пальцем, снова серьёзнеет:
- А сама-то как думаешь: мог твой Пашка убить этих масанов?
Вспоминаю три года совместной работы, корпоративы, безумный тур от «Неприятных ощущений», на который мы нарвались, проиграв спор соседнему отделу… Твёрдо отвечаю:
- Только в порядке самообороны. Но главное, я не видела у него «протуберанца». Если мощный, это же довольно большая штуковина. У Пашки только флешка в руках была, - меня осеняет идея, и я тут же делюсь ею с благодарным слушателем. - Он туда файлы с ноута переписал, ноут в машине оставил, я забрала. Можем посмотреть, что за заказ был. Вдруг как-то связано.
- Смотри сама, ты в этом лучше меня разбираешься. А я пока поеду разъяснять ситуацию по своим каналам. Устраивайся в кабинете, Варя тебя потом спать уложит. Родителей предупредила?
- Да, первым делом. Дядь Слав, как спать, когда Пашка там…
Он улыбается:
- Война войной, а обед по расписанию. И сон тоже.
Загружаю Пашкин ноут с первой попытки. Всё-таки коллега – раздолбай. И в машине противоугонки нету, и пароль на ноуте такой же, как на рабочем компе. Нет, не стал бы он таскать в кармане «протуберанц» на всякий случай! Если только забыл выложить с прошлого набега Саббат, но тогда штуковина так и валяется в зимней куртке, в шкафу…
В некоторых отношениях Пашка раздолбай, а в некоторых – редкий педант. Вся инфа рассортирована по папкам, папки аккуратно подписаны. Вижу среди прочего «Фракталы для Машеньки» и «Машенька фото». Чувствую себя очень неловко, даром, что через день подламываем друг другу рабочие компы. Смирив любопытство, иду в папку «Халтура». Легко нахожу последний заказ, благо, заметила краем глаза, что и откуда Пашка копировал.
Заказ как заказ, самая обыкновенная бизнес-презентация, работы на полчаса. Визуализацию Пашка сделал очень красивую, всё-таки в этом программисте явно пропадают десигнер с художником. А может, не пропадают, вспоминая фракталы… А вспоминая, где Пашка сейчас… Стоп, Пятачок, давай без паники!
В самой выборке – на первый взгляд – ничего необычного или неправильного. Ну, кроме того, что это… гм… официальная статистика неофициального оборота магической энергии в ТГ и за его пределами. Иначе говоря, контрабанды магической энергии. Мы как раз занимаемся информационным сопровождением всего Тайногородского товарооборота, поэтому я лично ничего нового для себя не наблюдаю.
Закапываюсь в исходные данные. Раскладываю статистику так и эдак – и вот здесь чувствую, что-то не сходится. Я пока не поняла, что именно, но щетинки на загривке дыбом. Подключаюсь к дяди Славиному вайфаю, лезу в статистические базы «Тиградкома», в ту малую часть, что открыта сотрудникам вне офиса. Сравниваю некоторые позиции. Блин! Ещё раз проверяю. Блин, блин, блин, чтобы не сказать хуже. Для окончательных выводов нужно лезть в закрытые базы. Или даже не в наши, а в базы Великих Домов. Но я почти не сомневаюсь в том, что нашла. Отчётливый след некого мощного, недавно возникшего потребителя магической энергии. В основном тёмной, но не только. Закупки через цепочку посредников, в числе которых – Пашкин заказчик. Возможно, этим заказчиком был кто-то из убитых масанов. Или, наоборот, убийца. А кто закупает энергию?
Додумывать мысль до конца как-то слишком стрёмно, и стены дяди Славиного дома перестают казаться достаточно надёжной защитой. Однако трястись некогда, нужно срочно решать, как я поступлю дальше. Поиграть в хакера и попытаться раскопать всю цепочку до конца? Теоретически, могу попробовать. Но время! Если страшилки о подвалах Цитадели верны хотя бы на треть, Пашке там каждая минута за час. И меня саму могут засечь и загрести, причём с любой стороны. А инфу всё равно быстрее найдут и сопоставят те, у кого полный доступ ко всем базам.
Именно поэтому я открываю мейл и пишу письмо. Оно получается длинным, хотя я очень стараюсь коротко и чётко излагать все известные мне обстоятельства. Прикрепляю к письму нарытую статистику. Отправляю на два адреса: в Цитадель и в службу безопасности «Тиградкома». Вздыхаю с облегчением и буквально срубаюсь. Спасибо тёте Варе, что постелила постель, а то я заснула бы прямо в кресле. Понимаю, ничего ещё не закончилось, но как-то резко исчерпала все силы.
Утро, солнышко светит в окно. За ночь ничего не случилось. По крайней мере, со мной. Завтракаем вдвоём с тётей Варей – дядя Слава, как уехал, так пока не возвращался и не звонил. Жена старого полицейского к таким делам привычная, я – нет. Набираю Пашкин номер. С ужасом жду сообщения, что «абонент не абонент», но по счастью, пронесло. Гудки звучат божественной музыкой, а уж знакомый голос… Правда, хриплый какой-то:
- Маш, меня отпустили, я в порядке. Увидимся на работе, - пауза, вздох. – Машенька, знала бы ты, как я рад тебя слышать!
Мне хочется смеяться и прыгать до потолка, но я просто говорю в трубку:
- Взаимно. А ещё больше буду рада увидеть, – и не удержав серьёзного тона, фыркаю в трубку. - Пашка, Пашка, фрактальная букашка! Смени пароль на ноуте!
- Ни за что не сменю. Пока ты всю папку не посмотришь.
- Ладно, на работе поговорим.
После вчерашних приключений мне всё-таки стрёмно в одиночку добираться через полгорода. Оставляю машину во дворе, и на метро тоже не еду. Активирую «дверь», настроенную на холл нашего офиса.
Дежурные нелюди уже сменились, стервозной люды не видать, и чуд другой, и нав. Однако вчерашний, Бога, тоже здесь. Кого-то поджидает на банкетке, где я вчера приколдовывала подошвы к кроссовкам. Бога у нас довольно часто дежурит, поэтому я научилась различать его среди соплеменников. А ещё знаю: он у своих большая шишка, помощник самого комиссара.
Портал за мной толком не закрылся, а нав уже рядом:
- Мария, здравствуйте. Хочу вас на пару слов – обсудить некоторые подробности инцедента с вашим коллегой и подчинённым, Павлом Босых.
- Где он?
- Здесь, ждёт вас на своём рабочем месте. Не волнуйтесь.
Нав галантно берёт меня под локоток и уводит в комнату дежурных. Одно из немногих помещений в офисе, где обычные, а не стеклянные стены. Я тут раньше никогда не была, озираюсь с интересом. Однако не замечаю никаких особых примет, что тут отдыхают нелюди. Может потому, что комнату делят представители трёх Домов, и постоянно меняются.
- Присаживайтесь!
Я плюхаюсь на пододвинутый навом стул и жду начала разговора по делу. Бога держит паузу, заваривая чай. Ничего не спросил, однако поставил передо мной именно то, что я всегда беру в нашем буфете.
- О, спасибо!
- На здоровье, - Бога улыбается. Если бы не жуткие чёрные глаза, само обаяние. Начинаю понимать, как в таких влюбляются без оглядки. Однако место в моём сердце, кажется, уже занято. – Да, Мария, поговорим о вашем письме с аналитикой. Вы отправили его на два адреса, так?
- Да. В нашу службу безопасности, поскольку под угрозой оказались сотрудники «Тиградком»: я и Босых. И в ваш Дом, потому что дело касается ваших подданных, а возможно, преступления простив них.
- Вы молодец, Мария, рассудили правильно. И на основе одних только открытых данных сделали очень интересные выводы, которых не сделали другие аналитики, - Бога мило улыбается, но мне почему-то вдруг очень жалко тех аналитиков. – Ещё правильнее, что сразу сообщили, а не стали копать дальше. Это могло привести к непредсказуемым последствиям. Для вас в первую очередь.
- Энергию закупает ваш беглец? Нав, за которого Тёмный Двор объявил награду, да?
- Мы это выясняем. В любом случае, Мария, вам причитается небольшое вознаграждение, - Бога кладёт на стол чёрный неподписанный конверт. – И аванс. За то, чтобы в следующий раз всё, что вы обнаружите интересного, попадало к нам на эксклюзивной основе. Писать будете не на общий мейл, а на тот, что здесь. Так быстрее.
Заглядываю в конверт: такая же чёрная визитка и несколько крупных купюр.
- Хорошо, договорились. Будет, что сообщать, обязательно сообщу. А что с Павлом?
- Мы убедились, что ваш коллега невинен, как младенец. Во всех смыслах. Не убивал масанов, не заметил в статистике ничего необычного. Убедились, и сразу же его отпустили.
Мне становится обидно за Пашку. Вот так изящно обозвать человека тупым – это уметь надо! Сразу видно, нав веками тренировался.
- Я бы тоже вряд ли заметила, если бы лепила презентацию для заказчика, а не искала специально, что не так.
- Вероятно. И всё же посоветуйте своему коллеге аккуратнее выбирать заказчиков. Вас он, надеюсь, послушает.
До начала работы ещё десять минут, но Пашка уже сидит за своим компом. Сидит и стеклянно смотрит сквозь выключенный монитор. Вид совсем не помятый, но очень бледный. Подхожу, зову по имени – вздрагивает. Узнаёт меня, подскакивает, обнимает так, что косточки хрустят:
- Машенька!
Я слегка фигею, замираю – он пугается и смущается, разжимает объятия. Но я сама уже прижимаюсь к нему, обнимаю, тянусь поцеловать. Пашка мигом воспрял и снова берёт инициативу в свои руки… Блин, почему вместо красивого поцелуя, как в кино, мы больно стукаемся носами? Отлипаем друг от друга, падаем на стулья и ржём, как ненормальные.
- Как я рад!
- А я как рада! Рассказывай, что там было?
Пашка морщится:
- Нет, сначала ты.
- А у меня без особых приключений. Уехала, никто меня не останавливал. Даже машину по дороге не разбила. Ковыряла всю ночь твой ноут, искала зацепки в том заказе. Так и не поняла, может, он вообще не причём.
Бога не взял с меня обещания молчать. Но мне почему-то совсем не хочется распространяться лишний раз о своих находках. Если Пашка спросит об этом прямо – скажу. Не спросит, значит, и не нужно ему ни о чём говорить.
- Если даже причём, я ни сном, ни духом, - вздыхает Пашка, трёт лоб. – Что масаны, что навы – жуть сплошная.
- Ты рассказывай, рассказывай, а то я от любопытства лопну.
- Я, как заглянул в тот офис, увидел серую пыль на полу и пустые одёжки – стормозил. Зашёл, начал озираться. Набрал номер, по которому только что, при тебе, говорил с заказчиком. Слышу, звонок где-то рядом. Стал искать: телефон валяется на полу, среди этой пылищи. Вот тогда до меня дошло, что это такое, и во что я влип. Побежал вниз, предупреждать тебя. А тут, как назло, Захар Треми. Я машину запомнил, когда он приезжал к нам на телестудию. Думаю, сейчас пойдёт в тот офис, а там его точно так же: шарах, и в пепел. Вот тогда я точно не отмажусь. Остановил, начал объяснять. Дальше – смутно. Кажется он меня заколдовал немного. А потом сдал с рук на руки гаркам. Вот это, Маш, полный абзац! – Пашка снова трёт лоб, таблетку обезболивающую ему предложить, что ли? – Допросили прямо на месте, быстро и вежливо. Но такое ощущение, будто все мозги при этом вывернули наизнанку. Потом говорят: «Ладно, посиди пока в тихом месте, потом отпустим», и пихнули в портал. Вывалился – правда, тишина: мёртвая. И темнотища, хоть глаз коли. Хорошо, у меня фонарик всегда в кармане. Осмотрелся – каменный мешок, кубик со стороной ярда в полтора, никаких намёков на двери. Ладно, у меня клаустрофобии нет. Не удивлюсь, если теперь будет. Фонарик почти сразу сел. Может, и к лучшему, а то тени на шевелились, как живые. Думал, свихнусь там. Закрыл глаза, постарался уснуть. Не знаю, сколько времени прошло, выдернули опять порталом. Прямо сюда. Нав этот, Бога, велел дожидаться тебя и сказать «спасибо». Мол, хорошая у тебя начальница, слушай её. А что ты сделала то?
- По-быстрому сообщила им всё, что знаю. Написала и навам, и в нашу службу безопасности.
- Ясно. Спасибо, Маш. Слушай, а таблеток от головы у тебя нет? А то не знаю, как сегодня работать.
Работать – да. Народ постепенно заполняет офис, на Пашку, героя новостей, поглядывают, но с расспросами пока не пристают. Народ у нас деликатный, подождёт до обеденного перерыва.
- Сейчас найдём, Паш. И от головы, и от нервов. Сразу на двоих, - мы смотрим друг другу в глаза, и я чувствую, у нас теперь многое будет на двоих. Обдумаю эту мысль хорошенько.
Вечером едем забирать Пашкину машину. Звоню дяде Славе, он уже дома. Приглашает зайти. Пьём фирменный чаёк под очередной выпуск новостей. К счастью, Павла Босых никто больше не упоминает. Про покойных масанов говорят, что один из них оказался террористом-смертником. Пришёл на собрание с двумя мощными «протуберанцами» и активировал. Акция необычная, для масанов не характерная, догадки строят все, кому не лень.
- Дядя Слава, как ты думаешь, что из этого – правда?
- Ну, Маш, ты же понимаешь. Тёмный Двор никого даже близко не подпускает к расследованию. Про масана-террориста, по моим сведениям, правда. Следы ведут к самым радикальным Саббат. Возможно, нагляделись на челов и решили перенять тактику. Против сородичей Камарилла – эффектнее не придумаешь. Главный вопрос, почему смертник не дождался Захара Треми. Нервы сдали, или так было задумано. Небось, Тёмные самому Захару этот вопрос сейчас задают. Очень настойчиво.
Пашка морщится. То ли от воспоминаний, то ли опять от головной боли. Смотрю на него и предлагаю ехать домой. К кому – решим по дороге. И надеюсь, эта мутная история нас двоих больше не коснётся… Очень надеюсь!
"Хочу: текст
Жанр: юмор, романтика
Рейтинг: джен, PG
Пэйринг: любой
Дополнительные пожелания:
Исключения:
читать дальше
Там, где цветут фракталы
Меня зовут Маша, я математик и программист. Звучит, будто представление в обществе анонимных алкоголиков, ну да ладно… Итак, Маша. Хотя в нашем офисе меня чаще всего кличут Пятачок, а я отзываюсь. Коллеги, эти гениальные сволочи, так объясняют моё «погоняло» новеньким: «Женщина-программист обычно как морская свинка: не морская и не свинка. Зато наш Пятачок – свой парень и голова!» Говорят и бесстыже пялятся на мой бюст. Спрашиваете, куда они в этот момент девают свою логику? А, не важно! Главное, я работаю в лучшей в мире фирме, у самого великого Бесяева. Начинала простым кодером, доросла до системного аналитика одного из проектов.
У нас тут «оупен офис», то есть все стены стеклянные. Поэтому одно из главных удовольствий, кроме любимой работы, - наблюдать за нашими секьюрити. Удовольствие двойное. Во-первых, сам факт, что я на таком расстоянии их вижу. Полтора года назад избавилась от своих «минус семи». Смотрю вокруг – до сих пор налюбоваться не могу. На мир вообще, на некоторых его обитателей в частности. Хотя на Рыжего, Чернявого и Беленькую я обратила внимание, ещё когда пришла сюда впервые, на преддипломную практику. В во-о-от такенной толщины очках. Понятия не имея ни о каком Тайном Городе. Старинный приятель отца сосватал меня в «Тиградком», он-то знал, но это отдельная история. Поначалу, сослепу, я думала, охранники всегда одни и те же. Потом заметила: меняются. Обязательно Рыжий с Рыжим, Чернявый с Чернявым, Беленькая с Беленькой, и какой-то у них, у каждого цвета, свой ритуал. А ещё за три недели практики я с ужасом и восторгом обнаружила, что оказалась не просто на переднем краю супер-пупер-новейших компьютерных технологий, а где-то вроде НИИЧАВО из любимой книжки. Хотите верьте, хотите нет! Я сама сперва боялась поверить, но набралась смелости и нахальства, подкатила с вопросами к шефу – услышала: «Молодец, выводы сделала правильные, в целом. Считай, прошла тест на приём. Останешься у нас работать?» Кто бы на моём месте стал отказываться? Так и живу здесь уже пятый год. После Мехмата МГУ параллельно с работой закончила филиал школы Золотого Озера. Магичка из меня аховая, в «Тиградком» взяли не за это. Но раз уж нашлось чуть-чуть колдовских способностей – постаралась их развить, как смогла.
Возвращаясь к нашим секьюрити. Труднее всего было поверить, что они и прочие им подобные – не люди. Не челы, то есть. Нелюди. Всё-таки слишком они похожи на нас! Раньше я их толком не могла рассмотреть, но даже теперь, когда могу, иногда не верится. Вот, пока думаю над одной проблемкой, которую не смогла решить с наскоку, смотрю на них, играю в десять отличий. Первое, что бросается в глаза – красота и порода.
Пожалуй, самое большое разочарование после того, как я стала нормально видеть, ждало меня в зеркале. Круглая, курносая и толстогубая, рязанско-крестьянского разлива ряшка с маленькими глазками в окружении белёсых ресниц, такие же бесцветные неровные брови. Прозвище соответствует: Пятачок, как есть. И фигуру лучше всего аппроксимировать сферическими поверхностями. Молчите про диеты: от тех, что я успела попробовать, пугающе быстро портится мозг, а я им работаю. Но даже если бы – тощая свинка всё равно не оленёнок… Блин, чего я всё об этом? Давно смирилась, что не фотомодель, но и не урод же, грех жаловаться. Накрашенная, на каблуках и в мини – вполне себе девочка «пин-ап». Жаль, стиль вышел из моды, а я не люблю краситься и падаю с каблуков. Джинсы, рубашка, обувь на плоской подошве – это наше всё.
А люда дежурит сегодня просто потрясающе красивая! Любуюсь как на картину в музее и тихонько завидую. Два других охранников – нав с чудом – старательно распускают перья перед зелёной ведьмой, она кокетничает. Разговоров через две стеклянные стены не слышно, да мне и не интересно, в общем. Мне таких комплиментов всё равно никто никогда не скажет… О, эврика! Кажется, я таки придумала, как оптимизировать алгоритм, над которым весь мой отдел корпит с понедельника. Кто-то хорош собой, а я зато умная.
Тянусь к мышке, чтобы разбудить уснувший компьютер и заняться делом – рука зависает в воздухе. На экране вместо скринсейвера ветвится и расцветает дивной красоты фрактал… Та-а-ак! Сейчас кому-то по чему-то очень крупно попадёт. Пашка, вместо того чтобы срочно доделывать свой кусок кода, опять сочинял левые формулы и ломал мою защиту. Ну, поглядим сейчас, чьи хакерские навыки круче. Закладочку-то я сделала давно... Прогоняю с монитора фантастические цветы – жалко, правда – нажимаю несколько клавиш, неторопливо оборачиваюсь. Пашка, красный, как помидор, пытается загородить собой экран. Успеваю разглядеть там пару мужиков, вытворяющих друг с другом нечто несусветное. Кажется, на этот раз мы с великим рэндомом и программой поиска слегка переборщили. Нужно будет ограничить область выбора видео… мнэээ… нормальными порносайтами. Набираю код отмены. Пашкины уши светятся инфракрасным, а сам он, кажется, чуть не плачет. Остальные ребята ржут. Ну, извини, коллега, нарвался. Показываю кулак, пишу в офисный чат: «РАБОТАЕМ!» Чуть подумав, набираю в личку: «Паш, прости
Показать, где у тебя закладка, или сам найдёшь?» Жду в ответ чего-нибудь, типа: «Пятачок, ты сволочь!» Вместо этого читаю: «Машенька, я тебя люблю». Тихо фигею: это он меня теперь так троллит, или, не приведи Спящий, признался всерьёз? С Пашки станется… Ой, мама! Ещё раз грожу кулаком сквозь стеклянную стену, пишу: «Потом поговорим». Сбил с мысли, зараза! Пока вспоминаю, что я там напридумывала с алгоритмом, комп снова запускает скринсейвер, и на экране начинает расти ещё один фрактал. Таких красивых и сложных, как делает Пашка, я ни у кого не видела. Вот и не буду сносить, пусть живёт. Потерянная мысль, наконец, возвращается, и я до вечера не отвлекаюсь ни на что другое.
Конец рабочего дня у нас – конец рабочего дня, железно. Выключили компы, встали, вышли вон. Оставаться после смены или брать работу на дом категорически запрещено. Обдумывать – на здоровье, делать что-то – только в офисе. Считается, в свободное время мы должны заниматься личной и семейной жизнью, спортом, хобби, самообразованием. Кому совсем невмоготу без сверхурочных, берут халтуру, «левые» заказы. Я давно уже не брала.
Пишу коллегам «до свидания» в чате, закрываю программы, выключаю компьютер. Иду к выходу. Вежливо прощаюсь с тремя нелюдями на выходе. Нав чуть кивает, не отрываясь от лётного симулятора, чуд церемонно склоняет голову, а красивая люда вдруг заслоняет мне выход и меряет взглядом: с головы до ног, потом с ног до головы. В изумрудных глазах пляшут черти – я сейчас понимаю это выражение, как никогда:
- Девочка, позволь спросить? Ты целый день меня так разглядывала. Хочешь, - она облизывает алые губы острым язычком, - или просто завидуешь?
Нав чуть обернулся от компа с игрушкой, чуд сделал морду кирпичом и старательно изображает статую. А я не сразу понимаю, что она имеет в виду, потом до меня доходит. Сейчас, кажется, сквозь землю провалюсь. Чувствую, как пылают уши и щёки. Смотрю на люду снизу вверх:
- Вы очень красивая. Самая красивая из всех люд, кого я здесь видела. Завидую.
Ведьма обнажает ряд жемчужных зубок, тянет свысока:
- Бедняжечка. С твоими исходными данными пластическая медицина бессильна, даже эрлийская. Остаётся только завидовать. Или мороком прикрываться.
Блин, она меня разозлила!
- Пластическая? Ой, а я-то думала, у вас всё своё, натуральное. Может, всё-таки поделитесь опытом? Расскажете, какой виртуоз создал это совершенство? Ой, кстати! А что, если бы я сказала, что хочу провести с вами ночь?
- Таким наглым челкам ничего не обломится. Ни при каких обстоятельствах. Поищи удачи с сородичами.
- А мне обломится? – спрашивает вдруг нав. – А, Велемирочка?
- А с тобой, Бога, я сегодня вообще не разговариваю! – люда по-кошачьи фыркает и уходит в подсобку, потеряв ко мне всякий интерес. Вот и славно. Зря я начала на неё огрызаться. Знаю же: с зелёными ведьмами лучше не ссориться, они злопамятные.
Делаю шаг и понимаю, что мести не будет, вернее она уже состоялась. У обеих кроссовок – новых, полсезона не относила – дружно отвалились подошвы. Шаркаю до банкетки в холле, сажусь, пытаюсь хоть как-то починить магией то, что годиться уже только на свалку. А на улице ещё слишком холодно, чтобы чапать домой босиком…
- Маш, давай я тебя на машине подвезу?
Кто бы вы думали? Пашка, конечно. Присел на другой край банкетки и наблюдает за моими магическими потугами. Для надёжности подвязываю злосчастную обувь шнурками, благо длинные. Говорю:
- Давай. До ближайшего обувного.
Аккуратно шагаю через холл, держась за Пашкин локоть и вдруг понимаю, что сегодняшнее дурацкое признание в чате – истинная правда. Любит. Причём давно. Вот ведь чучело огородное, и что мне теперь с ним делать?
Едем. Неловко молчим. Разглядываю Пашку в профиль. Он очень похож на Привалова с иллюстраций в старом издании «Понедельника». Такой же длинный, тощий, нескладный. Всей разницы – белобрысый хвостик на затылке да серьга в ухе. И очков не носит, не к ночи будь помянуты. До сих пор ненавижу этот аксессуар!
Прошу остановиться возле спортивного магазина, выбираю себе новые кроссовки. Пашка глядит, как я примеряю разные модели. Ухмыляясь, тащит на кассу точно такие же, как я выбрала, только на пять номеров больше:
- Будем ходить в одинаковых.
- Ты бы померил, вдруг тебе колодка не подойдёт?
Садится, примеряет, меняет ещё на размер больше. Не слушая возражений, расплачивается за обе пары своей карточкой. Я ещё не решила, как к этому относиться. В любом случае, сумма по нашим зарплатам – смешная.
Выхожу из магазина в обновке, выбрасываю безвременно почивших в ближайшую урну. Чтоб той людке икалось! Прикидываю, где ближайшее метро.
- Маш, я же обещал подвезти тебя до дома. Или куда скажешь.
- До дома. До моего.
Называю адрес, едем. Тихие ангелы пролетают, полицаи родятся: стаями и толпами. Пашка косится на навигатор:
- Слушай, Маш, ты не возражаешь, если мы по дороге остановимся на десять минут? Отдам одну халтуру.
Пожимаю плечами:
- Я, в общем, не очень спешу.
Пашка звонит кому-то. Ему отвечают, что ждут.
Приехали. Заруливаем на парковку возле здоровенного офисного комплекса. По вечернему времени, машин вокруг почти нет, большинство окон тёмные. Пашка открывает ноут, переписывает с него на флешку какие-то файлы.
- Что за халтура, если не секрет?
- Статистика. По поставкам магической энергии. С презентацией, чтоб красиво.
- Только, чур, десять минут, как сказал. Не застревай там надолго. На пятнадцатой минуте ожидания я угоняю машину, а ты идёшь домой пешком.
- Ты умеешь водить, Пятачок? – от удивления Пашка даже сбился с имени на прозвище, впервые за вечер.
- Умею. И полицаев заморочу, если надо. Извини, мне здесь не нравится. Стрёмное какое-то местечко.
Пашка удивлённо озирается и явно не видит вокруг ничего стрёмного. Ряд лип и подстриженные кусты отделяют парковку от оживлённой улицы. Летом будет глухая зелёная стена, но пока листья не распустились, всё прозрачно. Зимой в этот час была темень кромешная, но сейчас, в апреле, темнеет поздно. Да и на фонарях тут, вроде, не экономили…
- Иди уже, - подталкиваю его. – Будем считать, у меня бабская придурь взыграла. Даже с Пятачками такое иногда случается.
Жду. Любуюсь на первые звёзды. Приспустив стекло, слушаю, как поют в кустах какие-то пичуги. Кажется, даже соловей неподалёку защёлкал… А место мне всё равно не нравится!
Пяти минут не прошло – Пашка опрометью вылетает из дверей, бежит к машине. Распахивает дверцу с водительской стороны. Белый, как мел, ошалело смотрит на меня:
- Там! Всех! Убили! – переводит дыхание. – Маш, срочно! Пересаживайся за руль и езжай домой. Я звоню Тёмным. Тебе лучше тут не быть, когда они придут. Ну, давай, пересаживайся!
- А ты? – всё это настолько неожиданно, что я даже испугаться не успеваю.
- А я всё равно наследил. Меня мигом поймают. Лучше сдамся сам. Это же не я их. У меня и «протуберанца» не было… Пятачок, не тормози, уезжай! - в Пашкином голосе столько отчаянной убеждающей силы, что я быстро переползаю на водительское место, нащупываю ключ зажигания…
На парковку въезжает ещё одна машина. Большая, чёрная, с наглухо тонированными стёклами. Пашка выпрямляется, всматриваясь в номера:
- Ох ты ж… Захара принесло! – бросается наперерез. Скачет перед бампером, крестом раскинув руки. Кричит, - Пожалуйста, остановитесь, выслушайте! Возможно, от этого зависит ваша жизнь!
Я с ужасом жду, что Пашку сейчас собьют, но машина останавливается. С пассажирского места выходит плотный мужчина, лицо которого знакомо мне по выпускам Тайногородских новостей. Захар Треми, один из лидеров семьи масан. Вот кого я боюсь до паралича… Навов не боюсь, хотя по логике, они масан прижучили и подчинили, значит, они страшнее… Пашка что-то объясняет масану, отчаянно жестикулируя, а я понимаю, что пока они так стоят, с парковки не выедешь. Затаиваюсь, как мышь, жду.
Оба мужчины уходят в здание. Кажется, масан не слишком-то спрашивал Пашку, хочет ли он туда идти. Через пару минут чёрная машина разворачивается и уезжает. Путь свободен.
Собираюсь с силами и мыслями. Отправляю смс родителям, что не приду ночевать. Делаю ещё два важных звонка, завожу мотор и еду. К дяде Славе, тому самому отцову приятелю, что когда-то пристроил меня в «Тиградком». Хорошо, пробки уже рассосались, а то машину я вожу, прямо скажем, довольно хреново. Через полчаса кое-как паркуюсь в дяди Славином дворе. Даже краску нигде не ободрала: молодец, Пятачок…
Дядя Слава запирает за мной дверь. Я в безопасном месте! Вот тут-то меня и накрывает…
Сижу на кухне, трясусь, реву. Тяну из кружки обжигающее пойло, которое условно можно назвать чаем. А по телеку, по нашему каналу, Карим Томба рассказывает о жестоком убийстве восьми высокопоставленных представителей семьи масан. Или о дерзком, но, по счастью, неудачном покушении на Захара Треми. Сообщает, что на месте преступления задержан некий Павел Босых, чел, и сейчас его допрашивают в Цитадели.
- Пашка! – я хватаюсь за голову и вою, как над покойником.
Быстро затыкаюсь под холодным, пристальным, очень профессиональным взглядом дяди Славы. Он наёмник, а до этого работал в полиции следователем. Я верю, он поможет разобраться и помочь Пашке, если это ещё возможно.
- Что ты видела? Домыслов не надо, только факты.
Начинаю рассказывать, давясь слезами и соплями. Постепенно успокаиваюсь. По наводящим вопросам выкладываю дяде Славе мельчайшие подробности за последние полсуток.
- Хулиганка, что за ролик ты подсунула бедному парню? – дядя Слава прячет усмешку в селые усы, а я снова начинаю верить, что всё будет хорошо. С Пашкой, и вообще.
- Дядь Слав, это не я, это случайная выборка. Я сама не смотрела… Гей-порно какое-то.
Он со смехом грозит мне пальцем, снова серьёзнеет:
- А сама-то как думаешь: мог твой Пашка убить этих масанов?
Вспоминаю три года совместной работы, корпоративы, безумный тур от «Неприятных ощущений», на который мы нарвались, проиграв спор соседнему отделу… Твёрдо отвечаю:
- Только в порядке самообороны. Но главное, я не видела у него «протуберанца». Если мощный, это же довольно большая штуковина. У Пашки только флешка в руках была, - меня осеняет идея, и я тут же делюсь ею с благодарным слушателем. - Он туда файлы с ноута переписал, ноут в машине оставил, я забрала. Можем посмотреть, что за заказ был. Вдруг как-то связано.
- Смотри сама, ты в этом лучше меня разбираешься. А я пока поеду разъяснять ситуацию по своим каналам. Устраивайся в кабинете, Варя тебя потом спать уложит. Родителей предупредила?
- Да, первым делом. Дядь Слав, как спать, когда Пашка там…
Он улыбается:
- Война войной, а обед по расписанию. И сон тоже.
Загружаю Пашкин ноут с первой попытки. Всё-таки коллега – раздолбай. И в машине противоугонки нету, и пароль на ноуте такой же, как на рабочем компе. Нет, не стал бы он таскать в кармане «протуберанц» на всякий случай! Если только забыл выложить с прошлого набега Саббат, но тогда штуковина так и валяется в зимней куртке, в шкафу…
В некоторых отношениях Пашка раздолбай, а в некоторых – редкий педант. Вся инфа рассортирована по папкам, папки аккуратно подписаны. Вижу среди прочего «Фракталы для Машеньки» и «Машенька фото». Чувствую себя очень неловко, даром, что через день подламываем друг другу рабочие компы. Смирив любопытство, иду в папку «Халтура». Легко нахожу последний заказ, благо, заметила краем глаза, что и откуда Пашка копировал.
Заказ как заказ, самая обыкновенная бизнес-презентация, работы на полчаса. Визуализацию Пашка сделал очень красивую, всё-таки в этом программисте явно пропадают десигнер с художником. А может, не пропадают, вспоминая фракталы… А вспоминая, где Пашка сейчас… Стоп, Пятачок, давай без паники!
В самой выборке – на первый взгляд – ничего необычного или неправильного. Ну, кроме того, что это… гм… официальная статистика неофициального оборота магической энергии в ТГ и за его пределами. Иначе говоря, контрабанды магической энергии. Мы как раз занимаемся информационным сопровождением всего Тайногородского товарооборота, поэтому я лично ничего нового для себя не наблюдаю.
Закапываюсь в исходные данные. Раскладываю статистику так и эдак – и вот здесь чувствую, что-то не сходится. Я пока не поняла, что именно, но щетинки на загривке дыбом. Подключаюсь к дяди Славиному вайфаю, лезу в статистические базы «Тиградкома», в ту малую часть, что открыта сотрудникам вне офиса. Сравниваю некоторые позиции. Блин! Ещё раз проверяю. Блин, блин, блин, чтобы не сказать хуже. Для окончательных выводов нужно лезть в закрытые базы. Или даже не в наши, а в базы Великих Домов. Но я почти не сомневаюсь в том, что нашла. Отчётливый след некого мощного, недавно возникшего потребителя магической энергии. В основном тёмной, но не только. Закупки через цепочку посредников, в числе которых – Пашкин заказчик. Возможно, этим заказчиком был кто-то из убитых масанов. Или, наоборот, убийца. А кто закупает энергию?
Додумывать мысль до конца как-то слишком стрёмно, и стены дяди Славиного дома перестают казаться достаточно надёжной защитой. Однако трястись некогда, нужно срочно решать, как я поступлю дальше. Поиграть в хакера и попытаться раскопать всю цепочку до конца? Теоретически, могу попробовать. Но время! Если страшилки о подвалах Цитадели верны хотя бы на треть, Пашке там каждая минута за час. И меня саму могут засечь и загрести, причём с любой стороны. А инфу всё равно быстрее найдут и сопоставят те, у кого полный доступ ко всем базам.
Именно поэтому я открываю мейл и пишу письмо. Оно получается длинным, хотя я очень стараюсь коротко и чётко излагать все известные мне обстоятельства. Прикрепляю к письму нарытую статистику. Отправляю на два адреса: в Цитадель и в службу безопасности «Тиградкома». Вздыхаю с облегчением и буквально срубаюсь. Спасибо тёте Варе, что постелила постель, а то я заснула бы прямо в кресле. Понимаю, ничего ещё не закончилось, но как-то резко исчерпала все силы.
Утро, солнышко светит в окно. За ночь ничего не случилось. По крайней мере, со мной. Завтракаем вдвоём с тётей Варей – дядя Слава, как уехал, так пока не возвращался и не звонил. Жена старого полицейского к таким делам привычная, я – нет. Набираю Пашкин номер. С ужасом жду сообщения, что «абонент не абонент», но по счастью, пронесло. Гудки звучат божественной музыкой, а уж знакомый голос… Правда, хриплый какой-то:
- Маш, меня отпустили, я в порядке. Увидимся на работе, - пауза, вздох. – Машенька, знала бы ты, как я рад тебя слышать!
Мне хочется смеяться и прыгать до потолка, но я просто говорю в трубку:
- Взаимно. А ещё больше буду рада увидеть, – и не удержав серьёзного тона, фыркаю в трубку. - Пашка, Пашка, фрактальная букашка! Смени пароль на ноуте!
- Ни за что не сменю. Пока ты всю папку не посмотришь.
- Ладно, на работе поговорим.
После вчерашних приключений мне всё-таки стрёмно в одиночку добираться через полгорода. Оставляю машину во дворе, и на метро тоже не еду. Активирую «дверь», настроенную на холл нашего офиса.
Дежурные нелюди уже сменились, стервозной люды не видать, и чуд другой, и нав. Однако вчерашний, Бога, тоже здесь. Кого-то поджидает на банкетке, где я вчера приколдовывала подошвы к кроссовкам. Бога у нас довольно часто дежурит, поэтому я научилась различать его среди соплеменников. А ещё знаю: он у своих большая шишка, помощник самого комиссара.
Портал за мной толком не закрылся, а нав уже рядом:
- Мария, здравствуйте. Хочу вас на пару слов – обсудить некоторые подробности инцедента с вашим коллегой и подчинённым, Павлом Босых.
- Где он?
- Здесь, ждёт вас на своём рабочем месте. Не волнуйтесь.
Нав галантно берёт меня под локоток и уводит в комнату дежурных. Одно из немногих помещений в офисе, где обычные, а не стеклянные стены. Я тут раньше никогда не была, озираюсь с интересом. Однако не замечаю никаких особых примет, что тут отдыхают нелюди. Может потому, что комнату делят представители трёх Домов, и постоянно меняются.
- Присаживайтесь!
Я плюхаюсь на пододвинутый навом стул и жду начала разговора по делу. Бога держит паузу, заваривая чай. Ничего не спросил, однако поставил передо мной именно то, что я всегда беру в нашем буфете.
- О, спасибо!
- На здоровье, - Бога улыбается. Если бы не жуткие чёрные глаза, само обаяние. Начинаю понимать, как в таких влюбляются без оглядки. Однако место в моём сердце, кажется, уже занято. – Да, Мария, поговорим о вашем письме с аналитикой. Вы отправили его на два адреса, так?
- Да. В нашу службу безопасности, поскольку под угрозой оказались сотрудники «Тиградком»: я и Босых. И в ваш Дом, потому что дело касается ваших подданных, а возможно, преступления простив них.
- Вы молодец, Мария, рассудили правильно. И на основе одних только открытых данных сделали очень интересные выводы, которых не сделали другие аналитики, - Бога мило улыбается, но мне почему-то вдруг очень жалко тех аналитиков. – Ещё правильнее, что сразу сообщили, а не стали копать дальше. Это могло привести к непредсказуемым последствиям. Для вас в первую очередь.
- Энергию закупает ваш беглец? Нав, за которого Тёмный Двор объявил награду, да?
- Мы это выясняем. В любом случае, Мария, вам причитается небольшое вознаграждение, - Бога кладёт на стол чёрный неподписанный конверт. – И аванс. За то, чтобы в следующий раз всё, что вы обнаружите интересного, попадало к нам на эксклюзивной основе. Писать будете не на общий мейл, а на тот, что здесь. Так быстрее.
Заглядываю в конверт: такая же чёрная визитка и несколько крупных купюр.
- Хорошо, договорились. Будет, что сообщать, обязательно сообщу. А что с Павлом?
- Мы убедились, что ваш коллега невинен, как младенец. Во всех смыслах. Не убивал масанов, не заметил в статистике ничего необычного. Убедились, и сразу же его отпустили.
Мне становится обидно за Пашку. Вот так изящно обозвать человека тупым – это уметь надо! Сразу видно, нав веками тренировался.
- Я бы тоже вряд ли заметила, если бы лепила презентацию для заказчика, а не искала специально, что не так.
- Вероятно. И всё же посоветуйте своему коллеге аккуратнее выбирать заказчиков. Вас он, надеюсь, послушает.
До начала работы ещё десять минут, но Пашка уже сидит за своим компом. Сидит и стеклянно смотрит сквозь выключенный монитор. Вид совсем не помятый, но очень бледный. Подхожу, зову по имени – вздрагивает. Узнаёт меня, подскакивает, обнимает так, что косточки хрустят:
- Машенька!
Я слегка фигею, замираю – он пугается и смущается, разжимает объятия. Но я сама уже прижимаюсь к нему, обнимаю, тянусь поцеловать. Пашка мигом воспрял и снова берёт инициативу в свои руки… Блин, почему вместо красивого поцелуя, как в кино, мы больно стукаемся носами? Отлипаем друг от друга, падаем на стулья и ржём, как ненормальные.
- Как я рад!
- А я как рада! Рассказывай, что там было?
Пашка морщится:
- Нет, сначала ты.
- А у меня без особых приключений. Уехала, никто меня не останавливал. Даже машину по дороге не разбила. Ковыряла всю ночь твой ноут, искала зацепки в том заказе. Так и не поняла, может, он вообще не причём.
Бога не взял с меня обещания молчать. Но мне почему-то совсем не хочется распространяться лишний раз о своих находках. Если Пашка спросит об этом прямо – скажу. Не спросит, значит, и не нужно ему ни о чём говорить.
- Если даже причём, я ни сном, ни духом, - вздыхает Пашка, трёт лоб. – Что масаны, что навы – жуть сплошная.
- Ты рассказывай, рассказывай, а то я от любопытства лопну.
- Я, как заглянул в тот офис, увидел серую пыль на полу и пустые одёжки – стормозил. Зашёл, начал озираться. Набрал номер, по которому только что, при тебе, говорил с заказчиком. Слышу, звонок где-то рядом. Стал искать: телефон валяется на полу, среди этой пылищи. Вот тогда до меня дошло, что это такое, и во что я влип. Побежал вниз, предупреждать тебя. А тут, как назло, Захар Треми. Я машину запомнил, когда он приезжал к нам на телестудию. Думаю, сейчас пойдёт в тот офис, а там его точно так же: шарах, и в пепел. Вот тогда я точно не отмажусь. Остановил, начал объяснять. Дальше – смутно. Кажется он меня заколдовал немного. А потом сдал с рук на руки гаркам. Вот это, Маш, полный абзац! – Пашка снова трёт лоб, таблетку обезболивающую ему предложить, что ли? – Допросили прямо на месте, быстро и вежливо. Но такое ощущение, будто все мозги при этом вывернули наизнанку. Потом говорят: «Ладно, посиди пока в тихом месте, потом отпустим», и пихнули в портал. Вывалился – правда, тишина: мёртвая. И темнотища, хоть глаз коли. Хорошо, у меня фонарик всегда в кармане. Осмотрелся – каменный мешок, кубик со стороной ярда в полтора, никаких намёков на двери. Ладно, у меня клаустрофобии нет. Не удивлюсь, если теперь будет. Фонарик почти сразу сел. Может, и к лучшему, а то тени на шевелились, как живые. Думал, свихнусь там. Закрыл глаза, постарался уснуть. Не знаю, сколько времени прошло, выдернули опять порталом. Прямо сюда. Нав этот, Бога, велел дожидаться тебя и сказать «спасибо». Мол, хорошая у тебя начальница, слушай её. А что ты сделала то?
- По-быстрому сообщила им всё, что знаю. Написала и навам, и в нашу службу безопасности.
- Ясно. Спасибо, Маш. Слушай, а таблеток от головы у тебя нет? А то не знаю, как сегодня работать.
Работать – да. Народ постепенно заполняет офис, на Пашку, героя новостей, поглядывают, но с расспросами пока не пристают. Народ у нас деликатный, подождёт до обеденного перерыва.
- Сейчас найдём, Паш. И от головы, и от нервов. Сразу на двоих, - мы смотрим друг другу в глаза, и я чувствую, у нас теперь многое будет на двоих. Обдумаю эту мысль хорошенько.
Вечером едем забирать Пашкину машину. Звоню дяде Славе, он уже дома. Приглашает зайти. Пьём фирменный чаёк под очередной выпуск новостей. К счастью, Павла Босых никто больше не упоминает. Про покойных масанов говорят, что один из них оказался террористом-смертником. Пришёл на собрание с двумя мощными «протуберанцами» и активировал. Акция необычная, для масанов не характерная, догадки строят все, кому не лень.
- Дядя Слава, как ты думаешь, что из этого – правда?
- Ну, Маш, ты же понимаешь. Тёмный Двор никого даже близко не подпускает к расследованию. Про масана-террориста, по моим сведениям, правда. Следы ведут к самым радикальным Саббат. Возможно, нагляделись на челов и решили перенять тактику. Против сородичей Камарилла – эффектнее не придумаешь. Главный вопрос, почему смертник не дождался Захара Треми. Нервы сдали, или так было задумано. Небось, Тёмные самому Захару этот вопрос сейчас задают. Очень настойчиво.
Пашка морщится. То ли от воспоминаний, то ли опять от головной боли. Смотрю на него и предлагаю ехать домой. К кому – решим по дороге. И надеюсь, эта мутная история нас двоих больше не коснётся… Очень надеюсь!
@темы: Навы, Конкурс/челлендж/фикатон, Челы, Вассалы, Рассказ
Заявка:
Хочу: Текст
Жанр: Юмор
Рейтинг: Слеш, NC-17
Пэйринг: Муба и Кортес
Дополнительные пожелания: Не забываем про чудные 4 ручки хвана
Исключения: -
читать дальше
Чудесное позднее утро никак не предвещало беды. Кортес чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Задание комиссара было с блеском выполнено, и наёмники могли позволить себе неделю законного отпуска. Инга и Яна тут же воспользовались шансом и, прихватив Артёма, отправились на неделю моды в Милан. А Кортес был предоставлен самому себе и планировал провести это время с максимальной пользой.
Наёмник уже распланировал свой день и мысленно начал выполнять дела. Дела шли отлично, пока наёмник не перевернулся на бок.
Боль прострелила спину ослепительной вспышкой, от чего Кортес даже вцепился зубами в подушку, глухо застонав.
– Это конец, – решил наёмник, пытаясь как можно безболезненнее повернуться на бок и хотя бы добраться до телефона, – вот только радикулита мне не хватало…
Превозмогая острую сковывающую боль, Кортес всё же смог добраться до мобильного и дрожащей от спазма, охватившего всю спину и позвоночник, рукой набрал единственный возможный сейчас номер.
– Кортес? – голос Мубы с того конца был весел, хотя и с ноткой удивления. – Здравствуй, друг.
– Муба, спасай. – Без приветствий начал мужчина.
– Что произошло? – даже судя по голосу хван весь подобрался, готовый рвануть на выручку другу хоть на Луну. – Где ты находишься?
– Спину… стреляет… – совсем сдавленно прорычал Кортес, когда от неловкого движения рукой, боль в спине стала просто адская.
– Держись! – рявкнул Муба и отключился.
Спустя полминуты в спальне наёмника завертелась воронка портала, из которой выскочил в полном боевом снаряжении хван, готовый громить и убивать.
– Кортес? – запал Мубы тут же пропал, когда он увидел друга, скрючившегося на одеяле в невероятной позе. – Что стряслось?
Беспокойство хвана начало расти тем быстрее, чем дольше Кортес молчал.
Необходимо было оказывать первую помощь хотя бы! Муба осторожно коснулся нижней левой рукой живота чела, а верхнюю правую положил ему на лоб – температура тела в норме, живот мягкий, ядов не обнаружено, внутренние органы не повреждены.
– Спину… – прошептал Кортес, жмурясь от боли, но держа себя в руках и не дёргаясь, – прихватило…
Хвану захотелось смеяться. Но не от того, что великого наёмника Тайного Города срубил простой радикулит, а от облегчения, что с Кортесом всё в порядке. А радикулит? И не такое лечится!
– Давай, друг, – Муба протянул Кортесу верхнюю пару рук, предлагая пробовать сесть. – Сейчас я тебя соберу, и махнём к нам. Банька, массаж и через пару дней никто ничего не узнает.
Кортес облегчённо вздохнул, хватаясь на крепкие руки хвана, и с ювелирной осторожностью заклинателя змей стал медленно садиться. Наёмник не ждал, но очень надеялся на понятливость хвана. И Муба никогда не задаст вопроса – почему Кортес предпочёл хванскую народную медицину квалифицированному персоналу Эрлийской обители. А очень даже потому! Кому ты нужен на Алтае – никому, просто приехал в гости. А обитель? С её глазами и ушами уже через час весь Тайный Город будет знаться, что лучшему наёмнику просквозило поясничку.
Муба очень осторожно посадил Кортеса на постель и, по настоянию последнего, помог тому надеть халат – негоже челу на Алтае в одних трусах появляться. Потом Муба собрал кое-какие вещи Кортеса, закинул сумку на правое плечо, и ловко поднял Кортеса на ноги, хотя тот думал, что не то что встать – сидеть долго не сможет.
Осторожно дотащив ставшего от сковывающей боли очень тяжёлым наёмника до портала и затащив внутрь, Муба уже знал что делать.
Портал открылся точно у Мубы в доме, поэтому хван уложил Кортеса на свою кровать и вышел из дома.
– Спящий… – ругался Кортес, стискивая пальцами подушку. – Чем я тебе ОПЯТЬ не угодил?..
Ещё по службе в армии Кортес знал одного майора – гора мужик! Крепкий, здоровый, любому люду форы даст, а случился радикулит и всё. Ни встать, ни сесть, зато на тебе кучу уколов, лекарств, припарок-примазок, и позорный больничный. Кортес содрогнулся, представив уколы в исполнении четырёх рук хвана.
Но крик хвана «Мива, баню растопи!» вывел Кортеса из безрадостных мыслей о будущем майора с радикулитом. А когда сам хван вновь появился в доме, Кортес уже думал, как бы ему перевернуться на спину и лечь поудобнее. Но его мечтам не суждено было сбыться.
– Не кисни, – хван поставил рядом на столик плошку с каким-то рыжим маслом.
– Это что? – Кортес тут же поднял голову, чтобы посмотреть, что там, но снова зашипел от боли, осторожно опускаясь щекой на подушку.
– Это масло для массажа, – Муба быстро и почти безболезненно снял с Кортеса халат. – А теперь, – хван поочерёдно окунул в плошку каждую из четырёх рук, растирая масло по ладоням, – кричи, если будет больно.
– Да сейча… Ааа! – Кортес даже забыл, как думать, когда Муба положил ладони верхних рук ему на поясницу.
– Да, именно так, – согласился хван, начиная легко и медленно скользит всеми руками по спине наёмника, растирая масло и втирая его в сжатые мышцы поясницу.
Кортесу было больно, но вполне терпимо. За этими мыслями, а заодно за одним армейским упражнением по абстрагированию от боли, мужчина пропустил важную деталь. Масло начало жечь спину.
– Там что, – Кортес очнулся от мыслей, – перец что ли?
– Он самый, – согласился хван, нажимая кончиками пальцев на копчик, – и немного настойки. Расслабься, а то будет больнее.
Кортес недоумённо вскинул брови и снова улёгся на подушку, но тут же едва не подскочил – хван чувствительно хлопнул его рукой по ягодице.
– Расслабься, говорю, – Муба ткнул пальцем в спину наёмника, – что ты как девица жмёшься?
– Так ты дави легче! – не выдержал Кортес. – У хванов такой высокий болевой порок, что эта пытка у вас зовётся массажем?
Муба весело рассмеялся, хлопнув в ладоши.
– Массаж-то тут при чём? – веселился хван. – Спина и должна сейчас болеть – нужно пригнать больше крови в сосуды, чтобы расслабить спазм. Задницу-то ты чего так зажал, будто я тебя тут растлевать собрался?
Кортес не подал вида, и, мысленно приказав ушам не краснеть, расслабился полностью и снова обнял подушку.
– Вот, – удовлетворённо хмыкнул хван, продолжая растирать копчик мужчины, – скоро снова будешь здоровее гарки.
А Кортес совсем разомлел под болезненным, но целительным массажем.
Кто же знал, что такая опасная диковинка как боевой хван, делающий массаж в четыре руки, окажется настолько приятной и расслабляющей процедурой? Ладони хвана скользили по всей спине, не забывая и про шею с плечами, даже спускаясь почти на ягодицы. Муба старался от души – ни одного миллиметр спины Кортеса не было обделено вниманием. Ладони давали, мяли, щипали, втирая жгучее масло в расслабляющиеся мышцы.
– Муба? – Кортес пару минут назад заподозрил неладное, когда будто капля масла ускользнула от ловких рук хвана и скользнула вниз между ягодиц.
Сейчас это стало вполне явным – анус сначала даже экзотически приятно пощипывало, а но сейчас там неприятно жгло и чесалось.
– Опять больно? – заволновался хван, почти целый час приводящий спину Кортеса в божеское состояние.
– По-моему масло… в зад попало, – нехотя признался наёмник, крепче обнимая подушку.
– Извиняй, – засуетился хван, по себе зная, что масло довольно жгучее.
Муба тщательно вытер руки полотенцем, подчерпнул на пальцы левой верхней руки какой-то крем из баночки.
– Не дёргайся только, а то сильнее жечься будет, – предупредил Муба, касаясь рукой зада наёмника, – и не подумай ничего такого.
Кортес хотел было спросить чего именно он не должен подумать, как скользкие пальцы скользнули между ягодиц, проводя вверх, а потом снова вниз, чуть надавливая на анус.
Мужчина едва не взвился на кровати, но почти тут же понял, что жжение полностью прошло, а хван уже убрал руку. Было немного необычное ощущение от скользкого тёплого крема, но вполне терпимое.
– Лежи пока, и постарайся не дёргаться, – Муба тщательно укрыл Кортеса тёплым одеялом до самой шеи. – Сейчас баня протопится, и сходим, попаримся, тебе понравится. Гарантирую.
– Как скажешь, – покорно согласился Кортес, пытаясь перевернуться на бок, но решил этого не делать – вдруг опять прихватит.
– Не мучайся, – Муба держал в руках плошки с маслом и кремом. – Можешь переворачиваться, только не дрыгайся.
– Хвала Спящему, – удовлетворённо проворчал Кортес, осторожно перевернувшись на бок, и удобнее переложив подушку. – И хванам тоже.
– Отдыхай, – рассмеялся Муба, прикрывая за собой дверь и отправляясь проверять баню.
Кортес блаженно вздохнул и совсем расслабился.
Это как в бою. Когда после сильной боли приходит облегчение, ты сразу становишься самым счастливым человеком на земле. И всегда нестерпимо хочется спать.
Кортес уже начал дремать, вспоминая приятный массаж, когда проявилась другая особенность эйфории после боли – эрекция. Бывает. Сильный выброс эндорфина из-за боли, которая уже пресечена внешним способом, вызвал вполне естественную реакцию на удовольствие.
Кортес недовольно нахмурился – сейчас хотелось отдохнуть, а не заморачиваться медитациями и дыхательной гимнастикой. Поэтому наёмник перевернулся на спину, откинул под одеялом полы халата и провёл ладонью по крепко стоящему члену, закусив губу от неожиданно острого удовольствия.
Медленно водя рукой по члену, Кортес кусал губы, тихо постанывая от удовольствия, лаская пальцами головку и ниже, уздечку. Пальцы другой руки скользнули ниже, коротко и сильно сжимая яйца в ладони, и проводя рукой ещё ниже – где от крема было ещё тепло и скользко.
Каких ещё экспериментов по любопытству не проведёшь. Да и Кортеса немного, но всегда интересовало, что же в этом может быть приятного.
Кончик пальца слегка надавил на кольцо сжатых мышц, просто обозначая давление. Но от этого в животе приятно кольнуло, а член в руке затвердел ещё сильнее.
Удовольствие звало дальше, и вскоре Кортес ласкал себя уже тремя пальцами. И когда от особо глубокого движения пальцы коснулись простаты, мужчина выгнулся, кончая в ладонь и блаженно застонав сквозь зубы.
Такого ошеломительного оргазма от мастурбации Кортес ещё не испытывал. Все тело потряхивало от удовольствия, и снова начало клонить в сон. Было так хорошо и приятно, что Кортес успел только натянуть трусы обратно, вытереть руку о полу халата. Перевернувшись на бок, мужчина тут же заснул, довольно расслабившись.
– Кортес, – наёмника осторожно трясли за плечо, но военная выправка сработала против воли. И в незваного гостя полетела какая-то вещица с тумбочки.
– Легче, чел! – Муба ловко поймал кружку правой нижней рукой. – Здесь все свои.
– Прости, – Кортес потёр лицо руками, просыпаясь окончательно.
– Вставай, баня протопилась, – Кортес как раз заметил, что Муба уже держит в руке кадку и банными принадлежностями, а через его плеча перекинуты два полотенца.
Наёмник от души, но, помня про спину, осторожно потянулся, и сел, быстрым взглядом осматривая себя на предмет следов «преступления». Подозрения не подтвердились, и мужчина со спокойной душой встал и проследовал за хваном.
В сенях уже пахло горячей хвойной смолой, берёзовыми вениками и немного мылом. В предбаннике Муба шустро стянул штаны, обмотался полотенцем и с наставлением «Не тормози!», прихватил кадку и юркнул в душевую, а Кортеса обдало волной блаженного жара русской бани.
Наёмник быстро скинул халат и бельё, повязал полотенце и последовал за хваном.
– Давай в парилку, грейся, – Муба кивнул на крепкую дверь, – а я пока дров подкину.
Кортес без возражений ушёл в парилку, с удовольствием всей грудью вдыхая раскалённый воздух, наполненный ароматами трав и березняка.
Он уже в блаженстве лежал на пологе и наслаждался тем, как движутся потоки горячего воздуха, будто массируя вспотевшую мгновенно кожу.
– Ну как тебе? – Муба зачерпнул в чарку воду и заправским движением выплеснул её на раскалённые докрасна камни.
– Каааайф, – простонал Кортес, чувствуя себя совершенно счастливым и здоровым.
– Отлично, – с подозрительным энтузиазмом воскликнул Муба, чем-то булькая, а в следующее мгновение с Кортеса содрали полотенце, и на расслабленную жаром бани спину наёмника обрушился тщательно вымоченный берёзовый веник.
– Ааа!! – Кортес заорал не своим голосом, сам не понимая от неожиданности, или от боли, которой, в общем-то, и не было.
– Ну как тебе, друг? – хохотал Муба, качественно отхлёстывая Кортеса, кажется, уже двумя вениками.
– Сильнее! – внезапно рассмеялся наёмник, поддразнивая хвана. – Что ты будто пол метёшь?
Этого хвана дважды просить не надо. Муба разошёлся так, что Кортес забывал, то, как орать, то, как смеяться. А Муба, знай себе, хлестал наёмника вениками, да напевал какую-то матерную песенку.
– Как ощущения? – Муба наконец-то сбавил обороты, и теперь просто похлопывал Кортеса вениками от шеи до самых пяток.
– Фантастически… – Кортес сейчас представлял из себя кусок мяса, который мог только улыбаться и бормотать как ему хорошо.
– Тогда переворачивайся на спину, и продолжим, – велел хван, снова окуная веники в кипяток.
Кортес кое-как перевернулся и улёгся спиной на полог.
– О-оп, – прозвучало одновременно.
Выброс эндорфина – штука такая. Случается внезапно.
– Предлагаю на этом и закончить, – быстро произнёс Кортес, прикрывая руками вставший член.
«Как в молодости, Спящий подери», – выругался про себя наёмник.
– Да прекрати, – Муба показательно махнул вениками, – и не такое в бане случается. Да и чего я там не видел. Всё как у всех. Расслабься и продолжим лечение, а то пользы никакой не будет.
Кортес сдался под хванским напором позитива и уверенности и убрал руки, всё же прикрыв глаза.
Муба продолжил своё нехитрое дело, отхваживая Кортеса веником, но всё-таки стараясь не сильно попадать в область паха. А наёмнику становилось ну совсем невмоготу уже – член стоял крепко, пачкая живот смазкой, а удары веником только добавляли какого-то мазохистского удовольствия. А ещё и рука, ласкающая его член…
– Муба?! – вскинулся Кортес, распахивая глаза.
– Расслабься, тебе говорю, – хван несильно хлопнул его веником по голове, снова вынуждая закрыть глаза. – В бане нужно отдыхать и очищаться.
Кортес открыл для себя много нового.
Сочетание двух веников и ещё двух свободных рук, которые одновременно ласкают член, пощипывают затвердевшие соски, скользят по животу и бокам, вызывают вообще ни с чем несравнимое и дикое удовольствие.
Кортес, уже не стесняясь, стонал в голос, вскидывая бёдра навстречу ласкающей руке, вцепившись пальцами в полог.
И даже против пальцев скользнувших вниз по члену, к месту между ягодиц, где, стыд какой, до сих пор было скользко от крема, а от наслаждения ещё и расслаблено, мужчина ничего не имел, только естественным движением развёл колени.
– Кортес, я могу? – вкрадчиво спросил Муба, кружа скользкими пальцами по нежному месту, и не проникая внутрь.
– Да! – ахнул наёмник. – Ты, Муба, сейчас, блять, можешь всё!
Кортес распахнул глаза, резко садясь и в упор смотря на хвана. Полотенце с того уже давно свалилось и боевой готовности не скрывало.
– Давай? – серьёзно спросил чел. Хван согласно кивнул.
Оба мужчины стонали в голос. Кортес, стоя коленями на ступеньке полога и опираясь руками на лежак, заходился в криках наслаждения, хрипя и кусая губы, когда Муба, двигающийся за его спиной рычал словно зверь, неистово лаская наёмника всеми четырьмя руками, задевая такие места, о которых Кортес и не подозревал. Его обуревала страсть, когда хван с силой держал его нижними руками за бёдра, полностью контролируя движения одновременно жёстко и уверенно лаская его член и давя на живот.
К моменту ослепительно разрядки оба уже не помнили себя, крича и двигаясь быстро сильно, словно чистая страсть была всем вокруг и ими самими. Муба взрыкнул, прижимая Кортеса к себе изо всех сил, тот отстал от него буквально на пару секунд, разевая рот в беззвучном крике.
Оба едва не свалились на пол, когда схлынуло сумасшедшее возбуждение, а тела обуздала блаженная слабость, концентрирующаяся в коленях и плечах.
– Алтайский массаж, да?.. – отрывисто пробормотал Кортес, тяжело часто дыша.
– Ага, – подтвердил хван, осторожно отстраняясь и падая рядом на полог, жадно вдыхая раскалённый воздух. – Но только в особых случаях.
– Могу считать себя эксклюзивным пациентом? – Кортесу было слишком хорошо, чтобы испытывать стыд или злость. Просто было хорошо.
В душе Муба помог Кортесу вымыться, а после, на всякий случай, предложил ему эрлийский бальзам. Что закончилось стуком спинки кровати в стену дома.
Оба дали друг другу слово, что, то, что было в Мусаево, в Мусаево и останется.
Военная тайна стратегического назначения и национальной важности.
К слову сказать – радикулит Кортеса больше не мучил никогда, а русская баня навевала часто отрывочные, но бережно хранимые в памяти воспоминания об особом алтайском массаже.
Хочу: Текст
Жанр: Юмор
Рейтинг: Слеш, NC-17
Пэйринг: Муба и Кортес
Дополнительные пожелания: Не забываем про чудные 4 ручки хвана
Исключения: -
читать дальше
Алтайский массаж
Чудесное позднее утро никак не предвещало беды. Кортес чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Задание комиссара было с блеском выполнено, и наёмники могли позволить себе неделю законного отпуска. Инга и Яна тут же воспользовались шансом и, прихватив Артёма, отправились на неделю моды в Милан. А Кортес был предоставлен самому себе и планировал провести это время с максимальной пользой.
Наёмник уже распланировал свой день и мысленно начал выполнять дела. Дела шли отлично, пока наёмник не перевернулся на бок.
Боль прострелила спину ослепительной вспышкой, от чего Кортес даже вцепился зубами в подушку, глухо застонав.
– Это конец, – решил наёмник, пытаясь как можно безболезненнее повернуться на бок и хотя бы добраться до телефона, – вот только радикулита мне не хватало…
Превозмогая острую сковывающую боль, Кортес всё же смог добраться до мобильного и дрожащей от спазма, охватившего всю спину и позвоночник, рукой набрал единственный возможный сейчас номер.
– Кортес? – голос Мубы с того конца был весел, хотя и с ноткой удивления. – Здравствуй, друг.
– Муба, спасай. – Без приветствий начал мужчина.
– Что произошло? – даже судя по голосу хван весь подобрался, готовый рвануть на выручку другу хоть на Луну. – Где ты находишься?
– Спину… стреляет… – совсем сдавленно прорычал Кортес, когда от неловкого движения рукой, боль в спине стала просто адская.
– Держись! – рявкнул Муба и отключился.
Спустя полминуты в спальне наёмника завертелась воронка портала, из которой выскочил в полном боевом снаряжении хван, готовый громить и убивать.
– Кортес? – запал Мубы тут же пропал, когда он увидел друга, скрючившегося на одеяле в невероятной позе. – Что стряслось?
Беспокойство хвана начало расти тем быстрее, чем дольше Кортес молчал.
Необходимо было оказывать первую помощь хотя бы! Муба осторожно коснулся нижней левой рукой живота чела, а верхнюю правую положил ему на лоб – температура тела в норме, живот мягкий, ядов не обнаружено, внутренние органы не повреждены.
– Спину… – прошептал Кортес, жмурясь от боли, но держа себя в руках и не дёргаясь, – прихватило…
Хвану захотелось смеяться. Но не от того, что великого наёмника Тайного Города срубил простой радикулит, а от облегчения, что с Кортесом всё в порядке. А радикулит? И не такое лечится!
– Давай, друг, – Муба протянул Кортесу верхнюю пару рук, предлагая пробовать сесть. – Сейчас я тебя соберу, и махнём к нам. Банька, массаж и через пару дней никто ничего не узнает.
Кортес облегчённо вздохнул, хватаясь на крепкие руки хвана, и с ювелирной осторожностью заклинателя змей стал медленно садиться. Наёмник не ждал, но очень надеялся на понятливость хвана. И Муба никогда не задаст вопроса – почему Кортес предпочёл хванскую народную медицину квалифицированному персоналу Эрлийской обители. А очень даже потому! Кому ты нужен на Алтае – никому, просто приехал в гости. А обитель? С её глазами и ушами уже через час весь Тайный Город будет знаться, что лучшему наёмнику просквозило поясничку.
Муба очень осторожно посадил Кортеса на постель и, по настоянию последнего, помог тому надеть халат – негоже челу на Алтае в одних трусах появляться. Потом Муба собрал кое-какие вещи Кортеса, закинул сумку на правое плечо, и ловко поднял Кортеса на ноги, хотя тот думал, что не то что встать – сидеть долго не сможет.
Осторожно дотащив ставшего от сковывающей боли очень тяжёлым наёмника до портала и затащив внутрь, Муба уже знал что делать.
Портал открылся точно у Мубы в доме, поэтому хван уложил Кортеса на свою кровать и вышел из дома.
– Спящий… – ругался Кортес, стискивая пальцами подушку. – Чем я тебе ОПЯТЬ не угодил?..
Ещё по службе в армии Кортес знал одного майора – гора мужик! Крепкий, здоровый, любому люду форы даст, а случился радикулит и всё. Ни встать, ни сесть, зато на тебе кучу уколов, лекарств, припарок-примазок, и позорный больничный. Кортес содрогнулся, представив уколы в исполнении четырёх рук хвана.
Но крик хвана «Мива, баню растопи!» вывел Кортеса из безрадостных мыслей о будущем майора с радикулитом. А когда сам хван вновь появился в доме, Кортес уже думал, как бы ему перевернуться на спину и лечь поудобнее. Но его мечтам не суждено было сбыться.
– Не кисни, – хван поставил рядом на столик плошку с каким-то рыжим маслом.
– Это что? – Кортес тут же поднял голову, чтобы посмотреть, что там, но снова зашипел от боли, осторожно опускаясь щекой на подушку.
– Это масло для массажа, – Муба быстро и почти безболезненно снял с Кортеса халат. – А теперь, – хван поочерёдно окунул в плошку каждую из четырёх рук, растирая масло по ладоням, – кричи, если будет больно.
– Да сейча… Ааа! – Кортес даже забыл, как думать, когда Муба положил ладони верхних рук ему на поясницу.
– Да, именно так, – согласился хван, начиная легко и медленно скользит всеми руками по спине наёмника, растирая масло и втирая его в сжатые мышцы поясницу.
Кортесу было больно, но вполне терпимо. За этими мыслями, а заодно за одним армейским упражнением по абстрагированию от боли, мужчина пропустил важную деталь. Масло начало жечь спину.
– Там что, – Кортес очнулся от мыслей, – перец что ли?
– Он самый, – согласился хван, нажимая кончиками пальцев на копчик, – и немного настойки. Расслабься, а то будет больнее.
Кортес недоумённо вскинул брови и снова улёгся на подушку, но тут же едва не подскочил – хван чувствительно хлопнул его рукой по ягодице.
– Расслабься, говорю, – Муба ткнул пальцем в спину наёмника, – что ты как девица жмёшься?
– Так ты дави легче! – не выдержал Кортес. – У хванов такой высокий болевой порок, что эта пытка у вас зовётся массажем?
Муба весело рассмеялся, хлопнув в ладоши.
– Массаж-то тут при чём? – веселился хван. – Спина и должна сейчас болеть – нужно пригнать больше крови в сосуды, чтобы расслабить спазм. Задницу-то ты чего так зажал, будто я тебя тут растлевать собрался?
Кортес не подал вида, и, мысленно приказав ушам не краснеть, расслабился полностью и снова обнял подушку.
– Вот, – удовлетворённо хмыкнул хван, продолжая растирать копчик мужчины, – скоро снова будешь здоровее гарки.
А Кортес совсем разомлел под болезненным, но целительным массажем.
Кто же знал, что такая опасная диковинка как боевой хван, делающий массаж в четыре руки, окажется настолько приятной и расслабляющей процедурой? Ладони хвана скользили по всей спине, не забывая и про шею с плечами, даже спускаясь почти на ягодицы. Муба старался от души – ни одного миллиметр спины Кортеса не было обделено вниманием. Ладони давали, мяли, щипали, втирая жгучее масло в расслабляющиеся мышцы.
– Муба? – Кортес пару минут назад заподозрил неладное, когда будто капля масла ускользнула от ловких рук хвана и скользнула вниз между ягодиц.
Сейчас это стало вполне явным – анус сначала даже экзотически приятно пощипывало, а но сейчас там неприятно жгло и чесалось.
– Опять больно? – заволновался хван, почти целый час приводящий спину Кортеса в божеское состояние.
– По-моему масло… в зад попало, – нехотя признался наёмник, крепче обнимая подушку.
– Извиняй, – засуетился хван, по себе зная, что масло довольно жгучее.
Муба тщательно вытер руки полотенцем, подчерпнул на пальцы левой верхней руки какой-то крем из баночки.
– Не дёргайся только, а то сильнее жечься будет, – предупредил Муба, касаясь рукой зада наёмника, – и не подумай ничего такого.
Кортес хотел было спросить чего именно он не должен подумать, как скользкие пальцы скользнули между ягодиц, проводя вверх, а потом снова вниз, чуть надавливая на анус.
Мужчина едва не взвился на кровати, но почти тут же понял, что жжение полностью прошло, а хван уже убрал руку. Было немного необычное ощущение от скользкого тёплого крема, но вполне терпимое.
– Лежи пока, и постарайся не дёргаться, – Муба тщательно укрыл Кортеса тёплым одеялом до самой шеи. – Сейчас баня протопится, и сходим, попаримся, тебе понравится. Гарантирую.
– Как скажешь, – покорно согласился Кортес, пытаясь перевернуться на бок, но решил этого не делать – вдруг опять прихватит.
– Не мучайся, – Муба держал в руках плошки с маслом и кремом. – Можешь переворачиваться, только не дрыгайся.
– Хвала Спящему, – удовлетворённо проворчал Кортес, осторожно перевернувшись на бок, и удобнее переложив подушку. – И хванам тоже.
– Отдыхай, – рассмеялся Муба, прикрывая за собой дверь и отправляясь проверять баню.
Кортес блаженно вздохнул и совсем расслабился.
Это как в бою. Когда после сильной боли приходит облегчение, ты сразу становишься самым счастливым человеком на земле. И всегда нестерпимо хочется спать.
Кортес уже начал дремать, вспоминая приятный массаж, когда проявилась другая особенность эйфории после боли – эрекция. Бывает. Сильный выброс эндорфина из-за боли, которая уже пресечена внешним способом, вызвал вполне естественную реакцию на удовольствие.
Кортес недовольно нахмурился – сейчас хотелось отдохнуть, а не заморачиваться медитациями и дыхательной гимнастикой. Поэтому наёмник перевернулся на спину, откинул под одеялом полы халата и провёл ладонью по крепко стоящему члену, закусив губу от неожиданно острого удовольствия.
Медленно водя рукой по члену, Кортес кусал губы, тихо постанывая от удовольствия, лаская пальцами головку и ниже, уздечку. Пальцы другой руки скользнули ниже, коротко и сильно сжимая яйца в ладони, и проводя рукой ещё ниже – где от крема было ещё тепло и скользко.
Каких ещё экспериментов по любопытству не проведёшь. Да и Кортеса немного, но всегда интересовало, что же в этом может быть приятного.
Кончик пальца слегка надавил на кольцо сжатых мышц, просто обозначая давление. Но от этого в животе приятно кольнуло, а член в руке затвердел ещё сильнее.
Удовольствие звало дальше, и вскоре Кортес ласкал себя уже тремя пальцами. И когда от особо глубокого движения пальцы коснулись простаты, мужчина выгнулся, кончая в ладонь и блаженно застонав сквозь зубы.
Такого ошеломительного оргазма от мастурбации Кортес ещё не испытывал. Все тело потряхивало от удовольствия, и снова начало клонить в сон. Было так хорошо и приятно, что Кортес успел только натянуть трусы обратно, вытереть руку о полу халата. Перевернувшись на бок, мужчина тут же заснул, довольно расслабившись.
– Кортес, – наёмника осторожно трясли за плечо, но военная выправка сработала против воли. И в незваного гостя полетела какая-то вещица с тумбочки.
– Легче, чел! – Муба ловко поймал кружку правой нижней рукой. – Здесь все свои.
– Прости, – Кортес потёр лицо руками, просыпаясь окончательно.
– Вставай, баня протопилась, – Кортес как раз заметил, что Муба уже держит в руке кадку и банными принадлежностями, а через его плеча перекинуты два полотенца.
Наёмник от души, но, помня про спину, осторожно потянулся, и сел, быстрым взглядом осматривая себя на предмет следов «преступления». Подозрения не подтвердились, и мужчина со спокойной душой встал и проследовал за хваном.
В сенях уже пахло горячей хвойной смолой, берёзовыми вениками и немного мылом. В предбаннике Муба шустро стянул штаны, обмотался полотенцем и с наставлением «Не тормози!», прихватил кадку и юркнул в душевую, а Кортеса обдало волной блаженного жара русской бани.
Наёмник быстро скинул халат и бельё, повязал полотенце и последовал за хваном.
– Давай в парилку, грейся, – Муба кивнул на крепкую дверь, – а я пока дров подкину.
Кортес без возражений ушёл в парилку, с удовольствием всей грудью вдыхая раскалённый воздух, наполненный ароматами трав и березняка.
Он уже в блаженстве лежал на пологе и наслаждался тем, как движутся потоки горячего воздуха, будто массируя вспотевшую мгновенно кожу.
– Ну как тебе? – Муба зачерпнул в чарку воду и заправским движением выплеснул её на раскалённые докрасна камни.
– Каааайф, – простонал Кортес, чувствуя себя совершенно счастливым и здоровым.
– Отлично, – с подозрительным энтузиазмом воскликнул Муба, чем-то булькая, а в следующее мгновение с Кортеса содрали полотенце, и на расслабленную жаром бани спину наёмника обрушился тщательно вымоченный берёзовый веник.
– Ааа!! – Кортес заорал не своим голосом, сам не понимая от неожиданности, или от боли, которой, в общем-то, и не было.
– Ну как тебе, друг? – хохотал Муба, качественно отхлёстывая Кортеса, кажется, уже двумя вениками.
– Сильнее! – внезапно рассмеялся наёмник, поддразнивая хвана. – Что ты будто пол метёшь?
Этого хвана дважды просить не надо. Муба разошёлся так, что Кортес забывал, то, как орать, то, как смеяться. А Муба, знай себе, хлестал наёмника вениками, да напевал какую-то матерную песенку.
– Как ощущения? – Муба наконец-то сбавил обороты, и теперь просто похлопывал Кортеса вениками от шеи до самых пяток.
– Фантастически… – Кортес сейчас представлял из себя кусок мяса, который мог только улыбаться и бормотать как ему хорошо.
– Тогда переворачивайся на спину, и продолжим, – велел хван, снова окуная веники в кипяток.
Кортес кое-как перевернулся и улёгся спиной на полог.
– О-оп, – прозвучало одновременно.
Выброс эндорфина – штука такая. Случается внезапно.
– Предлагаю на этом и закончить, – быстро произнёс Кортес, прикрывая руками вставший член.
«Как в молодости, Спящий подери», – выругался про себя наёмник.
– Да прекрати, – Муба показательно махнул вениками, – и не такое в бане случается. Да и чего я там не видел. Всё как у всех. Расслабься и продолжим лечение, а то пользы никакой не будет.
Кортес сдался под хванским напором позитива и уверенности и убрал руки, всё же прикрыв глаза.
Муба продолжил своё нехитрое дело, отхваживая Кортеса веником, но всё-таки стараясь не сильно попадать в область паха. А наёмнику становилось ну совсем невмоготу уже – член стоял крепко, пачкая живот смазкой, а удары веником только добавляли какого-то мазохистского удовольствия. А ещё и рука, ласкающая его член…
– Муба?! – вскинулся Кортес, распахивая глаза.
– Расслабься, тебе говорю, – хван несильно хлопнул его веником по голове, снова вынуждая закрыть глаза. – В бане нужно отдыхать и очищаться.
Кортес открыл для себя много нового.
Сочетание двух веников и ещё двух свободных рук, которые одновременно ласкают член, пощипывают затвердевшие соски, скользят по животу и бокам, вызывают вообще ни с чем несравнимое и дикое удовольствие.
Кортес, уже не стесняясь, стонал в голос, вскидывая бёдра навстречу ласкающей руке, вцепившись пальцами в полог.
И даже против пальцев скользнувших вниз по члену, к месту между ягодиц, где, стыд какой, до сих пор было скользко от крема, а от наслаждения ещё и расслаблено, мужчина ничего не имел, только естественным движением развёл колени.
– Кортес, я могу? – вкрадчиво спросил Муба, кружа скользкими пальцами по нежному месту, и не проникая внутрь.
– Да! – ахнул наёмник. – Ты, Муба, сейчас, блять, можешь всё!
Кортес распахнул глаза, резко садясь и в упор смотря на хвана. Полотенце с того уже давно свалилось и боевой готовности не скрывало.
– Давай? – серьёзно спросил чел. Хван согласно кивнул.
Оба мужчины стонали в голос. Кортес, стоя коленями на ступеньке полога и опираясь руками на лежак, заходился в криках наслаждения, хрипя и кусая губы, когда Муба, двигающийся за его спиной рычал словно зверь, неистово лаская наёмника всеми четырьмя руками, задевая такие места, о которых Кортес и не подозревал. Его обуревала страсть, когда хван с силой держал его нижними руками за бёдра, полностью контролируя движения одновременно жёстко и уверенно лаская его член и давя на живот.
К моменту ослепительно разрядки оба уже не помнили себя, крича и двигаясь быстро сильно, словно чистая страсть была всем вокруг и ими самими. Муба взрыкнул, прижимая Кортеса к себе изо всех сил, тот отстал от него буквально на пару секунд, разевая рот в беззвучном крике.
Оба едва не свалились на пол, когда схлынуло сумасшедшее возбуждение, а тела обуздала блаженная слабость, концентрирующаяся в коленях и плечах.
– Алтайский массаж, да?.. – отрывисто пробормотал Кортес, тяжело часто дыша.
– Ага, – подтвердил хван, осторожно отстраняясь и падая рядом на полог, жадно вдыхая раскалённый воздух. – Но только в особых случаях.
– Могу считать себя эксклюзивным пациентом? – Кортесу было слишком хорошо, чтобы испытывать стыд или злость. Просто было хорошо.
В душе Муба помог Кортесу вымыться, а после, на всякий случай, предложил ему эрлийский бальзам. Что закончилось стуком спинки кровати в стену дома.
Оба дали друг другу слово, что, то, что было в Мусаево, в Мусаево и останется.
Военная тайна стратегического назначения и национальной важности.
К слову сказать – радикулит Кортеса больше не мучил никогда, а русская баня навевала часто отрывочные, но бережно хранимые в памяти воспоминания об особом алтайском массаже.
@темы: Конкурс/челлендж/фикатон, Челы, Вассалы, Рейтинг, Рассказ, Слэш
суббота, 21 декабря 2013
Следующая порция работ будет завтра.
Удачного Карнавала!
Удачного Карнавала!
Заявка:
Хочу: текст
Жанр: ангст, драма, экшен
Рейтинг: любой, желательно джен, гет. Слэш только обоснованный сюжетом и характерами.
Пэйринг: осары, навы
Дополнительные пожелания: Вторая война подземелий. Что-нибудь из той войны, чья-нибудь история.
Исключения: Без КШ, масанов, морян, концев и приставников.
читать дальше
Кругом властвовала тьма. Местные обитатели, привычные к жизни в подземельях, не замечали ее, как не замечают воздух, которым дышат — пока его в достатке. Но отсюда, из круглого, сводчатого, богато отделанного зала, в который мастера превратили созданный природой грот, тьма была изгнана. Из магических источников, невидимых под высоких куполом, исходили потоки рассеянного света, неяркого, не слепящего. Уютного. Свет лился так, что не оставлял места для теней, словно не желал тревожить здешних хозяев напоминанием об иной Тьме, древней и могучей, безжалостной к тем, кто посмел оспорить даже не её безграничную власть над миром, а лишь господство её любимых порождений.
Тишину круглого зала нарушал разве что едва слышный шорох когтей Слепых Волков по камню. Близлежащие переходы кишели этими существами, безгранично преданными хозяевам и сотворенными, казалось, для одной-единственной цели — рвать в клочья. Любого, кто рискнет приблизиться без позволения.
Десятки, сотни Слепых Волков с обсидиановыми зубами и когтями. Иллюзия былой надежной защиты…
«А всё так прекрасно начиналось».
— Говори, Туи, — велел сидящий в каменном кресле мужчина с царственной осанкой и золотым обручем на голове. Голубой камень в обруче мерцал в рассеянном свете и издалека выглядел похожим на звезду. Одежда мужчины была сшита из самого лучшего и дорогого белого шелка. Звали его Скайн, и почти восемьдесят лет он властвовал в здешнем лабиринте подземных ходов, гротов и нор. Теперь у него оставались считанные дни, если не часы. Он мог бы и не слушать разведчика, прекрасно зная, о чем тот расскажет. Но Туи вернулся из смертельно опасной вылазки и заслужил честь говорить с одним из владык Оси.
— Туи подобрался совсем близко, — докладывал низкорослый воин в сером облачении. — Туи прятался от навов так, как Великий его учил, и они его не заметили. Логова Ушт больше нет. Его пожрал огонь из земных глубин, а гарки добили или схватили всех, кто бросился наверх в поисках спасения. Немногие воины и женщины остались в дальнем подземелье, которое уцелело. Туи добрался до них и хотел привести к нам, но не смог. Владыка Лиант погиб, а Владычицу Линту взяли в плен и повезли в столицу вместе с другими. И их воины перестали понимать Туи, не слушали его, а только боялись и искали норы поглубже, чтобы спрятаться и от навов, и от огня. Наверное, их уже нашли и убили.
— Возможно, — тихо отозвался Скайн. — А может быть, и нет. Без Владык они — ничто, они будут покорными рабами навов.
— Туи не хочет быть рабом, — с надеждой и мольбой заговорил ос. — Туи не хочет стать глупым, как те, из Логова Ушт. Туи хочет сражаться за Великих и за Ось, и победить! Навы не смогут так просто сжечь нас, владыка Скайн и Скайя Милостивая могущественны и не позволят им этого!
«Никто не сумел противостоять новому оружию князя. Наше Логово — следующее на очереди. Перестань тешить себя надеждой, что первые осары найдут защиту, и решись, наконец, на то, что пока еще в твоих силах. Или забыл рассказы об участи послов, отправившихся в Уратай?»
— Мы не всемогущи, Туи, но мы сделаем все возможное. Для тебя будет особое поручение. Ты смел, умен и хорошо запомнил всё, чему я тебя учил. Ты уведешь из Логова всех женщин, они пойдут за тобой, потому что так велела осара. А потом вернешься ко мне, и я расскажу, что тебе придется сделать, если и наше Логово зальет пламя из глубин земли. Я доверю тебе самое дорогое, что есть у нас всех, отважный воин Туи. Скайю Милостивую и ее жизнь.
— Туи не подведет, Великий!
***
Осара появилась, как только мрак узкого перехода поглотил маленького оса. Подошла к каменному креслу, присела на подлокотник и преисполненным нежности движением провела рукой по волосам Скайна.
— Я собрала женщин. Но те пещеры, где им хватит места, и есть вода, слишком далеко отсюда. Я потеряю связь с ними. Ты уверен в их проводнике?
—Туи — лучший из всех, кто у меня есть. Он схватывает все на лету и сохраняет разум далеко от Логова. Он может самостоятельно направлять нескольких осов. Иногда я думаю, что ему не хватило совсем немногого, чтобы стать осаром.
— У осов рождаются только осы, — поморщилась Скайя.
— Сейчас — да, но так было не всегда. Мы произошли от них, как бы далеко мы ни оставили их позади.
Осара склонилась к любимому, заглянула ему в глаза, и на мгновение Скайн перестал видеть на ее прекрасном лице тени печали и тревоги. Он вспоминал, каким счастьем и торжеством светилось оно в Ночь Осаннмма. Меньше месяца назад. Вечность назад, когда они были полны надежды. Когда Земля была союзником и поглощала города темных вместе со всеми обитателями, а не врагом, по велению князя извергающим в Логова моря огненной лавы, от которых не было защиты и спасения.
Когда мысль о том, что новая жизнь зародилась в Ночь Осаннмма не только в чревах осских самок, переполняла радостью, а не страхом.
— Сколько нам еще осталось времени, как думаешь? — спросила Скайя.
— Я уверен, что ночью навы будут здесь, — ответил Скайн ровным голосом, будто речь шла о мелких повседневных делах. — Они спешат закончить войну, пока мы не умеем бороться с их новым оружием.
— Значит, мы обречены, — тихо-тихо вздохнула осара. — Тогда зачем уводить женщин и зачем их детям приходить в этот мир? В надежде, что когда-нибудь они вновь смогут породить подобных нам? Что они будут о нас помнить?
Скайн поднялся и бережно привлек её к себе, целуя в лоб, словно выточенный из белого мрамора — теплого, согретого ласковым солнцем начала лета.
— Рано отчаиваться, любовь моя. Еще ничего не кончено. Даже если падем мы, останутся другие. Майранк и Майла сильнее нас, их навам легко не одолеть. Я тоже не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, пока лава затопит Логово. И я последний раз прошу тебя, Скайя…
— Я не дам другого ответа, — прошептала она, склонив голову к его плечу. — Мы не можем расстаться, потому что без тебя — это даже не существование, это бесконечная агония. Мы встретим одну судьбу, какой бы она ни была.
«Что ты знаешь об агонии, любимая? На сколько вечностей растянулись для Кханга и Кии шесть часов на площади Глашатаев?»
— Что ж, значит, я должен вернуться к работе, — быстро произнес осар, не давая Скайе уловить эту мысль. — Пока еще есть время.
— Да, — Скайя с видимой неохотой, но без промедления отстранилась от своего мужчины.
Ее место было рядом с осами. Пока их богиня, Скайя Милостивая, Владычица Логова, была среди них, крысоловы не ведали страха и отчаяния, не допускали и тени мысли о поражении или бегстве. И, будь это возможно, умерли бы за неё дважды, трижды — столько, сколько потребуется.
***
Советник готовился к аркану, и Шимега расположился немного поодаль, бесстрастно ожидая, когда придет время отдать арнату приказ об атаке. На самом деле, командир арната совсем не был так уж бесстрастен, но привычно держал эмоции глубоко внутри, чтобы их отголоски не помешали одному из высших магов Темного Двора, занятому важным делом.
Все многолетние тренировки сейчас не могли заставить Шимегу сохранять абсолютное спокойствие и хладнокровие. Потому что наступила его ночь, ночь отмщения. А ведь он уже начал опасаться, что всё кончится еще до того, как его арнат, потерявший треть бойцов во время первых боев в осских подземельях, завершит переформирование и вернется на передовую. Успели, хвала Спящему и Тьме, и его ночь будет последней ночью существования на Земле этого Логова. Этой ночью закроются всё счеты, и снимется вся вина. Перед другом, командиром группы, отправленной вниз на разведку и растерзанной огромной сворой Слепых Волков. У Шимеги был приказ провести разведку как можно тщательней, и он направил самых лучших. Как делал всегда. Тогда еще не знали о том, каким оружием осары наделили своих тварей. Если б и знали, это ничего бы не изменило: приказ есть приказ. Разве что группа не дала бы застигнуть себя врасплох, и вернулся бы хоть кто-то.
Перед женщиной, к которой он обещал прийти, и больше не видел её никогда, ни живой, ни мертвой. Отыскать тела всех жителей городов, ушедших под землю, не было никакой возможности.
Это не забудется, но останется постепенно заживающей раной в памяти, а не тяжелым многолетним гнетом вины. Потому что сегодня ночью Шимега закроет счет своими руками, а не просто услышит военные сводки.
Ему доводилось видеть пленных осов. Без хозяев это было тупое стадо, лишенное воли и почти лишенное разума. Ненависть к ним имела не больше смысла, чем ненависть к земле, похоронившей под собой дом, где ждали Шимегу. Осары — совсем иное, и уж кто-кто, а они успеют спастись, когда ужасающая мощь аркана, переломившего ход войны, уничтожит Логово.
«И вылезут наверх, где мы будем их ждать».
Этой ночью смерть не должна избавить осаров от предначертанной им участи. Они умрут так, как решил князь, и об этом будут знать в самой захолустной дыре Империи, в самом отдаленном из Внешних Миров.
Чтобы ни одна Семья больше не осмелилась возомнить себя равной Нави.
«Почему он так долго? Что-то пошло не так?»
Невзрачный гранитный осколок посреди символов, вычерченных прямо на земле, на относительно ровном и свободном от травы месте, медленно наливался красным, раскаляясь. Слишком медленно. Советник не обращал на это внимания и продолжал читать заклинания, не прерываясь ни на миг. От потоков энергии, управляемых им, земля вокруг пошла трещинами, и советник ухитрялся одновременно с арканом еще и отводить их от пересечения линий, на котором располагался камушек, непостижимым для Шимеги образом до сих пор не превратившийся в пыль при такой плотности потоков.
Шимега не мог помочь и терпеливо ждал, зная, что за его спиной точно так же замерли в ожидании команды все пришедшие сюда гарки. А команды всё не было.
Наконец, не выдержав обрушившейся на него силы Тьмы, осколок гранита вспыхнул слепящим светом и осел, оплавляясь, а потом провалился в возникшую от его жара трещину в камне. И, словно вызванный ничтожным толчком обвал, до слуха воинов дошел тяжкий и зловещий подземный рокот.
— Мне пытались мешать. — Советник утомленно опустил руки, спрятанные в широких рукавах черного плаща, и обернулся к Шимеге. — Но «Слезы сердца Земли» не по зубам никому их них. Возможно, если бы они бросили свои Логова и собрались все вместе… К счастью, осары слишком заносчивы для этого, и даже не пороге смерти не поступаются своей гордостью. Ну, как хотят. На площади Глашатаев мы соберем всех, кого сможем. Чем больше, тем лучше.
Шимега и сам отлично знал приказ брать подземных владык живыми. И молча продолжал ждать, пока рокот и гул достигнут высшей точки. От трещин уже доносились едкие запахи газов, вырвавшихся вместе с магмой из земных недр.
«Пора».
Шимега и командир второго арната, направленного на штурм, не могли слышать друг друга, но выкрикнули приказы в один голос, и гарки черными бесшумными тенями в ночи ринулись на верхний ярус Логова, почти не задетый извержением. За ними маги уже готовились открыть порталы, в которые погонят захваченных осов.
***
Какое-то время Скайну казалось, что у него может получиться — пока ярость Тьмы не сломила окончательно безнадежные попытки сопротивления. Осар ждал того, что должно произойти, но оказалось, что к такому кошмару, который породил и бросил на Логово проклятый аркан, невозможно быть готовым. При виде подступающей огненной реки рассудок вчистую проигрывал инстинкту, отторгавшему всё, даже угрозу пленения, всё, кроме стремления бежать прочь — как можно быстрее и дальше. И Скайн, ведомый старым, как мир, инстинктом, рвался наверх вместе с осами, от ужаса почти не воспринимающими ментальных приказов.
Слепые Волки в приказах не нуждались: они сгрудились вокруг повелителя, в ярости скаля обсидиановые клыки — уже бесполезный дар осаров. Появившиеся на пути черные стремительные фигуры не собирались незадолго до победы становиться жертвами сильных и быстрых, но всего лишь зверей. Их хваленые мечи оставались в ножнах, а в руках были остроги и дротики, которые они и метнули, не подпуская Слепых Волков на расстояние броска. И каждый Волк, хотя бы задетый этим оружием, издавал короткий жалобный скулеж и замирал, рухнув на камни — видимо, наконечники обработали моментально парализующим ядом. Миг — и на место передних гарок заступили новые, всё с теми же дротиками и острогами в руках. Вырвавшихся вперед зверей уничтожали огненными стрелами. Когда-то Скайн с легкостью отразил бы их, но не сейчас, когда он выложился весь и так ничего и не добился. Поняв это, гарки усилили натиск, добивая последних Слепых Волков одного за другим. Подоспевшие к ним на помощь воины отрезали Скайна и его защитников от основной массы осов и гнали перепуганных крысоловов к выходу, без пощады разя тех, у кого еще хватало духу держать в руках оружие.
Осар скрипнул зубами, представив, что где-то у другого выхода из разрушенного Логова такое же черное кольцо смыкается вокруг Скайи. Что ж, он сам устроил так, чтобы во время штурма они с любимой не оказались рядом друг с другом. Ведь если он поймет, что Туи готов исполнить его последний приказ, то ни за что не позволит этого сделать.
Скайн сомкнул пальцы на рукояти трофейного черного клинка, памяти о недавних и бесконечно далеких временах, когда всё было иначе, и Ось верила, что больше никто и никогда не поставит ее на колени. Он держал в руках меч впервые за все время правления Логовом и совершенно не умел фехтовать. Но не мог просто стоять и ждать неизбежного, когда упадет последний Слепой Волк.
Когда его одним умелым тычком заставили выпустить оружие и выкрутили руки, он лишь презрительно усмехнулся.
Он сделал всё, что мог. Он не спас Логово и любимую, но избавил её от их прикосновений.
***
Еще накануне Туи не поверил бы, что он способен на такое. Но накануне он еще не поклялся Великому не подвести, сберечь жизнь Скайи Милостивой и будущего владыки, которого она должна родить. Накануне и вообразить никто не мог, как страшно метаться в поисках выхода, когда твой дом погружается в озеро кипящей лавы.
Чутье Туи опередило чутье самой осары: он первым свернул в спасительный боковой ход, ведущий кверху. Тех, кто замешкался, поглотил хлынувший в главный тоннель огненный поток. Слыша их крики, Туи не мог печалиться: ведь Скайя оставалась рядом и без устали поддерживала его своей любовью и добротой. Разве можно допустить, чтобы она умерла? Туи не допустит — он поклялся!
В извилистом и готовом вот-вот обрушиться переходе было очень тесно. То и дело даже осам приходилось ползти, а Скайю в самые узкие места буквально проталкивали общими усилиями. Осара не проронила ни единой жалобы. Её улыбка продолжала ободрять и укреплять дух беглецов. Она первой заронила надежду в их сердца, сказав, что этот старый, заброшенный путь, о котором навам вряд ли известно, выведет наружу далеко от главных входов в Логово. И можно будет незамеченными укрыться в горах. После этих слов прибавили шаг даже те, кто еле держался на ногах от ран и усталости. Другого пути к спасению все равно не было. Они прошли его до конца.
На поверхности их уже ждали: маги темных давно отследили передвижение осары. Измученные осы ринулись в бой, понимая, что обречены. С ними безжалостно расправлялись, но от Туи не укрылось, что навы избегают трогать тех, кто находится рядом со Скайей. Значит, ее хотят захватить в плен, как Линту из Логова Ушт, и настала пора использовать последнее средство. Он успеет!
Туи вытащил несколько отполированных до блеска каменных бусин и, пробормотав слова, которые Скайн приказал ему заучить, бросил под ноги осары.
Скайя пронзительно вскрикнула, охваченная белым, жарче погубившего Логово огня, магическим пламенем. Крик тут же оборвался, и, прежде чем навские колдуны успели вмешаться, от прекрасной женщины не осталось ничего, кроме кучки горячего пепла.
«Как же так? Туи всё сделал правильно! Это должно было спасти Скайю Милостивую, а не убить ее!»
— Мы не сумели захватить осару, — виновато сообщил Шимеге старший последней группы охотников. — Ее прикончил вот этот крысёнок с помощью какого-то артефакта. Никто не думал, что ос поднимет руку на свою богиню, такого никогда не бывало.
— Я спасал ее, — в который раз повторил Туи, с трудом шевеля разбитыми губами.
— Так-так, — заинтересованно глянул на него Шимега. — Он что, не разучился говорить, как разумный? Осара, ты сказал, мертва, ее дружка мы уже отправили в Уратай.
— Все прочие перестали соображать, да, — кивком указал гарка на кучку пленников, — а этот, по-моему, в уме повредился таким манером. Может, эрлийцам его на опыты отдать, пускай в башке у него поковыряются?
— Посмотрим. — Шимега жестом велел подтолкнуть оса ближе к себе и хмуро спросил: — Имя?
И едва успел отдернуть сапог, чтобы на него не угодил сгусток тягучей слюны пополам с кровью.
— Стоять! — удержал командир воина, уже наладившегося от души врезать дерзкому осу ногой. — Зря ты так, Нирга, насчет ума этого паршивца. Неясно, как, но он таки при нем остался. Разозлить нас решил, чтобы поскорее сдохнуть?
— Боится казни на площади Глашатаев? И впрямь, соображает, животное.
— Нет, — возразил Шимега, уловив в эмоциях пленника что-то похожее на облегчение при словах Нирги. — Остаться в живых он боится после того, как волей или неволей убил осару. Зачем идти ему навстречу, добычу-то он нам угробил, как ни крути. Все уже здесь?
— Так точно, готовимся к возвращению.
— Вот и продолжайте. А этого пусть высекут, но не до смерти, и бросят тут где-нибудь.
***
Скайн и Линта стояли на площади Глашатаев друг напротив друга. Перед началом казни им объявили, что они умрут самыми последними, раз уж остались без пар и не смогут испытывать двойной муки. Если бы Скайн не разучился смеяться, он расхохотался бы им в лица. Они всерьез полагают, что осаров, потерявших любимых, еще можно испугать какими-то мучениями? После того, как грубо, страшно, кроваво разорвана связь, бывшая сутью всей жизни? Когда корчатся в судорогах и кровоточат обрубки нитей, соединявших каждую частичку двух душ? Они действительно так глупы или прикидываются?
Через час после начала пытки он смеялся бы над собой и своим наивным заблуждением. Если бы мог. Но он мог только кричать.
И иногда, сквозь красный туман, видеть, как меняется лицо той, кого называли когда-то Линтой Любящей. Чувствовать, что происходит с ней, на обрывках прежнего единства со Скайей.
Чувствовать, что ее ненависть, все еще не убитая невыносимой болью, обращена уже не к палачам — к несчастным, терзаемым по соседству. Потому что эти останки когда-то гордых и прекрасных осаров, несмотря на всё, проделанное с ними, до сих пор живы и дышат. Значит, ее муки будут продолжаться.
Скайн не винил ее. Если бы не он сам обманул Туи, дав вместо спасительного артефакта, которого не было, смертоносный, кто знает, может, и он ненавидел бы Скайю за то, что ее здесь нет. Ведь иначе это могло бы уже закончиться.
Эпилог
— Нет! Туи не ходить!
— Молчи, — отмахнулся Туи от женщины. Сегодня было намного лучше. Ноги были еще слабы и плохо держали, но он не упал, как в прошлый раз, после двух шагов. Значит, скоро пойдет со стаей на охоту. Туи не лезли в горло крохи еды, которые женщины, носящие детей, отдавали ему из своей жалкой добычи. С тех пор, как он пришел в себя и начал понимать, где находится, они кормили его почти что насильно.
Туи очень плохо помнил, как очутился здесь. Вроде бы, когда его избили и оставили одного, он пополз обратно вниз, чтобы умереть в огне, от которого бежал. Зачем? Он долго полз, сначала один, потом с неизвестно откуда взявшейся стаей, видно, потерявшей хозяина. Дальше — темнота. И эти женщины… Он их видел раньше. Только не помнил ту, с кем был Ночью Осаннмма. Ведь с кем-то был, как все взрослые мужчины. Наверное, она тоже умерла. Как Скайя Милостивая. Туи не помнил, почему умерла осара, он помнил только, как болели глаза от яркой ослепительной вспышки.
А эти женщины всё еще живы, и у них будут дети. Осара хотела, чтобы они жили, и Туи не подведет. Он будет искать для них пищу, и защищать их, и учить их сыновей охотиться. Вдруг он отец кого-то из них?
Еще Туи смутно помнилось, что раньше думалось легко, хорошо и обо всём, о чём захочется. А сейчас мысли путаются, и голова начинает болеть, если задуматься о чём-то, кроме еды, сна, крыс или опасности, поджидающей одиночек далеко от логова.
«Логова нет. — Есть это место, мы тут живем, сюда приходят крысы без хозяев. — Опять боль. — Должно быть, Туи сильно били по голове».
«Надо терпеть. Нельзя забыть. Будут дети, мало научить их искать пищу и понимать крыс. Надо говорить об осарах. О богах. Скайе Милостивой и Великом Скайне. Туи поклялся».
Хочу: текст
Жанр: ангст, драма, экшен
Рейтинг: любой, желательно джен, гет. Слэш только обоснованный сюжетом и характерами.
Пэйринг: осары, навы
Дополнительные пожелания: Вторая война подземелий. Что-нибудь из той войны, чья-нибудь история.
Исключения: Без КШ, масанов, морян, концев и приставников.
читать дальше
Кругом властвовала тьма. Местные обитатели, привычные к жизни в подземельях, не замечали ее, как не замечают воздух, которым дышат — пока его в достатке. Но отсюда, из круглого, сводчатого, богато отделанного зала, в который мастера превратили созданный природой грот, тьма была изгнана. Из магических источников, невидимых под высоких куполом, исходили потоки рассеянного света, неяркого, не слепящего. Уютного. Свет лился так, что не оставлял места для теней, словно не желал тревожить здешних хозяев напоминанием об иной Тьме, древней и могучей, безжалостной к тем, кто посмел оспорить даже не её безграничную власть над миром, а лишь господство её любимых порождений.
Тишину круглого зала нарушал разве что едва слышный шорох когтей Слепых Волков по камню. Близлежащие переходы кишели этими существами, безгранично преданными хозяевам и сотворенными, казалось, для одной-единственной цели — рвать в клочья. Любого, кто рискнет приблизиться без позволения.
Десятки, сотни Слепых Волков с обсидиановыми зубами и когтями. Иллюзия былой надежной защиты…
«А всё так прекрасно начиналось».
— Говори, Туи, — велел сидящий в каменном кресле мужчина с царственной осанкой и золотым обручем на голове. Голубой камень в обруче мерцал в рассеянном свете и издалека выглядел похожим на звезду. Одежда мужчины была сшита из самого лучшего и дорогого белого шелка. Звали его Скайн, и почти восемьдесят лет он властвовал в здешнем лабиринте подземных ходов, гротов и нор. Теперь у него оставались считанные дни, если не часы. Он мог бы и не слушать разведчика, прекрасно зная, о чем тот расскажет. Но Туи вернулся из смертельно опасной вылазки и заслужил честь говорить с одним из владык Оси.
— Туи подобрался совсем близко, — докладывал низкорослый воин в сером облачении. — Туи прятался от навов так, как Великий его учил, и они его не заметили. Логова Ушт больше нет. Его пожрал огонь из земных глубин, а гарки добили или схватили всех, кто бросился наверх в поисках спасения. Немногие воины и женщины остались в дальнем подземелье, которое уцелело. Туи добрался до них и хотел привести к нам, но не смог. Владыка Лиант погиб, а Владычицу Линту взяли в плен и повезли в столицу вместе с другими. И их воины перестали понимать Туи, не слушали его, а только боялись и искали норы поглубже, чтобы спрятаться и от навов, и от огня. Наверное, их уже нашли и убили.
— Возможно, — тихо отозвался Скайн. — А может быть, и нет. Без Владык они — ничто, они будут покорными рабами навов.
— Туи не хочет быть рабом, — с надеждой и мольбой заговорил ос. — Туи не хочет стать глупым, как те, из Логова Ушт. Туи хочет сражаться за Великих и за Ось, и победить! Навы не смогут так просто сжечь нас, владыка Скайн и Скайя Милостивая могущественны и не позволят им этого!
«Никто не сумел противостоять новому оружию князя. Наше Логово — следующее на очереди. Перестань тешить себя надеждой, что первые осары найдут защиту, и решись, наконец, на то, что пока еще в твоих силах. Или забыл рассказы об участи послов, отправившихся в Уратай?»
— Мы не всемогущи, Туи, но мы сделаем все возможное. Для тебя будет особое поручение. Ты смел, умен и хорошо запомнил всё, чему я тебя учил. Ты уведешь из Логова всех женщин, они пойдут за тобой, потому что так велела осара. А потом вернешься ко мне, и я расскажу, что тебе придется сделать, если и наше Логово зальет пламя из глубин земли. Я доверю тебе самое дорогое, что есть у нас всех, отважный воин Туи. Скайю Милостивую и ее жизнь.
— Туи не подведет, Великий!
***
Осара появилась, как только мрак узкого перехода поглотил маленького оса. Подошла к каменному креслу, присела на подлокотник и преисполненным нежности движением провела рукой по волосам Скайна.
— Я собрала женщин. Но те пещеры, где им хватит места, и есть вода, слишком далеко отсюда. Я потеряю связь с ними. Ты уверен в их проводнике?
—Туи — лучший из всех, кто у меня есть. Он схватывает все на лету и сохраняет разум далеко от Логова. Он может самостоятельно направлять нескольких осов. Иногда я думаю, что ему не хватило совсем немногого, чтобы стать осаром.
— У осов рождаются только осы, — поморщилась Скайя.
— Сейчас — да, но так было не всегда. Мы произошли от них, как бы далеко мы ни оставили их позади.
Осара склонилась к любимому, заглянула ему в глаза, и на мгновение Скайн перестал видеть на ее прекрасном лице тени печали и тревоги. Он вспоминал, каким счастьем и торжеством светилось оно в Ночь Осаннмма. Меньше месяца назад. Вечность назад, когда они были полны надежды. Когда Земля была союзником и поглощала города темных вместе со всеми обитателями, а не врагом, по велению князя извергающим в Логова моря огненной лавы, от которых не было защиты и спасения.
Когда мысль о том, что новая жизнь зародилась в Ночь Осаннмма не только в чревах осских самок, переполняла радостью, а не страхом.
— Сколько нам еще осталось времени, как думаешь? — спросила Скайя.
— Я уверен, что ночью навы будут здесь, — ответил Скайн ровным голосом, будто речь шла о мелких повседневных делах. — Они спешат закончить войну, пока мы не умеем бороться с их новым оружием.
— Значит, мы обречены, — тихо-тихо вздохнула осара. — Тогда зачем уводить женщин и зачем их детям приходить в этот мир? В надежде, что когда-нибудь они вновь смогут породить подобных нам? Что они будут о нас помнить?
Скайн поднялся и бережно привлек её к себе, целуя в лоб, словно выточенный из белого мрамора — теплого, согретого ласковым солнцем начала лета.
— Рано отчаиваться, любовь моя. Еще ничего не кончено. Даже если падем мы, останутся другие. Майранк и Майла сильнее нас, их навам легко не одолеть. Я тоже не собираюсь сидеть сложа руки и ждать, пока лава затопит Логово. И я последний раз прошу тебя, Скайя…
— Я не дам другого ответа, — прошептала она, склонив голову к его плечу. — Мы не можем расстаться, потому что без тебя — это даже не существование, это бесконечная агония. Мы встретим одну судьбу, какой бы она ни была.
«Что ты знаешь об агонии, любимая? На сколько вечностей растянулись для Кханга и Кии шесть часов на площади Глашатаев?»
— Что ж, значит, я должен вернуться к работе, — быстро произнес осар, не давая Скайе уловить эту мысль. — Пока еще есть время.
— Да, — Скайя с видимой неохотой, но без промедления отстранилась от своего мужчины.
Ее место было рядом с осами. Пока их богиня, Скайя Милостивая, Владычица Логова, была среди них, крысоловы не ведали страха и отчаяния, не допускали и тени мысли о поражении или бегстве. И, будь это возможно, умерли бы за неё дважды, трижды — столько, сколько потребуется.
***
Советник готовился к аркану, и Шимега расположился немного поодаль, бесстрастно ожидая, когда придет время отдать арнату приказ об атаке. На самом деле, командир арната совсем не был так уж бесстрастен, но привычно держал эмоции глубоко внутри, чтобы их отголоски не помешали одному из высших магов Темного Двора, занятому важным делом.
Все многолетние тренировки сейчас не могли заставить Шимегу сохранять абсолютное спокойствие и хладнокровие. Потому что наступила его ночь, ночь отмщения. А ведь он уже начал опасаться, что всё кончится еще до того, как его арнат, потерявший треть бойцов во время первых боев в осских подземельях, завершит переформирование и вернется на передовую. Успели, хвала Спящему и Тьме, и его ночь будет последней ночью существования на Земле этого Логова. Этой ночью закроются всё счеты, и снимется вся вина. Перед другом, командиром группы, отправленной вниз на разведку и растерзанной огромной сворой Слепых Волков. У Шимеги был приказ провести разведку как можно тщательней, и он направил самых лучших. Как делал всегда. Тогда еще не знали о том, каким оружием осары наделили своих тварей. Если б и знали, это ничего бы не изменило: приказ есть приказ. Разве что группа не дала бы застигнуть себя врасплох, и вернулся бы хоть кто-то.
Перед женщиной, к которой он обещал прийти, и больше не видел её никогда, ни живой, ни мертвой. Отыскать тела всех жителей городов, ушедших под землю, не было никакой возможности.
Это не забудется, но останется постепенно заживающей раной в памяти, а не тяжелым многолетним гнетом вины. Потому что сегодня ночью Шимега закроет счет своими руками, а не просто услышит военные сводки.
Ему доводилось видеть пленных осов. Без хозяев это было тупое стадо, лишенное воли и почти лишенное разума. Ненависть к ним имела не больше смысла, чем ненависть к земле, похоронившей под собой дом, где ждали Шимегу. Осары — совсем иное, и уж кто-кто, а они успеют спастись, когда ужасающая мощь аркана, переломившего ход войны, уничтожит Логово.
«И вылезут наверх, где мы будем их ждать».
Этой ночью смерть не должна избавить осаров от предначертанной им участи. Они умрут так, как решил князь, и об этом будут знать в самой захолустной дыре Империи, в самом отдаленном из Внешних Миров.
Чтобы ни одна Семья больше не осмелилась возомнить себя равной Нави.
«Почему он так долго? Что-то пошло не так?»
Невзрачный гранитный осколок посреди символов, вычерченных прямо на земле, на относительно ровном и свободном от травы месте, медленно наливался красным, раскаляясь. Слишком медленно. Советник не обращал на это внимания и продолжал читать заклинания, не прерываясь ни на миг. От потоков энергии, управляемых им, земля вокруг пошла трещинами, и советник ухитрялся одновременно с арканом еще и отводить их от пересечения линий, на котором располагался камушек, непостижимым для Шимеги образом до сих пор не превратившийся в пыль при такой плотности потоков.
Шимега не мог помочь и терпеливо ждал, зная, что за его спиной точно так же замерли в ожидании команды все пришедшие сюда гарки. А команды всё не было.
Наконец, не выдержав обрушившейся на него силы Тьмы, осколок гранита вспыхнул слепящим светом и осел, оплавляясь, а потом провалился в возникшую от его жара трещину в камне. И, словно вызванный ничтожным толчком обвал, до слуха воинов дошел тяжкий и зловещий подземный рокот.
— Мне пытались мешать. — Советник утомленно опустил руки, спрятанные в широких рукавах черного плаща, и обернулся к Шимеге. — Но «Слезы сердца Земли» не по зубам никому их них. Возможно, если бы они бросили свои Логова и собрались все вместе… К счастью, осары слишком заносчивы для этого, и даже не пороге смерти не поступаются своей гордостью. Ну, как хотят. На площади Глашатаев мы соберем всех, кого сможем. Чем больше, тем лучше.
Шимега и сам отлично знал приказ брать подземных владык живыми. И молча продолжал ждать, пока рокот и гул достигнут высшей точки. От трещин уже доносились едкие запахи газов, вырвавшихся вместе с магмой из земных недр.
«Пора».
Шимега и командир второго арната, направленного на штурм, не могли слышать друг друга, но выкрикнули приказы в один голос, и гарки черными бесшумными тенями в ночи ринулись на верхний ярус Логова, почти не задетый извержением. За ними маги уже готовились открыть порталы, в которые погонят захваченных осов.
***
Какое-то время Скайну казалось, что у него может получиться — пока ярость Тьмы не сломила окончательно безнадежные попытки сопротивления. Осар ждал того, что должно произойти, но оказалось, что к такому кошмару, который породил и бросил на Логово проклятый аркан, невозможно быть готовым. При виде подступающей огненной реки рассудок вчистую проигрывал инстинкту, отторгавшему всё, даже угрозу пленения, всё, кроме стремления бежать прочь — как можно быстрее и дальше. И Скайн, ведомый старым, как мир, инстинктом, рвался наверх вместе с осами, от ужаса почти не воспринимающими ментальных приказов.
Слепые Волки в приказах не нуждались: они сгрудились вокруг повелителя, в ярости скаля обсидиановые клыки — уже бесполезный дар осаров. Появившиеся на пути черные стремительные фигуры не собирались незадолго до победы становиться жертвами сильных и быстрых, но всего лишь зверей. Их хваленые мечи оставались в ножнах, а в руках были остроги и дротики, которые они и метнули, не подпуская Слепых Волков на расстояние броска. И каждый Волк, хотя бы задетый этим оружием, издавал короткий жалобный скулеж и замирал, рухнув на камни — видимо, наконечники обработали моментально парализующим ядом. Миг — и на место передних гарок заступили новые, всё с теми же дротиками и острогами в руках. Вырвавшихся вперед зверей уничтожали огненными стрелами. Когда-то Скайн с легкостью отразил бы их, но не сейчас, когда он выложился весь и так ничего и не добился. Поняв это, гарки усилили натиск, добивая последних Слепых Волков одного за другим. Подоспевшие к ним на помощь воины отрезали Скайна и его защитников от основной массы осов и гнали перепуганных крысоловов к выходу, без пощады разя тех, у кого еще хватало духу держать в руках оружие.
Осар скрипнул зубами, представив, что где-то у другого выхода из разрушенного Логова такое же черное кольцо смыкается вокруг Скайи. Что ж, он сам устроил так, чтобы во время штурма они с любимой не оказались рядом друг с другом. Ведь если он поймет, что Туи готов исполнить его последний приказ, то ни за что не позволит этого сделать.
Скайн сомкнул пальцы на рукояти трофейного черного клинка, памяти о недавних и бесконечно далеких временах, когда всё было иначе, и Ось верила, что больше никто и никогда не поставит ее на колени. Он держал в руках меч впервые за все время правления Логовом и совершенно не умел фехтовать. Но не мог просто стоять и ждать неизбежного, когда упадет последний Слепой Волк.
Когда его одним умелым тычком заставили выпустить оружие и выкрутили руки, он лишь презрительно усмехнулся.
Он сделал всё, что мог. Он не спас Логово и любимую, но избавил её от их прикосновений.
***
Еще накануне Туи не поверил бы, что он способен на такое. Но накануне он еще не поклялся Великому не подвести, сберечь жизнь Скайи Милостивой и будущего владыки, которого она должна родить. Накануне и вообразить никто не мог, как страшно метаться в поисках выхода, когда твой дом погружается в озеро кипящей лавы.
Чутье Туи опередило чутье самой осары: он первым свернул в спасительный боковой ход, ведущий кверху. Тех, кто замешкался, поглотил хлынувший в главный тоннель огненный поток. Слыша их крики, Туи не мог печалиться: ведь Скайя оставалась рядом и без устали поддерживала его своей любовью и добротой. Разве можно допустить, чтобы она умерла? Туи не допустит — он поклялся!
В извилистом и готовом вот-вот обрушиться переходе было очень тесно. То и дело даже осам приходилось ползти, а Скайю в самые узкие места буквально проталкивали общими усилиями. Осара не проронила ни единой жалобы. Её улыбка продолжала ободрять и укреплять дух беглецов. Она первой заронила надежду в их сердца, сказав, что этот старый, заброшенный путь, о котором навам вряд ли известно, выведет наружу далеко от главных входов в Логово. И можно будет незамеченными укрыться в горах. После этих слов прибавили шаг даже те, кто еле держался на ногах от ран и усталости. Другого пути к спасению все равно не было. Они прошли его до конца.
На поверхности их уже ждали: маги темных давно отследили передвижение осары. Измученные осы ринулись в бой, понимая, что обречены. С ними безжалостно расправлялись, но от Туи не укрылось, что навы избегают трогать тех, кто находится рядом со Скайей. Значит, ее хотят захватить в плен, как Линту из Логова Ушт, и настала пора использовать последнее средство. Он успеет!
Туи вытащил несколько отполированных до блеска каменных бусин и, пробормотав слова, которые Скайн приказал ему заучить, бросил под ноги осары.
Скайя пронзительно вскрикнула, охваченная белым, жарче погубившего Логово огня, магическим пламенем. Крик тут же оборвался, и, прежде чем навские колдуны успели вмешаться, от прекрасной женщины не осталось ничего, кроме кучки горячего пепла.
«Как же так? Туи всё сделал правильно! Это должно было спасти Скайю Милостивую, а не убить ее!»
— Мы не сумели захватить осару, — виновато сообщил Шимеге старший последней группы охотников. — Ее прикончил вот этот крысёнок с помощью какого-то артефакта. Никто не думал, что ос поднимет руку на свою богиню, такого никогда не бывало.
— Я спасал ее, — в который раз повторил Туи, с трудом шевеля разбитыми губами.
— Так-так, — заинтересованно глянул на него Шимега. — Он что, не разучился говорить, как разумный? Осара, ты сказал, мертва, ее дружка мы уже отправили в Уратай.
— Все прочие перестали соображать, да, — кивком указал гарка на кучку пленников, — а этот, по-моему, в уме повредился таким манером. Может, эрлийцам его на опыты отдать, пускай в башке у него поковыряются?
— Посмотрим. — Шимега жестом велел подтолкнуть оса ближе к себе и хмуро спросил: — Имя?
И едва успел отдернуть сапог, чтобы на него не угодил сгусток тягучей слюны пополам с кровью.
— Стоять! — удержал командир воина, уже наладившегося от души врезать дерзкому осу ногой. — Зря ты так, Нирга, насчет ума этого паршивца. Неясно, как, но он таки при нем остался. Разозлить нас решил, чтобы поскорее сдохнуть?
— Боится казни на площади Глашатаев? И впрямь, соображает, животное.
— Нет, — возразил Шимега, уловив в эмоциях пленника что-то похожее на облегчение при словах Нирги. — Остаться в живых он боится после того, как волей или неволей убил осару. Зачем идти ему навстречу, добычу-то он нам угробил, как ни крути. Все уже здесь?
— Так точно, готовимся к возвращению.
— Вот и продолжайте. А этого пусть высекут, но не до смерти, и бросят тут где-нибудь.
***
Скайн и Линта стояли на площади Глашатаев друг напротив друга. Перед началом казни им объявили, что они умрут самыми последними, раз уж остались без пар и не смогут испытывать двойной муки. Если бы Скайн не разучился смеяться, он расхохотался бы им в лица. Они всерьез полагают, что осаров, потерявших любимых, еще можно испугать какими-то мучениями? После того, как грубо, страшно, кроваво разорвана связь, бывшая сутью всей жизни? Когда корчатся в судорогах и кровоточат обрубки нитей, соединявших каждую частичку двух душ? Они действительно так глупы или прикидываются?
Через час после начала пытки он смеялся бы над собой и своим наивным заблуждением. Если бы мог. Но он мог только кричать.
И иногда, сквозь красный туман, видеть, как меняется лицо той, кого называли когда-то Линтой Любящей. Чувствовать, что происходит с ней, на обрывках прежнего единства со Скайей.
Чувствовать, что ее ненависть, все еще не убитая невыносимой болью, обращена уже не к палачам — к несчастным, терзаемым по соседству. Потому что эти останки когда-то гордых и прекрасных осаров, несмотря на всё, проделанное с ними, до сих пор живы и дышат. Значит, ее муки будут продолжаться.
Скайн не винил ее. Если бы не он сам обманул Туи, дав вместо спасительного артефакта, которого не было, смертоносный, кто знает, может, и он ненавидел бы Скайю за то, что ее здесь нет. Ведь иначе это могло бы уже закончиться.
Эпилог
— Нет! Туи не ходить!
— Молчи, — отмахнулся Туи от женщины. Сегодня было намного лучше. Ноги были еще слабы и плохо держали, но он не упал, как в прошлый раз, после двух шагов. Значит, скоро пойдет со стаей на охоту. Туи не лезли в горло крохи еды, которые женщины, носящие детей, отдавали ему из своей жалкой добычи. С тех пор, как он пришел в себя и начал понимать, где находится, они кормили его почти что насильно.
Туи очень плохо помнил, как очутился здесь. Вроде бы, когда его избили и оставили одного, он пополз обратно вниз, чтобы умереть в огне, от которого бежал. Зачем? Он долго полз, сначала один, потом с неизвестно откуда взявшейся стаей, видно, потерявшей хозяина. Дальше — темнота. И эти женщины… Он их видел раньше. Только не помнил ту, с кем был Ночью Осаннмма. Ведь с кем-то был, как все взрослые мужчины. Наверное, она тоже умерла. Как Скайя Милостивая. Туи не помнил, почему умерла осара, он помнил только, как болели глаза от яркой ослепительной вспышки.
А эти женщины всё еще живы, и у них будут дети. Осара хотела, чтобы они жили, и Туи не подведет. Он будет искать для них пищу, и защищать их, и учить их сыновей охотиться. Вдруг он отец кого-то из них?
Еще Туи смутно помнилось, что раньше думалось легко, хорошо и обо всём, о чём захочется. А сейчас мысли путаются, и голова начинает болеть, если задуматься о чём-то, кроме еды, сна, крыс или опасности, поджидающей одиночек далеко от логова.
«Логова нет. — Есть это место, мы тут живем, сюда приходят крысы без хозяев. — Опять боль. — Должно быть, Туи сильно били по голове».
«Надо терпеть. Нельзя забыть. Будут дети, мало научить их искать пищу и понимать крыс. Надо говорить об осарах. О богах. Скайе Милостивой и Великом Скайне. Туи поклялся».
@темы: Навы, Конкурс/челлендж/фикатон, Вассалы, Рассказ
Заявка:
Хочу: текст
Жанр: юмор
Рейтинг: G или PG-13, джен
Пэйринг: Бога, Биджар Хамзи
Дополнительные пожелания: у каждого есть свои хобби. Бога предпочитает не афишировать свои увлечения
Исключения: без слэша, пожалуйста
читать дальше
Поздняя московская осень не радовала перспективами перехода в зиму. Совсем не радовала, зарядив дождем на неделю. Бога таращился в окно, вяло соображая, куда б ему сегодня податься, коль скоро с «ласвегасами» он с утра погрызся, а больше пожрать на халяву было негде. Неспешные размышления помощника комиссара прервал резкий телефонный звонок.
- Добрый день, Бога! Я нашел для тебя уникальный и очень интересный экземпляр! – радостно сообщил Биджар Хамзи. Радость шаса была понятна. «Уникальный» и «интересный» соответственно «очень дорогой», даже «очень и очень дорогой», вполне возможно «ты что охренел?!» насколько дорогой.
Однако же, в данном случае, пресловутая навская экономность совсем не плавно переходящая в жадность давала сбой. Бога был коллекционером. И, что свойственно настоящим коллекционерам, азартным и увлеченным. А кто в Тайном городе за бешеные деньги может достать и продать вам что угодно? Правильно, шасы. Поэтому Бога и сговорился с Биджаром, сугубо конфиденциально, и почти взаимовыгодно. «Почти», потому что с шасами невозможно сотрудничать взаимовыгодно. Обычно все равно выходит выгодно исключительно в одну сторону. Не в вашу. Помимо Биджара, Бога так же «выгодно» договорился с Урбеком, дабы охватить оба рынка и официальный и подпольный. С обоих шасов предусмотрительный нав взял заклятье обещания, обезопасив себя тем самым от разглашения своей тайны. Не то чтобы в увлечении Боги было что-то постыдное, но лишний раз попадаться на острый язычок соплеменников не хотелось.
Звонок Биджара заставил помощника комиссара стряхнуть с себя сонливость и взглянуть на наступающий день по-новому.
- Надеюсь, вещь действительно стоящая, - потирая руки, сказал Бога.
- Приезжай и сам увидишь, - ответил шас.
И Бога приехал. Точнее прибыл порталом к порогу супермаркета Гильдии и через минуту уже стоял в кабинете Биджара.
- Ну что у тебя там? – нетерпеливо спросил помощник комиссара.
- И тебе доброго дня, - ворчливо откликнулся шас.
- Привет! Не тяни белку за хвост, а то цапнет за нос, - отозвался Бога. Его всегда бесила привычка шасов затягивать момент предъявления долгожданного товара, тем самым набивая данному товару цену.
- Ты только посмотри, что я для тебя отыскал, - с этими словами Биджар, вынул из верхнего ящика стола и положил перед собой наручники, покрытые витиеватой гравировкой весьма фривольного содержания.
Представьте себе, Бога коллекционировал наручники. Хобби ничем не хуже других. Собирают же отдельные индивидуумы сушеных насекомых, фантики от конфет и даже фото собственных экскрементов.
- Этот экземпляр из знаменитых «комнат развлечений Линция»! Слыхал о таких? – Биджар лукаво прищурился.
- Бывал, - коротко ответил Бога.
Лет триста тому назад «комнаты развлечений Линция», а попросту бордель, имели в Тайном городе огромную популярность. Лица жриц любви были скрыты масками и оные жрицы были готовы на все. Великие дома смотрели на заведение Линция сквозь пальцы, бизнес ушлого конца процветал. А потом грянул скандал. Командор войны де Буат, жуткий ревнивец, проследил за женой и обнаружил, что его супруга трудится в комнатах Линция. И пользуется огромным успехом. В порыве ярости командор убил свою жену и Линция. Великие дома провели собственное расследование, и это расследование вскрыло шокирующие факты. Оказалось, что в заведении Линция работали жены, мужья, дочери, сыновья, племянники и прочие родственники многих довольно известных в Тайном городе личностей. Результаты расследования засекретили, комнаты Линция уничтожили, но скабрезная легенда о «комнатах развлечений Линция» вот уже которое столетие гуляла по городу.
- Значит, берешь вещь, - скорее утверждая, чем спрашивая, сказал Биджар и озвучил цену.
- Ты охренел?! – возмутился нав.
Плох тот шас, который не слышит подобную фразу, по меньшей мере, пару раз в день, поэтому Биджар пожал плечами и невозмутимо ответил:
- Как хочешь. У меня на примете есть один господин, который собирает предметы с оригинальными гравировками.
- Вряд ли этот господин купит их за такую цену.
- А это уж будет не твое дело за какую цену он их купит.
- И вообще, неизвестно еще работают они или нет. Может быть, ты мне сломанную вещь подсовываешь, - заявил Бога. Нав собирал исключительно действующие экземпляры.
- Когда это я тебя обманывал! – возмутился Биджар. – У меня цена соответствует качеству!
- Угу, - скептически изрек нав.
- Вот! – наручники сверкнули в воздухе и защелкнулись на запястьях шаса. – Работают! – Биджар встал и тряхнул руками перед носом гарки.
- Офигеть! – выдал Бога. – Никогда не видел такого виртуозного владения наручниками! Ты у Птиция в шоу выступать не пробовал?
- Покупаешь вещь? – спросил Биджар, игнорируя шутки нава, ибо ничто не может остановить шаса, который желает продать свой товар.
- После такой впечатляющей демонстрации, я просто не могу отказаться, - согласился Бога. – Снимай мои наручники и держи карточку.
- Э-э-э… - протянул шас, хлопнувшись обратно в кресло. – Упс.
- Не нравится мне твое «упс», - медленно произнес Бога, вращая в пальцах карточку.
- Самому не нравится, - прошептал шас.
- Что?
- Я от них код не знаю, - еще тише прошептал Биджар.
- Какой, к татской матери, код? У них разве не ключ? – растерянно уточнил гарка.
- Он разные экземпляры делал. Некоторые были с ключами, а у некоторых кодовый замок с секретиками. Для пущей остроты момента.
- Кто он? – допытывался Бога.
- Нав, - откликнулся Биджар.
- Весьма информативно, - съехидничал гарка. – Кто именно?
- Откуда я знаю! – психанул шас. – Результаты расследования засекретили, имя мастера неизвестно!
- Магией не снять?
- Там же секретики, я понятия не имею какие! Бога, ну тебя на фиг, спиливай с меня эти наручники!!!
- Ни за что! – заявил нав. – Возможно, это единственный сохранившийся экземпляр!
- И что ты предлагаешь?
- Давай я тебе большие пальцы сломаю, ты руки вытащишь, - Бога взглянул в округлившиеся от ужаса глаза шаса и добавил. – Лечение оплачу по двойному тарифу.
- Не-ет! – возопил Биджар, пряча руки под стол. – Не дам себе руки ломать.
- Да ладно, это ж не больно. Ну, хочешь, я тебя предварительно усыплю, - предложил Бога.
- Не подходи ко мне! – взвизгнул шас. – Я ногу на тревожной кнопке держу!
- Да и пожалуйста, - скривился нав. – Выкручивайся сам. Объясняй директорам Гильдии, что ты делаешь на рабочем месте в подобных наручниках.
- А я про тебя расскажу!
- Не расскажешь, - спокойно заметил Бога.
Биджар вспомнил про заклятие и надулся.
- Представляю, какие слухи о тебе поползут среди шасов, - гадостно ухмыляясь, произнес Бога.
- Если бы про тебя поползли, ты бы так не издевался, - огрызнулся Биджар.
- Тю! – хихикнул Бога. – Про меня уже и ползать нечему. Навов мои «подвиги» не удивили бы, максимум комиссар нотацию прочитал, а на мнение остальных жителей Тайного города мне плевать.
- Бога! – возмущенно заорал шас. – Живо придумай что-нибудь нормальное! Без членовредительства! Вообще-то, я из-за тебя страдаю!
- Давай съездим в Цитадель, я подниму результаты расследования и узнаю, кто из наших мастеров делал наручники для Линция, - предложил нав.
- Результаты ж засекречены!
- Нет предела совершенству, - промурлыкал Бога. – На твое счастье у меня есть допуск к документам этого уровня секретности.
- Отлично! – обрадовался было Биджар, но тут же сник и убитым голосом произнес. – А как я отсюда выходить буду, гений сыска?
- Порта… - начал было гарка, но результат сканирования помещения ясно дал понять, что данным способом покинуть кабинет Биджара нельзя. – И какой идиот придумал блокировать порталы?
- Почему сразу идиот! – возопил шас. – Тебя часто пытаются ограбить?
В ответ Бога широко улыбнулся.
- А меня довольно часто. Особенно этим делом грешат челы, гадостная семейка, так и норовят взять товар и смыться не заплатив. Думают, если овладели магией, то уже и всемогущи, - Биджар сплюнул. – Из-за таких, как они приходится перестраховываться.
- Черт с ними, с порталами, - махнул рукой нав. – Мороком обойдусь.
- Бога, ты в своем уме? Какой морок? В супермаркете на каждом шагу охрана в различителях и специальные видеокамеры. Да у нас под мороком мышь не проскочит!!!
- Эсть'ейпнхар, шагым кабылдаушъ! – оценил Бога систему безопасности супермаркета Гильдии.
- Чего? – переспросил шас.
- Непереводимая игра слов с использованием навских идиоматических выражений, - откликнулся гарка.
- Ты не матерись, ты думай. Я тоже знаю много непереводимых шасских слов, - насупившись, произнес Биджар.
- У меня есть ещё два варианта. Первый: накинем тебе на руки пальто и так выйдем.
- Ага, а если кто из знакомых встретится и решит мне руку пожать, а тут я в наручниках и нав рядышком. Решат, пожалуй, что меня арестовали и ведут в Цитадель на допрос!
- Нет уж, паники среди шасов нам не надо, - пробормотал себе под нос Бога. – Вариант два: я отправляюсь в Цитадель один, узнаю код, возвращаюсь и освобождаю тебя. За это ты делаешь мне скидку на товар.
- Какую ещё скидку!
- Процентов сорок, - предложил Бога.
- Да за такие деньги я добровольно перед кем-нибудь из родственников опозорюсь в этих наручниках! Вызову вот племянника и он их срежет!
- До чего ж некоторые индивиды бывают жадными! – театрально воскликнул Бога.
Нав и шас спорили добрых полчаса. В результате Боге удалось выторговать десять процентов скидки, после чего Бога отбыл в Цитадель.
Само собой разумеется, что Бога прямиком направился в архив, изучил материалы дела трехсотлетней давности и был весьма удивлен.
- Интересно, зачем он этим занимался? – пробормотал помощник комиссара.
- Для некоторых лучший отдых – смена деятельности, - сухо ответил Баррага, когда Бога задал ему этот вопрос. – Мне было скучно, и я решил развеяться.
- И деньги лишними не бывают, - добавил гарка.
- И это тоже, - не стал отрицать мастер. – Ты-то к чему эту историю вспомнил?
- Один мой не в меру любопытный друг случайно защелкнул на себе наручники вашего изготовления, - туманно ответил Бога.
Баррага ухмыльнулся, но развивать тему не стал.
- Какие именно?
- Вот эти, - помощник комиссара вытащил из кармана смартфон и продемонстрировал мастеру фото.
- Да, занятная получилась штучка, - сказал Баррага.
- Вы помните, как их открыть?
- На память не жалуюсь, - гордо отвечал мастер.
- И как же?
- Какой ты быстрый, - произнес Баррага. – Услуга за услугу.
Бога нахмурился.
- Что големов протестировать надо? – мрачно спросил он.
- Нет. У меня пропал глаз…
Бога машинально взглянул в лицо Барраги, хотя прекрасно понял, что речь идет о големе для слежения, представляющем собой крылатый глаз.
- Голем, - рыкнул мастер.
- Да, я понял, - отозвался гарка. – Видимо, я должен его найти?
- Нет. Тебе надо сходить к фее Веренее и его забрать, - отвечал Баррага.
Бога хотел было уточнить, с какой целью знаменитый мастер запускает големов в квартиру молодой феечки, которая не представляет для Великого дома Навь никакого интереса, но благоразумно промолчал, решив, что это не его дело.
Распрощавшись с Баррагой, гарка набрал номер Биджара и, вкратце, обрисовал ситуацию.
- Так езжай к этой фее, какие проблемы-то? Веренея вояка знатная, больше по барам, по клубам, да по рыцарям. Думаю, магу твоего уровня не составит труда забрать голема и решить, наконец, нашу проблему!!! – затараторил шас.
Бога нажал отбой и тяжело вздохнул, заниматься воровством страсть как не хотелось. Гарка открыл базу данных и изучил все, что касалось феи Веренеи. База сообщила практически тоже, что и Биджар, только в развернутом варианте. Бога срисовал адрес и отправился изучать объект на местности.
Фея проживала в одном из тех монолитно-кирпичных монстров которыми за последние пару десятилетий челы наводнили Москву. Защита на квартире стояла стандартная, и гарка без труда преодолел ее.
- Так легко, даже не интересно, - проворчал нав, возвращаясь в Цитадель.
Однако же, не успел он переступить порог мастерской Барраги, как получил вызов от комиссара.
- На меня поступила жалоба из Зеленого дома, - удивленно сообщил Бога.
- Наследил, вор-недоучка? – ехидно осведомился мастер. – Постарайся не упоминать мое имя. Я понимаю, что ты не можешь соврать комиссару…
- Ладно, фиг с вами, попытаюсь вас не вспоминать, - пообещал Бога, мысленно пожелав пожилому мастеру провалиться.
- Не сказать, что я сильно удивлен, - сказал комиссар, пристально взглянув на Богу, изображавшего раскаяние. – Но следить за фей в душе в помощью глаза, затем лезть за големом в квартиру, засветится на камерах. Вы не находите, что это занятие не достойное гарки Темного двора и отдает детским садом?
«- Домом престарелых это отдает» - мрачно подумал гарка.
- Нахожу, - вздохнул Бога. – В квартире было слишком много работающей техники, я должен был учесть, что…
- Я вынужден был сообщить Зеленому дому, что все произошедшее исключительно ваше личное дело, так что придется вам, Бога, поухаживать за феей Веренеей во избежание конфликта. Надо вам сказать, Бога, фея выглядела весьма довольной, когда я сказал, что подкинутый голем – это своеобразное проявление вашего к ней интереса, - сказал Сантьяга.
- Хорошо, поухаживаю, - обреченно согласился Бога.
«Куда я из подводной лодки денусь!»
Впрочем, поразмыслив, Бога решил, что легко отделался. В конце концов, фея была весьма симпатичной, а гульнуть с позволения комиссара удается редко. В мастерскую Барраги Бога вернулся в отличном настроении. Узнав, что его имя осталось в тайне, старый мастер благосклонно озвучил тайну кодового замка.
В супермаркет Гильдии Бога летел как на крыльях, наконец-то в его коллекцию добавится новый экземпляр!
- Ты ходил слишком долго, - сказал Биджар. Шас все так же сидел, держа руки под столом.
- Как получилось, так и сходил, - отозвался нав. – Вытаскивай руки, буду снимать с тебя свои наручники.
- Знаешь… тут… такое дело, в общем, - начал было шас.
- Покажи руки, Биджар! – скомандовал Бога, почуяв неладное.
Шас положил руки на столешницу. Наручников не было. Бога внимательно и очень мрачно посмотрел на шаса. Биджар открыл коробочку стоявшую на столе и молча продемонстрировал обломки наручников.
- Понимаешь, Бога, пока ты отсутствовал, ко мне зашел мой троюродный племянник Расул. Естественно, он захотел поздороваться со своим дядей. А что я ему скажу? Ничего не могу, сам виноват, нечего было с меня заклятье обещания брать! Пришлось соврать, что проверял новый экземпляр для нашего отдела головоломок, благо Расул в антиквариате не разбирается, он специалист по программному обеспечению. Конечно же, племянник решил помочь любимому дяде и…
- И оставил дядю без прибыли, - закончил за Биджара гарка.
Резко развернувшись на каблуках, Бога покинул кабинет шаса, игнорируя причитания хозяина.
Хочу: текст
Жанр: юмор
Рейтинг: G или PG-13, джен
Пэйринг: Бога, Биджар Хамзи
Дополнительные пожелания: у каждого есть свои хобби. Бога предпочитает не афишировать свои увлечения
Исключения: без слэша, пожалуйста
читать дальше
Хобби
Поздняя московская осень не радовала перспективами перехода в зиму. Совсем не радовала, зарядив дождем на неделю. Бога таращился в окно, вяло соображая, куда б ему сегодня податься, коль скоро с «ласвегасами» он с утра погрызся, а больше пожрать на халяву было негде. Неспешные размышления помощника комиссара прервал резкий телефонный звонок.
- Добрый день, Бога! Я нашел для тебя уникальный и очень интересный экземпляр! – радостно сообщил Биджар Хамзи. Радость шаса была понятна. «Уникальный» и «интересный» соответственно «очень дорогой», даже «очень и очень дорогой», вполне возможно «ты что охренел?!» насколько дорогой.
Однако же, в данном случае, пресловутая навская экономность совсем не плавно переходящая в жадность давала сбой. Бога был коллекционером. И, что свойственно настоящим коллекционерам, азартным и увлеченным. А кто в Тайном городе за бешеные деньги может достать и продать вам что угодно? Правильно, шасы. Поэтому Бога и сговорился с Биджаром, сугубо конфиденциально, и почти взаимовыгодно. «Почти», потому что с шасами невозможно сотрудничать взаимовыгодно. Обычно все равно выходит выгодно исключительно в одну сторону. Не в вашу. Помимо Биджара, Бога так же «выгодно» договорился с Урбеком, дабы охватить оба рынка и официальный и подпольный. С обоих шасов предусмотрительный нав взял заклятье обещания, обезопасив себя тем самым от разглашения своей тайны. Не то чтобы в увлечении Боги было что-то постыдное, но лишний раз попадаться на острый язычок соплеменников не хотелось.
Звонок Биджара заставил помощника комиссара стряхнуть с себя сонливость и взглянуть на наступающий день по-новому.
- Надеюсь, вещь действительно стоящая, - потирая руки, сказал Бога.
- Приезжай и сам увидишь, - ответил шас.
И Бога приехал. Точнее прибыл порталом к порогу супермаркета Гильдии и через минуту уже стоял в кабинете Биджара.
- Ну что у тебя там? – нетерпеливо спросил помощник комиссара.
- И тебе доброго дня, - ворчливо откликнулся шас.
- Привет! Не тяни белку за хвост, а то цапнет за нос, - отозвался Бога. Его всегда бесила привычка шасов затягивать момент предъявления долгожданного товара, тем самым набивая данному товару цену.
- Ты только посмотри, что я для тебя отыскал, - с этими словами Биджар, вынул из верхнего ящика стола и положил перед собой наручники, покрытые витиеватой гравировкой весьма фривольного содержания.
Представьте себе, Бога коллекционировал наручники. Хобби ничем не хуже других. Собирают же отдельные индивидуумы сушеных насекомых, фантики от конфет и даже фото собственных экскрементов.
- Этот экземпляр из знаменитых «комнат развлечений Линция»! Слыхал о таких? – Биджар лукаво прищурился.
- Бывал, - коротко ответил Бога.
Лет триста тому назад «комнаты развлечений Линция», а попросту бордель, имели в Тайном городе огромную популярность. Лица жриц любви были скрыты масками и оные жрицы были готовы на все. Великие дома смотрели на заведение Линция сквозь пальцы, бизнес ушлого конца процветал. А потом грянул скандал. Командор войны де Буат, жуткий ревнивец, проследил за женой и обнаружил, что его супруга трудится в комнатах Линция. И пользуется огромным успехом. В порыве ярости командор убил свою жену и Линция. Великие дома провели собственное расследование, и это расследование вскрыло шокирующие факты. Оказалось, что в заведении Линция работали жены, мужья, дочери, сыновья, племянники и прочие родственники многих довольно известных в Тайном городе личностей. Результаты расследования засекретили, комнаты Линция уничтожили, но скабрезная легенда о «комнатах развлечений Линция» вот уже которое столетие гуляла по городу.
- Значит, берешь вещь, - скорее утверждая, чем спрашивая, сказал Биджар и озвучил цену.
- Ты охренел?! – возмутился нав.
Плох тот шас, который не слышит подобную фразу, по меньшей мере, пару раз в день, поэтому Биджар пожал плечами и невозмутимо ответил:
- Как хочешь. У меня на примете есть один господин, который собирает предметы с оригинальными гравировками.
- Вряд ли этот господин купит их за такую цену.
- А это уж будет не твое дело за какую цену он их купит.
- И вообще, неизвестно еще работают они или нет. Может быть, ты мне сломанную вещь подсовываешь, - заявил Бога. Нав собирал исключительно действующие экземпляры.
- Когда это я тебя обманывал! – возмутился Биджар. – У меня цена соответствует качеству!
- Угу, - скептически изрек нав.
- Вот! – наручники сверкнули в воздухе и защелкнулись на запястьях шаса. – Работают! – Биджар встал и тряхнул руками перед носом гарки.
- Офигеть! – выдал Бога. – Никогда не видел такого виртуозного владения наручниками! Ты у Птиция в шоу выступать не пробовал?
- Покупаешь вещь? – спросил Биджар, игнорируя шутки нава, ибо ничто не может остановить шаса, который желает продать свой товар.
- После такой впечатляющей демонстрации, я просто не могу отказаться, - согласился Бога. – Снимай мои наручники и держи карточку.
- Э-э-э… - протянул шас, хлопнувшись обратно в кресло. – Упс.
- Не нравится мне твое «упс», - медленно произнес Бога, вращая в пальцах карточку.
- Самому не нравится, - прошептал шас.
- Что?
- Я от них код не знаю, - еще тише прошептал Биджар.
- Какой, к татской матери, код? У них разве не ключ? – растерянно уточнил гарка.
- Он разные экземпляры делал. Некоторые были с ключами, а у некоторых кодовый замок с секретиками. Для пущей остроты момента.
- Кто он? – допытывался Бога.
- Нав, - откликнулся Биджар.
- Весьма информативно, - съехидничал гарка. – Кто именно?
- Откуда я знаю! – психанул шас. – Результаты расследования засекретили, имя мастера неизвестно!
- Магией не снять?
- Там же секретики, я понятия не имею какие! Бога, ну тебя на фиг, спиливай с меня эти наручники!!!
- Ни за что! – заявил нав. – Возможно, это единственный сохранившийся экземпляр!
- И что ты предлагаешь?
- Давай я тебе большие пальцы сломаю, ты руки вытащишь, - Бога взглянул в округлившиеся от ужаса глаза шаса и добавил. – Лечение оплачу по двойному тарифу.
- Не-ет! – возопил Биджар, пряча руки под стол. – Не дам себе руки ломать.
- Да ладно, это ж не больно. Ну, хочешь, я тебя предварительно усыплю, - предложил Бога.
- Не подходи ко мне! – взвизгнул шас. – Я ногу на тревожной кнопке держу!
- Да и пожалуйста, - скривился нав. – Выкручивайся сам. Объясняй директорам Гильдии, что ты делаешь на рабочем месте в подобных наручниках.
- А я про тебя расскажу!
- Не расскажешь, - спокойно заметил Бога.
Биджар вспомнил про заклятие и надулся.
- Представляю, какие слухи о тебе поползут среди шасов, - гадостно ухмыляясь, произнес Бога.
- Если бы про тебя поползли, ты бы так не издевался, - огрызнулся Биджар.
- Тю! – хихикнул Бога. – Про меня уже и ползать нечему. Навов мои «подвиги» не удивили бы, максимум комиссар нотацию прочитал, а на мнение остальных жителей Тайного города мне плевать.
- Бога! – возмущенно заорал шас. – Живо придумай что-нибудь нормальное! Без членовредительства! Вообще-то, я из-за тебя страдаю!
- Давай съездим в Цитадель, я подниму результаты расследования и узнаю, кто из наших мастеров делал наручники для Линция, - предложил нав.
- Результаты ж засекречены!
- Нет предела совершенству, - промурлыкал Бога. – На твое счастье у меня есть допуск к документам этого уровня секретности.
- Отлично! – обрадовался было Биджар, но тут же сник и убитым голосом произнес. – А как я отсюда выходить буду, гений сыска?
- Порта… - начал было гарка, но результат сканирования помещения ясно дал понять, что данным способом покинуть кабинет Биджара нельзя. – И какой идиот придумал блокировать порталы?
- Почему сразу идиот! – возопил шас. – Тебя часто пытаются ограбить?
В ответ Бога широко улыбнулся.
- А меня довольно часто. Особенно этим делом грешат челы, гадостная семейка, так и норовят взять товар и смыться не заплатив. Думают, если овладели магией, то уже и всемогущи, - Биджар сплюнул. – Из-за таких, как они приходится перестраховываться.
- Черт с ними, с порталами, - махнул рукой нав. – Мороком обойдусь.
- Бога, ты в своем уме? Какой морок? В супермаркете на каждом шагу охрана в различителях и специальные видеокамеры. Да у нас под мороком мышь не проскочит!!!
- Эсть'ейпнхар, шагым кабылдаушъ! – оценил Бога систему безопасности супермаркета Гильдии.
- Чего? – переспросил шас.
- Непереводимая игра слов с использованием навских идиоматических выражений, - откликнулся гарка.
- Ты не матерись, ты думай. Я тоже знаю много непереводимых шасских слов, - насупившись, произнес Биджар.
- У меня есть ещё два варианта. Первый: накинем тебе на руки пальто и так выйдем.
- Ага, а если кто из знакомых встретится и решит мне руку пожать, а тут я в наручниках и нав рядышком. Решат, пожалуй, что меня арестовали и ведут в Цитадель на допрос!
- Нет уж, паники среди шасов нам не надо, - пробормотал себе под нос Бога. – Вариант два: я отправляюсь в Цитадель один, узнаю код, возвращаюсь и освобождаю тебя. За это ты делаешь мне скидку на товар.
- Какую ещё скидку!
- Процентов сорок, - предложил Бога.
- Да за такие деньги я добровольно перед кем-нибудь из родственников опозорюсь в этих наручниках! Вызову вот племянника и он их срежет!
- До чего ж некоторые индивиды бывают жадными! – театрально воскликнул Бога.
Нав и шас спорили добрых полчаса. В результате Боге удалось выторговать десять процентов скидки, после чего Бога отбыл в Цитадель.
Само собой разумеется, что Бога прямиком направился в архив, изучил материалы дела трехсотлетней давности и был весьма удивлен.
- Интересно, зачем он этим занимался? – пробормотал помощник комиссара.
- Для некоторых лучший отдых – смена деятельности, - сухо ответил Баррага, когда Бога задал ему этот вопрос. – Мне было скучно, и я решил развеяться.
- И деньги лишними не бывают, - добавил гарка.
- И это тоже, - не стал отрицать мастер. – Ты-то к чему эту историю вспомнил?
- Один мой не в меру любопытный друг случайно защелкнул на себе наручники вашего изготовления, - туманно ответил Бога.
Баррага ухмыльнулся, но развивать тему не стал.
- Какие именно?
- Вот эти, - помощник комиссара вытащил из кармана смартфон и продемонстрировал мастеру фото.
- Да, занятная получилась штучка, - сказал Баррага.
- Вы помните, как их открыть?
- На память не жалуюсь, - гордо отвечал мастер.
- И как же?
- Какой ты быстрый, - произнес Баррага. – Услуга за услугу.
Бога нахмурился.
- Что големов протестировать надо? – мрачно спросил он.
- Нет. У меня пропал глаз…
Бога машинально взглянул в лицо Барраги, хотя прекрасно понял, что речь идет о големе для слежения, представляющем собой крылатый глаз.
- Голем, - рыкнул мастер.
- Да, я понял, - отозвался гарка. – Видимо, я должен его найти?
- Нет. Тебе надо сходить к фее Веренее и его забрать, - отвечал Баррага.
Бога хотел было уточнить, с какой целью знаменитый мастер запускает големов в квартиру молодой феечки, которая не представляет для Великого дома Навь никакого интереса, но благоразумно промолчал, решив, что это не его дело.
Распрощавшись с Баррагой, гарка набрал номер Биджара и, вкратце, обрисовал ситуацию.
- Так езжай к этой фее, какие проблемы-то? Веренея вояка знатная, больше по барам, по клубам, да по рыцарям. Думаю, магу твоего уровня не составит труда забрать голема и решить, наконец, нашу проблему!!! – затараторил шас.
Бога нажал отбой и тяжело вздохнул, заниматься воровством страсть как не хотелось. Гарка открыл базу данных и изучил все, что касалось феи Веренеи. База сообщила практически тоже, что и Биджар, только в развернутом варианте. Бога срисовал адрес и отправился изучать объект на местности.
Фея проживала в одном из тех монолитно-кирпичных монстров которыми за последние пару десятилетий челы наводнили Москву. Защита на квартире стояла стандартная, и гарка без труда преодолел ее.
- Так легко, даже не интересно, - проворчал нав, возвращаясь в Цитадель.
Однако же, не успел он переступить порог мастерской Барраги, как получил вызов от комиссара.
- На меня поступила жалоба из Зеленого дома, - удивленно сообщил Бога.
- Наследил, вор-недоучка? – ехидно осведомился мастер. – Постарайся не упоминать мое имя. Я понимаю, что ты не можешь соврать комиссару…
- Ладно, фиг с вами, попытаюсь вас не вспоминать, - пообещал Бога, мысленно пожелав пожилому мастеру провалиться.
- Не сказать, что я сильно удивлен, - сказал комиссар, пристально взглянув на Богу, изображавшего раскаяние. – Но следить за фей в душе в помощью глаза, затем лезть за големом в квартиру, засветится на камерах. Вы не находите, что это занятие не достойное гарки Темного двора и отдает детским садом?
«- Домом престарелых это отдает» - мрачно подумал гарка.
- Нахожу, - вздохнул Бога. – В квартире было слишком много работающей техники, я должен был учесть, что…
- Я вынужден был сообщить Зеленому дому, что все произошедшее исключительно ваше личное дело, так что придется вам, Бога, поухаживать за феей Веренеей во избежание конфликта. Надо вам сказать, Бога, фея выглядела весьма довольной, когда я сказал, что подкинутый голем – это своеобразное проявление вашего к ней интереса, - сказал Сантьяга.
- Хорошо, поухаживаю, - обреченно согласился Бога.
«Куда я из подводной лодки денусь!»
Впрочем, поразмыслив, Бога решил, что легко отделался. В конце концов, фея была весьма симпатичной, а гульнуть с позволения комиссара удается редко. В мастерскую Барраги Бога вернулся в отличном настроении. Узнав, что его имя осталось в тайне, старый мастер благосклонно озвучил тайну кодового замка.
В супермаркет Гильдии Бога летел как на крыльях, наконец-то в его коллекцию добавится новый экземпляр!
- Ты ходил слишком долго, - сказал Биджар. Шас все так же сидел, держа руки под столом.
- Как получилось, так и сходил, - отозвался нав. – Вытаскивай руки, буду снимать с тебя свои наручники.
- Знаешь… тут… такое дело, в общем, - начал было шас.
- Покажи руки, Биджар! – скомандовал Бога, почуяв неладное.
Шас положил руки на столешницу. Наручников не было. Бога внимательно и очень мрачно посмотрел на шаса. Биджар открыл коробочку стоявшую на столе и молча продемонстрировал обломки наручников.
- Понимаешь, Бога, пока ты отсутствовал, ко мне зашел мой троюродный племянник Расул. Естественно, он захотел поздороваться со своим дядей. А что я ему скажу? Ничего не могу, сам виноват, нечего было с меня заклятье обещания брать! Пришлось соврать, что проверял новый экземпляр для нашего отдела головоломок, благо Расул в антиквариате не разбирается, он специалист по программному обеспечению. Конечно же, племянник решил помочь любимому дяде и…
- И оставил дядю без прибыли, - закончил за Биджара гарка.
Резко развернувшись на каблуках, Бога покинул кабинет шаса, игнорируя причитания хозяина.
@темы: Навы, Люды, Конкурс/челлендж/фикатон, Вассалы, Рассказ
Заявка:
Хочу: рисунок
Жанр: экшен
Рейтинг: G, джен
Пэйринг: Ортега, можно еще гарок добавить
Дополнительные пожелания: Ортега в одежде гарки на каком-нибудь задании
Исключения:нету
читать дальше
Хочу: рисунок
Жанр: экшен
Рейтинг: G, джен
Пэйринг: Ортега, можно еще гарок добавить
Дополнительные пожелания: Ортега в одежде гарки на каком-нибудь задании
Исключения:нету
читать дальше
@темы: Навы, Арт, Конкурс/челлендж/фикатон
Заявка:
Хочу: текст
Жанр: (юмор, романтика, ангст... (кроме стеба)
Рейтинг: любой. Гет, без слеша.
Пэйринг: Нав/Люда(чела;масанка ) или Чуд/люда(чела;шаса)
Дополнительные пожелания: хочу текст про межрасовую любовь. Пусть герои выбирают, что им дороже и чем они согласны жертвовать ради друг друга. Хеппи энд на усмотрение автора, но пусть оба останутся живы.
Исключения: смерть персонажа (второстепенные могут умирать)
читать дальше
Поезд медленно приближался к станции. Я подхватила рюкзак и вышла из купе. Протиснувшись между сонными пассажирами, я, наконец, добралась до выхода, спрыгнула на перрон и вдохнула морозный воздух. Ленинградский вокзал. Я в Москве. Впервые за последние три года. И впервые одна.
В прошлом месяце мне стукнуло двадцать. Мои родители перебрались в Хельсинки девятнадцать лет назад, почти сразу после моего рождения. Поэтому, хотя у меня в свидетельстве и написано, что я родилась в Москве, я никогда не считала этот город своим. Мы часто ездили сюда в гости или на выходные, но всегда с огромным удовольствием возвращались назад, в Финляндию.
Я легко обогнула сомнительного вида таксистов, предлагавших свои услуги, нырнула в метро и уже через десять минут изучала схему метрополитена. Мне нужно было добраться до Юго-Западной, а там пересесть на маршрутку и доехать до остановки «Деревня Л.». Где-то посередине этого поселения и находилась резиденция леди Кэтрин – конечная цель моего путешествия.
Леди Кэтрин – моя дальняя родственница. Вообще-то никакая она не леди, она даже в Англии не была. Будучи урожденной Екатериной Николаевной Благовещенской, в молодости она удачно вышла замуж и переехала в особняк мужа. Довольно быстро овдовев, тетушка, на удивление родственников, смогла не только сохранить оставленный ей мужем капитал, но и приумножить его. Именно тогда-то она и решила, что будет для всей своей родни называться леди Кэтрин.
Мы, бедные родственники, нисколько не возражали, лишь бы нас не лишали дотаций. Тетушка, впрочем, была всегда пунктуальна в своей щедрости.
Месяц назад стало известно, что здоровье леди Кэтрин сильно пошатнулось, злые языки уверяли, что старухе уже давно стукнуло сто лет, поэтому неудивительно, что родня притихла в ожидании перемен. Рассуждения об огромном состоянии леди Кэтрин и о том, как оно будет поделено между родственниками, стали самой излюбленной темой в нашем доме.
На прошлой неделе маме позвонила сестра и сообщила, что леди Кэтрин совсем плоха, и, если мы не предпримем никаких действий, то чудаки загребут все наследство. Вот почему мама в срочном порядке командировала меня в поселок в пригороде Москвы. Моей основной задачей являлось следить за чудаками, а при малейшем изменении положения (так мама выразилась насчет смерти тетушки Кэтрин) я должна срочно позвонить ей, и она вылетит первым же рейсом. Маму можно было понять, со стороны нашей семьи она являлась самой ближайшей родственницей, поэтому имела все основания рассчитывать если и не на все наследство, то на его солидную часть.
Чудаки же, по мнению мамы, вообще ни на что не имели права. Чудаками она называла семейство Де Маннов. Леди Кэтрин состояла с ними ровно в таком же родстве, как и с нашей фамилией. В сущности, она была последней, кто объединял наши семьи, и после ее смерти наша родственная связь с Де Маннами пропадала, а вместе с ней для кого-то из нас навсегда уплывало наследство.
В нашей семье было заведено пренебрежительное отношение к Де Маннам, хотя по рассказам им было свойственно не так уж и много недостатков. Все Де Манны были, как один, рыжие и страдали нездоровым, по мнению матери, долголетием. Еще их отличало непомерное высокомерие, которое они выказывали нашей семье, но, судя по отношению к чудакам моих родителей, мы с лихвой им возмещали это чувство.
В сущности я не знала, почему родители называли Де Маннов чудаками, может быть это было связано с особенностями их поведения, а может быть это пренебрежительное слово должно было определять наше отношение к ним. Как бы то ни было, я никогда их прежде не видела, но чувствовала, что они мне заранее не нравятся. Наверно я впитала с молоком матери свою нелюбовь к этим рыжим, хотя, должно быть, их гены все также сильны в нас. Что бы кто ни говорил, но в нашей семье у всех были волосы рыжего оттенка, что вероятно сильно огорчало маму, потому как она не хотела иметь с ними ничего общего.
Итак, маршрутка подъехала к занесенной снегом остановке, и я, обмотав вокруг лица шарф, направилась в сторону особняка. Трехэтажное желто-белое здание, стоявшее на пригорке, издалека мне напомнило миниатюрную версию Версальского дворца. Я подумала, что у тетушкиного мужа были французские корни, потому что одного самомнения едва хватило бы на создание подобного дома.
Я поднялась по ступенькам, подошла к двери и нос к носу столкнулась с мужчиной, выходившим из дома. Он так стремительно распахнул дверь, что чуть не сбил меня с ног. Я отскочила, но, поскользнувшись на ступенях, свалилась. В следующее мгновение перед моим лицом мелькнул всполох огненно-рыжих волос, мужчина поднял меня легко, словно тряпичную куклу, и поставил на ноги. Карие глаза внимательно изучали меня.
- Прости, ты не ушиблась?
- Нет, ничего страшного, просто не ожидала, - улыбнулась я в ответ.
В этот момент за спиной моего нового знакомого появилась ослепительно красивая девушка, такая же рослая, как и мужчина, с такими же огненно-рыжими густыми волосами, уложенными в замысловатую прическу.
- Кто это? – она безразлично посмотрела на меня.
- Кто ты? – мужчина улыбнулся и заинтересованно посмотрел в мои глаза. Я вдруг поняла, что он все еще держит меня за руку. Его ладонь, большая и горячая, нежно сжимала мою руку.
Я представилась. Улыбка с его лица сошла, рука разжалась, и моя кисть безвольно повисла в воздухе. Его спутница ухмыльнулась и стала спускаться по лестнице. Мужчина еще раз посмотрел на меня, молча открыл передо мной дверь, а затем быстро спустился по лестнице вслед за девушкой.
В доме было темно и суетно. Оказалось, что желающих лично присутствовать при кончине старухи было много, поэтому почти все комнаты были заняты. Меня встретила горничная, она уточнила кто я такая, а затем проводила меня по темному коридору в оставленную для меня спальню.
Разложив за пять минут все вещи, я отправилась в гостиную. Там было, по крайней мере, человек двадцать родственников, все в черном и с такими траурными лицами, что я в первый момент подумала, что опоздала.
Были здесь и чудаки, но они держались в стороне и не пытались наладить родственных контактов. Два воющих лагеря замерли перед окончательным сражением.
Я отыскала свою кузину Марию, она стояла у окна и издали помахала мне.
- Ника, привет! Как хорошо, что ты приехала.
Мы обнялись, уселись в уголке и стали сплетничать. Я попыталась выяснить, по заданию мамы, какие настроения витали в доме. Но кузина, к моему сожалению, не могла меня снабдить ценной информацией, поэтому пришлось ограничиться подробным отчетом о состоянии здоровья леди Кэтрин.
- Ты знаешь, что старухе в прошлом месяце исполнилось сто восемь лет? – заговорщическим тоном поведала Мария.
- Не может быть! – я изумленно уставилась на нее.
- Еще как может, - Мария мне подмигнула, - Вот увидишь ее сама, тогда поверишь.
Кузина сказала, что завтра ей придется уехать, она и так тут провела больше недели, но, чтобы я тут не скучала, она представила меня двум или трем преклонного вида тетушкам, и я кисло улыбнулась в знак приветствия.
- Послушай, а кто здесь присутствует от Де Маннов? – я шепотом задала вопрос, оглядываясь по сторонам.
- О, пара каких-то стариканов, их жены, да брат с сестрой из младшего поколения.
Вот как! Оказывается, это были брат с сестрой!
- Мне кажется, я их видела. Они чуть не сшибли меня с ног у входной двери.
- О да, Генрих такой, - она улыбнулась, - они с Аннетой страшные зазнайки, ну ты знаешь, как и все Де Манны. Такие высокомерные, даже противно.
- Ну конечно, как и все эти чудаки, - понизив голос, сказала я, и мы обе неодобрительно кивнули.
Вечером, когда я снова вошла в гостиную, брат с сестрой тоже были там. Аннета сделала вид, что меня не заметила, Генрих же едва кивнул головой в знак приветствия и тут же потерял ко мне всякий интерес.
На Аннете было превосходное шелковое платье в пол, и мне стало немного неловко, когда я опустила глаза и посмотрела на свои ярко-голубые джинсы.
Ну и что же, подумаешь! Да, мне нравятся джинсы. Я подавила в себе укол зависти и принялась за ужин. Вечер прошел на удивление мирно. Я боялась, что в ожидании смерти старухи Кэтрин, в ее доме начнется война за наследство, но родственникам удавалось непостижимым образом сохранять внешнее спокойствие и даже равнодушие.
Генрих с Аннетой рано ушли в свои комнаты. Я проводила их взглядом и подумала, что эти чудаки действительно заслужили нашего неодобрения. С каким пренебрежением они смотрели на всех присутствовавших! Я почти ненавидела Де Маннов. Почти.
Первые несколько дней прошли в томительном ожидании. Я маялась от скуки, с другой стороны, желать скорейшей смерти старухе было бы кощунством.
Генриха с Аннетой я видела почти каждый день. Генрих продолжал со мной здороваться, но делал это с таким холодком, что ничего кроме злости, во мне это не вызывало. Я тоже решила игнорировать их с Аннетой и как можно меньше обращать внимания на брата с сестрой.
Через пять дней со дня моего приезда мне наконец-то позволили увидеться с хозяйкой дома. Честно говоря, я немного нервничала, потому что никогда не видела леди Кэтрин раньше, но мама, которой я позвонила накануне, настаивала на том, что я должна обязательно к ней зайти и напомнить о нашем близком родстве.
В семь вечера, после ужина, за мной зашла горничная, и мы поднялись в покои старухи.
Я вошла в комнату, где царил полумрак и витал запах болезни. На огромной кровати лежала леди Кэтрин. Я не могла разглядеть ее лица из-за тени от балдахина, и только блестящие глаза, поблескивавшие в сумраке, следили внимательно за каждым моим движением.
Одна из двух горничных подошла и указала где встать так, чтобы старухе было меня хорошо видно. Я подчинилась.
- Здравствуйте, тетя Кэтрин, - сказала я вслух, а про себя подумала, что вернее было бы назвать ее троюродной прапрабабушкой, кем собственно она мне и приходилась.
- Здравствуй, племянница, - голос леди Кэтрин был слаб, но глаза не отрываясь смотрели в мою сторону. – Напомни мне еще раз, кто ты такая.
Я рассказала ей о том, кто мои родители, что мы сейчас живем в Хельсинки, и что мама отправила меня сюда, чтобы засвидетельствовать свое почтение и узнать о здоровье дражайшей родственницы.
- М-да, слетелось воронье делить наследство, - задумчиво, но беззлобно, произнесла леди Кэтрин.
Я попыталась было запротестовать, но она меня перебила.
- Подойди ближе, я хочу тебя рассмотреть.
Я сделала несколько шагов в ее сторону и остановилась в метре от кровати. Она подалась вперед, чтобы лучше меня разглядеть. Ее голова показалась из-за тени балдахина, и я вздрогнула от неожиданности – старуха была абсолютно лысая. Она щурилась, ее взгляд заскользил по моему лицу и одежде. Она недовольно жевала губы, разглядывая мои голубые джинсы.
- Что за мода теперь такая, смотреть противно, - она повернулась к пожилой горничной, которая находилась у изголовья кровати, - Ты это видела, Марта? Еще каких-то пятьдесят лет назад девушка не позволила бы себе ходить в таком неподобающем виде. Ах, что бы на это сказала Магдала! Она ведь была такая утонченная, с таким великолепным чувством стиля.
Я знала, что Магдала, дочь леди Кэтрин, умерла почти полвека назад, будучи совсем юной. Старуха тяжело переживала утрату и, обожествляя образ дочери, постоянно в разговоре вворачивала обороты из разряда «Магдала бы это не одобрила», «вот Магдала сейчас бы посоветовала» и тому подобное.
Я молчала, решив, что спорить бесполезно.
- Знаешь что, Марта, - вдруг оживилась леди Кэтрин, - давай-ка принеси из сундука платье, ну то, ты знаешь какое.
Горничная кивнула, подошла к огромному сундуку, стоявшему в дальнем углу комнаты, и через минуту она уже несла в руках сверток кремового цвета. Леди Кэтрин кивнула в мою сторону:
- Как ты говоришь, тебя зовут? Ника? Примерь!
Я вспыхнула от возмущения. В первую секунду я даже хотела крикнуть, что не собираюсь примерять ни чью одежду, но сдержалась. С едва скрываемым раздражением я взяла поданное мне платье, ушла в соседнюю комнату, и горничная помогла мне переодеться.
Через пару минут я снова стояла перед леди Кэтрин. Она придирчиво оглядела меня, заставила распустить волосы, и затем удовлетворенно хмыкнула.
- Ты видишь, Марта? Теперь совсем другое дело. – Глаза ее вдруг заблестели и затуманились. – Как похожа на Магдалу, волосы только покороче и потемнее.
Я подумала, что платье, видимо, принадлежало покойной, и меня слегка передернуло. Кремового цвета, с небольшим шлейфом, платье было расшито золотыми нитями, а по лифу причудливым узором были разбросаны блестящие камни. Бриллианты, подумалось мне. Должно быть, платье стоит целое состояние.
Наконец старухе надоело это развлечение, и меня отпустили. Я вышла из комнаты и огляделась в поисках зеркала, мне вдруг захотелось посмотреть, как я выгляжу. Я спросила у горничной, и та указала мне на библиотеку.
Прихватив юбки, я босиком пробежала в другой конец коридора, нащупала выключатель, и вошла в библиотеку. В углу, между стеллажами, стояло огромное трюмо. Я медленно приблизилась к нему.
Платье сидело на мне идеально, его бледный цвет эффектно оттенял мои каштановые волосы, спадавшие до лопаток. Я была будто принцесса из сказки, мечта моего детства, не хватало только принца на белом коне. Я улыбнулась своим мыслям.
Сзади раздался шорох шагов, кто-то неспешно вошел в комнату. Не оборачиваясь, я позвала горничную.
- Марта, платье чудесное. А это правда, что я похожа на Магдалу?
- Нет, - ответил мне тихий мужской голос. Я вздрогнула, и в этот момент в зеркале, за моим правым плечом, появился Генрих.
Я покраснела не то от досады, не то от стыда, враждебно посмотрела на него в зеркале и ехидно сказала:
- А вот леди Кэтрин считает, что похожа. – Мы продолжали через зеркало буравить друг друга глазами. – Ну и что же, по твоему мнению, мне не хватает для сходства? Дай-ка подумать. Наверно грации, или стати, или воспитания, или все вместе. Что еще во мне возмущает твой великосветский вкус?
Генрих молча снял с шеи цепь, на которой висел массивный кулон, и осторожно опустил ее на мою шею. Я ощутила тяжесть дорогого металла. Затем он аккуратно собрал мои волосы и убрал их из-под цепочки. Его пальцы случайно коснулись моей шеи, и я вздрогнула. Мы пристально посмотрели друг на друга сквозь зеркало, и я вдруг ощутила спиной, как близко он находится. В неясном свете тусклой лампы его взгляд казался не то суровым, не то сосредоточенным. И в этот момент я подумала о том, что мой кузен красив. Даже слишком красив. Почему я это увидела только сейчас, несколько дней спустя после нашего знакомства?
- И что теперь? – мой голос предательски задрожал. – Похожа?
Он ничего не ответил, взял меня за плечи и повернул в левую сторону. На стене напротив висел огромный портрет девушки. В кремовом платье, украшенном массивной цепью, с рыжими, распущенными до пояса волосами, она стояла на переднем плане между книжными стеллажами. Магдала.
Я сорвала с себя цепь, бросила ее в руки Генриху и выбежала из библиотеки.
К ужину я не вышла, мне не хотелось встречаться с кузеном. Я провалялась весь вечер на кровати с книжкой в руках, в попытках забыть ту неловкую сцену в библиотеке. Я ужасно злилась на себя за то, что не могу сдерживаться и вести себя с Генрихом холодно и отчужденно, так, как это делал он сам. А еще за что я себя больше всего ругала: я никак не могла забыть, как бережно, почти нежно, он собрал мои волосы в хвост, а затем распустил. Всю ночь я ворочалась, и лишь под утро мне удалось заснуть.
На следующий день я встала поздно с намерением больше не поддаваться на провокации. Надо было срочно что-то предпринять, чтобы забыть свою вчерашнюю оплошность. Я порылась в телефонной книжке и отыскала номер Вадима. Мы дружили в первом классе, потом он с родителями переехал в Москву, но мы продолжали поддерживать связь.
Вадим обрадовался, услышав мой голос, и мы договорились, что он заедет за мной около восьми. Это придало мне уверенности, и я, смело покинув свое убежище, ступила в гостиную.
За ночь горничные установили елку, нарядили ее и развесили разноцветные гирлянды по стенам. На окнах красовались ажурные снежинки из блестящей бумаги. Был даже букетик омелы, скромно висевший под самым потолком. В гостиной собралось несколько тетушек, не всех из них я знала по именам, а также трое моих племянников, которые так отчаянно носились друг за дружкой, что чуть не сбили меня с ног.
Генриха я заметила не сразу. Он стоял, прислонившись к окну, и что-то разглядывал на своем планшете. Глаза наши встретились, он отложил планшет и с безразличным видом уставился куда-то сквозь меня.
Я сделала вид, что вообще его не заметила, покрутилась рядом с тетушками, полистала оставленную кем-то газету, а затем племянники облепили меня со всех сторон с требованием поиграть с ними. Мы стали водить хороводы вокруг елки, и на миг я забыла, что в доме находится умирающий, и весело стала распевать с детьми рождественские песни. Потом кто-то кого-то осалил, и мы стали носиться по всей комнате друг за дружкой. Шум поднялся невыносимый, мы кричали, визжали и бегали, сметая все на своем пути.
Я позволила малышу поменьше осалить себя, и побежала за самым старшим из детей. Он прошмыгнул между окном и елкой, а затем резко свернул налево. Я проскочила вслед за ним мимо елки, но бежала так быстро, что не успела резко вывернуть налево, налетела на стоявшего у окна Генриха, и свалилась прямо у его ног.
Тетушки начали охать, а дети расхохотались, показывая на меня пальцами. Я сделала вид, что мне тоже ужасно смешно. Генрих подал мне руку, и одним легким взмахом поставил меня на ноги.
- Благодарю, - в моем голосе слышались нотки издевки, - Вы так любезны сегодня.
Генрих ничего не ответил, и только посмотрел на меня своими большими задумчивыми глазами. Мы снова стояли так близко друг от друга, как и вчера, и я почувствовала легкую дрожь в коленках.
- Омела! Посмотрите, они стоят под омелой! – вдруг воскликнул самый маленький мальчик. – Целуйтесь!
Я покраснела до корней волос. Черт побери! Конечно, я знала об этой дурацкой традиции, и всегда избегала оказаться под пучком этих цветов, с удивлением размышляя о тех, кому в голову приходит вешать эти ловушки, заставляя других целоваться.
Я взглянула на Генриха. Казалось, что мысль о поцелуе застала его врасплох. Мы оба посмотрели на потолок, чтобы удостовериться, что омела ровно над нами, и требования племянников законны.
Проклятый пучок действительно висел над моей головой. Я снова посмотрела на Генриха. Он пожал плечами в знак того, что все так и есть, и тут уж ничего не попишешь. Затем он наклонился, и его лицо оказалась так близко, что у меня перебило дыхание. На какое-то мгновение я замерла, и когда его губы почти коснулись моих, я не выдержала. Резко отвернувшись в сторону, я отпрянула и фальшиво рассмеявшись, воскликнула:
- Ну зачем же заставлять кого-то с кем-то целоваться?! Вовсе и не обязательно! – В доказательство своих слов я сделала пренебрежительный жест рукой. - Какая глупая традиция!
Племянники тут же потеряли интерес к происходящему и продолжили игру. А мне вдруг стало ужасно неловко, и я, не глядя в сторону Генриха, поспешила покинуть гостиную.
Вадим заехал ровно в восемь. Я выбежала во двор, пробежала по утоптанной дорожке и запрыгнула в машину. Вадим по заведенной традиции чмокнул по-братски в щеку, и я невольно подумала о том, другом поцелуе, который мог бы быть, но так и не случился.
Я много размышляла о том, почему вдруг так застеснялась, поставив и себя, и Генриха в неловкую ситуацию. Должно быть, он на меня после этого сильно обиделся. Я убеждала себя в том, что мне просто не хотелось следовать глупым традициям, затаив в глубине души истинную причину отказа.
Машина начала разворачиваться. Я посмотрела напоследок на черневший на фоне ночного неба особняк. Почти во всех окнах горел свет. В одном из оконных проемов появилась темная фигура. Я пригляделась, но не смогла понять, кто это был. Вадим наконец вырулил на дорогу, и мы медленно тронулись. Фигура продолжала неподвижно стоять в окне, и, бросив последний взгляд в ту сторону, я вдруг подумала, что это был Генрих.
Ночной клуб находился на окраине города. Мы прошли к стойке и заказали выпить. Вадим с энтузиазмом рассказывал последние новости, а я рассеянно его слушала, продолжая размышлять о фигуре, стоявшей в оконном проеме. Я вновь и вновь переживала ту неловкую сцену, которая разыгралась днем в гостиной. Всякий раз, представляя себе лицо Генриха, склонившееся надо мной, я заливалась краской.
Пока мы сидели у стойки, пару раз у меня возникало чувство, что кто-то пристально смотрит на меня. Но всякий раз, когда я оборачивалась, за моей спиной никого не было. Мне это кажется, убеждала я себя, но мне бы ужасно хотелось в толпе разглядеть золотисто-рыжую копну волос…
Вадим заметил мое смятение и спросил в чем дело. Мне стало неловко, и я залпом проглотила свою стопку текилы. Вадим с изумлением уставился на меня, расхохотался и крикнул бармену, чтобы нам принесли еще одну порцию.
Примерно через час бурного возлияния нетвердой походкой мы вывалились из клуба. Вадим крепко держал меня под локоть и тащил в сторону машины. Я запротестовала.
- Вадим, ты с ума сошел! Мы столько выпили! – я упрямо выпятила нижнюю губу, - Я не сяду с тобой в машину, когда ты в таком состоянии.
- Ладно, уговорила, возьмем такси.
Мы медленно побрели в сторону дороги. К счастью, ждать пришлось недолго, и уже через минут десять мы очутились на заднем сиденье старенького рено. Вадим назвал свой домашний адрес, и машина тронулась.
- Вадим, мне пора домой, я не хочу к тебе в гости.
Вадим крепко стиснул меня в своих объятиях. Он насильно притянул меня к себе и поцеловал. Я попыталась вырваться, но он крепко держал меня, продолжая жадно ловить мои губы. Тошнота подкатила к горлу, я сдавленно крикнула «Хватит!» и дернулась от него.
- Ну что ты, детка, - он продолжал меня держать за плечи, а затем тихо добавил, - хватит разыгрывать из себя недотрогу.
- Остановите машину! – я грубо отпихнула Вадима и крикнула шоферу, - Да, прямо здесь!
Машина затормозила, и я выскочила, будто ошпаренная, на дорогу. В лицо мне дунул морозный воздух, и тошнота откатила.
Вадим высунулся из машины и сказал:
- Да ладно тебе! Что ты так завелась? Мы ведь и раньше целовались, и тебя это никогда не смущало. В чем дело?
- Ни в чем!
- Тогда почему ты не хочешь продолжить в более подходящей обстановке?
Потому что хочу, чтобы меня поцеловал другой мужчина, подумала я. Потому, черт меня побери, что я ужасно этого хочу! Потому что я сумасшедшая, и в тот момент, когда этот мужчина почти меня поцеловал, так испугалась, что он догадается о моих истинных чувствах к нему, что отказалась от этого поцелуя. Теперь он думает, что неприятен мне, и никогда снова не захочет даже близко подойти. Он слишком гордый, чтобы простить отказ.
Я готова была закричать от досады. Я снова посмотрела на Вадима, и он мне вдруг стал так неприятен, что я невольно скривилась.
- Так ты едешь или нет? – Вадим нетерпеливым жестом позвал меня обратно в машину.
- Никуда я с тобой не поеду! Отстань от меня.
- Дурочка, ты что останешься посреди дороги? Сейчас поздно, никакой транспорт в вашу глухомань не ходит.
- Лучше пешком идти, чем терпеть твои домогательства!
Вадим зло посмотрел в мою сторону, было видно, что я сильно его задела.
- Вот как значит… Ну тогда пока!
Он хлопнул дверью, и машина резко сорвалась с места. Я оказалась одна посреди темной, плохо освещенной улицы.
Я постояла на месте несколько минут, глубоко вдыхая морозный воздух, и, когда моя голова окончательно прояснилась, развернулась и медленно побрела в обратную сторону. Я решила, что в темноте я едва ли смогу добраться до дома, тем более что дороги я не знаю, а спросить не у кого. Поэтому правильнее было бы вернуться в ночной клуб и вызвать оттуда такси.
Сперва мне показалось, что мы недалеко отъехали, и вернуться не составит никакого труда, но я ошибалась. Через полчаса я окончательно поняла, что заблудилась. Мороз крепчал, и я начала зябнуть. Оглядевшись, я поняла, что стою на пустынной дороге где-то в промышленном районе. Вдоль тротуара вился белый бетонный забор, а вдалеке виднелись жилые дома. Помощи было ждать неоткуда.
В этот момент от стены дома с другой стороны улицы отделилась фигура и медленно побрела. Я помахала рукой и крикнула:
- Простите, Вы не подскажете, как мне добраться до центра?
Фигура остановилась, а затем вразвалочку направилась в мою сторону. Приглядевшись, я похолодела от страха: вслед за незнакомцем от стены отделились еще две тени, и теперь уже вся троица шла мне навстречу.
Я развернулась и быстро пошла в обратную сторону. В голове начали хаотично скакать мысли. Кричать? Бессмысленно, вокруг ни одного жилого здания. Убежать? Не смогу, я уже и так порядком замерзла, а теперь ноги как деревянные. Я обернулась и увидела, что расстояние между мной и преследователями сократилось и теперь составляло не больше десятка метров. Я услышала смех и их негромкие переговоры, затем послышалось негромкое «Девушка, а девушка! Куда так торопишься?», и я бросилась бежать.
Меня хватило метров на триста, а затем я, поскользнувшись, рухнула на покрытый ледяной коркой асфальт. В лодыжке правой ноги что-то резко заболело. Это был конец. Я сидела на асфальте, даже не пытаясь подняться, и наблюдала, как мои преследователи, слегка запыхавшись, теперь неспешно подходили ко мне. Я видела на их уродливых лицах ухмылки, они что-то мне говорили, но от страха, овладевшего мною, я ничего не понимала.
В этот момент издали блеснул свет фар, и на пустынной дороге появилась машина. Мое единственное спасение! Я собрала остаток сил, вскочила на ноги, и, невзирая на боль в лодыжке, побежала наперерез машине. Раздался резкий звук тормозов, я зажмурилась, но удара не произошло.
Хлопнула дверца машины, и в свете фар я увидела высокую фигуру и огненно-рыжие волосы. Генрих! Он подбежал ко мне, схватил за плечи и, глядя в глаза, воскликнул:
- Ника, Спящий тебя дери, что ты здесь делаешь?
Тут силы меня покинули, и я заплакала.
- Что случилось? – он посмотрел в сторону парней, и лицо его помрачнело, - Они что-нибудь сделали?
- Нет-нет, - поспешно ответила я и снова залилась слезами.
- Живо в машину, - тихо скомандовал Генрих, и я покорно нырнула на мягкое сиденье.
Оказавшись в безопасности, я теперь уже смело взглянула на своих преследователей. Они стояли на тротуаре, оторопело глядя на машину и моего спасителя. Генрих захлопнул дверь, и машина понеслась прочь.
Мы ехали по пустынной трассе, Генрих молчал и поглядывал на меня, я же протянула руки к печке и грелась, изредка вздрагивая от дрожи, которую так и не могла унять.
- И что же твой дружок, куда подевался?
В тихом голосе были слышны нотки издевки, но я была так ему благодарна, что у меня не было никакого желания язвить в ответ.
- Он уехал… Мы поссорились.
- И что же, он тебя бросил прямо посреди дороги?
- Я сама не захотела ехать. Нам… нам было не по пути.
Генрих промолчал, но когда я украдкой на него взглянула, мне показалось, что он остался доволен услышанным.
Машина неслась в ночи, мы молчали, лишь изредка бросая косые взгляды в сторону друг друга. Я наконец отогрелась и теперь мучительно придумывала, как бы мне поблагодарить Генриха за мое спасение, а заодно попытаться загладить вину за свое дурацкое поведение днем. Время шло, мы все ближе и ближе были к дому, но я никак не могла начать разговор.
Вдруг Генрих резко вывернул руль, и машина остановилась у обочины. Сердце мое подпрыгнуло, но я так и продолжала сидеть, глядя прямо перед собой.
- Этот твой друг, почему вы поссорились?
Я чувствовала, что Генрих смотрит на меня, но не решалась повернуться.
- Это не важно.
- И все-таки?
Повисла тишина.
- Кто такой спящий? – мне хотелось поскорее сменить тему, и я ляпнула первое, что пришло в голову.
- Что-о? – Генрих с удивлением воззрился на меня.
- Ну ты, когда меня нашел, сказал что-то типа «спящий тебя дери».
- А, это, - он запнулся. – Да никто, так просто, к слову пришлось.
- Не хочешь говорить? – я с недоверием разглядывала своего слегка смутившегося спутника, - Ну он хотя бы плохой или хороший?
- Ни плохой, ни хороший, - задумчиво ответил Генрих, - он просто спит.
Наши взгляды в первый раз за весь этот долгий мучительный день встретились. Я смотрела в его глаза, потом на его губы, покраснела и отвела взгляд. Я вдруг подумала о том, что вот прямо сейчас между нами возникло что-то новое, необычное, касавшееся нас обоих. Но когда мы приедем в дом к старухе Кэтрин, каждый пойдет в свою комнату, и эта связь, так внезапно возникшая, оборвется. И я решилась.
- Я не хочу ехать домой, - тихо прошептала я.
- Не хочешь домой? Обратно в Финляндию?
- Нет, я не хочу ехать в дом к леди Кэтрин. Прямо сейчас. Не хочу.
Его глаза долго изучали меня. Мне так хотелось, чтобы он догадался, что я имею в виду. Я пыталась прочитать в его взгляде, о чем он думает, но он оставался непроницаемым.
- Не нагулялась еще?
Генрих смерил меня уничтожающим взглядом, затем усмехнулся, а я вспыхнула от стыда и отвернулась. Маленький огонек надежды погас. Я ничего не могу изменить в его отношении. Оставшийся путь до дома мы провели в полном молчании.
Едва машина Генриха затормозила у входа в особняк, я дернула ручку дверцы, выскочила и тут же грохнулась на снег. От избытка чувств я совсем забыла про больную ногу. Генрих тут же очутился рядом. От его наглой усмешки не осталось и следа.
- Что случилось? Ты поранилась?
- Отстань! – взвизгнула я. Голос не слушался. Я упрямо оттолкнула его руку и попыталась встать, но тут же снова растянулась на льду.
- Сколько же в тебе упрямства, - проворчал Генрих и одним махом подхватил меня на руки. – Вся в старушку Кэтрин.
Я разозлилась, что он сравнивает меня со старухой, попыталась вырваться, но он крепко держал меня и быстрым шагом направился в сторону дома.
Мы вошли через боковой вход, немало удивив ночных уборщиц. Генрих деловито спросил меня о том, где находится моя спальня, и уже через пару минут он аккуратно опустил меня на кровать и помог снять куртку.
- Что будем делать? – нога саднила, и я беспомощно смотрела на Генриха. И вдруг, почти невольно, подумала о том, что если бы не боль, то ночной променад по дому в объятиях рыжеволосого красавца мне показался бы невероятно романтичным.
- Если ты не возражаешь, я осмотрю ногу, - Его глаза пытливо уставились на меня.
Я вдруг поняла, что ужасно устала за этот долгий день, который все не кончался и не кончался. И еще мне надоело спорить с Генрихом. Я хотела совсем другого, но сама уже настолько все запутала, что не осталось никакой надежды на наше примирение.
Я молча кивнула. Генрих осторожно снял с меня сапоги, закатал на больной ноге штанину и стянул носок. Мне вдруг стало неловко, я резко села на кровати и притянула к себе колени.
- Не бойся, я не сделаю тебе больно, - его голос звучал глухо. Генрих подсел на кровать так близко, что я чувствовала его дыхание. Он бережно положил руки на мою стопу и начал аккуратно ее ощупывать. Было больно, я морщилась, но терпела.
Наконец он закончил.
- Повезло, перелома нет, - заключил он, и его руки оставили больную ступню, - Всего лишь вывих. Придется немного потерпеть, еще какое-то время поболит.
Я, не отрываясь, смотрела на него и молчала. Он продолжал сидеть рядом, и у меня внутри все дрожало от мысли, что он сейчас встанет и просто уйдет.
- Тебе нужна будет помощь?
- Помощь? – я удивленно вскинула брови.
- Да. Тебе помочь раздеться?
От изумления у меня открылся рот и расширились глаза. Он тихо рассмеялся.
- Я имею в виду, послать к тебе кого-нибудь из прислуги?
- А-а-а, - не то разочарованно, не то сконфуженно протянула я, - Нет, спасибо. Сама разберусь.
- Тогда спокойной ночи?
- Спокойной ночи… Генрих. Спасибо тебе.
Он уже встал с моей постели, но услышав свое имя, обернулся.
- Ты никогда прежде не обращалась ко мне по имени.
- Тебе неприятно? – я затаила дыхание.
- Нет. Наоборот, - легкая улыбка скользнула по его лицу, и это придало мне уверенности.
- Генрих… Как ты меня нашел?
- О чем ты? – вопрос прозвучал буднично, но я уловила нотки напряжения.
- Ты ведь не просто так оказался на той дороге, да? Ты следил за мной?
- Вздор, - последовал резкий ответ.
- Мне кажется, что я видела тебя в том ночном клубе. Ты был там?
И, прежде чем он успел открыть рот, я прочитала все на его лице.
- Конечно нет, - медленно произнес он, - я ездил в город по делам, а на обратном пути ты выскочила на дорогу прямо мне под колеса.
Интересно, подумала я, когда Генрих тихо вышел из моей комнаты, мы когда-нибудь начнем говорить друг другу правду?
Всю ночь мне снился Генрих. Я ходила по особняку старухи Кэтрин и искала его. Я открывала комнату за комнатой, но его нигде не было. В какой-то момент, очутившись в очередной пустой комнате, я выглянула в окно и наконец-то увидела его. Генрих садился в машину. Я начала кричать и бешено жестикулировать, но он меня не видел. Машина развернулась и, промчавшись мимо моего окна, унеслась прочь. В отчаянии я выкрикнула его имя и проснулась. На дворе стоял новый день. Рождество.
Около десяти утра ко мне зашел доктор. Оказывается, Генрих предупредил о моей травме, и мне вызвали врача. За ночь никаких ухудшений с ногой не произошло, поэтому доктор ограничился лишь фиксирующей повязкой, после чего я встала.
В гостиной царило необычайное оживление. В толпе знакомых и незнакомых родственников я отыскала Генриха. Он стоял рядом с сестрой, но, увидев меня, подошел ко мне и весело поздоровался.
- Как нога?
- Мне значительно лучше. Спасибо, что вызвал врача.
- Не за что. Мы собираемся идти на улицу, ребятишки хотят устроить снежную битву. Пойдешь с нами?
Через плечо Генриха я взглянула на его сестру. Аннета смотрела в нашу сторону, и ее взгляд выражал полное неодобрение. Меня почему-то это развеселило, и я, не задумываясь ни секунды, согласилась.
Два часа спустя, обессилевшие и насквозь промокшие, мы ввалились домой. Генрих поддерживал меня, а я ковыляла, пытаясь не ступать на больную ногу. Это было обманом, на самом деле нога не болела совершенно, но ощущать крепкое мужское плечо Генриха – нет, я решительно не могла себе в этом отказать. Я смотрела на его раскрасневшееся лицо и растрепавшиеся золотисто-рыжие волосы и думала о том, что если когда-нибудь меня спросят, знаю ли я, когда любовь пришла в мое сердце, я вспомню именно этот день.
На восемь вечера был намечен праздничный ужин. Около шести я ушла к себе в спальню, чтобы переодеться. Перетряхнув основательно свой скудный гардероб, я пришла к выводу, что идти мне на ужин не в чем. В моем рюкзаке, кроме запасной пары брюк и пары свитеров, не было никакой другой одежды. Еще пару недель назад я абсолютно не расстроилась бы и надела свой любимый свитер с оленями. Но теперь все было иначе. Теперь был Генрих, и я хотела выглядеть ничуть не хуже его сестры Аннеты.
После некоторых колебаний я позвонила и попросила Марту зайти ко мне. Заикаясь и мямля, я изложила ей свою просьбу. Я спросила, нет ли в запасах леди Кэтрин подходящего платья для меня. Увидев удивление на лице старой служанки, я поспешила объяснить, что на меня произвел глубокое впечатление разговор с пожилой леди, и я хотела бы выглядеть на празднике подобающе.
Марта одобряюще кивнула, и через час передо мной лежало восхитительное коралловое платье, расшитое жемчугом. Оно наверняка тоже принадлежало Магдале, подумала я, но в этот раз меня это нисколько не смутило. Марта помогла мне переодеться, а затем она принялась колдовать с моей прической. Пока она накручивала мне локоны, мы разговорились о разных пустяках, и лишь когда часы пробили десять вечера, я вдруг поняла, что сильно опаздываю.
В пять минут одиннадцатого я влетела в гостиную. Несколько мужчин и женщин еще сидели за столом, но среди них не было Генриха. В углу я заметила Аннету и нехотя двинулась в ее сторону.
- Привет!
- Здравствуй, - вежливо, но холодно ответила рыжеволосая красавица.
- А где Генрих? – я хотела завуалировать свой интерес к ее брату, но слова невольно сорвались с губ.
Аннета смерила меня долгим надменным взглядом, затем улыбнулась и с легкой издевкой в голосе ответила:
- Он уже ушел к себе.
Внутри меня все упало. Я автоматически улыбнулась ей в ответ и отошла. Все было кончено. Весь этот маскарад был ни к чему. Мне вдруг стало до слез обидно. Ну почему, почему я такая дурочка? Неужели нельзя было все делать быстрее?! Я готова была разрыдаться.
Кто-то придвинул стул, и я села. Есть совершенно не хотелось, я выпила бокал шампанского, подумала, и придвинула бутылку ближе. Какое-то время я все еще надеялась, что произойдет чудо, и Генрих вернется, поэтому старалась держать себя в руках, но когда через час и Аннета покинула гостиную, я поняла, что дальше ждать просто бессмысленно.
В комнату возвращаться совершенно не хотелось из-за боязни, что как только за мной закроется дверь, я брошусь на кровать и буду рыдать всю ночь. Оставаться в гостиной было невыносимо, поэтому я поднялась и медленно побрела в сторону библиотеки.
Я вошла в полумрак большой комнаты, в темноте дошла до стола и включила настольную лампу. В ее неярком свете я стала бродить между стеллажами, а потом плюхнулась в кресло рядом с зеркальным трюмо, откинула голову и закрыла глаза. В голове шумело не то от шампанского, не то от невысказанных слов разочарования.
Ника.
Я открыла глаза, повернулась в сторону зеркала и увидела его. Генрих. А в руках – подарок. Для меня. Какая прекрасная фантазия, такая прекрасная, что я почти поверила в то, что увидела. Я улыбнулась и поманила отражение к себе рукой. Прекрасное видение пропало, но через секунду я почувствовала чью-то теплую руку на своем плече.
Ника. Ника. Ника.
Я вскочила и резко обернулась. И оказалась в его объятиях.
- Ника, - он снова тихо произнес мое имя.
- Что? – едва дыша и не веря происходящему, я смотрела в его глаза.
- Сегодня Рождество, принято дарить подарки, - он улыбнулся и протянул мне сверток. – Это тебе.
- Ох, - только и смогла вымолвить я. – Тебя поэтому не было в гостиной? Аннета сказала, что ты ушел.
- Взглянешь?
Я кивнула и стала судорожно разворачивать подарок непослушными пальцами. Внутри свертка оказалась коробочка. С замиранием сердца я открыла ее. Брошка в виде дракона. Маленькая, изящная вещица, очень в духе Генриха.
Я улыбнулась, потом вдруг вспомнила, что у меня нет никакого ответного подарка для Генриха.
- Генрих, мне ужасно неловко, но у меня нет для тебя подарка.
- Ошибаешься, - быстро ответил он и привлек меня к себе. – Скажи, я тебе действительно так неприятен?
Я вспыхнула. Как бы мне хотелось вычеркнуть из памяти вчерашний день! Я прижалась к Генриху и обвила руками его шею.
- Не говори так, - с мольбой в голосе прошептала я тихо, - ты ведь знаешь.
Генрих улыбнулся, его губы приблизились к моим губам. Нервы натянулись до предела, я закрыла глаза, но поцелуя не произошло. Я взглянула на Генриха: по его губам блуждала улыбка, но глаза потемнели, став почти черными.
- Скажи мне. Я хочу услышать от тебя.
От волнения я не могла произнести ни слова. Сказать ему? Сказать о том, что меня гложет и сводит с ума последние дни? Сказать то, от чего я бежала, наделав кучу глупостей по дороге?
- Я без памяти люблю тебя.
Одним движением он поднял меня на руки, я приникла к нему, и его губы, горячие и сухие, начали быстро покрывать мое лицо поцелуями.
Я не помню всех подробностей той ночи. Мне было так хорошо с ним, что я потеряла счет времени. Мы много говорили, но еще больше целовались. Утро мы встретили, сидя обнявшись в кресле. Генрих что-то нашептывал мне на ушко, я же, утомленная и счастливая, лежала на его плече и гладила его щеку. Иногда он прерывался, и мы жадно припадали друг к другу губами. Поцелуи становились все длиннее и желаннее, и я с замиранием сердца ждала, будет ли какое-нибудь продолжение. Я не знала, один ли Генрих живет в своей комнате или он делит ее с сестрой, а к себе его пригласить я постеснялась. Мне не хотелось, чтобы он подумал обо мне нехорошо.
Когда часы в глубине дома пробили семь утра, Генрих поднялся, взял меня за руку и повел по коридорам. Мы остановились у моей двери, он снова поцеловал меня, долго и страстно, а потом отпустил.
- Спокойной ночи, милая. Постарайся хотя бы немного поспать.
- А ты?
- Я буду у себя. Днем мне придется уехать, есть кое-какие дела, а вечером мы что-нибудь придумаем. Хорошо?
Я кивнула, крепко обняла его и ушла в свою комнату.
Когда я открыла глаза, было уже три часа дня. Я вскочила с кровати и глянула в окно в сторону стоянки – машины Генриха не было, значит, он пока не вернулся, и у меня было время немного подумать о том, что между нами происходило. Я прокручивала и прокручивала каждую нашу встречу и каждый разговор, спрашивая себя, когда в моем сердце родилась любовь. И вспоминала самый первый день нашего знакомства, когда я так неловко растянулась на крыльце леди Кэтрин, а он подхватил меня и отпустил лишь тогда, когда я назвала свое имя. Видимо, в их семье тоже есть предрассудки относительно нас, хотя я и не могла представить, чем мы могли им досаждать.
День тянулся невыносимо медленно, я гипнотизировала взглядом минутную стрелку и постоянно бегала к окну, чтобы проверить, вернулся ли Генрих. Наконец, около семи вечера на стоянке появилась его машина, и я с трепетом в сердце стала ждать нашей встречи.
Мне ужасно хотелось, чтобы Генрих сам зашел ко мне, и я смогла бы сразу поцеловать его без свидетелей. Но ожидание показалось мне таким утомительным, что уже через десять минут я выскочила из своей комнаты и побежала в сторону гостиной. Там его не было, и я попросила одну из горничных указать мнеего спальню.
Оказалось, что комната Генриха находилась практически над моей спальней. Я тихо прошла по темному коридору, нашла нужную дверь и почти уже решилась постучать, как услышала приглушенные голоса. Это были Генрих и Аннета, они о чем-то спорили. Невольно прислушавшись, я покраснела до корней волос: речь шла обо мне.
- Зачем ты с ней связался? – Аннета была крайне раздражена и не скрывала этого, - Ничего хорошего от этой семейки ждать не приходится.
- Аннета, я больше не хочу это обсуждать, - голос Генриха звучал тихо, но твердо.
- О, ради Спящего, ты сошел с ума! – Я буквально видела, как Аннета картинно закатила глаза. – Ты решил поставить крест на своей карьере? У тебя блестящее будущее, но какая-то малолетняя девчонка может все перечеркнуть одним лишь взмахом ресниц? Я не узнаю тебя, Генрих.
Генрих молчал, а я с замиранием сердца ждала, что же он ей на это возразит.
- Хорошо, допустим, ты действительно так сильно ее любишь, - примирительным тоном продолжила сестра, - Но ты уверен в своих чувствах? Вы знакомы несколько дней, а ты уже строишь планы на вашу жизнь!
- Да, люблю. Да, хочу строить планы. А то, что мы всего несколько дней знакомы, - Генрих немного помолчал, - так разве существуют какие-то правила, какой-то срок, который может определить степень глубины и продолжительности чувств? Одному не хватает всей жизни, чтобы разобраться, а другому нужен лишь один взгляд.
- Это не твой случай, Генрих. Ты рассуждаешь, как чел. Но я поддержу тебя перед семьей, если ты честно ответишь мне на один вопрос.
- Какой, сестра?
- Ты правда так сильно ее полюбил?
- Да, Аннета.
- И ты готов поклясться, что будешь любить эту девчонку всегда? До последнего вздоха Спящего?
В комнате воцарилось молчание, а я стояла и дрожала под дверью. Я так и не узнала, кто такой спящий, но смысл фразы мне был понятен.
- Да.
- А она? Будет ли она любить тебя также или через неделю забудет? – в голосе Аннеты появилось ехидство.
- Я не знаю.
- Не знаешь? Ты всю свою жизнь готов перекроить ради той, в которой ты не уверен?
- Аннета, не передергивай, - в голосе Генриха появилось раздражение.
- Хорошо, не буду, - примирительным тоном ответила сестра. –Я просто не хочу, чтобы ты страдал. Эта девчонка ничего о нас не знает, она живет в другом мире и по другим законам. Ты уверен, что она будет готова ради тебя принять наши правила, обычаи? Ты готов нарушить режим секретности для нее?
В комнате снова наступила тишина. Затем я услышала звуки шагов Генриха. Он медленно ходил по комнате, обдумывая вопрос сестры.
- Я не могу не признать, что в некотором смысле ты права. Прежде чем решиться на что-то серьезное, я должен быть уверен в ее чувствах ко мне.
- И как ты это проверишь, Генрих?
- Проверю, - он так решительно это сказал, что я поняла, что разговор окончен, и Генрих сейчас выйдет из комнаты. Пулей вылетев из темного коридора, я побежала в сторону гостиной.
Когда Генрих появился в гостиной, я уже успела отдышаться и обдумать услышанное. Он любит меня! Это самое важное, все остальное – мелочи. Хочет меня проверить? Пускай! Я на все готова, лишь бы доказать ему, как сильно люблю его.
Генрих не подал и виду, что у него только что состоялся такой серьезный разговор с сестрой, улыбнулся мне, как ни в чем не бывало, и сообщил, что заказал столик на двоих в одном из самых модных ресторанов Москвы.
Когда мы сели в машину, он нежно привлек меня к себе. Поцелуй был долгим и очень многообещающим, и я невольно вспомнила о том, как целый час прибиралась в своей комнате с тайной надеждой, что эту ночь мы проведем вместе. Внутри меня все дрожало от нетерпения, казалось, что и Генрих подумал о том же. Он еще раз нежно поцеловал меня, и мы поехали в ресторан.
Первые пару часов я вела себя немного скованно, памятуя о разговоре Генриха с Аннетой. Впрочем, Генрих задавал не больше вопросов, чем любой другой мужчина на свидании. Он вскользь уточнил о моих родителях и планах на учебу.
Наконец он спросил меня, нравится ли мне Москва. Сердце мое екнуло. Вот она, проверка! Я улыбнулась и ответила, что всю жизнь прожила в Хельсинки, а в Москве была наездами, поэтому не успела хорошенько присмотреться к городу.
- Но, может быть, ты восполнишь этот мой пробел? – я хитро улыбнулась.
- Тебе определенно понравится здесь, - Генрих поднял руку, позвал официанта и снова повернулся ко мне. - Поехали, я покажу тебе город.
Он расплатился, мы снова сели в машину и пустились в путешествие по ночной Москве. Я удивилась, как много Генрих знал о городе, который еще недавно был для меня чужим. Но теперь каждый его уголок наполнялся особенным очарованием. Теперь все-все здесь навсегда будет неразрывно связано для меня с Генрихом. От избытка чувств я иногда прислонялась к его плечу, и он наклонялся в мою сторону и нежно целовал в лоб.
Было около восьми утра, когда мы выехали из центра и помчались в сторону дома. Спать не хотелось совершенно. Я с интересом разглядывала проплывавший мимо пейзаж.
- Ой, Генрих, а мы разве не домой едем? – я удивилась, когда он свернул направо в другом месте.
- Пока нет. Я хочу показать тебе кое-что. Уверен, что тебе понравится, - он улыбнулся и привлек меня к себе.
Мне стало ужасно интересно, что же он хочет показать, и я стала всматриваться в дорогу. Вдали показались новостройки. Через несколько минут мы медленно въехали на строительную площадку, и Генрих остановил машину у самого высокого здания.
Я вышла из машины и осмотрелась. Расположенные друг за другом, в серой дымке зимнего утра виднелись строящиеся корпуса. Тот, у которого мы остановились, имел в высоту этажей тридцать. Я разглядывала серый бетон и пустые глазницы окон без стекол. Впечатление немного жутковатое, без облицовки дом и на дом-то не похож.
Генрих взял меня за руку и повел к зданию.
- Здесь разве нет охраны? – я тихо спросила его и начала оглядываться.
- Конечно есть, - бодро ответил мне Генрих. – Не волнуйся, нас никто не заметит.
Мы прошли мимо бытовок, в которых ночевали строители, и ступили в темноту подъезда. Генрих достал из кармана фонарик, и мы стали подниматься по бетонной лестнице без перил. Мы медленно преодолевали ступеньку за ступенькой, периодически останавливаясь на лестничных пролетах, чтобы поцеловаться.
Когда наконец-то мы поднялись на последний этаж и отдышались, Генрих взял меня за руку и подвел к одному из зиявших в стене проемов. Мы вышли на балкон, и холодный ветер дунул мне прямо в лицо. Я осмотрелась и ахнула. С этого места город был виден как на ладони. В прозрачном морозном воздухе мигали дальние огни иллюминаций и машин, людей конечно видно не было, но от ощущения жизни, переполнявшей Москву, захватывало дух.
Я зачарованно смотрела на открывшийся вид. Генрих обнимал меня, и я вдруг поняла, что никогда еще не была так счастлива. Мы стояли, прижавшись друг к другу, пронизывающий ветер пробирал до костей, но мне не хотелось уходить, так прекрасно было это мгновение.
Вдруг Генрих насторожился и повернулся в сторону лестницы.
- Что случилось?
- Ника, ты не слышала? Мне показалось, что кто-то поднимается.
- Нет, - я пожала плечами.
- Подожди здесь, я проверю, - он поцеловал меня в лоб и ушел вглубь здания.
Я закрыла глаза и вдохнула полной грудью морозный воздух. Находясь рядом с Генрихом, я не боялась никого и ничего, поэтому меня нисколько не встревожило, что на лестнице мог кто-то быть. В конце концов, если нас поймают, мы просто уйдем и все.
Я снова посмотрела на город и, решив сделать на память фотографию, вытащила из кармана мобильный. Кое-как справившись заледеневшими пальцами с кнопками, я стала выбирать ракурс.
Где-то вдалеке слева от высокого здания отделилась темная тень и взмыла в воздух. Птица. Я прищурилась, чтобы разглядеть ее. Темная тень беззвучно двигалась, совершая странные движения крыльями, то падая, то вновь резко поднимаясь. Казалось, что птица была ранена и поэтому никак не могла набрать высоту. Я словно зачарованная следила за ее полетом, и вдруг почувствовала, как внутри меня шевельнулось что-то скользкое и неприятное. Мне в голову пришла простая и одновременно ужасная мысль: я не могла с такого расстояния кого-либо увидеть, должно быть, птица была огромная, даже гигантская! Вот она спустилась к высоким этажам здания, неловко огибая его, и луч прожектора скользнул по ее красноватой чешуйчатой шкуре. Длинный острый хвост едва не задел прожектор, «птица» дернулась в сторону, и я ахнула.
- Генрих! Генрих, скорее иди сюда! – я в ужасе закричала, не в силах отвести взгляд от чудовищного животного.
«Птица», будто услышав меня, взмахнула сильнее крыльями и исчезла в тени здания. Я еще подождала несколько секунд, прежде чем отвести взгляд, но она больше не появлялась.
- Ника, что случилось? – сзади раздался голос Генриха.
Я обернулась. Он стоял передо мной, такой прекрасный и сильный, встревоженно вглядываясь в мое лицо. Не говоря ни слова, я бросилась в его объятия.
- Ну что ты, милая, - он обнял меня и прижал к себе. – Пойдем? Я проверил, там никого нет, мне просто показалось.
Я обернулась и в последний раз посмотрела на город и на то здание, за которым скрылось чудовище, а затем негнущимися ногами последовала за любимым.
Мы благополучно добрались до машины. Генрих тут же включил печку на полную мощность, и я протянула поближе озябшие руки.
- Замерзла? – Генрих улыбнулся и обнял меня.
- Угу, - ответила я, стуча зубами, и прижалась к нему сильнее.
- Так ты мне скажешь, что случилось там, наверху? – я услышала в его голосе волнение, и волна нежности разлилась по телу.
Он взял в свои ладони мое лицо, приблизил к своему и страстно поцеловал. Затем отстранил меня немного, чтобы лучше видеть.
- Скажешь? – Его глаза внимательно изучали меня. – Что тебя напугало?
Я смотрела в его глаза и молчала. Сказать ему, что я видела гигантскую птицу, покрытую чешуей и длинным хвостом? В лучшем случае, он рассмеется. В худшем - решит, что у меня галлюцинации, либо я просто вру.
- Ника?
- Нет, ничего. – Я опустила глаза. – Мне просто показалось, что тебя долго не было, вот я и испугалась, что с тобой что-то случилось.
- И это все? – Он продолжал буравить меня глазами.
- Все, - я постаралась придать своему лицу беспечный вид и изобразила на лице невинную улыбку. – Поехали домой?
Генрих не ответил. Он долго смотрел на меня, изучая каждую черточку моего лица. Затем он тяжело вздохнул и взялся за руль.
До дома мы добрались достаточно быстро. Я непрестанно думала о том, что произойдет сейчас, когда мы приедем. Мысленно я рисовала себе картину, как мы пойдем в мою комнату, как его сильные руки медленно разденут меня, как упадет тяжелая массивная цепь, висевшая на его шее, на пол вместе с одеждой. У меня перехватило дыхание, сердце учащенно забилось, и я не сразу заметила, что настроение Генриха изменилось. Он ехал в полном молчании, сосредоточенно глядя на дорогу.
Мы оставили машину на стоянке, он взял меня за руку, и мы медленно пошли в сторону дома. В темном коридоре не было ни души. Я слышала только стук собственного сердца и шелест мягкого ковра под ногами. Вот моя комната. Я открыла дверь и потянула за руку Генриха, но он остановился на пороге. Я обернулась и растерянно взглянула в его глаза. Он по-прежнему с нежностью смотрел на меня, но я уловила и новые черты в его взгляде.
- Генрих?
- Спокойной ночи, Ника, - он выпустил мою руку, и это движение так сильно мне напомнило тот самый первый день, когда мы столкнулись с ним у входной двери и ту, отчужденность, с которой он тогда смотрел на меня. Я испугалась.
- Генрих, - я с мольбой в голосе обратилась к нему, - я хочу, чтобы ты остался.
- Нет, - ответил он мягко, но я сразу поняла, что переубедить его не удастся.
- Пожалуйста-пожалуйста, - понимая всю тщетность своей просьбы, тем не менее, я крепко обняла его и стала покрывать поцелуями его лицо.
- Не сегодня, - он отстранил меня, с нежностью посмотрел.
Комок подкатил к горлу. Разочарование было таким сильным, что я не могла скрыть эмоций. Генрих заметил на моем лице отчаяние, снова привлек к себе и долго и страстно поцеловал.
- Увидимся вечером, - сказал он на прощание и исчез в темноте коридора.
Я еле справилась с подступившими слезами. Вечером мы увидимся снова, и все снова будет хорошо. Мы ведь не ссорились, так почему же у меня такое ужасное чувство?
Раздевшись, я легла в постель, но еще долго не могла заснуть. Около двенадцати дня меня разбудил стук в дверь. Спросонья я решила, что это Генрих, вскочила и бросилась открывать. На пороге стояла горничная.
- Марта?
- Извините, что разбудила вас.
- Что случилось?
- Леди Кэтрин умерла сегодня ночью – тихо сказала Марта, и из ее глаз покатились слезы.
Новость меня ошарашила. В первый момент я не знаю что сказать. Генрих уже знает? Может быть, он тоже еще не выходил своей комнаты и не знал о смерти тетки.
- Вы уже всем сообщили?
- Ну конечно! Все в доме, кроме вас, знают. Ночная служащая мне сказала, что вы поздно вернулись, поэтому я не стала вас тревожить раньше.
Я покраснела.
- Спасибо, Марта. Я сейчас оденусь и приду в гостиную.
Горничная кивнула, вытерла концом передника слезы и удалилась.
Первой мыслью было позвонить матери. Я набрала наш домашний номер и, услышав голос папы, начала быстро тараторить, но он меня остановил.
- Ника, не волнуйся, мы уже знаем.
- Знаете? – я удивилась.
- Да. Тебя не смогли найти в комнате, поэтому кто-то из слуг еще утром позвонил и сообщил о смерти старушки. Ника, жди маму, думаю, что она прибудет уже часа через два.
- Спасибо, папа, - сказала я и повесила трубку.
Пока я принимала душ и одевалась, все мои мысли были заняты Генрихом. Как он воспринял новость, но, главное, что волновало меня больше всего, как это отразится на наших планах. Мне было стыдно признаваться себе в том, что смерть леди Кэтрин волновала меня только в связи с моим желанием провести с Генрихом этот вечер вдвоем. Я почти сердилась на бедную старушку за то, что она не могла немного потерпеть и умереть в какой-нибудь другой день.
Пока эти невеселые мысли одолевали меня, дверь неожиданно распахнулась. На пороге стояла мама.
- Ой, мамочка, - я бросилась обнимать ее. Как все-таки приятно видеть родного человека в тяжелой ситуации.
- Ника, - мама посмотрела на меня с укором. – Я тебя для чего сюда присылала? Чтобы ты мне сразу отзвонилась! А в итоге я чуть не опоздала.
- Мамочка, прости! Я поздно узнала и сразу же бросилась тебе звонить.
- Ты видела, сколько чудаков в доме? Ненавижу этих рыжих. Но ничего, у меня есть отличный адвокат.
Я оторопело смотрела на мать. Мне вдруг пришла в голову мысль, что говорить ей о том, что я встречаюсь с Генрихом, не просто нельзя, но и опасно.
Мама тем временем раскладывала свои вещи на полках в шкафу, и внезапно меня пронзило током.
- Мама, а ты разве будешь жить здесь, в моей комнате?
- Конечно! Она мне вполне подойдет.
- Но я…
- А ты поскорее собирай свой рюкзак, твой поезд отходит через четыре часа.
Я в ужасе уставилась на мать. Только не это! Мне нужно срочно найти Генриха. Ничего не говоря, я бросилась из комнаты и побежала вверх по лестнице. Вбежав на третий этаж, я остановилась, чтобы перевести дыхание, а затем медленно пошла по коридору. Проходя мимо двери, ведущей в спальню леди Кэтрин, я остановилась. Вместо тишины больничного покоя там царило непривычное оживление. Несколько голосов одновременно что-то выкрикивало, стояла страшная неразбериха, слышались детский плач и истерические женские возгласы. Делили наследство леди Кэтрин.
Да, слетелось воронье, подумала я, вспомнив слова старухи. Все так и есть. Меня почему-то это сильно задело, а еще я вдруг поняла, что мне совершенно безразлично, кто выйдет из этой битвы победителем. Мама конечно расстроится, если ей не достанется положенной, по ее мнению, доли. Но мне это сейчас не интересно. Я должна поговорить с Генрихом.
Я подошла к заветной комнате и тихонько постучала. За дверью раздался шорох, и на пороге появилась Аннета.
- Чего тебе? – недружелюбно приветствовала она меня.
- Здравствуй, Аннета, - я постаралась изобразить улыбку на своем лице, - а позови, пожалуйста, Генриха.
- Его нет, он уехал.
- Но он знает, что леди Кэтрин умерла?
- Конечно. Он был первым, кому сообщили.
- А когда он вернется, не подскажешь? – я умоляюще посмотрела на нее.
- Он не вернется. Генрих собрал свои вещи и уехал. Насовсем, - холодно ответила Аннета и закрыла дверь.
Я так и осталась стоять у двери. Меня колотила крупная дрожь. Как же так? Почему Генрих уехал, почему не предупредил меня? И противное чувство ужасной ошибки, которую я совершила, терзало мое сердце. Произошло что-то непоправимое в наших отношениях, но я никак не могла понять, где была допущена роковая оплошность и кто в ней виноват.
Оставшиеся пару часов я бесцельно ходила по дому, все еще надеясь, что Аннета солгала мне, и Генрих вот-вот приедет. Но наступил вечер, а Генрих так и не появился.
Я стояла у входа в особняк леди Кэтрин, и метель хлестала меня по щекам. За плечами был рюкзак, в руках – билет на поезд, выданный матерью. Я схватилась последний раз за ручку двери и подержала ее какое-то время. Чуда не произошло: дверь не отворилась, и из-за нее не вышел стремительно Генрих с сестрой. Никто не сбил меня с ног, и некому было подать мне руку. Прекрасная история любви закончилась также внезапно, как и началась.
***
С тех пор минуло два года. Я все еще живу в Хельсинки, учусь на медицинском. Мама приехала домой три дня спустя после моего возвращения, отвоевав свою часть наследства, посему в нашем доме воцарились достаток и благополучие.
Я же привезла с собой огромную рану в сердце, которая зияла и не давала мне жить. Несколько недель я ходила совершенно потерянная, и только моя подушка знает, сколько невысказанных слов любви и горечи копилось во мне.
Первое время мне казалось, что это Аннета придумала какой-то трюк, обведя меня вокруг пальца, и что Генрих не собирался меня бросать. Меня мучили кошмары по ночам. Я видела огромный сияющий город и страшная черная тень парила над ним. Словно предвестник несчастий, дракон с красноватым металлическим отливом шкуры врывался в мой сон и доводил меня до исступления. Я просыпалась с мокрыми от слез глазами.
Измучившись отсутствием каких-либо известий о Генрихе, я позвонила в особняк и попросила его координаты. Мне дали его домашний адрес. Надежда снова зажглась во мне, и я стала писать письма. Я писала ему каждый день на протяжении почти двух лет. Сначала это были письма, полные любви, затем к любви примешалось отчаяние и боль. Я рассказывала ему, как мне плохо без него, как тяжело находиться в разлуке и не видеть его прекрасных карих глаз. Но это ни к чему не привело, ответом мне всегда было молчание, пока однажды на почту не пришла посылка на мое имя. Обратного адреса не было, но я сразу поняла, кто был отправителем. Я бережно, словно драгоценность, привезла посылку домой и, запершись в комнате, раскрыла ее. Моим глазам предстала толстая пачка писем. Моих писем Генриху. Все они были аккуратно разложены по датам. Ни одно из них не было вскрыто.
Хочу: текст
Жанр: (юмор, романтика, ангст... (кроме стеба)
Рейтинг: любой. Гет, без слеша.
Пэйринг: Нав/Люда(чела;масанка ) или Чуд/люда(чела;шаса)
Дополнительные пожелания: хочу текст про межрасовую любовь. Пусть герои выбирают, что им дороже и чем они согласны жертвовать ради друг друга. Хеппи энд на усмотрение автора, но пусть оба останутся живы.
Исключения: смерть персонажа (второстепенные могут умирать)
читать дальше
До последнего вздоха Спящего
Поезд медленно приближался к станции. Я подхватила рюкзак и вышла из купе. Протиснувшись между сонными пассажирами, я, наконец, добралась до выхода, спрыгнула на перрон и вдохнула морозный воздух. Ленинградский вокзал. Я в Москве. Впервые за последние три года. И впервые одна.
В прошлом месяце мне стукнуло двадцать. Мои родители перебрались в Хельсинки девятнадцать лет назад, почти сразу после моего рождения. Поэтому, хотя у меня в свидетельстве и написано, что я родилась в Москве, я никогда не считала этот город своим. Мы часто ездили сюда в гости или на выходные, но всегда с огромным удовольствием возвращались назад, в Финляндию.
Я легко обогнула сомнительного вида таксистов, предлагавших свои услуги, нырнула в метро и уже через десять минут изучала схему метрополитена. Мне нужно было добраться до Юго-Западной, а там пересесть на маршрутку и доехать до остановки «Деревня Л.». Где-то посередине этого поселения и находилась резиденция леди Кэтрин – конечная цель моего путешествия.
Леди Кэтрин – моя дальняя родственница. Вообще-то никакая она не леди, она даже в Англии не была. Будучи урожденной Екатериной Николаевной Благовещенской, в молодости она удачно вышла замуж и переехала в особняк мужа. Довольно быстро овдовев, тетушка, на удивление родственников, смогла не только сохранить оставленный ей мужем капитал, но и приумножить его. Именно тогда-то она и решила, что будет для всей своей родни называться леди Кэтрин.
Мы, бедные родственники, нисколько не возражали, лишь бы нас не лишали дотаций. Тетушка, впрочем, была всегда пунктуальна в своей щедрости.
Месяц назад стало известно, что здоровье леди Кэтрин сильно пошатнулось, злые языки уверяли, что старухе уже давно стукнуло сто лет, поэтому неудивительно, что родня притихла в ожидании перемен. Рассуждения об огромном состоянии леди Кэтрин и о том, как оно будет поделено между родственниками, стали самой излюбленной темой в нашем доме.
На прошлой неделе маме позвонила сестра и сообщила, что леди Кэтрин совсем плоха, и, если мы не предпримем никаких действий, то чудаки загребут все наследство. Вот почему мама в срочном порядке командировала меня в поселок в пригороде Москвы. Моей основной задачей являлось следить за чудаками, а при малейшем изменении положения (так мама выразилась насчет смерти тетушки Кэтрин) я должна срочно позвонить ей, и она вылетит первым же рейсом. Маму можно было понять, со стороны нашей семьи она являлась самой ближайшей родственницей, поэтому имела все основания рассчитывать если и не на все наследство, то на его солидную часть.
Чудаки же, по мнению мамы, вообще ни на что не имели права. Чудаками она называла семейство Де Маннов. Леди Кэтрин состояла с ними ровно в таком же родстве, как и с нашей фамилией. В сущности, она была последней, кто объединял наши семьи, и после ее смерти наша родственная связь с Де Маннами пропадала, а вместе с ней для кого-то из нас навсегда уплывало наследство.
В нашей семье было заведено пренебрежительное отношение к Де Маннам, хотя по рассказам им было свойственно не так уж и много недостатков. Все Де Манны были, как один, рыжие и страдали нездоровым, по мнению матери, долголетием. Еще их отличало непомерное высокомерие, которое они выказывали нашей семье, но, судя по отношению к чудакам моих родителей, мы с лихвой им возмещали это чувство.
В сущности я не знала, почему родители называли Де Маннов чудаками, может быть это было связано с особенностями их поведения, а может быть это пренебрежительное слово должно было определять наше отношение к ним. Как бы то ни было, я никогда их прежде не видела, но чувствовала, что они мне заранее не нравятся. Наверно я впитала с молоком матери свою нелюбовь к этим рыжим, хотя, должно быть, их гены все также сильны в нас. Что бы кто ни говорил, но в нашей семье у всех были волосы рыжего оттенка, что вероятно сильно огорчало маму, потому как она не хотела иметь с ними ничего общего.
Итак, маршрутка подъехала к занесенной снегом остановке, и я, обмотав вокруг лица шарф, направилась в сторону особняка. Трехэтажное желто-белое здание, стоявшее на пригорке, издалека мне напомнило миниатюрную версию Версальского дворца. Я подумала, что у тетушкиного мужа были французские корни, потому что одного самомнения едва хватило бы на создание подобного дома.
Я поднялась по ступенькам, подошла к двери и нос к носу столкнулась с мужчиной, выходившим из дома. Он так стремительно распахнул дверь, что чуть не сбил меня с ног. Я отскочила, но, поскользнувшись на ступенях, свалилась. В следующее мгновение перед моим лицом мелькнул всполох огненно-рыжих волос, мужчина поднял меня легко, словно тряпичную куклу, и поставил на ноги. Карие глаза внимательно изучали меня.
- Прости, ты не ушиблась?
- Нет, ничего страшного, просто не ожидала, - улыбнулась я в ответ.
В этот момент за спиной моего нового знакомого появилась ослепительно красивая девушка, такая же рослая, как и мужчина, с такими же огненно-рыжими густыми волосами, уложенными в замысловатую прическу.
- Кто это? – она безразлично посмотрела на меня.
- Кто ты? – мужчина улыбнулся и заинтересованно посмотрел в мои глаза. Я вдруг поняла, что он все еще держит меня за руку. Его ладонь, большая и горячая, нежно сжимала мою руку.
Я представилась. Улыбка с его лица сошла, рука разжалась, и моя кисть безвольно повисла в воздухе. Его спутница ухмыльнулась и стала спускаться по лестнице. Мужчина еще раз посмотрел на меня, молча открыл передо мной дверь, а затем быстро спустился по лестнице вслед за девушкой.
В доме было темно и суетно. Оказалось, что желающих лично присутствовать при кончине старухи было много, поэтому почти все комнаты были заняты. Меня встретила горничная, она уточнила кто я такая, а затем проводила меня по темному коридору в оставленную для меня спальню.
Разложив за пять минут все вещи, я отправилась в гостиную. Там было, по крайней мере, человек двадцать родственников, все в черном и с такими траурными лицами, что я в первый момент подумала, что опоздала.
Были здесь и чудаки, но они держались в стороне и не пытались наладить родственных контактов. Два воющих лагеря замерли перед окончательным сражением.
Я отыскала свою кузину Марию, она стояла у окна и издали помахала мне.
- Ника, привет! Как хорошо, что ты приехала.
Мы обнялись, уселись в уголке и стали сплетничать. Я попыталась выяснить, по заданию мамы, какие настроения витали в доме. Но кузина, к моему сожалению, не могла меня снабдить ценной информацией, поэтому пришлось ограничиться подробным отчетом о состоянии здоровья леди Кэтрин.
- Ты знаешь, что старухе в прошлом месяце исполнилось сто восемь лет? – заговорщическим тоном поведала Мария.
- Не может быть! – я изумленно уставилась на нее.
- Еще как может, - Мария мне подмигнула, - Вот увидишь ее сама, тогда поверишь.
Кузина сказала, что завтра ей придется уехать, она и так тут провела больше недели, но, чтобы я тут не скучала, она представила меня двум или трем преклонного вида тетушкам, и я кисло улыбнулась в знак приветствия.
- Послушай, а кто здесь присутствует от Де Маннов? – я шепотом задала вопрос, оглядываясь по сторонам.
- О, пара каких-то стариканов, их жены, да брат с сестрой из младшего поколения.
Вот как! Оказывается, это были брат с сестрой!
- Мне кажется, я их видела. Они чуть не сшибли меня с ног у входной двери.
- О да, Генрих такой, - она улыбнулась, - они с Аннетой страшные зазнайки, ну ты знаешь, как и все Де Манны. Такие высокомерные, даже противно.
- Ну конечно, как и все эти чудаки, - понизив голос, сказала я, и мы обе неодобрительно кивнули.
Вечером, когда я снова вошла в гостиную, брат с сестрой тоже были там. Аннета сделала вид, что меня не заметила, Генрих же едва кивнул головой в знак приветствия и тут же потерял ко мне всякий интерес.
На Аннете было превосходное шелковое платье в пол, и мне стало немного неловко, когда я опустила глаза и посмотрела на свои ярко-голубые джинсы.
Ну и что же, подумаешь! Да, мне нравятся джинсы. Я подавила в себе укол зависти и принялась за ужин. Вечер прошел на удивление мирно. Я боялась, что в ожидании смерти старухи Кэтрин, в ее доме начнется война за наследство, но родственникам удавалось непостижимым образом сохранять внешнее спокойствие и даже равнодушие.
Генрих с Аннетой рано ушли в свои комнаты. Я проводила их взглядом и подумала, что эти чудаки действительно заслужили нашего неодобрения. С каким пренебрежением они смотрели на всех присутствовавших! Я почти ненавидела Де Маннов. Почти.
Первые несколько дней прошли в томительном ожидании. Я маялась от скуки, с другой стороны, желать скорейшей смерти старухе было бы кощунством.
Генриха с Аннетой я видела почти каждый день. Генрих продолжал со мной здороваться, но делал это с таким холодком, что ничего кроме злости, во мне это не вызывало. Я тоже решила игнорировать их с Аннетой и как можно меньше обращать внимания на брата с сестрой.
Через пять дней со дня моего приезда мне наконец-то позволили увидеться с хозяйкой дома. Честно говоря, я немного нервничала, потому что никогда не видела леди Кэтрин раньше, но мама, которой я позвонила накануне, настаивала на том, что я должна обязательно к ней зайти и напомнить о нашем близком родстве.
В семь вечера, после ужина, за мной зашла горничная, и мы поднялись в покои старухи.
Я вошла в комнату, где царил полумрак и витал запах болезни. На огромной кровати лежала леди Кэтрин. Я не могла разглядеть ее лица из-за тени от балдахина, и только блестящие глаза, поблескивавшие в сумраке, следили внимательно за каждым моим движением.
Одна из двух горничных подошла и указала где встать так, чтобы старухе было меня хорошо видно. Я подчинилась.
- Здравствуйте, тетя Кэтрин, - сказала я вслух, а про себя подумала, что вернее было бы назвать ее троюродной прапрабабушкой, кем собственно она мне и приходилась.
- Здравствуй, племянница, - голос леди Кэтрин был слаб, но глаза не отрываясь смотрели в мою сторону. – Напомни мне еще раз, кто ты такая.
Я рассказала ей о том, кто мои родители, что мы сейчас живем в Хельсинки, и что мама отправила меня сюда, чтобы засвидетельствовать свое почтение и узнать о здоровье дражайшей родственницы.
- М-да, слетелось воронье делить наследство, - задумчиво, но беззлобно, произнесла леди Кэтрин.
Я попыталась было запротестовать, но она меня перебила.
- Подойди ближе, я хочу тебя рассмотреть.
Я сделала несколько шагов в ее сторону и остановилась в метре от кровати. Она подалась вперед, чтобы лучше меня разглядеть. Ее голова показалась из-за тени балдахина, и я вздрогнула от неожиданности – старуха была абсолютно лысая. Она щурилась, ее взгляд заскользил по моему лицу и одежде. Она недовольно жевала губы, разглядывая мои голубые джинсы.
- Что за мода теперь такая, смотреть противно, - она повернулась к пожилой горничной, которая находилась у изголовья кровати, - Ты это видела, Марта? Еще каких-то пятьдесят лет назад девушка не позволила бы себе ходить в таком неподобающем виде. Ах, что бы на это сказала Магдала! Она ведь была такая утонченная, с таким великолепным чувством стиля.
Я знала, что Магдала, дочь леди Кэтрин, умерла почти полвека назад, будучи совсем юной. Старуха тяжело переживала утрату и, обожествляя образ дочери, постоянно в разговоре вворачивала обороты из разряда «Магдала бы это не одобрила», «вот Магдала сейчас бы посоветовала» и тому подобное.
Я молчала, решив, что спорить бесполезно.
- Знаешь что, Марта, - вдруг оживилась леди Кэтрин, - давай-ка принеси из сундука платье, ну то, ты знаешь какое.
Горничная кивнула, подошла к огромному сундуку, стоявшему в дальнем углу комнаты, и через минуту она уже несла в руках сверток кремового цвета. Леди Кэтрин кивнула в мою сторону:
- Как ты говоришь, тебя зовут? Ника? Примерь!
Я вспыхнула от возмущения. В первую секунду я даже хотела крикнуть, что не собираюсь примерять ни чью одежду, но сдержалась. С едва скрываемым раздражением я взяла поданное мне платье, ушла в соседнюю комнату, и горничная помогла мне переодеться.
Через пару минут я снова стояла перед леди Кэтрин. Она придирчиво оглядела меня, заставила распустить волосы, и затем удовлетворенно хмыкнула.
- Ты видишь, Марта? Теперь совсем другое дело. – Глаза ее вдруг заблестели и затуманились. – Как похожа на Магдалу, волосы только покороче и потемнее.
Я подумала, что платье, видимо, принадлежало покойной, и меня слегка передернуло. Кремового цвета, с небольшим шлейфом, платье было расшито золотыми нитями, а по лифу причудливым узором были разбросаны блестящие камни. Бриллианты, подумалось мне. Должно быть, платье стоит целое состояние.
Наконец старухе надоело это развлечение, и меня отпустили. Я вышла из комнаты и огляделась в поисках зеркала, мне вдруг захотелось посмотреть, как я выгляжу. Я спросила у горничной, и та указала мне на библиотеку.
Прихватив юбки, я босиком пробежала в другой конец коридора, нащупала выключатель, и вошла в библиотеку. В углу, между стеллажами, стояло огромное трюмо. Я медленно приблизилась к нему.
Платье сидело на мне идеально, его бледный цвет эффектно оттенял мои каштановые волосы, спадавшие до лопаток. Я была будто принцесса из сказки, мечта моего детства, не хватало только принца на белом коне. Я улыбнулась своим мыслям.
Сзади раздался шорох шагов, кто-то неспешно вошел в комнату. Не оборачиваясь, я позвала горничную.
- Марта, платье чудесное. А это правда, что я похожа на Магдалу?
- Нет, - ответил мне тихий мужской голос. Я вздрогнула, и в этот момент в зеркале, за моим правым плечом, появился Генрих.
Я покраснела не то от досады, не то от стыда, враждебно посмотрела на него в зеркале и ехидно сказала:
- А вот леди Кэтрин считает, что похожа. – Мы продолжали через зеркало буравить друг друга глазами. – Ну и что же, по твоему мнению, мне не хватает для сходства? Дай-ка подумать. Наверно грации, или стати, или воспитания, или все вместе. Что еще во мне возмущает твой великосветский вкус?
Генрих молча снял с шеи цепь, на которой висел массивный кулон, и осторожно опустил ее на мою шею. Я ощутила тяжесть дорогого металла. Затем он аккуратно собрал мои волосы и убрал их из-под цепочки. Его пальцы случайно коснулись моей шеи, и я вздрогнула. Мы пристально посмотрели друг на друга сквозь зеркало, и я вдруг ощутила спиной, как близко он находится. В неясном свете тусклой лампы его взгляд казался не то суровым, не то сосредоточенным. И в этот момент я подумала о том, что мой кузен красив. Даже слишком красив. Почему я это увидела только сейчас, несколько дней спустя после нашего знакомства?
- И что теперь? – мой голос предательски задрожал. – Похожа?
Он ничего не ответил, взял меня за плечи и повернул в левую сторону. На стене напротив висел огромный портрет девушки. В кремовом платье, украшенном массивной цепью, с рыжими, распущенными до пояса волосами, она стояла на переднем плане между книжными стеллажами. Магдала.
Я сорвала с себя цепь, бросила ее в руки Генриху и выбежала из библиотеки.
К ужину я не вышла, мне не хотелось встречаться с кузеном. Я провалялась весь вечер на кровати с книжкой в руках, в попытках забыть ту неловкую сцену в библиотеке. Я ужасно злилась на себя за то, что не могу сдерживаться и вести себя с Генрихом холодно и отчужденно, так, как это делал он сам. А еще за что я себя больше всего ругала: я никак не могла забыть, как бережно, почти нежно, он собрал мои волосы в хвост, а затем распустил. Всю ночь я ворочалась, и лишь под утро мне удалось заснуть.
На следующий день я встала поздно с намерением больше не поддаваться на провокации. Надо было срочно что-то предпринять, чтобы забыть свою вчерашнюю оплошность. Я порылась в телефонной книжке и отыскала номер Вадима. Мы дружили в первом классе, потом он с родителями переехал в Москву, но мы продолжали поддерживать связь.
Вадим обрадовался, услышав мой голос, и мы договорились, что он заедет за мной около восьми. Это придало мне уверенности, и я, смело покинув свое убежище, ступила в гостиную.
За ночь горничные установили елку, нарядили ее и развесили разноцветные гирлянды по стенам. На окнах красовались ажурные снежинки из блестящей бумаги. Был даже букетик омелы, скромно висевший под самым потолком. В гостиной собралось несколько тетушек, не всех из них я знала по именам, а также трое моих племянников, которые так отчаянно носились друг за дружкой, что чуть не сбили меня с ног.
Генриха я заметила не сразу. Он стоял, прислонившись к окну, и что-то разглядывал на своем планшете. Глаза наши встретились, он отложил планшет и с безразличным видом уставился куда-то сквозь меня.
Я сделала вид, что вообще его не заметила, покрутилась рядом с тетушками, полистала оставленную кем-то газету, а затем племянники облепили меня со всех сторон с требованием поиграть с ними. Мы стали водить хороводы вокруг елки, и на миг я забыла, что в доме находится умирающий, и весело стала распевать с детьми рождественские песни. Потом кто-то кого-то осалил, и мы стали носиться по всей комнате друг за дружкой. Шум поднялся невыносимый, мы кричали, визжали и бегали, сметая все на своем пути.
Я позволила малышу поменьше осалить себя, и побежала за самым старшим из детей. Он прошмыгнул между окном и елкой, а затем резко свернул налево. Я проскочила вслед за ним мимо елки, но бежала так быстро, что не успела резко вывернуть налево, налетела на стоявшего у окна Генриха, и свалилась прямо у его ног.
Тетушки начали охать, а дети расхохотались, показывая на меня пальцами. Я сделала вид, что мне тоже ужасно смешно. Генрих подал мне руку, и одним легким взмахом поставил меня на ноги.
- Благодарю, - в моем голосе слышались нотки издевки, - Вы так любезны сегодня.
Генрих ничего не ответил, и только посмотрел на меня своими большими задумчивыми глазами. Мы снова стояли так близко друг от друга, как и вчера, и я почувствовала легкую дрожь в коленках.
- Омела! Посмотрите, они стоят под омелой! – вдруг воскликнул самый маленький мальчик. – Целуйтесь!
Я покраснела до корней волос. Черт побери! Конечно, я знала об этой дурацкой традиции, и всегда избегала оказаться под пучком этих цветов, с удивлением размышляя о тех, кому в голову приходит вешать эти ловушки, заставляя других целоваться.
Я взглянула на Генриха. Казалось, что мысль о поцелуе застала его врасплох. Мы оба посмотрели на потолок, чтобы удостовериться, что омела ровно над нами, и требования племянников законны.
Проклятый пучок действительно висел над моей головой. Я снова посмотрела на Генриха. Он пожал плечами в знак того, что все так и есть, и тут уж ничего не попишешь. Затем он наклонился, и его лицо оказалась так близко, что у меня перебило дыхание. На какое-то мгновение я замерла, и когда его губы почти коснулись моих, я не выдержала. Резко отвернувшись в сторону, я отпрянула и фальшиво рассмеявшись, воскликнула:
- Ну зачем же заставлять кого-то с кем-то целоваться?! Вовсе и не обязательно! – В доказательство своих слов я сделала пренебрежительный жест рукой. - Какая глупая традиция!
Племянники тут же потеряли интерес к происходящему и продолжили игру. А мне вдруг стало ужасно неловко, и я, не глядя в сторону Генриха, поспешила покинуть гостиную.
Вадим заехал ровно в восемь. Я выбежала во двор, пробежала по утоптанной дорожке и запрыгнула в машину. Вадим по заведенной традиции чмокнул по-братски в щеку, и я невольно подумала о том, другом поцелуе, который мог бы быть, но так и не случился.
Я много размышляла о том, почему вдруг так застеснялась, поставив и себя, и Генриха в неловкую ситуацию. Должно быть, он на меня после этого сильно обиделся. Я убеждала себя в том, что мне просто не хотелось следовать глупым традициям, затаив в глубине души истинную причину отказа.
Машина начала разворачиваться. Я посмотрела напоследок на черневший на фоне ночного неба особняк. Почти во всех окнах горел свет. В одном из оконных проемов появилась темная фигура. Я пригляделась, но не смогла понять, кто это был. Вадим наконец вырулил на дорогу, и мы медленно тронулись. Фигура продолжала неподвижно стоять в окне, и, бросив последний взгляд в ту сторону, я вдруг подумала, что это был Генрих.
Ночной клуб находился на окраине города. Мы прошли к стойке и заказали выпить. Вадим с энтузиазмом рассказывал последние новости, а я рассеянно его слушала, продолжая размышлять о фигуре, стоявшей в оконном проеме. Я вновь и вновь переживала ту неловкую сцену, которая разыгралась днем в гостиной. Всякий раз, представляя себе лицо Генриха, склонившееся надо мной, я заливалась краской.
Пока мы сидели у стойки, пару раз у меня возникало чувство, что кто-то пристально смотрит на меня. Но всякий раз, когда я оборачивалась, за моей спиной никого не было. Мне это кажется, убеждала я себя, но мне бы ужасно хотелось в толпе разглядеть золотисто-рыжую копну волос…
Вадим заметил мое смятение и спросил в чем дело. Мне стало неловко, и я залпом проглотила свою стопку текилы. Вадим с изумлением уставился на меня, расхохотался и крикнул бармену, чтобы нам принесли еще одну порцию.
Примерно через час бурного возлияния нетвердой походкой мы вывалились из клуба. Вадим крепко держал меня под локоть и тащил в сторону машины. Я запротестовала.
- Вадим, ты с ума сошел! Мы столько выпили! – я упрямо выпятила нижнюю губу, - Я не сяду с тобой в машину, когда ты в таком состоянии.
- Ладно, уговорила, возьмем такси.
Мы медленно побрели в сторону дороги. К счастью, ждать пришлось недолго, и уже через минут десять мы очутились на заднем сиденье старенького рено. Вадим назвал свой домашний адрес, и машина тронулась.
- Вадим, мне пора домой, я не хочу к тебе в гости.
Вадим крепко стиснул меня в своих объятиях. Он насильно притянул меня к себе и поцеловал. Я попыталась вырваться, но он крепко держал меня, продолжая жадно ловить мои губы. Тошнота подкатила к горлу, я сдавленно крикнула «Хватит!» и дернулась от него.
- Ну что ты, детка, - он продолжал меня держать за плечи, а затем тихо добавил, - хватит разыгрывать из себя недотрогу.
- Остановите машину! – я грубо отпихнула Вадима и крикнула шоферу, - Да, прямо здесь!
Машина затормозила, и я выскочила, будто ошпаренная, на дорогу. В лицо мне дунул морозный воздух, и тошнота откатила.
Вадим высунулся из машины и сказал:
- Да ладно тебе! Что ты так завелась? Мы ведь и раньше целовались, и тебя это никогда не смущало. В чем дело?
- Ни в чем!
- Тогда почему ты не хочешь продолжить в более подходящей обстановке?
Потому что хочу, чтобы меня поцеловал другой мужчина, подумала я. Потому, черт меня побери, что я ужасно этого хочу! Потому что я сумасшедшая, и в тот момент, когда этот мужчина почти меня поцеловал, так испугалась, что он догадается о моих истинных чувствах к нему, что отказалась от этого поцелуя. Теперь он думает, что неприятен мне, и никогда снова не захочет даже близко подойти. Он слишком гордый, чтобы простить отказ.
Я готова была закричать от досады. Я снова посмотрела на Вадима, и он мне вдруг стал так неприятен, что я невольно скривилась.
- Так ты едешь или нет? – Вадим нетерпеливым жестом позвал меня обратно в машину.
- Никуда я с тобой не поеду! Отстань от меня.
- Дурочка, ты что останешься посреди дороги? Сейчас поздно, никакой транспорт в вашу глухомань не ходит.
- Лучше пешком идти, чем терпеть твои домогательства!
Вадим зло посмотрел в мою сторону, было видно, что я сильно его задела.
- Вот как значит… Ну тогда пока!
Он хлопнул дверью, и машина резко сорвалась с места. Я оказалась одна посреди темной, плохо освещенной улицы.
Я постояла на месте несколько минут, глубоко вдыхая морозный воздух, и, когда моя голова окончательно прояснилась, развернулась и медленно побрела в обратную сторону. Я решила, что в темноте я едва ли смогу добраться до дома, тем более что дороги я не знаю, а спросить не у кого. Поэтому правильнее было бы вернуться в ночной клуб и вызвать оттуда такси.
Сперва мне показалось, что мы недалеко отъехали, и вернуться не составит никакого труда, но я ошибалась. Через полчаса я окончательно поняла, что заблудилась. Мороз крепчал, и я начала зябнуть. Оглядевшись, я поняла, что стою на пустынной дороге где-то в промышленном районе. Вдоль тротуара вился белый бетонный забор, а вдалеке виднелись жилые дома. Помощи было ждать неоткуда.
В этот момент от стены дома с другой стороны улицы отделилась фигура и медленно побрела. Я помахала рукой и крикнула:
- Простите, Вы не подскажете, как мне добраться до центра?
Фигура остановилась, а затем вразвалочку направилась в мою сторону. Приглядевшись, я похолодела от страха: вслед за незнакомцем от стены отделились еще две тени, и теперь уже вся троица шла мне навстречу.
Я развернулась и быстро пошла в обратную сторону. В голове начали хаотично скакать мысли. Кричать? Бессмысленно, вокруг ни одного жилого здания. Убежать? Не смогу, я уже и так порядком замерзла, а теперь ноги как деревянные. Я обернулась и увидела, что расстояние между мной и преследователями сократилось и теперь составляло не больше десятка метров. Я услышала смех и их негромкие переговоры, затем послышалось негромкое «Девушка, а девушка! Куда так торопишься?», и я бросилась бежать.
Меня хватило метров на триста, а затем я, поскользнувшись, рухнула на покрытый ледяной коркой асфальт. В лодыжке правой ноги что-то резко заболело. Это был конец. Я сидела на асфальте, даже не пытаясь подняться, и наблюдала, как мои преследователи, слегка запыхавшись, теперь неспешно подходили ко мне. Я видела на их уродливых лицах ухмылки, они что-то мне говорили, но от страха, овладевшего мною, я ничего не понимала.
В этот момент издали блеснул свет фар, и на пустынной дороге появилась машина. Мое единственное спасение! Я собрала остаток сил, вскочила на ноги, и, невзирая на боль в лодыжке, побежала наперерез машине. Раздался резкий звук тормозов, я зажмурилась, но удара не произошло.
Хлопнула дверца машины, и в свете фар я увидела высокую фигуру и огненно-рыжие волосы. Генрих! Он подбежал ко мне, схватил за плечи и, глядя в глаза, воскликнул:
- Ника, Спящий тебя дери, что ты здесь делаешь?
Тут силы меня покинули, и я заплакала.
- Что случилось? – он посмотрел в сторону парней, и лицо его помрачнело, - Они что-нибудь сделали?
- Нет-нет, - поспешно ответила я и снова залилась слезами.
- Живо в машину, - тихо скомандовал Генрих, и я покорно нырнула на мягкое сиденье.
Оказавшись в безопасности, я теперь уже смело взглянула на своих преследователей. Они стояли на тротуаре, оторопело глядя на машину и моего спасителя. Генрих захлопнул дверь, и машина понеслась прочь.
Мы ехали по пустынной трассе, Генрих молчал и поглядывал на меня, я же протянула руки к печке и грелась, изредка вздрагивая от дрожи, которую так и не могла унять.
- И что же твой дружок, куда подевался?
В тихом голосе были слышны нотки издевки, но я была так ему благодарна, что у меня не было никакого желания язвить в ответ.
- Он уехал… Мы поссорились.
- И что же, он тебя бросил прямо посреди дороги?
- Я сама не захотела ехать. Нам… нам было не по пути.
Генрих промолчал, но когда я украдкой на него взглянула, мне показалось, что он остался доволен услышанным.
Машина неслась в ночи, мы молчали, лишь изредка бросая косые взгляды в сторону друг друга. Я наконец отогрелась и теперь мучительно придумывала, как бы мне поблагодарить Генриха за мое спасение, а заодно попытаться загладить вину за свое дурацкое поведение днем. Время шло, мы все ближе и ближе были к дому, но я никак не могла начать разговор.
Вдруг Генрих резко вывернул руль, и машина остановилась у обочины. Сердце мое подпрыгнуло, но я так и продолжала сидеть, глядя прямо перед собой.
- Этот твой друг, почему вы поссорились?
Я чувствовала, что Генрих смотрит на меня, но не решалась повернуться.
- Это не важно.
- И все-таки?
Повисла тишина.
- Кто такой спящий? – мне хотелось поскорее сменить тему, и я ляпнула первое, что пришло в голову.
- Что-о? – Генрих с удивлением воззрился на меня.
- Ну ты, когда меня нашел, сказал что-то типа «спящий тебя дери».
- А, это, - он запнулся. – Да никто, так просто, к слову пришлось.
- Не хочешь говорить? – я с недоверием разглядывала своего слегка смутившегося спутника, - Ну он хотя бы плохой или хороший?
- Ни плохой, ни хороший, - задумчиво ответил Генрих, - он просто спит.
Наши взгляды в первый раз за весь этот долгий мучительный день встретились. Я смотрела в его глаза, потом на его губы, покраснела и отвела взгляд. Я вдруг подумала о том, что вот прямо сейчас между нами возникло что-то новое, необычное, касавшееся нас обоих. Но когда мы приедем в дом к старухе Кэтрин, каждый пойдет в свою комнату, и эта связь, так внезапно возникшая, оборвется. И я решилась.
- Я не хочу ехать домой, - тихо прошептала я.
- Не хочешь домой? Обратно в Финляндию?
- Нет, я не хочу ехать в дом к леди Кэтрин. Прямо сейчас. Не хочу.
Его глаза долго изучали меня. Мне так хотелось, чтобы он догадался, что я имею в виду. Я пыталась прочитать в его взгляде, о чем он думает, но он оставался непроницаемым.
- Не нагулялась еще?
Генрих смерил меня уничтожающим взглядом, затем усмехнулся, а я вспыхнула от стыда и отвернулась. Маленький огонек надежды погас. Я ничего не могу изменить в его отношении. Оставшийся путь до дома мы провели в полном молчании.
Едва машина Генриха затормозила у входа в особняк, я дернула ручку дверцы, выскочила и тут же грохнулась на снег. От избытка чувств я совсем забыла про больную ногу. Генрих тут же очутился рядом. От его наглой усмешки не осталось и следа.
- Что случилось? Ты поранилась?
- Отстань! – взвизгнула я. Голос не слушался. Я упрямо оттолкнула его руку и попыталась встать, но тут же снова растянулась на льду.
- Сколько же в тебе упрямства, - проворчал Генрих и одним махом подхватил меня на руки. – Вся в старушку Кэтрин.
Я разозлилась, что он сравнивает меня со старухой, попыталась вырваться, но он крепко держал меня и быстрым шагом направился в сторону дома.
Мы вошли через боковой вход, немало удивив ночных уборщиц. Генрих деловито спросил меня о том, где находится моя спальня, и уже через пару минут он аккуратно опустил меня на кровать и помог снять куртку.
- Что будем делать? – нога саднила, и я беспомощно смотрела на Генриха. И вдруг, почти невольно, подумала о том, что если бы не боль, то ночной променад по дому в объятиях рыжеволосого красавца мне показался бы невероятно романтичным.
- Если ты не возражаешь, я осмотрю ногу, - Его глаза пытливо уставились на меня.
Я вдруг поняла, что ужасно устала за этот долгий день, который все не кончался и не кончался. И еще мне надоело спорить с Генрихом. Я хотела совсем другого, но сама уже настолько все запутала, что не осталось никакой надежды на наше примирение.
Я молча кивнула. Генрих осторожно снял с меня сапоги, закатал на больной ноге штанину и стянул носок. Мне вдруг стало неловко, я резко села на кровати и притянула к себе колени.
- Не бойся, я не сделаю тебе больно, - его голос звучал глухо. Генрих подсел на кровать так близко, что я чувствовала его дыхание. Он бережно положил руки на мою стопу и начал аккуратно ее ощупывать. Было больно, я морщилась, но терпела.
Наконец он закончил.
- Повезло, перелома нет, - заключил он, и его руки оставили больную ступню, - Всего лишь вывих. Придется немного потерпеть, еще какое-то время поболит.
Я, не отрываясь, смотрела на него и молчала. Он продолжал сидеть рядом, и у меня внутри все дрожало от мысли, что он сейчас встанет и просто уйдет.
- Тебе нужна будет помощь?
- Помощь? – я удивленно вскинула брови.
- Да. Тебе помочь раздеться?
От изумления у меня открылся рот и расширились глаза. Он тихо рассмеялся.
- Я имею в виду, послать к тебе кого-нибудь из прислуги?
- А-а-а, - не то разочарованно, не то сконфуженно протянула я, - Нет, спасибо. Сама разберусь.
- Тогда спокойной ночи?
- Спокойной ночи… Генрих. Спасибо тебе.
Он уже встал с моей постели, но услышав свое имя, обернулся.
- Ты никогда прежде не обращалась ко мне по имени.
- Тебе неприятно? – я затаила дыхание.
- Нет. Наоборот, - легкая улыбка скользнула по его лицу, и это придало мне уверенности.
- Генрих… Как ты меня нашел?
- О чем ты? – вопрос прозвучал буднично, но я уловила нотки напряжения.
- Ты ведь не просто так оказался на той дороге, да? Ты следил за мной?
- Вздор, - последовал резкий ответ.
- Мне кажется, что я видела тебя в том ночном клубе. Ты был там?
И, прежде чем он успел открыть рот, я прочитала все на его лице.
- Конечно нет, - медленно произнес он, - я ездил в город по делам, а на обратном пути ты выскочила на дорогу прямо мне под колеса.
Интересно, подумала я, когда Генрих тихо вышел из моей комнаты, мы когда-нибудь начнем говорить друг другу правду?
Всю ночь мне снился Генрих. Я ходила по особняку старухи Кэтрин и искала его. Я открывала комнату за комнатой, но его нигде не было. В какой-то момент, очутившись в очередной пустой комнате, я выглянула в окно и наконец-то увидела его. Генрих садился в машину. Я начала кричать и бешено жестикулировать, но он меня не видел. Машина развернулась и, промчавшись мимо моего окна, унеслась прочь. В отчаянии я выкрикнула его имя и проснулась. На дворе стоял новый день. Рождество.
Около десяти утра ко мне зашел доктор. Оказывается, Генрих предупредил о моей травме, и мне вызвали врача. За ночь никаких ухудшений с ногой не произошло, поэтому доктор ограничился лишь фиксирующей повязкой, после чего я встала.
В гостиной царило необычайное оживление. В толпе знакомых и незнакомых родственников я отыскала Генриха. Он стоял рядом с сестрой, но, увидев меня, подошел ко мне и весело поздоровался.
- Как нога?
- Мне значительно лучше. Спасибо, что вызвал врача.
- Не за что. Мы собираемся идти на улицу, ребятишки хотят устроить снежную битву. Пойдешь с нами?
Через плечо Генриха я взглянула на его сестру. Аннета смотрела в нашу сторону, и ее взгляд выражал полное неодобрение. Меня почему-то это развеселило, и я, не задумываясь ни секунды, согласилась.
Два часа спустя, обессилевшие и насквозь промокшие, мы ввалились домой. Генрих поддерживал меня, а я ковыляла, пытаясь не ступать на больную ногу. Это было обманом, на самом деле нога не болела совершенно, но ощущать крепкое мужское плечо Генриха – нет, я решительно не могла себе в этом отказать. Я смотрела на его раскрасневшееся лицо и растрепавшиеся золотисто-рыжие волосы и думала о том, что если когда-нибудь меня спросят, знаю ли я, когда любовь пришла в мое сердце, я вспомню именно этот день.
На восемь вечера был намечен праздничный ужин. Около шести я ушла к себе в спальню, чтобы переодеться. Перетряхнув основательно свой скудный гардероб, я пришла к выводу, что идти мне на ужин не в чем. В моем рюкзаке, кроме запасной пары брюк и пары свитеров, не было никакой другой одежды. Еще пару недель назад я абсолютно не расстроилась бы и надела свой любимый свитер с оленями. Но теперь все было иначе. Теперь был Генрих, и я хотела выглядеть ничуть не хуже его сестры Аннеты.
После некоторых колебаний я позвонила и попросила Марту зайти ко мне. Заикаясь и мямля, я изложила ей свою просьбу. Я спросила, нет ли в запасах леди Кэтрин подходящего платья для меня. Увидев удивление на лице старой служанки, я поспешила объяснить, что на меня произвел глубокое впечатление разговор с пожилой леди, и я хотела бы выглядеть на празднике подобающе.
Марта одобряюще кивнула, и через час передо мной лежало восхитительное коралловое платье, расшитое жемчугом. Оно наверняка тоже принадлежало Магдале, подумала я, но в этот раз меня это нисколько не смутило. Марта помогла мне переодеться, а затем она принялась колдовать с моей прической. Пока она накручивала мне локоны, мы разговорились о разных пустяках, и лишь когда часы пробили десять вечера, я вдруг поняла, что сильно опаздываю.
В пять минут одиннадцатого я влетела в гостиную. Несколько мужчин и женщин еще сидели за столом, но среди них не было Генриха. В углу я заметила Аннету и нехотя двинулась в ее сторону.
- Привет!
- Здравствуй, - вежливо, но холодно ответила рыжеволосая красавица.
- А где Генрих? – я хотела завуалировать свой интерес к ее брату, но слова невольно сорвались с губ.
Аннета смерила меня долгим надменным взглядом, затем улыбнулась и с легкой издевкой в голосе ответила:
- Он уже ушел к себе.
Внутри меня все упало. Я автоматически улыбнулась ей в ответ и отошла. Все было кончено. Весь этот маскарад был ни к чему. Мне вдруг стало до слез обидно. Ну почему, почему я такая дурочка? Неужели нельзя было все делать быстрее?! Я готова была разрыдаться.
Кто-то придвинул стул, и я села. Есть совершенно не хотелось, я выпила бокал шампанского, подумала, и придвинула бутылку ближе. Какое-то время я все еще надеялась, что произойдет чудо, и Генрих вернется, поэтому старалась держать себя в руках, но когда через час и Аннета покинула гостиную, я поняла, что дальше ждать просто бессмысленно.
В комнату возвращаться совершенно не хотелось из-за боязни, что как только за мной закроется дверь, я брошусь на кровать и буду рыдать всю ночь. Оставаться в гостиной было невыносимо, поэтому я поднялась и медленно побрела в сторону библиотеки.
Я вошла в полумрак большой комнаты, в темноте дошла до стола и включила настольную лампу. В ее неярком свете я стала бродить между стеллажами, а потом плюхнулась в кресло рядом с зеркальным трюмо, откинула голову и закрыла глаза. В голове шумело не то от шампанского, не то от невысказанных слов разочарования.
Ника.
Я открыла глаза, повернулась в сторону зеркала и увидела его. Генрих. А в руках – подарок. Для меня. Какая прекрасная фантазия, такая прекрасная, что я почти поверила в то, что увидела. Я улыбнулась и поманила отражение к себе рукой. Прекрасное видение пропало, но через секунду я почувствовала чью-то теплую руку на своем плече.
Ника. Ника. Ника.
Я вскочила и резко обернулась. И оказалась в его объятиях.
- Ника, - он снова тихо произнес мое имя.
- Что? – едва дыша и не веря происходящему, я смотрела в его глаза.
- Сегодня Рождество, принято дарить подарки, - он улыбнулся и протянул мне сверток. – Это тебе.
- Ох, - только и смогла вымолвить я. – Тебя поэтому не было в гостиной? Аннета сказала, что ты ушел.
- Взглянешь?
Я кивнула и стала судорожно разворачивать подарок непослушными пальцами. Внутри свертка оказалась коробочка. С замиранием сердца я открыла ее. Брошка в виде дракона. Маленькая, изящная вещица, очень в духе Генриха.
Я улыбнулась, потом вдруг вспомнила, что у меня нет никакого ответного подарка для Генриха.
- Генрих, мне ужасно неловко, но у меня нет для тебя подарка.
- Ошибаешься, - быстро ответил он и привлек меня к себе. – Скажи, я тебе действительно так неприятен?
Я вспыхнула. Как бы мне хотелось вычеркнуть из памяти вчерашний день! Я прижалась к Генриху и обвила руками его шею.
- Не говори так, - с мольбой в голосе прошептала я тихо, - ты ведь знаешь.
Генрих улыбнулся, его губы приблизились к моим губам. Нервы натянулись до предела, я закрыла глаза, но поцелуя не произошло. Я взглянула на Генриха: по его губам блуждала улыбка, но глаза потемнели, став почти черными.
- Скажи мне. Я хочу услышать от тебя.
От волнения я не могла произнести ни слова. Сказать ему? Сказать о том, что меня гложет и сводит с ума последние дни? Сказать то, от чего я бежала, наделав кучу глупостей по дороге?
- Я без памяти люблю тебя.
Одним движением он поднял меня на руки, я приникла к нему, и его губы, горячие и сухие, начали быстро покрывать мое лицо поцелуями.
Я не помню всех подробностей той ночи. Мне было так хорошо с ним, что я потеряла счет времени. Мы много говорили, но еще больше целовались. Утро мы встретили, сидя обнявшись в кресле. Генрих что-то нашептывал мне на ушко, я же, утомленная и счастливая, лежала на его плече и гладила его щеку. Иногда он прерывался, и мы жадно припадали друг к другу губами. Поцелуи становились все длиннее и желаннее, и я с замиранием сердца ждала, будет ли какое-нибудь продолжение. Я не знала, один ли Генрих живет в своей комнате или он делит ее с сестрой, а к себе его пригласить я постеснялась. Мне не хотелось, чтобы он подумал обо мне нехорошо.
Когда часы в глубине дома пробили семь утра, Генрих поднялся, взял меня за руку и повел по коридорам. Мы остановились у моей двери, он снова поцеловал меня, долго и страстно, а потом отпустил.
- Спокойной ночи, милая. Постарайся хотя бы немного поспать.
- А ты?
- Я буду у себя. Днем мне придется уехать, есть кое-какие дела, а вечером мы что-нибудь придумаем. Хорошо?
Я кивнула, крепко обняла его и ушла в свою комнату.
Когда я открыла глаза, было уже три часа дня. Я вскочила с кровати и глянула в окно в сторону стоянки – машины Генриха не было, значит, он пока не вернулся, и у меня было время немного подумать о том, что между нами происходило. Я прокручивала и прокручивала каждую нашу встречу и каждый разговор, спрашивая себя, когда в моем сердце родилась любовь. И вспоминала самый первый день нашего знакомства, когда я так неловко растянулась на крыльце леди Кэтрин, а он подхватил меня и отпустил лишь тогда, когда я назвала свое имя. Видимо, в их семье тоже есть предрассудки относительно нас, хотя я и не могла представить, чем мы могли им досаждать.
День тянулся невыносимо медленно, я гипнотизировала взглядом минутную стрелку и постоянно бегала к окну, чтобы проверить, вернулся ли Генрих. Наконец, около семи вечера на стоянке появилась его машина, и я с трепетом в сердце стала ждать нашей встречи.
Мне ужасно хотелось, чтобы Генрих сам зашел ко мне, и я смогла бы сразу поцеловать его без свидетелей. Но ожидание показалось мне таким утомительным, что уже через десять минут я выскочила из своей комнаты и побежала в сторону гостиной. Там его не было, и я попросила одну из горничных указать мнеего спальню.
Оказалось, что комната Генриха находилась практически над моей спальней. Я тихо прошла по темному коридору, нашла нужную дверь и почти уже решилась постучать, как услышала приглушенные голоса. Это были Генрих и Аннета, они о чем-то спорили. Невольно прислушавшись, я покраснела до корней волос: речь шла обо мне.
- Зачем ты с ней связался? – Аннета была крайне раздражена и не скрывала этого, - Ничего хорошего от этой семейки ждать не приходится.
- Аннета, я больше не хочу это обсуждать, - голос Генриха звучал тихо, но твердо.
- О, ради Спящего, ты сошел с ума! – Я буквально видела, как Аннета картинно закатила глаза. – Ты решил поставить крест на своей карьере? У тебя блестящее будущее, но какая-то малолетняя девчонка может все перечеркнуть одним лишь взмахом ресниц? Я не узнаю тебя, Генрих.
Генрих молчал, а я с замиранием сердца ждала, что же он ей на это возразит.
- Хорошо, допустим, ты действительно так сильно ее любишь, - примирительным тоном продолжила сестра, - Но ты уверен в своих чувствах? Вы знакомы несколько дней, а ты уже строишь планы на вашу жизнь!
- Да, люблю. Да, хочу строить планы. А то, что мы всего несколько дней знакомы, - Генрих немного помолчал, - так разве существуют какие-то правила, какой-то срок, который может определить степень глубины и продолжительности чувств? Одному не хватает всей жизни, чтобы разобраться, а другому нужен лишь один взгляд.
- Это не твой случай, Генрих. Ты рассуждаешь, как чел. Но я поддержу тебя перед семьей, если ты честно ответишь мне на один вопрос.
- Какой, сестра?
- Ты правда так сильно ее полюбил?
- Да, Аннета.
- И ты готов поклясться, что будешь любить эту девчонку всегда? До последнего вздоха Спящего?
В комнате воцарилось молчание, а я стояла и дрожала под дверью. Я так и не узнала, кто такой спящий, но смысл фразы мне был понятен.
- Да.
- А она? Будет ли она любить тебя также или через неделю забудет? – в голосе Аннеты появилось ехидство.
- Я не знаю.
- Не знаешь? Ты всю свою жизнь готов перекроить ради той, в которой ты не уверен?
- Аннета, не передергивай, - в голосе Генриха появилось раздражение.
- Хорошо, не буду, - примирительным тоном ответила сестра. –Я просто не хочу, чтобы ты страдал. Эта девчонка ничего о нас не знает, она живет в другом мире и по другим законам. Ты уверен, что она будет готова ради тебя принять наши правила, обычаи? Ты готов нарушить режим секретности для нее?
В комнате снова наступила тишина. Затем я услышала звуки шагов Генриха. Он медленно ходил по комнате, обдумывая вопрос сестры.
- Я не могу не признать, что в некотором смысле ты права. Прежде чем решиться на что-то серьезное, я должен быть уверен в ее чувствах ко мне.
- И как ты это проверишь, Генрих?
- Проверю, - он так решительно это сказал, что я поняла, что разговор окончен, и Генрих сейчас выйдет из комнаты. Пулей вылетев из темного коридора, я побежала в сторону гостиной.
Когда Генрих появился в гостиной, я уже успела отдышаться и обдумать услышанное. Он любит меня! Это самое важное, все остальное – мелочи. Хочет меня проверить? Пускай! Я на все готова, лишь бы доказать ему, как сильно люблю его.
Генрих не подал и виду, что у него только что состоялся такой серьезный разговор с сестрой, улыбнулся мне, как ни в чем не бывало, и сообщил, что заказал столик на двоих в одном из самых модных ресторанов Москвы.
Когда мы сели в машину, он нежно привлек меня к себе. Поцелуй был долгим и очень многообещающим, и я невольно вспомнила о том, как целый час прибиралась в своей комнате с тайной надеждой, что эту ночь мы проведем вместе. Внутри меня все дрожало от нетерпения, казалось, что и Генрих подумал о том же. Он еще раз нежно поцеловал меня, и мы поехали в ресторан.
Первые пару часов я вела себя немного скованно, памятуя о разговоре Генриха с Аннетой. Впрочем, Генрих задавал не больше вопросов, чем любой другой мужчина на свидании. Он вскользь уточнил о моих родителях и планах на учебу.
Наконец он спросил меня, нравится ли мне Москва. Сердце мое екнуло. Вот она, проверка! Я улыбнулась и ответила, что всю жизнь прожила в Хельсинки, а в Москве была наездами, поэтому не успела хорошенько присмотреться к городу.
- Но, может быть, ты восполнишь этот мой пробел? – я хитро улыбнулась.
- Тебе определенно понравится здесь, - Генрих поднял руку, позвал официанта и снова повернулся ко мне. - Поехали, я покажу тебе город.
Он расплатился, мы снова сели в машину и пустились в путешествие по ночной Москве. Я удивилась, как много Генрих знал о городе, который еще недавно был для меня чужим. Но теперь каждый его уголок наполнялся особенным очарованием. Теперь все-все здесь навсегда будет неразрывно связано для меня с Генрихом. От избытка чувств я иногда прислонялась к его плечу, и он наклонялся в мою сторону и нежно целовал в лоб.
Было около восьми утра, когда мы выехали из центра и помчались в сторону дома. Спать не хотелось совершенно. Я с интересом разглядывала проплывавший мимо пейзаж.
- Ой, Генрих, а мы разве не домой едем? – я удивилась, когда он свернул направо в другом месте.
- Пока нет. Я хочу показать тебе кое-что. Уверен, что тебе понравится, - он улыбнулся и привлек меня к себе.
Мне стало ужасно интересно, что же он хочет показать, и я стала всматриваться в дорогу. Вдали показались новостройки. Через несколько минут мы медленно въехали на строительную площадку, и Генрих остановил машину у самого высокого здания.
Я вышла из машины и осмотрелась. Расположенные друг за другом, в серой дымке зимнего утра виднелись строящиеся корпуса. Тот, у которого мы остановились, имел в высоту этажей тридцать. Я разглядывала серый бетон и пустые глазницы окон без стекол. Впечатление немного жутковатое, без облицовки дом и на дом-то не похож.
Генрих взял меня за руку и повел к зданию.
- Здесь разве нет охраны? – я тихо спросила его и начала оглядываться.
- Конечно есть, - бодро ответил мне Генрих. – Не волнуйся, нас никто не заметит.
Мы прошли мимо бытовок, в которых ночевали строители, и ступили в темноту подъезда. Генрих достал из кармана фонарик, и мы стали подниматься по бетонной лестнице без перил. Мы медленно преодолевали ступеньку за ступенькой, периодически останавливаясь на лестничных пролетах, чтобы поцеловаться.
Когда наконец-то мы поднялись на последний этаж и отдышались, Генрих взял меня за руку и подвел к одному из зиявших в стене проемов. Мы вышли на балкон, и холодный ветер дунул мне прямо в лицо. Я осмотрелась и ахнула. С этого места город был виден как на ладони. В прозрачном морозном воздухе мигали дальние огни иллюминаций и машин, людей конечно видно не было, но от ощущения жизни, переполнявшей Москву, захватывало дух.
Я зачарованно смотрела на открывшийся вид. Генрих обнимал меня, и я вдруг поняла, что никогда еще не была так счастлива. Мы стояли, прижавшись друг к другу, пронизывающий ветер пробирал до костей, но мне не хотелось уходить, так прекрасно было это мгновение.
Вдруг Генрих насторожился и повернулся в сторону лестницы.
- Что случилось?
- Ника, ты не слышала? Мне показалось, что кто-то поднимается.
- Нет, - я пожала плечами.
- Подожди здесь, я проверю, - он поцеловал меня в лоб и ушел вглубь здания.
Я закрыла глаза и вдохнула полной грудью морозный воздух. Находясь рядом с Генрихом, я не боялась никого и ничего, поэтому меня нисколько не встревожило, что на лестнице мог кто-то быть. В конце концов, если нас поймают, мы просто уйдем и все.
Я снова посмотрела на город и, решив сделать на память фотографию, вытащила из кармана мобильный. Кое-как справившись заледеневшими пальцами с кнопками, я стала выбирать ракурс.
Где-то вдалеке слева от высокого здания отделилась темная тень и взмыла в воздух. Птица. Я прищурилась, чтобы разглядеть ее. Темная тень беззвучно двигалась, совершая странные движения крыльями, то падая, то вновь резко поднимаясь. Казалось, что птица была ранена и поэтому никак не могла набрать высоту. Я словно зачарованная следила за ее полетом, и вдруг почувствовала, как внутри меня шевельнулось что-то скользкое и неприятное. Мне в голову пришла простая и одновременно ужасная мысль: я не могла с такого расстояния кого-либо увидеть, должно быть, птица была огромная, даже гигантская! Вот она спустилась к высоким этажам здания, неловко огибая его, и луч прожектора скользнул по ее красноватой чешуйчатой шкуре. Длинный острый хвост едва не задел прожектор, «птица» дернулась в сторону, и я ахнула.
- Генрих! Генрих, скорее иди сюда! – я в ужасе закричала, не в силах отвести взгляд от чудовищного животного.
«Птица», будто услышав меня, взмахнула сильнее крыльями и исчезла в тени здания. Я еще подождала несколько секунд, прежде чем отвести взгляд, но она больше не появлялась.
- Ника, что случилось? – сзади раздался голос Генриха.
Я обернулась. Он стоял передо мной, такой прекрасный и сильный, встревоженно вглядываясь в мое лицо. Не говоря ни слова, я бросилась в его объятия.
- Ну что ты, милая, - он обнял меня и прижал к себе. – Пойдем? Я проверил, там никого нет, мне просто показалось.
Я обернулась и в последний раз посмотрела на город и на то здание, за которым скрылось чудовище, а затем негнущимися ногами последовала за любимым.
Мы благополучно добрались до машины. Генрих тут же включил печку на полную мощность, и я протянула поближе озябшие руки.
- Замерзла? – Генрих улыбнулся и обнял меня.
- Угу, - ответила я, стуча зубами, и прижалась к нему сильнее.
- Так ты мне скажешь, что случилось там, наверху? – я услышала в его голосе волнение, и волна нежности разлилась по телу.
Он взял в свои ладони мое лицо, приблизил к своему и страстно поцеловал. Затем отстранил меня немного, чтобы лучше видеть.
- Скажешь? – Его глаза внимательно изучали меня. – Что тебя напугало?
Я смотрела в его глаза и молчала. Сказать ему, что я видела гигантскую птицу, покрытую чешуей и длинным хвостом? В лучшем случае, он рассмеется. В худшем - решит, что у меня галлюцинации, либо я просто вру.
- Ника?
- Нет, ничего. – Я опустила глаза. – Мне просто показалось, что тебя долго не было, вот я и испугалась, что с тобой что-то случилось.
- И это все? – Он продолжал буравить меня глазами.
- Все, - я постаралась придать своему лицу беспечный вид и изобразила на лице невинную улыбку. – Поехали домой?
Генрих не ответил. Он долго смотрел на меня, изучая каждую черточку моего лица. Затем он тяжело вздохнул и взялся за руль.
До дома мы добрались достаточно быстро. Я непрестанно думала о том, что произойдет сейчас, когда мы приедем. Мысленно я рисовала себе картину, как мы пойдем в мою комнату, как его сильные руки медленно разденут меня, как упадет тяжелая массивная цепь, висевшая на его шее, на пол вместе с одеждой. У меня перехватило дыхание, сердце учащенно забилось, и я не сразу заметила, что настроение Генриха изменилось. Он ехал в полном молчании, сосредоточенно глядя на дорогу.
Мы оставили машину на стоянке, он взял меня за руку, и мы медленно пошли в сторону дома. В темном коридоре не было ни души. Я слышала только стук собственного сердца и шелест мягкого ковра под ногами. Вот моя комната. Я открыла дверь и потянула за руку Генриха, но он остановился на пороге. Я обернулась и растерянно взглянула в его глаза. Он по-прежнему с нежностью смотрел на меня, но я уловила и новые черты в его взгляде.
- Генрих?
- Спокойной ночи, Ника, - он выпустил мою руку, и это движение так сильно мне напомнило тот самый первый день, когда мы столкнулись с ним у входной двери и ту, отчужденность, с которой он тогда смотрел на меня. Я испугалась.
- Генрих, - я с мольбой в голосе обратилась к нему, - я хочу, чтобы ты остался.
- Нет, - ответил он мягко, но я сразу поняла, что переубедить его не удастся.
- Пожалуйста-пожалуйста, - понимая всю тщетность своей просьбы, тем не менее, я крепко обняла его и стала покрывать поцелуями его лицо.
- Не сегодня, - он отстранил меня, с нежностью посмотрел.
Комок подкатил к горлу. Разочарование было таким сильным, что я не могла скрыть эмоций. Генрих заметил на моем лице отчаяние, снова привлек к себе и долго и страстно поцеловал.
- Увидимся вечером, - сказал он на прощание и исчез в темноте коридора.
Я еле справилась с подступившими слезами. Вечером мы увидимся снова, и все снова будет хорошо. Мы ведь не ссорились, так почему же у меня такое ужасное чувство?
Раздевшись, я легла в постель, но еще долго не могла заснуть. Около двенадцати дня меня разбудил стук в дверь. Спросонья я решила, что это Генрих, вскочила и бросилась открывать. На пороге стояла горничная.
- Марта?
- Извините, что разбудила вас.
- Что случилось?
- Леди Кэтрин умерла сегодня ночью – тихо сказала Марта, и из ее глаз покатились слезы.
Новость меня ошарашила. В первый момент я не знаю что сказать. Генрих уже знает? Может быть, он тоже еще не выходил своей комнаты и не знал о смерти тетки.
- Вы уже всем сообщили?
- Ну конечно! Все в доме, кроме вас, знают. Ночная служащая мне сказала, что вы поздно вернулись, поэтому я не стала вас тревожить раньше.
Я покраснела.
- Спасибо, Марта. Я сейчас оденусь и приду в гостиную.
Горничная кивнула, вытерла концом передника слезы и удалилась.
Первой мыслью было позвонить матери. Я набрала наш домашний номер и, услышав голос папы, начала быстро тараторить, но он меня остановил.
- Ника, не волнуйся, мы уже знаем.
- Знаете? – я удивилась.
- Да. Тебя не смогли найти в комнате, поэтому кто-то из слуг еще утром позвонил и сообщил о смерти старушки. Ника, жди маму, думаю, что она прибудет уже часа через два.
- Спасибо, папа, - сказала я и повесила трубку.
Пока я принимала душ и одевалась, все мои мысли были заняты Генрихом. Как он воспринял новость, но, главное, что волновало меня больше всего, как это отразится на наших планах. Мне было стыдно признаваться себе в том, что смерть леди Кэтрин волновала меня только в связи с моим желанием провести с Генрихом этот вечер вдвоем. Я почти сердилась на бедную старушку за то, что она не могла немного потерпеть и умереть в какой-нибудь другой день.
Пока эти невеселые мысли одолевали меня, дверь неожиданно распахнулась. На пороге стояла мама.
- Ой, мамочка, - я бросилась обнимать ее. Как все-таки приятно видеть родного человека в тяжелой ситуации.
- Ника, - мама посмотрела на меня с укором. – Я тебя для чего сюда присылала? Чтобы ты мне сразу отзвонилась! А в итоге я чуть не опоздала.
- Мамочка, прости! Я поздно узнала и сразу же бросилась тебе звонить.
- Ты видела, сколько чудаков в доме? Ненавижу этих рыжих. Но ничего, у меня есть отличный адвокат.
Я оторопело смотрела на мать. Мне вдруг пришла в голову мысль, что говорить ей о том, что я встречаюсь с Генрихом, не просто нельзя, но и опасно.
Мама тем временем раскладывала свои вещи на полках в шкафу, и внезапно меня пронзило током.
- Мама, а ты разве будешь жить здесь, в моей комнате?
- Конечно! Она мне вполне подойдет.
- Но я…
- А ты поскорее собирай свой рюкзак, твой поезд отходит через четыре часа.
Я в ужасе уставилась на мать. Только не это! Мне нужно срочно найти Генриха. Ничего не говоря, я бросилась из комнаты и побежала вверх по лестнице. Вбежав на третий этаж, я остановилась, чтобы перевести дыхание, а затем медленно пошла по коридору. Проходя мимо двери, ведущей в спальню леди Кэтрин, я остановилась. Вместо тишины больничного покоя там царило непривычное оживление. Несколько голосов одновременно что-то выкрикивало, стояла страшная неразбериха, слышались детский плач и истерические женские возгласы. Делили наследство леди Кэтрин.
Да, слетелось воронье, подумала я, вспомнив слова старухи. Все так и есть. Меня почему-то это сильно задело, а еще я вдруг поняла, что мне совершенно безразлично, кто выйдет из этой битвы победителем. Мама конечно расстроится, если ей не достанется положенной, по ее мнению, доли. Но мне это сейчас не интересно. Я должна поговорить с Генрихом.
Я подошла к заветной комнате и тихонько постучала. За дверью раздался шорох, и на пороге появилась Аннета.
- Чего тебе? – недружелюбно приветствовала она меня.
- Здравствуй, Аннета, - я постаралась изобразить улыбку на своем лице, - а позови, пожалуйста, Генриха.
- Его нет, он уехал.
- Но он знает, что леди Кэтрин умерла?
- Конечно. Он был первым, кому сообщили.
- А когда он вернется, не подскажешь? – я умоляюще посмотрела на нее.
- Он не вернется. Генрих собрал свои вещи и уехал. Насовсем, - холодно ответила Аннета и закрыла дверь.
Я так и осталась стоять у двери. Меня колотила крупная дрожь. Как же так? Почему Генрих уехал, почему не предупредил меня? И противное чувство ужасной ошибки, которую я совершила, терзало мое сердце. Произошло что-то непоправимое в наших отношениях, но я никак не могла понять, где была допущена роковая оплошность и кто в ней виноват.
Оставшиеся пару часов я бесцельно ходила по дому, все еще надеясь, что Аннета солгала мне, и Генрих вот-вот приедет. Но наступил вечер, а Генрих так и не появился.
Я стояла у входа в особняк леди Кэтрин, и метель хлестала меня по щекам. За плечами был рюкзак, в руках – билет на поезд, выданный матерью. Я схватилась последний раз за ручку двери и подержала ее какое-то время. Чуда не произошло: дверь не отворилась, и из-за нее не вышел стремительно Генрих с сестрой. Никто не сбил меня с ног, и некому было подать мне руку. Прекрасная история любви закончилась также внезапно, как и началась.
***
С тех пор минуло два года. Я все еще живу в Хельсинки, учусь на медицинском. Мама приехала домой три дня спустя после моего возвращения, отвоевав свою часть наследства, посему в нашем доме воцарились достаток и благополучие.
Я же привезла с собой огромную рану в сердце, которая зияла и не давала мне жить. Несколько недель я ходила совершенно потерянная, и только моя подушка знает, сколько невысказанных слов любви и горечи копилось во мне.
Первое время мне казалось, что это Аннета придумала какой-то трюк, обведя меня вокруг пальца, и что Генрих не собирался меня бросать. Меня мучили кошмары по ночам. Я видела огромный сияющий город и страшная черная тень парила над ним. Словно предвестник несчастий, дракон с красноватым металлическим отливом шкуры врывался в мой сон и доводил меня до исступления. Я просыпалась с мокрыми от слез глазами.
Измучившись отсутствием каких-либо известий о Генрихе, я позвонила в особняк и попросила его координаты. Мне дали его домашний адрес. Надежда снова зажглась во мне, и я стала писать письма. Я писала ему каждый день на протяжении почти двух лет. Сначала это были письма, полные любви, затем к любви примешалось отчаяние и боль. Я рассказывала ему, как мне плохо без него, как тяжело находиться в разлуке и не видеть его прекрасных карих глаз. Но это ни к чему не привело, ответом мне всегда было молчание, пока однажды на почту не пришла посылка на мое имя. Обратного адреса не было, но я сразу поняла, кто был отправителем. Я бережно, словно драгоценность, привезла посылку домой и, запершись в комнате, раскрыла ее. Моим глазам предстала толстая пачка писем. Моих писем Генриху. Все они были аккуратно разложены по датам. Ни одно из них не было вскрыто.
@темы: Гет, Чуды, Конкурс/челлендж/фикатон, Челы, Рассказ
Заявка:
Хочу: текст или рисунок
Жанр: юмор, романтика
Рейтинг: R-NC-17, слэш
Пэйринг: Ласвегасы/Бога или советник, либо Ласвегасы/асур(ы)
Дополнительные пожелания: нет
Исключения: масаны и КШ - нах!!!
читать дальшеДаже у самых боеспособных, подготовленных, самых умелых, тренированных, сильных, упрямых, не умеющих даваться воинов бывают неудачные дни.
А если воины сильные, тренированные, умелые, упрямые, смелые и … Словом, у таких воинов неудачные дни бывают крайне редко, но в силу их подготовки, силы и умений, эти дни обычно бывают не просто неудачными, а катастрофическими.
Именно таким днем для Боги стал вчерашний. То есть, с утра все было не столь катастрофически: вооруженные и проинструктированные гарки были предельно собраны, внимательны и серьезны… До провала. А потом было как-то не до того: комиссар устроил разбор полетов – стоит признать, справедливый, - полностью согласный с начальством Ортега добавил пару слов от себя, потом не стерпел сам Бога и тоже добавил подчиненным заслуженных комплиментов, окончательно испоганив и без того отвратительное настроение гарок. Да и собственное.
В результате, когда Бога добрался домой, принял душ и решил, что прошлый день был именно катастрофическим, все сколь-нибудь понимающие и знающие навы проворно испарились, не дожидаясь, пока кому-то из начальства придет в голову устроить разбор еще и их дел. А к непонимающим его не тянуло, поскольку пить он хотел в приятной, понимающей и обязательно навской обстановке: и высказаться можно будет без цензуры, и напиться до нужного состояния, и с пользой обсудить сложившуюся ситуацию уже на пьяную голову, которая, как известно, иногда выдает поразительно нелогичные, но неимоверно нужные и своевременные идеи. Которые в трезвую голову приходить отчего-то стесняются.
Увы, но после разбора полетов навы решили, что второй помощник нуждается в их обществе куда больше, чем они в его, и законспирировались столь умело, что искать пришлось бы с помощью тотальной проверки (опуститься к чему Бога еще не был готов), или с помощью учебной тревоги, за которую Сантьяга устроил бы вторую выволочку.
Вот и получилось, что ночью второй помощник комиссара слонялся без дел, пытаясь отыскать хоть одного незанятого важными делами нава. Но при виде его лица, все имеющиеся в наличии навы тут же симулировали бурную деятельность, а не симулирующих отвлекать было никак нельзя, ведь они-то как раз и занимались важными делами.
Часам к трем ночи Бога озверел окончательно, так и не придумал ничего нового, устал и проголодался. Именно последнее и заставило его свернуть из подвалов наверх, в одну из двух украшающих Цитадеть навов башен, в которой всегда было что поесть. Пусть даже обитающие там друзья при виде его физиономии первым делом закрывали холодильник.
Но какого нава когда-нибудь останавливала такая мелочь? Друзья ведь обязательно поделятся с голодающим продовольствием, пусть даже и не по своей воле.
Обычно, когда он собирался в гости, Доминга, как истинный специалист, успевал это предвидеть, доесть быстропортящиеся продукты, спрятать более стойкие и принять невинный вид «Кушать нечего, сами с голоду умираем». Сидевший в кресле Тамир всем своим видом показывал, что кушать не только нечего, но и некогда: наивный шас надеялся, что компьютерно-неграмотный нав купится на иллюзию бурной роботы и оставит его в покое. Но Бога был не таким уж неграмотным, да к тому же обладал поистине нечеловеческим (а навским) чутьем на бездельников.
Вот и сейчас второй помощник комиссара ожидал, что в столь поздний час напарники как раз ужинают, лениво перебрасываясь ничего не значащимися фразами, пьют пиво, смотрят какое-то шоу и пребывают в своем обычном, отвратительном настроении, в котором сейчас пребывала половина Цитадели.
Нечто неправильное Бога почувствовал, как только поднялся на первую ступеньку лестницы. Вопреки обыкновению, из башни тянуло стойким запахом дыма. Бросаться вперед с криками Бога не стал – Доминга не маленький, если и поджег что-то, то, по крайней мере, уж точно способен это же и потушить. Самостоятельно и не извещая о проблеме всех дежурных. Сегодня им и без того досталось.
Но гарка не был бы гаркой, если бы не рассмотрел и второй вариант, поэтому быстро просканировал башню, чтобы окончательно убедиться, что причиной запаха является обычное разгильдяйство предсказателя.
Убедившись, что в башне только Доминга и Тамир, оба в меру здоровые, целые и дееспособные, Бога поднялся на следующую ступеньку и понял, что именно его насторожило. В отличие от бесчисленных прошлых раз, когда напарники что-то ломали, в этот раз дым пах не шаскими горелыми микросхемами и не навскими травами – из башни отчетливо тянуло … шашлыками.
- Дожили, - обескуражено пробормотал второй помощник комиссара, недоверчиво принюхиваясь. Нюх его не обманул. – Совсем сбрендили! – возмутился Бога, решительно направляясь к двери и собираясь высказать напарникам все, что думает об их очередной идее.
Никто не спорил, что ласвегасы приносили Темному Двору большую, ощутимую и ценную помощь, за что пользовались столь же заслуженными поблажками. Щепетильные и дотошные навы прощали им помойку, в которую они превратили своё жилище, вечный перерасход энергии, столь же регулярный перерасход денег (даже бездонный кредит у навов тщательно подсчитывался), извечное разгильдяйство и… Но за все тысячелетия, которые стояла Цитадель, никто не додумался жарить в ней шашлыки!
На мгновение Боге очень захотелось взять Домингу за шкирку, доволочь до тренировочного лагеря и попросить наставников вбить в эту бестолковую голову хотя бы каплю ответственности и аккуратности.
- Шашлыки! – прошипел он, распахивая дверь и застывая в проеме.
Бросив один лишь взгляд на творившееся безобразие, Бога понял, что выпить в понимающей компании не удастся. То есть - увы и ах, но жизнь жестока, - быть родной и понимающей компанией предстоит ему.
Ласвегасы пребывали в глубокой депрессии, что как-то еще можно было объяснить провалом, но вот вид Тамира намекал, что расстроен он не из-за произошедшего и даже (вдумайтесь!) не из-за денег.
Увидев в дверном проеме облаченного в боевой комбинезон Богу, шас икнул, уронил шампур с поджарившимся мясом, попятился и чуть не споткнулся об свои же кабели, змеящиеся по полу. Более спокойный (присмотревшись, Бога понял, что попросту более пьяный) Доминга флегматично пожал плечами и подхватил упавший на угли шампур, пока мясо не подгорело.
- Будешь? – невнятно поинтересовался предсказатель, протягивая шашлык ему.
- Да вы что, совсем ополоумели?! – вызверился Бога, найдя столь блестящий повод сбросить остатки скверного настроения. – Вы во что Цитадель превратили, бараны безмозглые? Мало вам помойки, склада и барахолки, так теперь вам уже лень в ресторан пойти?!
- Ну не скажи, - невнятно отозвался Доминга, успевший заново набить рот мясом. – В ресторане не так… - предсказатель поискал подходящее слово, не нашел и ему на помощь пришел напарник.
- Не так душевно! – твердо заявил Тамир, подхватывая следующий шампур и протягивая над углями.
Бога присмотрелся к мангалу и опешил повторно – мастера на все руки соорудили его из старого системного блока, водрузив на две подставки от хрустальных шаров.
- Вы бы еще дыхание дракона использовали, - проворчал немного успокоившийся нав, решивший, что с пьяными не спорят.
- Не выходит, - серьезно отозвался Доминга. – Мясо подгорает и выходит сухим.
- Кря… - от неожиданности выдал гарка, заподозрив, что его разыгрывают. За все годы сперва подготовки, а потом службы Бога множество раз питался тем, что удалось поймать, но жарить мясо дыханием дракона … Мягко скажем, это было чересчур.
Если ты раздобыл мясо, то гораздо проще и удобней развести костер, а если ты прячешься, то дыхание дракона выдаст тебя гораздо быстрее, чем костер до небес. Челов много, мало ли что они там жгут, а вот дыхание моментально укажет на магов. Да и тратить энергию на такой бред? Лучше уж сырым съесть, от этого пока еще ни один гарка не умер.
- Выпьешь? – предложил Доминга, продемонстрировав невероятную, как для навов, так и для себя щедрость.
- Так, - Бога подхватил предложенную бутылку, упал в более-менее свободное кресло (Тамир охнул и выдернул из-под него какую-то распечатку) и решительно велел: - Рассказывайте!
- Что рассказывать? – прикинулся дурачком шас, преувеличенно внимательно вертя шампуры.
- С чего вы тут пикник устроили, - пояснил гарка, безуспешно поискав глазами стакан. Попадались только пустые или полупустые кружки с кофе.
- А почему бы и нет? – флегматично спросил Доминга, все еще находящийся в неожиданном для себя настроении. – В лесу зеленые ведьмы, в парках моряны, а челы готовить приличный шашлык не умеют.
- Сходил бы к шасам, - предложил Бога и по изменившемся лицам напарников понял, что попал в точку. С шасов (а скорее всего с Тамира) все и началось, но выяснять это надо было осторожно. – Ладно, давайте выпьем.
Эту идею Доминга поддержал охотно, быстро отыскав в шкафу более-менее чистую рюмку.
«Ладно, коньяк все равно продезинфицирует» - решил нав, когда заклинание перед этой задачей спасовало. Поговаривали, что эрлийцы для этого, как и тысячи лет до того, используют чистейший спирт, который еще ни одному пациенту не повредил.
Коньяк оказался превосходным, видимо Тамир раздобыл у кого-то из сородичей, или разграбил собственную заначку на черный день. Шашлык оказался тоже неплох, так что Бога подобрел, успокоился и устроился в своем кресле с максимальным комфортом, закинув ноги на стол.
- Так что у вас случилось? – осведомился он, с аппетитом поглощая мясо. – Чего вы кислые, будто вас Сантьяга лично выпорол.
- Он не выпорол, - произнес Тамир таким тоном, что стало ясно – лучше бы выпорол. – Он … посмотрел!
- И? – не понял гарка, которой каждый день смотрел на ласвегасов по несколько раз.
- Он посмотрел… с пренебрежением! – закончил предсказатель и Бога понял, почему ласвегасы в три ночи тайком жарят шашлыки в своем логове. Они страдают от профессиональной несостоятельности и полны сомнений… А может решили оторваться на последок: коньяк, пустые бутылки из-под которого торчали из ящика, провал в поимке Ярки, выволочка и последующая депрессия привела напарников в яму самобичевание, которое было, в общем-то, несвойственно ни навам, ни шасам.
Возможно, именно поэтому ласвегасы предавались ему с полной самоотдачей, наслаждаясь непривычным для себя процессом. Чему способствовал коньяк, пустых бутылок из-под которого скопилось уже достаточно.
- Вы спятили? – выдал наиболее нейтральную реакцию Бога. По мнению нава, у любимчиков Сантьяги не было никакой причины заниматься самобичеванием – сегодня провалились все, а ласвегасы в наименьшей степени. Если бы Сантьяга был недоволен собственными аналитиками, он сказал бы об этом прямо – уж чего-чего, а привычки молчать у комиссара отродясь не было.
- Он велел нам уйти! – Тамир попытался произнести фразу с пафосом, но не вовремя икнул, сбился и опять уронил шампур.
- Куда?
- Не куда, а откуда, - веско произнес Доминга. – Велел нам идти отдыхать, а отчетами занялись другие.
- Я вижу, как вы отдыхаете, - с иронией заметил Бога.
- Ты не понимаешь! – вскипел шас. – Он отправил нас подальше, потому что больше не доверяет.
Гарка подавился коньяком, уставившись на шаса. Темный Двор издревле славился своей сплоченностью, все кризисы переживая стойко и непоколебимо именно из-за отношений внутри семьи. Свои для темных были настоящей семьей, которую принято было выручать без раздумий. И теперь Бога подумал, что во многом это происходило из-за сплоченности самих навов, никогда не раскалывавшихся на отдельные партии и не пренебрегавших выгодой семьи ради своей собственной.
«Кроме одного единственного раза, когда семья раскололась, - признался себе нав, скрипнув зубами. - Будь ты проклят, Ярга, будь ты проклят за то, что заставил нас усомниться друг в друге. Заставил искать предателей среди своих»
Если даже лучшие аналитики нави не могли доверять сами себе… да что там, не могли доверять комиссару, то куда мы катимся?
- А давайте еще выпьем, - предложил Бога, решительно подтягивая к себе пустую кружку и наливая коньяк уже в неё. – И разберемся в ситуации не спеша.
- А есть в чем разбираться? – уныло спросил Доминга. – Комиссар не то, что нам, он скоро Ортеге и тебе доверять не будет.
- Будет, - твердо произнес Бога. – Что бы не случилось, а Сантьяга будет доверять своей семье. Тебе, мне, Ортеге, Варге… всем нам. Именно поэтому он комиссар… и именно поэтому он решит проблему Ярги. Потому, что в отличие от него, Сантьяга хочет верить. И хочет семью, у которой будет выбор.
- А Ярга… - Доминга не договорил, но заметно посветлел лицом, словно друг сформировал его собственные мысли, которые предсказателю никак не удавалось облечь в слова.
- За Темный Двор! – провозгласил Бога, опрокидывая в себя все налитое, после чего почувствовал, что коньяк не просто хорош, а великолепен. И не мешало бы выпить еще…
Тамир сунул навам в руки по шампуру, уселся рядом с напарником и, грызя свою порцию, веселел на глазах. Сказалась вековая привычка шасов тонко чувствовать настроение сюзеренов.
- А вам, ребята, Сантьяга велел отдыхать, - невнятно произнес Бога, вгрызаясь зубами в действительно отличные шашлыки. – Чтобы вы, когда будет новая информация, были в фоме… форме.
- Ты думаешь? – засомневался шас.
- Нет, я уверен, что комиссар сплавил вас подальше, чтобы вы не сожрали все продукты в аналитическом центре! – проворчал нав.
- Может, закажем еще мяса? – предложил Доминга, правильно истолковав призыв сородича.
- Чтобы нас завтра Ортега на шуркь порезал и подал комиссару на обед? – возразил Бога. – Давайте лучше закажем готовой еды и еще бутылку… нет, две бутылки коньяка!
- С вероятностью в девяносто два процента двумя бутылками дело не ограничится, - предсказал Доминга.
- Когда тебя это останавливало? – хмыкнул Бога и полез за телефоном.
Спустя час, когда все заказанное было съедено, коньяк выпит, а настроение ласвегасов заметно улучшилось, Домингу одолело желание немедленно, сейчас же, сию же минуту сделать для нави что-то крайне полезное. Вовремя спохватившийся Бога заявил, что самым полезным для нави будет толковый предсказатель, которому просто необходимо сейчас же потренироваться в предсказаниях.
- И что мне это даст? – возмутился Доминга, дожевывая последний кусок пиццы. – Что предсказывать?
- Ближайшую судьбу, - благодушно предложил Бога. – Всех наших знакомых, чтобы быть уверенным, что им ничего не грозит.
«А если начать с Ортеги, то можно и от мрачных мыслей отвлечься» - мысленно закончил Бога, давно бывший в курсе неформальных отношений между напарниками, которых Тамир почему-то крайне стыдился. Навы этому вопросу не уделяли не то что большого, а хоть какого-то особого внимания: если одному существу приятно в обществе другого, то кому какая разница какого они пола? Рыцарям с ведьмами спать можно, а навам с шасами нет? Бред какой.
- Так, - решительно заявил Доминга, сгоняя напарника с кресла и устанавливая посреди «кабинета» шар на треноге. – С кого начинаем.
- С… - начал было Тамир, но Бога успел его перебить.
- С Ортеги.
- Заодно и Сантьяге нервы побережем, - согласился с ним предсказатель, давным-давно предсказывающий, чем закончатся отношения комиссара и его первого помощника. – Та-ак… выволочка, еще одна выволочка, разбор полетов, - перечислял Доминга, уставившись в шар.
- Сантьяга ему и дома спуску не дает, - заключил гарка. – А дальше? Неужто не помирятся?
- А с чего ты взял, что они ссорились? – удивился предсказатель. – Это они в перерывах.
«Какое счастье, что белым костюмом увлекся Ортега, а не я!» - с чувством поблагодарил Спящего Бога, представив, что это ему могли устраивать выволочку в перерывах.
- А перерывов было много? – против воли заинтересовался он, поскольку Ортега всегда крайне неохотно рассказывал о своей личной жизни.
Доминга вгляделся в шар и немного покраснел.
- Слушай, - осенило Богу. – А посмотри, что там Тергу ждет? Сойдется он со своим или нет?
Дурная идея еще и заразительна, так что спустя час у ласвегасов был готов любовный прогноз почти на всех знакомых обитателей Темного Двора, включая советников, которых соблазнит новый сорт вина.
- Зато над подарком на Карнавал можно не волноваться, - утешился Доминга, азартно жующий найденные в тумбочке чипсы.
- А ты им подарки даришь? – опешил Бога.
- Ну … да, - неуверенно кивнул предсказатель. – А ты нет?
- То-то вам финансирование не урезают! – восхитился нав. – Или это ты со времен учебы?!
- Ну а что? – искренне удивился Доминга, который когда-то пару лет помогал одному из советников в работе. – Я же не с какой-то целью, а так… А что, никто больше не дарит?
- Да что ты! – фальшиво воскликнул Бога, сделав мысленную пометку «ящик вина, три штуки». – Дарят, я просто не знал, что ты тоже даришь.
- Так, кого мы еще не смотрели? – задумался Доминга. Тамир давно дремал, уронив голову на клавиатуру. Напарник подхватил его на руки, осторожно переложил на диван и укрыл пледом.
«Вот ведь забота» - невольно восхитился Бога, положил руки на спинку кресла и устроив поверх подбородок.
Предсказатель вернулся к шару, уселся и начал перечислять имена знакомых, надеясь, что всплывет новое. Гарка сидел в кресле, перебросив ноги через подлокотник и понемногу вспоминая собственные похождения. Были и ведьмы, и шасы, и челки, и моряны... Домингу он как-то несправедливо пропустил, поскольку если и оказывался в постели с сородичами, то предпочитал, чтобы ими оказывались гарки.
- Извини, но… - внезапно перебил его предсказатель. – Ты уверен? Или пьян?
- Трезв, - задумчиво отозвался гарка, рассматривая встрепанного нава в свитере и джинсах. – Я трезв.
Доминга некоторое время смотрел в шар, но его ерзание с каждым мгновением становилось все более нервным.
- Не думай об этом, - в конце концов попросил он.
- А ты не смотри, - предложил Бога, продолжая его рассматривать.
- Не могу, - пожаловался предсказатель. – Ты очень … образно представляешь и это влияет на будущее.
- Могу не представлять, - охотно предложил Бога.
Доминга обрадовано кивнул и тут же сглотнул, увидев ответ в шаре. Бога плавно поднялся на ноги и слитным движением приблизился к предсказателю.
- А делать, - закончил гарка, нависая над сородичем. Предсказатель заерзал, покосился на спящего Тамира, потом на шар и сдался.
В спальню наверху они ворвались уже мало что соображая. Где-то по дороге Бога сорвал с Доминги свитер, а потом избавился от собственной одежды. Предсказатель вскрикнул, когда Бога впечатал его в стену, награждая поцелуями, больше похожими на укусы.
До кровати в первый раз они не добрались, остались возле стены, лаская друг друга и наслаждаясь силой и страстью. Гарка выложился по полной, сбрасывая всё сегодняшнее напряжение, поэтому секс больше походил на схватку. Стоящий у стены Доминга негромко стонал, пытаясь не кричать в голос, когда любовник грубо входил в него. Наконец Бога оторвался от предсказателя, напоследок слегка укусив его за плечо, и прислонился к стене.
- Да-а, - протянул Доминга. – Этого шар не показывал.
- Можем повторить, - усмехнулся второй помощник комиссара, любуясь фигурой сородича. – На кровати.
Акт номер два закончился для предсказателя не только парой укусов, но и глубокими царапинами от ногтей гарки. Самому Боге повезло точно так же, но он не обращал внимания на расцарапанную спину, занятый гораздо более важными размышлениями: продолжать или отдохнуть?
- Давай отдохнем, - попросил Доминга, растягиваясь на кровати.
Гарка окинул его долгим взглядом и пришел к выводу, что отдыхать ему не хочется совершенно. Поэтому он опрокинул предсказателя на спину и начал целовать, спускаясь все ниже и ниже. Доминга выгибался, вцепившись тонкими пальцами в простыню, стонал и бессвязно просил продолжать.
- А-э… - раздалось в самый неподходящий момент, когда Бога переворачивал любовника на живот.
- Тамир! – воскликнул предсказатель, трепыхаясь под ним. Гарка окинул второго ласвегаса долгим взглядом, протянул руку и беззастенчиво осведомился:
- Идешь к нам?
Шас запнулся, покраснел и попятился, но потом мотнул головой и вернулся.
- Вот и отлично, - согласился Бога, затаскивая его в кровать.
Утро наступило как-то неожиданно рано, когда они только угомонились и уснули на широкой кровати. Шас устроился головой на плече напарника, натянув одеяло на голову, и отвоевав себе довольно много места. Прикорнувший с другой стороны Бога вообще сунул голову под подушку, чтобы не слышать противного пиканья снизу, к которому ласвегасы давно привыкли.
Из-за него же он и проснулся первым, размышляя, как можно спать под постоянный шум. Приподнявшись на локте и полюбовавшись спящими, неожиданно благодушный Бога решил сделать доброе дело и приготовить завтрак. В первую очередь дело было добрым для него, потому что ласвегасы обычно завтракали кофе, чего нав решительно не понимал.
Так что когда он вернулся в спальню, неся плоды своего труда, его встретили две пары круглых глаз.
- Ты еще не ушел? – удивился Доминга, пока его напарник пытался прикрыться простыней.
- А вы собирались выпихать меня за дверь без завтрака? – удивился гарка, присаживаясь на край кровати.
Если ласвегасы и лелеяли такие планы, то при виде горячих бутербродов, кофе и булочек немедленно их изменили и накинулись на еду с прожорливостью оголодавшей белки. А Бога неожиданно поймал себя на мысли, что надо наведываться сюда чаще… Спящий с ними, можно даже с собственными продуктами.
Хочу: текст или рисунок
Жанр: юмор, романтика
Рейтинг: R-NC-17, слэш
Пэйринг: Ласвегасы/Бога или советник, либо Ласвегасы/асур(ы)
Дополнительные пожелания: нет
Исключения: масаны и КШ - нах!!!
читать дальшеДаже у самых боеспособных, подготовленных, самых умелых, тренированных, сильных, упрямых, не умеющих даваться воинов бывают неудачные дни.
А если воины сильные, тренированные, умелые, упрямые, смелые и … Словом, у таких воинов неудачные дни бывают крайне редко, но в силу их подготовки, силы и умений, эти дни обычно бывают не просто неудачными, а катастрофическими.
Именно таким днем для Боги стал вчерашний. То есть, с утра все было не столь катастрофически: вооруженные и проинструктированные гарки были предельно собраны, внимательны и серьезны… До провала. А потом было как-то не до того: комиссар устроил разбор полетов – стоит признать, справедливый, - полностью согласный с начальством Ортега добавил пару слов от себя, потом не стерпел сам Бога и тоже добавил подчиненным заслуженных комплиментов, окончательно испоганив и без того отвратительное настроение гарок. Да и собственное.
В результате, когда Бога добрался домой, принял душ и решил, что прошлый день был именно катастрофическим, все сколь-нибудь понимающие и знающие навы проворно испарились, не дожидаясь, пока кому-то из начальства придет в голову устроить разбор еще и их дел. А к непонимающим его не тянуло, поскольку пить он хотел в приятной, понимающей и обязательно навской обстановке: и высказаться можно будет без цензуры, и напиться до нужного состояния, и с пользой обсудить сложившуюся ситуацию уже на пьяную голову, которая, как известно, иногда выдает поразительно нелогичные, но неимоверно нужные и своевременные идеи. Которые в трезвую голову приходить отчего-то стесняются.
Увы, но после разбора полетов навы решили, что второй помощник нуждается в их обществе куда больше, чем они в его, и законспирировались столь умело, что искать пришлось бы с помощью тотальной проверки (опуститься к чему Бога еще не был готов), или с помощью учебной тревоги, за которую Сантьяга устроил бы вторую выволочку.
Вот и получилось, что ночью второй помощник комиссара слонялся без дел, пытаясь отыскать хоть одного незанятого важными делами нава. Но при виде его лица, все имеющиеся в наличии навы тут же симулировали бурную деятельность, а не симулирующих отвлекать было никак нельзя, ведь они-то как раз и занимались важными делами.
Часам к трем ночи Бога озверел окончательно, так и не придумал ничего нового, устал и проголодался. Именно последнее и заставило его свернуть из подвалов наверх, в одну из двух украшающих Цитадеть навов башен, в которой всегда было что поесть. Пусть даже обитающие там друзья при виде его физиономии первым делом закрывали холодильник.
Но какого нава когда-нибудь останавливала такая мелочь? Друзья ведь обязательно поделятся с голодающим продовольствием, пусть даже и не по своей воле.
Обычно, когда он собирался в гости, Доминга, как истинный специалист, успевал это предвидеть, доесть быстропортящиеся продукты, спрятать более стойкие и принять невинный вид «Кушать нечего, сами с голоду умираем». Сидевший в кресле Тамир всем своим видом показывал, что кушать не только нечего, но и некогда: наивный шас надеялся, что компьютерно-неграмотный нав купится на иллюзию бурной роботы и оставит его в покое. Но Бога был не таким уж неграмотным, да к тому же обладал поистине нечеловеческим (а навским) чутьем на бездельников.
Вот и сейчас второй помощник комиссара ожидал, что в столь поздний час напарники как раз ужинают, лениво перебрасываясь ничего не значащимися фразами, пьют пиво, смотрят какое-то шоу и пребывают в своем обычном, отвратительном настроении, в котором сейчас пребывала половина Цитадели.
Нечто неправильное Бога почувствовал, как только поднялся на первую ступеньку лестницы. Вопреки обыкновению, из башни тянуло стойким запахом дыма. Бросаться вперед с криками Бога не стал – Доминга не маленький, если и поджег что-то, то, по крайней мере, уж точно способен это же и потушить. Самостоятельно и не извещая о проблеме всех дежурных. Сегодня им и без того досталось.
Но гарка не был бы гаркой, если бы не рассмотрел и второй вариант, поэтому быстро просканировал башню, чтобы окончательно убедиться, что причиной запаха является обычное разгильдяйство предсказателя.
Убедившись, что в башне только Доминга и Тамир, оба в меру здоровые, целые и дееспособные, Бога поднялся на следующую ступеньку и понял, что именно его насторожило. В отличие от бесчисленных прошлых раз, когда напарники что-то ломали, в этот раз дым пах не шаскими горелыми микросхемами и не навскими травами – из башни отчетливо тянуло … шашлыками.
- Дожили, - обескуражено пробормотал второй помощник комиссара, недоверчиво принюхиваясь. Нюх его не обманул. – Совсем сбрендили! – возмутился Бога, решительно направляясь к двери и собираясь высказать напарникам все, что думает об их очередной идее.
Никто не спорил, что ласвегасы приносили Темному Двору большую, ощутимую и ценную помощь, за что пользовались столь же заслуженными поблажками. Щепетильные и дотошные навы прощали им помойку, в которую они превратили своё жилище, вечный перерасход энергии, столь же регулярный перерасход денег (даже бездонный кредит у навов тщательно подсчитывался), извечное разгильдяйство и… Но за все тысячелетия, которые стояла Цитадель, никто не додумался жарить в ней шашлыки!
На мгновение Боге очень захотелось взять Домингу за шкирку, доволочь до тренировочного лагеря и попросить наставников вбить в эту бестолковую голову хотя бы каплю ответственности и аккуратности.
- Шашлыки! – прошипел он, распахивая дверь и застывая в проеме.
Бросив один лишь взгляд на творившееся безобразие, Бога понял, что выпить в понимающей компании не удастся. То есть - увы и ах, но жизнь жестока, - быть родной и понимающей компанией предстоит ему.
Ласвегасы пребывали в глубокой депрессии, что как-то еще можно было объяснить провалом, но вот вид Тамира намекал, что расстроен он не из-за произошедшего и даже (вдумайтесь!) не из-за денег.
Увидев в дверном проеме облаченного в боевой комбинезон Богу, шас икнул, уронил шампур с поджарившимся мясом, попятился и чуть не споткнулся об свои же кабели, змеящиеся по полу. Более спокойный (присмотревшись, Бога понял, что попросту более пьяный) Доминга флегматично пожал плечами и подхватил упавший на угли шампур, пока мясо не подгорело.
- Будешь? – невнятно поинтересовался предсказатель, протягивая шашлык ему.
- Да вы что, совсем ополоумели?! – вызверился Бога, найдя столь блестящий повод сбросить остатки скверного настроения. – Вы во что Цитадель превратили, бараны безмозглые? Мало вам помойки, склада и барахолки, так теперь вам уже лень в ресторан пойти?!
- Ну не скажи, - невнятно отозвался Доминга, успевший заново набить рот мясом. – В ресторане не так… - предсказатель поискал подходящее слово, не нашел и ему на помощь пришел напарник.
- Не так душевно! – твердо заявил Тамир, подхватывая следующий шампур и протягивая над углями.
Бога присмотрелся к мангалу и опешил повторно – мастера на все руки соорудили его из старого системного блока, водрузив на две подставки от хрустальных шаров.
- Вы бы еще дыхание дракона использовали, - проворчал немного успокоившийся нав, решивший, что с пьяными не спорят.
- Не выходит, - серьезно отозвался Доминга. – Мясо подгорает и выходит сухим.
- Кря… - от неожиданности выдал гарка, заподозрив, что его разыгрывают. За все годы сперва подготовки, а потом службы Бога множество раз питался тем, что удалось поймать, но жарить мясо дыханием дракона … Мягко скажем, это было чересчур.
Если ты раздобыл мясо, то гораздо проще и удобней развести костер, а если ты прячешься, то дыхание дракона выдаст тебя гораздо быстрее, чем костер до небес. Челов много, мало ли что они там жгут, а вот дыхание моментально укажет на магов. Да и тратить энергию на такой бред? Лучше уж сырым съесть, от этого пока еще ни один гарка не умер.
- Выпьешь? – предложил Доминга, продемонстрировав невероятную, как для навов, так и для себя щедрость.
- Так, - Бога подхватил предложенную бутылку, упал в более-менее свободное кресло (Тамир охнул и выдернул из-под него какую-то распечатку) и решительно велел: - Рассказывайте!
- Что рассказывать? – прикинулся дурачком шас, преувеличенно внимательно вертя шампуры.
- С чего вы тут пикник устроили, - пояснил гарка, безуспешно поискав глазами стакан. Попадались только пустые или полупустые кружки с кофе.
- А почему бы и нет? – флегматично спросил Доминга, все еще находящийся в неожиданном для себя настроении. – В лесу зеленые ведьмы, в парках моряны, а челы готовить приличный шашлык не умеют.
- Сходил бы к шасам, - предложил Бога и по изменившемся лицам напарников понял, что попал в точку. С шасов (а скорее всего с Тамира) все и началось, но выяснять это надо было осторожно. – Ладно, давайте выпьем.
Эту идею Доминга поддержал охотно, быстро отыскав в шкафу более-менее чистую рюмку.
«Ладно, коньяк все равно продезинфицирует» - решил нав, когда заклинание перед этой задачей спасовало. Поговаривали, что эрлийцы для этого, как и тысячи лет до того, используют чистейший спирт, который еще ни одному пациенту не повредил.
Коньяк оказался превосходным, видимо Тамир раздобыл у кого-то из сородичей, или разграбил собственную заначку на черный день. Шашлык оказался тоже неплох, так что Бога подобрел, успокоился и устроился в своем кресле с максимальным комфортом, закинув ноги на стол.
- Так что у вас случилось? – осведомился он, с аппетитом поглощая мясо. – Чего вы кислые, будто вас Сантьяга лично выпорол.
- Он не выпорол, - произнес Тамир таким тоном, что стало ясно – лучше бы выпорол. – Он … посмотрел!
- И? – не понял гарка, которой каждый день смотрел на ласвегасов по несколько раз.
- Он посмотрел… с пренебрежением! – закончил предсказатель и Бога понял, почему ласвегасы в три ночи тайком жарят шашлыки в своем логове. Они страдают от профессиональной несостоятельности и полны сомнений… А может решили оторваться на последок: коньяк, пустые бутылки из-под которого торчали из ящика, провал в поимке Ярки, выволочка и последующая депрессия привела напарников в яму самобичевание, которое было, в общем-то, несвойственно ни навам, ни шасам.
Возможно, именно поэтому ласвегасы предавались ему с полной самоотдачей, наслаждаясь непривычным для себя процессом. Чему способствовал коньяк, пустых бутылок из-под которого скопилось уже достаточно.
- Вы спятили? – выдал наиболее нейтральную реакцию Бога. По мнению нава, у любимчиков Сантьяги не было никакой причины заниматься самобичеванием – сегодня провалились все, а ласвегасы в наименьшей степени. Если бы Сантьяга был недоволен собственными аналитиками, он сказал бы об этом прямо – уж чего-чего, а привычки молчать у комиссара отродясь не было.
- Он велел нам уйти! – Тамир попытался произнести фразу с пафосом, но не вовремя икнул, сбился и опять уронил шампур.
- Куда?
- Не куда, а откуда, - веско произнес Доминга. – Велел нам идти отдыхать, а отчетами занялись другие.
- Я вижу, как вы отдыхаете, - с иронией заметил Бога.
- Ты не понимаешь! – вскипел шас. – Он отправил нас подальше, потому что больше не доверяет.
Гарка подавился коньяком, уставившись на шаса. Темный Двор издревле славился своей сплоченностью, все кризисы переживая стойко и непоколебимо именно из-за отношений внутри семьи. Свои для темных были настоящей семьей, которую принято было выручать без раздумий. И теперь Бога подумал, что во многом это происходило из-за сплоченности самих навов, никогда не раскалывавшихся на отдельные партии и не пренебрегавших выгодой семьи ради своей собственной.
«Кроме одного единственного раза, когда семья раскололась, - признался себе нав, скрипнув зубами. - Будь ты проклят, Ярга, будь ты проклят за то, что заставил нас усомниться друг в друге. Заставил искать предателей среди своих»
Если даже лучшие аналитики нави не могли доверять сами себе… да что там, не могли доверять комиссару, то куда мы катимся?
- А давайте еще выпьем, - предложил Бога, решительно подтягивая к себе пустую кружку и наливая коньяк уже в неё. – И разберемся в ситуации не спеша.
- А есть в чем разбираться? – уныло спросил Доминга. – Комиссар не то, что нам, он скоро Ортеге и тебе доверять не будет.
- Будет, - твердо произнес Бога. – Что бы не случилось, а Сантьяга будет доверять своей семье. Тебе, мне, Ортеге, Варге… всем нам. Именно поэтому он комиссар… и именно поэтому он решит проблему Ярги. Потому, что в отличие от него, Сантьяга хочет верить. И хочет семью, у которой будет выбор.
- А Ярга… - Доминга не договорил, но заметно посветлел лицом, словно друг сформировал его собственные мысли, которые предсказателю никак не удавалось облечь в слова.
- За Темный Двор! – провозгласил Бога, опрокидывая в себя все налитое, после чего почувствовал, что коньяк не просто хорош, а великолепен. И не мешало бы выпить еще…
Тамир сунул навам в руки по шампуру, уселся рядом с напарником и, грызя свою порцию, веселел на глазах. Сказалась вековая привычка шасов тонко чувствовать настроение сюзеренов.
- А вам, ребята, Сантьяга велел отдыхать, - невнятно произнес Бога, вгрызаясь зубами в действительно отличные шашлыки. – Чтобы вы, когда будет новая информация, были в фоме… форме.
- Ты думаешь? – засомневался шас.
- Нет, я уверен, что комиссар сплавил вас подальше, чтобы вы не сожрали все продукты в аналитическом центре! – проворчал нав.
- Может, закажем еще мяса? – предложил Доминга, правильно истолковав призыв сородича.
- Чтобы нас завтра Ортега на шуркь порезал и подал комиссару на обед? – возразил Бога. – Давайте лучше закажем готовой еды и еще бутылку… нет, две бутылки коньяка!
- С вероятностью в девяносто два процента двумя бутылками дело не ограничится, - предсказал Доминга.
- Когда тебя это останавливало? – хмыкнул Бога и полез за телефоном.
Спустя час, когда все заказанное было съедено, коньяк выпит, а настроение ласвегасов заметно улучшилось, Домингу одолело желание немедленно, сейчас же, сию же минуту сделать для нави что-то крайне полезное. Вовремя спохватившийся Бога заявил, что самым полезным для нави будет толковый предсказатель, которому просто необходимо сейчас же потренироваться в предсказаниях.
- И что мне это даст? – возмутился Доминга, дожевывая последний кусок пиццы. – Что предсказывать?
- Ближайшую судьбу, - благодушно предложил Бога. – Всех наших знакомых, чтобы быть уверенным, что им ничего не грозит.
«А если начать с Ортеги, то можно и от мрачных мыслей отвлечься» - мысленно закончил Бога, давно бывший в курсе неформальных отношений между напарниками, которых Тамир почему-то крайне стыдился. Навы этому вопросу не уделяли не то что большого, а хоть какого-то особого внимания: если одному существу приятно в обществе другого, то кому какая разница какого они пола? Рыцарям с ведьмами спать можно, а навам с шасами нет? Бред какой.
- Так, - решительно заявил Доминга, сгоняя напарника с кресла и устанавливая посреди «кабинета» шар на треноге. – С кого начинаем.
- С… - начал было Тамир, но Бога успел его перебить.
- С Ортеги.
- Заодно и Сантьяге нервы побережем, - согласился с ним предсказатель, давным-давно предсказывающий, чем закончатся отношения комиссара и его первого помощника. – Та-ак… выволочка, еще одна выволочка, разбор полетов, - перечислял Доминга, уставившись в шар.
- Сантьяга ему и дома спуску не дает, - заключил гарка. – А дальше? Неужто не помирятся?
- А с чего ты взял, что они ссорились? – удивился предсказатель. – Это они в перерывах.
«Какое счастье, что белым костюмом увлекся Ортега, а не я!» - с чувством поблагодарил Спящего Бога, представив, что это ему могли устраивать выволочку в перерывах.
- А перерывов было много? – против воли заинтересовался он, поскольку Ортега всегда крайне неохотно рассказывал о своей личной жизни.
Доминга вгляделся в шар и немного покраснел.
- Слушай, - осенило Богу. – А посмотри, что там Тергу ждет? Сойдется он со своим или нет?
Дурная идея еще и заразительна, так что спустя час у ласвегасов был готов любовный прогноз почти на всех знакомых обитателей Темного Двора, включая советников, которых соблазнит новый сорт вина.
- Зато над подарком на Карнавал можно не волноваться, - утешился Доминга, азартно жующий найденные в тумбочке чипсы.
- А ты им подарки даришь? – опешил Бога.
- Ну … да, - неуверенно кивнул предсказатель. – А ты нет?
- То-то вам финансирование не урезают! – восхитился нав. – Или это ты со времен учебы?!
- Ну а что? – искренне удивился Доминга, который когда-то пару лет помогал одному из советников в работе. – Я же не с какой-то целью, а так… А что, никто больше не дарит?
- Да что ты! – фальшиво воскликнул Бога, сделав мысленную пометку «ящик вина, три штуки». – Дарят, я просто не знал, что ты тоже даришь.
- Так, кого мы еще не смотрели? – задумался Доминга. Тамир давно дремал, уронив голову на клавиатуру. Напарник подхватил его на руки, осторожно переложил на диван и укрыл пледом.
«Вот ведь забота» - невольно восхитился Бога, положил руки на спинку кресла и устроив поверх подбородок.
Предсказатель вернулся к шару, уселся и начал перечислять имена знакомых, надеясь, что всплывет новое. Гарка сидел в кресле, перебросив ноги через подлокотник и понемногу вспоминая собственные похождения. Были и ведьмы, и шасы, и челки, и моряны... Домингу он как-то несправедливо пропустил, поскольку если и оказывался в постели с сородичами, то предпочитал, чтобы ими оказывались гарки.
- Извини, но… - внезапно перебил его предсказатель. – Ты уверен? Или пьян?
- Трезв, - задумчиво отозвался гарка, рассматривая встрепанного нава в свитере и джинсах. – Я трезв.
Доминга некоторое время смотрел в шар, но его ерзание с каждым мгновением становилось все более нервным.
- Не думай об этом, - в конце концов попросил он.
- А ты не смотри, - предложил Бога, продолжая его рассматривать.
- Не могу, - пожаловался предсказатель. – Ты очень … образно представляешь и это влияет на будущее.
- Могу не представлять, - охотно предложил Бога.
Доминга обрадовано кивнул и тут же сглотнул, увидев ответ в шаре. Бога плавно поднялся на ноги и слитным движением приблизился к предсказателю.
- А делать, - закончил гарка, нависая над сородичем. Предсказатель заерзал, покосился на спящего Тамира, потом на шар и сдался.
В спальню наверху они ворвались уже мало что соображая. Где-то по дороге Бога сорвал с Доминги свитер, а потом избавился от собственной одежды. Предсказатель вскрикнул, когда Бога впечатал его в стену, награждая поцелуями, больше похожими на укусы.
До кровати в первый раз они не добрались, остались возле стены, лаская друг друга и наслаждаясь силой и страстью. Гарка выложился по полной, сбрасывая всё сегодняшнее напряжение, поэтому секс больше походил на схватку. Стоящий у стены Доминга негромко стонал, пытаясь не кричать в голос, когда любовник грубо входил в него. Наконец Бога оторвался от предсказателя, напоследок слегка укусив его за плечо, и прислонился к стене.
- Да-а, - протянул Доминга. – Этого шар не показывал.
- Можем повторить, - усмехнулся второй помощник комиссара, любуясь фигурой сородича. – На кровати.
Акт номер два закончился для предсказателя не только парой укусов, но и глубокими царапинами от ногтей гарки. Самому Боге повезло точно так же, но он не обращал внимания на расцарапанную спину, занятый гораздо более важными размышлениями: продолжать или отдохнуть?
- Давай отдохнем, - попросил Доминга, растягиваясь на кровати.
Гарка окинул его долгим взглядом и пришел к выводу, что отдыхать ему не хочется совершенно. Поэтому он опрокинул предсказателя на спину и начал целовать, спускаясь все ниже и ниже. Доминга выгибался, вцепившись тонкими пальцами в простыню, стонал и бессвязно просил продолжать.
- А-э… - раздалось в самый неподходящий момент, когда Бога переворачивал любовника на живот.
- Тамир! – воскликнул предсказатель, трепыхаясь под ним. Гарка окинул второго ласвегаса долгим взглядом, протянул руку и беззастенчиво осведомился:
- Идешь к нам?
Шас запнулся, покраснел и попятился, но потом мотнул головой и вернулся.
- Вот и отлично, - согласился Бога, затаскивая его в кровать.
Утро наступило как-то неожиданно рано, когда они только угомонились и уснули на широкой кровати. Шас устроился головой на плече напарника, натянув одеяло на голову, и отвоевав себе довольно много места. Прикорнувший с другой стороны Бога вообще сунул голову под подушку, чтобы не слышать противного пиканья снизу, к которому ласвегасы давно привыкли.
Из-за него же он и проснулся первым, размышляя, как можно спать под постоянный шум. Приподнявшись на локте и полюбовавшись спящими, неожиданно благодушный Бога решил сделать доброе дело и приготовить завтрак. В первую очередь дело было добрым для него, потому что ласвегасы обычно завтракали кофе, чего нав решительно не понимал.
Так что когда он вернулся в спальню, неся плоды своего труда, его встретили две пары круглых глаз.
- Ты еще не ушел? – удивился Доминга, пока его напарник пытался прикрыться простыней.
- А вы собирались выпихать меня за дверь без завтрака? – удивился гарка, присаживаясь на край кровати.
Если ласвегасы и лелеяли такие планы, то при виде горячих бутербродов, кофе и булочек немедленно их изменили и накинулись на еду с прожорливостью оголодавшей белки. А Бога неожиданно поймал себя на мысли, что надо наведываться сюда чаще… Спящий с ними, можно даже с собственными продуктами.
@темы: Навы, Конкурс/челлендж/фикатон, Вассалы, Рейтинг, Рассказ, Слэш
Заявка:
Хочу: текст или рисунок
Жанр: юмор,романтика
Рейтинг: джен,нет,слэш
Пэйринг: любые расы,любфе фломастеры
Дополнительные пожелания: что нибудь просто расслабить мозг,посмеяться или побеспокоится,желательно со счастливым концом.
Исключения: без особо сложных поворотов сюжета
читать дальше
Хочу: текст или рисунок
Жанр: юмор,романтика
Рейтинг: джен,нет,слэш
Пэйринг: любые расы,любфе фломастеры
Дополнительные пожелания: что нибудь просто расслабить мозг,посмеяться или побеспокоится,желательно со счастливым концом.
Исключения: без особо сложных поворотов сюжета
читать дальше
@темы: Навы, Арт, Люды, Чуды, Конкурс/челлендж/фикатон, Вассалы, Рейтинг
Заявка:
Хочу: текст
Жанр: романтика, драма
Рейтинг: PG-13, гет (м+ж) ))))
Пэйринг: масан+люда, нав+чуда
Дополнительные пожелания: очень хочется почитать про невозможную любовь ))))
Исключения: убивать никого не надо ))))
читать дальше
Эта история началась незатейливо. Мой отец получил повышение по службе во время зачистки одной из группировок масанов Саббат. Как только он и его друзья зализали раны, мой будущий отец с гордо поднятой головой пришел в дом моей будущей матери, когда она занималась каким-то экспериментом в академии. Мужчина решил просить ее руки именно в этот момент. Дедушка и так считал его достойным женихом, даже с низким званием, но отец всегда отличался гордым нравом. Его в шутку называли чудом, и поэтому он решил получить более высокое звание, чтобы прокормить семью, чтобы жена не стыдилась, а гордилась мужем.
Через год родился мой брат, Радомир, а еще через три - я, Радослава. Но моя история началась не с этого...
***
- Прекрати! Мама, скажи ему!
- Радомир, прекрати задирать сестру. Она только учится.
- Да, только учусь! А вот ты даже папин меч не можешь поднять!
- Радослава!!!
Маленькая белокурая девочка под рассерженные крики матери и брата, смеясь, убежала на второй этаж дома. Сейчас семья людов отдыхала в Англии. Главе семьи наконец-то дали заслуженный отпуск, а младший ребенок пожелал увидеть Стоунхендж - на том и решили. Дом был небольшим, только чтобы вместить четыре человека. Две комнаты для детей, комната для родителей, гостиная, кухня. Ровно столько, сколько нужно для отдыха вдали от Тайного Города.
Семейная ссора уже стихла, и брат играл с сестрой наверху - оттуда периодически раздавался смех детей. Глава семейства попивал теплое вино, так хорошо согревающее в этот промозглый вечер. Все шло хорошо, все отдыхали от дневной поездки...
Радомир услышал странный шум снизу. Радослава играла с иллюзией, которую сама только что создала, и не обратила внимания на забеспокоившегося брата, у которого уже выработались хорошие навыки дружинника, правда, сил ему все еще немного не хватало. Молодой люд выглянул за дверь, и по его спине начал стекать холодный пот.
- Спрячься, - коротко сказал он сестре и вытянул из сапога короткий кинжал.
И он ушел спасать своих родителей.
***
- Зачем?! Неужели ты думал, что я забуду то, что ты сделал с нами почти 15 лет назад?! Надо сказать, что своего первенца ты выучил хорошо. Он даже смог ранить Людвика. Но только ранить!
Я со скучающим видом слушал тираду нашего условного командира. Мой брат же в возбуждении облизывал губы. Ему не терпелось убить этих несчастных людов.
Мы даже не планировали совершать налет этим вечером. К нашему командиру прибежал кто-то из его шестерок и сказал, что семья этого люда отдыхала недалеко от нашего убежища. Масан мигом встрепенулся и стал еще более сумасшедшим, чем обычно. Я знал, что месть зрела в нем уже 15 лет - он всегда был готов атаковать всех и вся, особенно тех, кто хоть как-то связан с убийством вампиров. К нему меня пять лет назад привел мой брат. Но я чувствовал, что с этим масаном было что-то не так. Червячок предательства не вырос, он спал в зародыше. Пока я был на его стороне. Мне еще были близки его идеалы.
- Кристиан, я знаю, что где-то здесь есть девчонка. Найди ее и притащи сюда. Можешь припугнуть.
Припугнуть мы могли. Это у меня хорошо получалось. Но когда я поднимался по лестнице, все мое естество вздрогнуло.
- Ты убил моих любимых у меня на глазах. Сейчас я убью твоих любимых! И ты поймешь, каково это - смотреть на их смерть связанным и неспособным помочь.
Раздался женский крик и удар.
Я нашел девочку в детской. Дрожащей, под столом. На вид ей было всего одиннадцать, может, двенадцать лет. Не больше. Она выросла бы красивой девушкой - большие зеленые глаза, длинные светлые волосы, узкие плечи. Пожалуй, она была высоковатой для своего возраста, но сложно было что-то сказать о росте, когда она сидела под столом.
Что-то щелкнуло у меня в голове.
Я открыл окно, и ветер ворвался в комнату. Девочка вздрогнула, почувствовав холод. Я сел на корточки перед ней и увидел в ее глазах страх. Тот самый страх, который невозможно подделать. Улыбнулся, но почувствовал, как губы задрожали от того что я собирался сделать.
- Беги, малышка. Прошу тебя. Беги. Больше я ничего не могу для тебя сделать.
Я встал и повернулся к ней спиной. Видимо, она была сильно напугана, раз решила поверить масану, и это принесло мне своего рода облегчение. Ее юбки зашелестели, и вскоре самым краем уха я услышал хлопок.
Я вышел из комнаты другим. Уже не было того Кристиана. И больше никогда не будет.
***
Отряд дружинников действовал без плана, но слажено, ведь один из них попал в беду. Они не нуждались в прикрытии магией, они избегали всех огненных шаров и ударов каменным кулаком. Магия сейчас была им не нужна. Две прибывшие феи, подруги матери Радославы, помогали девочке успокоиться.
Людка прибежала в небольшой магазинчик, которые содержали знакомые шасы, и, расплакавшись, устроила тем такую истерику, что они сначала подумали, что дети снова решили пошутить над ними. Но, услышав причину, немедленно вызвали всех, кого смогла перечислить девочка.
Через пару минут после того, как люды ворвались в дом, оттуда вышла вся семья. Мать тут же бросилась к Радославе и, расцеловав ее, расплакалась. Из раны на шее женщины, пачкая платье, текла тоненькая струйка крови.
Служба Утилизация делала свою работу молча. Практически все молчали. Все было уже пережито, остались только отголоски. Отец Радославы тихо переговаривался с дружинниками.
Радосвала вздрогнула и посмотрела в дальний переулок.
- Что такое, милая? - мягко спросила ее мать.
Девочка только покачала головой и краем глаза заметила туман, ушедший в водосток.
***
Наступили сумерки, пора было идти домой. Я встала из–за стола и поспешно собралась. Наконец-то день закончился. Как же хотелось поскорее оказаться дома и выпить чая.
На улице я поймала извозчика, но, только успев сесть в экипаж, услышала позади себя голос с небольшой хрипотцой:
- Подождите!
К экипажу подбежал человек, и я, поджав губы, почувствовала, кто он. Масан.
- Вы не против, если я поеду с Вами? Неотложные дела.
Он запыхался - видимо, уже давно был не в форме. Его лицо осунулось и было бледным даже при этом тусклом освещении. Возникало ощущение, будто усталость всего мира лежала на его плечах...
- Нет, я не против попутчика, - я покачала головой и поправила платье.
Он кивнул, залез в экипаж и сел напротив меня.
Мы недолго ехали в тишине, и я постоянно поглядывала на него. Масанов я видела только издалека, а этот даже не был на него похож - слишком сутулый и бледный. Он как будто вышел из подземелья, где не было ни лучика света, хотя зачем он масану?..
- Впервые видишь такого, как я? - мягко улыбнулся он.
- Не впервые, - протянула я, даже не зная, как ответить. - Просто необычно.
- Что тебя интересует, девочка? - по-доброму спросил он.
Прямо как дедушка! Я выдохнула и в упор посмотрела на него. Мутно-серые глаза, казалось, вовсе не имели радужки. Я видела, как он устал за эту жизнь. Но почему? Хотя, откуда мне было знать? Мне всего двадцать лет...
Набравшись храбрости, я спросила:
- Меня интересует, как вы относитесь к Саббат, - я хмыкнула и отвернулась. Лучше смотреть на улицу, чем на него.
- Как отношусь, говоришь? Я к ним отношусь, - хрипло рассмеялся он и поправил свои длинные волосы.
Я вздрогнула. Детская травма мигом дала о себе знать. Снова я, как вчера, видела, как брата, уходящего из комнаты, слышала крик матери и голос… Красивый голос. Грустный, чем-то недовольный... и счастливый. Но это были всего лишь детские воспоминания.
- Я тебя напугал?
- Немного.
Молчание. О, это гнетущее молчание!
- Не беспокойся, я, наверное, самый мирный из Саббат.
- Я видела одного мирного из Саббат, и... это было давно.
- Правда? И кем же он был? - удивленно спросил он.
- А вам какое дело?
- Скажем так, я не встречал себе подобных, и твой рассказ меня заинтриговал.
Масан неотрывно смотрел на меня. Казалось, он действительно был заинтересован, но все же не верил. Мне мало кто верил, даже мой брат не поверил в эту истории, что уж говорить о других?
Я вздохнула. Скоро приеду, а, значит, расстанусь с этим масаном. Все-таки от них у меня холод полз по коже.
Но что-то подтолкнуло меня рассказать ему свою историю.
- Когда я была маленькая, мы с родителями отдыхали в Англии. В один из вечеров вся семья была дома и готовилась ко сну. Но...на нас напали масаны Саббат...
Я подняла глаза на собеседника. На щеке блестела одинокая капелька пота, глаза были расширены. Он сжал кулаки настолько, что и так бледные костяшки пальцев совсем побелели.
- Брат услышал странные звуки и велел мне спрятаться, - осторожно продолжила я, но масан меня оборвал.
- Ты пряталась под столом и вся дрожала от страха.
Молчание. Меня будто током ударило.
- Ты выросла красивой, но слегка самонадеянной, - хрипло рассмеялся он. – Не надо рассказывать эту историю каждому встречному масану.
- Ты первый, кому я ее рассказала, и ты первый, кто ее прервал, - я хмыкнула и одновременно расслабилась.
И позволила себе улыбнуться.
Раньше я считала, что это все были мои выдумки, что это либо иллюзии, либо защитная реакция организма, что мозг так подал сигнал бежать, спасаться. И хотя я уже не помнила, как он тогда выглядел, сейчас масан выглядел совсем по-другому. Понурые плечи, одежда висела на нем мешком, бледная тусклая кожа и грустные глаза, в которых сейчас появилась маленькая искорка радости.
Экипаж остановился. Мы подъехали к моему дому, но я не хотела расставаться со своим попутчиком. Мне хотелось узнать о нем больше.
Но масан поднялся и, выйдя, подал мне руку. Она оказалась холодной, холоднее, чем я предполагала. Он взял меня под руку, и мы пошли вдоль улицы.
- Меня зовут Кристиан. Из–за происшедшего в Англии, я изменился. Остался Саббат, но все же стал придерживаться менее радикальных методов. Точнее, я вообще перестал участвовать в вылазках. Конечно, стало труднее добывать пропитание, но я будто стал свободнее. Обрубил все связи, все знакомства. Никто не знает, где меня найти. В Саббат меня считают предателем, ведь я не охочусь с ними. Камарил тоже считает меня предателем, ведь я все еще Саббат. На самом деле даже я не знаю, кто я такой. После случая с вашей семьей...
Мы говорили о многом. За время этой небольшой прогулки я узнала о его жизни, он - о моей, но когда настало время прощаться, я огорчилась.
- До свидания, Радослава, - он аккуратно поцеловал мою руку. – Спасибо за все.
Я лишь кивнула, но почувствовала - нам обоим хотелось большего.
***
Мы встречались еще несколько раз. Не всегда говорили друг с другом, не всегда могли остаться наедине, чтобы поговорить. Что-то постоянно разлучало нас. То подруги позовут меня куда-нибудь, то Кристиан куда-то исчезнет.
Я становилась все старше, отделаться от женихов было все сложнее, а Кристиану становилось все хуже, его серые глаза постепенно потухали. Иногда он снова был весел и бодр, но это бывало редко.
Я очень за него беспокоилась.
И за себя тоже.
***
Я нашла его на берегу. Истерзанного и побитого судьбой. Дрожащего от холода, бледного как мел. Сквозь остатки одежды проглядывало тело, некогда бывшее сильным.
Масан не реагировал на мои попытки его поднять.
Мне стало страшно. Я знала, что недавно появился кто-то, кто иссушал людей. Я надеялась, что это не был мой Кристиан...
Кое-как подняв масана, я отправилась в гостиницу. Замаскировавшись мороком под Кристиана, я заказала номер и еле дошла до комнаты с полуживым масаном на плечах. Он что-то мычал, но я упрямо продолжала нести его.
Аккуратно уложив Кристиана на кровать, я села рядом. Даже с магией, я почувствовала, как сильно устала. Плечи болели, руки тряслись - таскание мужчины оказалось не самым простым делом для обычной феечки.
Я осторожно включила свет и вскрикнула.
- Кристиан...
Я погладила его щеку – кожа сухая, будто выветренная тысячами ветрами, пара шрамов...
А потом я совершила глупость... а, может, и лучшее, что когда-либо делала. Я располосовала свою кисть бритвой и поднесла сочащуюся кровью руку к губам Кристиана.
Он жадно прильнул к ней. Кровь пачкала его бледную кожу, и щеки на моих глазах начали розоветь, глотки становились все увереннее.
В какой-то момент он отстранился, а я впала в беспамятство, но на границе сознания я почувствовала, что кто-то накрыл меня одеялом...
Еще даже не светало, когда я открыла глаза. Он уже смотрел на меня. Ласково, добро, слегка виновато...
Он мягко коснулся своим лбом моего и прошептал: “Радослава...”. Чувства захлестнули нас с головой... Я никогда раньше не была так счастлива...
***
Прошли годы. У меня подрастает сын, а второй на подходе. Мы почти не видимся с Кристианом, особенно после моего замужества. Но я до сих пор помню того, кто спас меня, кто изменился из-за меня, кому я отдала свою невинность. Мой муж, по иронии судьбы, совершенно не терпит масанов и участвует практически во всех зачистках, если есть такая возможность. Пару раз я получала ехидные письма от Кристиана, в которых он писал, что мой муж опять упустил масана из-под самого носа.
Что же будет, если выяснится, что я люблю масана Саббат? Но это навсегда останется нашим маленьким секретом....
Хочу: текст
Жанр: романтика, драма
Рейтинг: PG-13, гет (м+ж) ))))
Пэйринг: масан+люда, нав+чуда
Дополнительные пожелания: очень хочется почитать про невозможную любовь ))))
Исключения: убивать никого не надо ))))
читать дальше
Эта история началась незатейливо. Мой отец получил повышение по службе во время зачистки одной из группировок масанов Саббат. Как только он и его друзья зализали раны, мой будущий отец с гордо поднятой головой пришел в дом моей будущей матери, когда она занималась каким-то экспериментом в академии. Мужчина решил просить ее руки именно в этот момент. Дедушка и так считал его достойным женихом, даже с низким званием, но отец всегда отличался гордым нравом. Его в шутку называли чудом, и поэтому он решил получить более высокое звание, чтобы прокормить семью, чтобы жена не стыдилась, а гордилась мужем.
Через год родился мой брат, Радомир, а еще через три - я, Радослава. Но моя история началась не с этого...
***
- Прекрати! Мама, скажи ему!
- Радомир, прекрати задирать сестру. Она только учится.
- Да, только учусь! А вот ты даже папин меч не можешь поднять!
- Радослава!!!
Маленькая белокурая девочка под рассерженные крики матери и брата, смеясь, убежала на второй этаж дома. Сейчас семья людов отдыхала в Англии. Главе семьи наконец-то дали заслуженный отпуск, а младший ребенок пожелал увидеть Стоунхендж - на том и решили. Дом был небольшим, только чтобы вместить четыре человека. Две комнаты для детей, комната для родителей, гостиная, кухня. Ровно столько, сколько нужно для отдыха вдали от Тайного Города.
Семейная ссора уже стихла, и брат играл с сестрой наверху - оттуда периодически раздавался смех детей. Глава семейства попивал теплое вино, так хорошо согревающее в этот промозглый вечер. Все шло хорошо, все отдыхали от дневной поездки...
Радомир услышал странный шум снизу. Радослава играла с иллюзией, которую сама только что создала, и не обратила внимания на забеспокоившегося брата, у которого уже выработались хорошие навыки дружинника, правда, сил ему все еще немного не хватало. Молодой люд выглянул за дверь, и по его спине начал стекать холодный пот.
- Спрячься, - коротко сказал он сестре и вытянул из сапога короткий кинжал.
И он ушел спасать своих родителей.
***
- Зачем?! Неужели ты думал, что я забуду то, что ты сделал с нами почти 15 лет назад?! Надо сказать, что своего первенца ты выучил хорошо. Он даже смог ранить Людвика. Но только ранить!
Я со скучающим видом слушал тираду нашего условного командира. Мой брат же в возбуждении облизывал губы. Ему не терпелось убить этих несчастных людов.
Мы даже не планировали совершать налет этим вечером. К нашему командиру прибежал кто-то из его шестерок и сказал, что семья этого люда отдыхала недалеко от нашего убежища. Масан мигом встрепенулся и стал еще более сумасшедшим, чем обычно. Я знал, что месть зрела в нем уже 15 лет - он всегда был готов атаковать всех и вся, особенно тех, кто хоть как-то связан с убийством вампиров. К нему меня пять лет назад привел мой брат. Но я чувствовал, что с этим масаном было что-то не так. Червячок предательства не вырос, он спал в зародыше. Пока я был на его стороне. Мне еще были близки его идеалы.
- Кристиан, я знаю, что где-то здесь есть девчонка. Найди ее и притащи сюда. Можешь припугнуть.
Припугнуть мы могли. Это у меня хорошо получалось. Но когда я поднимался по лестнице, все мое естество вздрогнуло.
- Ты убил моих любимых у меня на глазах. Сейчас я убью твоих любимых! И ты поймешь, каково это - смотреть на их смерть связанным и неспособным помочь.
Раздался женский крик и удар.
Я нашел девочку в детской. Дрожащей, под столом. На вид ей было всего одиннадцать, может, двенадцать лет. Не больше. Она выросла бы красивой девушкой - большие зеленые глаза, длинные светлые волосы, узкие плечи. Пожалуй, она была высоковатой для своего возраста, но сложно было что-то сказать о росте, когда она сидела под столом.
Что-то щелкнуло у меня в голове.
Я открыл окно, и ветер ворвался в комнату. Девочка вздрогнула, почувствовав холод. Я сел на корточки перед ней и увидел в ее глазах страх. Тот самый страх, который невозможно подделать. Улыбнулся, но почувствовал, как губы задрожали от того что я собирался сделать.
- Беги, малышка. Прошу тебя. Беги. Больше я ничего не могу для тебя сделать.
Я встал и повернулся к ней спиной. Видимо, она была сильно напугана, раз решила поверить масану, и это принесло мне своего рода облегчение. Ее юбки зашелестели, и вскоре самым краем уха я услышал хлопок.
Я вышел из комнаты другим. Уже не было того Кристиана. И больше никогда не будет.
***
Отряд дружинников действовал без плана, но слажено, ведь один из них попал в беду. Они не нуждались в прикрытии магией, они избегали всех огненных шаров и ударов каменным кулаком. Магия сейчас была им не нужна. Две прибывшие феи, подруги матери Радославы, помогали девочке успокоиться.
Людка прибежала в небольшой магазинчик, которые содержали знакомые шасы, и, расплакавшись, устроила тем такую истерику, что они сначала подумали, что дети снова решили пошутить над ними. Но, услышав причину, немедленно вызвали всех, кого смогла перечислить девочка.
Через пару минут после того, как люды ворвались в дом, оттуда вышла вся семья. Мать тут же бросилась к Радославе и, расцеловав ее, расплакалась. Из раны на шее женщины, пачкая платье, текла тоненькая струйка крови.
Служба Утилизация делала свою работу молча. Практически все молчали. Все было уже пережито, остались только отголоски. Отец Радославы тихо переговаривался с дружинниками.
Радосвала вздрогнула и посмотрела в дальний переулок.
- Что такое, милая? - мягко спросила ее мать.
Девочка только покачала головой и краем глаза заметила туман, ушедший в водосток.
***
Наступили сумерки, пора было идти домой. Я встала из–за стола и поспешно собралась. Наконец-то день закончился. Как же хотелось поскорее оказаться дома и выпить чая.
На улице я поймала извозчика, но, только успев сесть в экипаж, услышала позади себя голос с небольшой хрипотцой:
- Подождите!
К экипажу подбежал человек, и я, поджав губы, почувствовала, кто он. Масан.
- Вы не против, если я поеду с Вами? Неотложные дела.
Он запыхался - видимо, уже давно был не в форме. Его лицо осунулось и было бледным даже при этом тусклом освещении. Возникало ощущение, будто усталость всего мира лежала на его плечах...
- Нет, я не против попутчика, - я покачала головой и поправила платье.
Он кивнул, залез в экипаж и сел напротив меня.
Мы недолго ехали в тишине, и я постоянно поглядывала на него. Масанов я видела только издалека, а этот даже не был на него похож - слишком сутулый и бледный. Он как будто вышел из подземелья, где не было ни лучика света, хотя зачем он масану?..
- Впервые видишь такого, как я? - мягко улыбнулся он.
- Не впервые, - протянула я, даже не зная, как ответить. - Просто необычно.
- Что тебя интересует, девочка? - по-доброму спросил он.
Прямо как дедушка! Я выдохнула и в упор посмотрела на него. Мутно-серые глаза, казалось, вовсе не имели радужки. Я видела, как он устал за эту жизнь. Но почему? Хотя, откуда мне было знать? Мне всего двадцать лет...
Набравшись храбрости, я спросила:
- Меня интересует, как вы относитесь к Саббат, - я хмыкнула и отвернулась. Лучше смотреть на улицу, чем на него.
- Как отношусь, говоришь? Я к ним отношусь, - хрипло рассмеялся он и поправил свои длинные волосы.
Я вздрогнула. Детская травма мигом дала о себе знать. Снова я, как вчера, видела, как брата, уходящего из комнаты, слышала крик матери и голос… Красивый голос. Грустный, чем-то недовольный... и счастливый. Но это были всего лишь детские воспоминания.
- Я тебя напугал?
- Немного.
Молчание. О, это гнетущее молчание!
- Не беспокойся, я, наверное, самый мирный из Саббат.
- Я видела одного мирного из Саббат, и... это было давно.
- Правда? И кем же он был? - удивленно спросил он.
- А вам какое дело?
- Скажем так, я не встречал себе подобных, и твой рассказ меня заинтриговал.
Масан неотрывно смотрел на меня. Казалось, он действительно был заинтересован, но все же не верил. Мне мало кто верил, даже мой брат не поверил в эту истории, что уж говорить о других?
Я вздохнула. Скоро приеду, а, значит, расстанусь с этим масаном. Все-таки от них у меня холод полз по коже.
Но что-то подтолкнуло меня рассказать ему свою историю.
- Когда я была маленькая, мы с родителями отдыхали в Англии. В один из вечеров вся семья была дома и готовилась ко сну. Но...на нас напали масаны Саббат...
Я подняла глаза на собеседника. На щеке блестела одинокая капелька пота, глаза были расширены. Он сжал кулаки настолько, что и так бледные костяшки пальцев совсем побелели.
- Брат услышал странные звуки и велел мне спрятаться, - осторожно продолжила я, но масан меня оборвал.
- Ты пряталась под столом и вся дрожала от страха.
Молчание. Меня будто током ударило.
- Ты выросла красивой, но слегка самонадеянной, - хрипло рассмеялся он. – Не надо рассказывать эту историю каждому встречному масану.
- Ты первый, кому я ее рассказала, и ты первый, кто ее прервал, - я хмыкнула и одновременно расслабилась.
И позволила себе улыбнуться.
Раньше я считала, что это все были мои выдумки, что это либо иллюзии, либо защитная реакция организма, что мозг так подал сигнал бежать, спасаться. И хотя я уже не помнила, как он тогда выглядел, сейчас масан выглядел совсем по-другому. Понурые плечи, одежда висела на нем мешком, бледная тусклая кожа и грустные глаза, в которых сейчас появилась маленькая искорка радости.
Экипаж остановился. Мы подъехали к моему дому, но я не хотела расставаться со своим попутчиком. Мне хотелось узнать о нем больше.
Но масан поднялся и, выйдя, подал мне руку. Она оказалась холодной, холоднее, чем я предполагала. Он взял меня под руку, и мы пошли вдоль улицы.
- Меня зовут Кристиан. Из–за происшедшего в Англии, я изменился. Остался Саббат, но все же стал придерживаться менее радикальных методов. Точнее, я вообще перестал участвовать в вылазках. Конечно, стало труднее добывать пропитание, но я будто стал свободнее. Обрубил все связи, все знакомства. Никто не знает, где меня найти. В Саббат меня считают предателем, ведь я не охочусь с ними. Камарил тоже считает меня предателем, ведь я все еще Саббат. На самом деле даже я не знаю, кто я такой. После случая с вашей семьей...
Мы говорили о многом. За время этой небольшой прогулки я узнала о его жизни, он - о моей, но когда настало время прощаться, я огорчилась.
- До свидания, Радослава, - он аккуратно поцеловал мою руку. – Спасибо за все.
Я лишь кивнула, но почувствовала - нам обоим хотелось большего.
***
Мы встречались еще несколько раз. Не всегда говорили друг с другом, не всегда могли остаться наедине, чтобы поговорить. Что-то постоянно разлучало нас. То подруги позовут меня куда-нибудь, то Кристиан куда-то исчезнет.
Я становилась все старше, отделаться от женихов было все сложнее, а Кристиану становилось все хуже, его серые глаза постепенно потухали. Иногда он снова был весел и бодр, но это бывало редко.
Я очень за него беспокоилась.
И за себя тоже.
***
Я нашла его на берегу. Истерзанного и побитого судьбой. Дрожащего от холода, бледного как мел. Сквозь остатки одежды проглядывало тело, некогда бывшее сильным.
Масан не реагировал на мои попытки его поднять.
Мне стало страшно. Я знала, что недавно появился кто-то, кто иссушал людей. Я надеялась, что это не был мой Кристиан...
Кое-как подняв масана, я отправилась в гостиницу. Замаскировавшись мороком под Кристиана, я заказала номер и еле дошла до комнаты с полуживым масаном на плечах. Он что-то мычал, но я упрямо продолжала нести его.
Аккуратно уложив Кристиана на кровать, я села рядом. Даже с магией, я почувствовала, как сильно устала. Плечи болели, руки тряслись - таскание мужчины оказалось не самым простым делом для обычной феечки.
Я осторожно включила свет и вскрикнула.
- Кристиан...
Я погладила его щеку – кожа сухая, будто выветренная тысячами ветрами, пара шрамов...
А потом я совершила глупость... а, может, и лучшее, что когда-либо делала. Я располосовала свою кисть бритвой и поднесла сочащуюся кровью руку к губам Кристиана.
Он жадно прильнул к ней. Кровь пачкала его бледную кожу, и щеки на моих глазах начали розоветь, глотки становились все увереннее.
В какой-то момент он отстранился, а я впала в беспамятство, но на границе сознания я почувствовала, что кто-то накрыл меня одеялом...
Еще даже не светало, когда я открыла глаза. Он уже смотрел на меня. Ласково, добро, слегка виновато...
Он мягко коснулся своим лбом моего и прошептал: “Радослава...”. Чувства захлестнули нас с головой... Я никогда раньше не была так счастлива...
***
Прошли годы. У меня подрастает сын, а второй на подходе. Мы почти не видимся с Кристианом, особенно после моего замужества. Но я до сих пор помню того, кто спас меня, кто изменился из-за меня, кому я отдала свою невинность. Мой муж, по иронии судьбы, совершенно не терпит масанов и участвует практически во всех зачистках, если есть такая возможность. Пару раз я получала ехидные письма от Кристиана, в которых он писал, что мой муж опять упустил масана из-под самого носа.
Что же будет, если выяснится, что я люблю масана Саббат? Но это навсегда останется нашим маленьким секретом....
@темы: Люды, Конкурс/челлендж/фикатон, Вассалы, Рассказ
Заявка:
Жанр: экшен,
Рейтинг: не выше R
Категория: джен
Пейринг/персонажи: люды и остальные на усмотрение автора
Дополнительно:
Очень хочется текст по такой идее: Брат с сестрой люды. Люд - молодой еще, начинающий дружинник, но отличающийся непростительной стройностью для людов, и сестра - неслабый маг. Отмечая день рождения люда в одном баре ТГ-шном случайно под хмелем спорят с навом (чудом-шасом, кем угодно, но влиятельным. Например нав - Глава одного арната, чуд - магистр ложи или глава Мастерской, шас - один из глав Гильдии). Суть спора - добиться чего-то очень масштабного в ТГ (на усмотрение автора) нестандартным методом и чтоб шуму было на месяца два вперёд. Брат с сестрой решают разыграть народ и притворяются что мальчик люд - Вестник. Она при нём ходит секретаршей, и ""колдовские проявления"" Лже-Вестника её рук дело. Основываются на том что смерть Вестника то толком ни кто не видел, об этом просто обмолвились Главы домов и всё, сразу концы в воду, а на самом деле словно как первый раз били-били не добили так и сейчас. Окончание уже на усмотрение автора"
читать дальше
Приношу свои извинения за слишком вольную интерпретацию заявки, но мне так и не удалось договориться с собственным обоснуем – до сих пор шипит из угла при упоминании заданного сюжета…
«И зачем я только согласился?» – простонал Дан, в очередной раз поймав пошатнувшуюся девушку. На бульваре было пусто и тихо, лишь изредка шуршали под ногами островки последних опавших листьев. Люд понадеялся, что прогулка по прохладной, но еще не морозной предзимней ночи позволит Листвяне хоть немного прийти в себя, поэтому и не стал настаивать, когда она отказалась ехать на такси. А портал в исполнении пьяного мага… не приснись Спящему.
Проще было бы перекинуть ее через плечо и понести, но на попытку так сделать Листвяна швырнула в него огненный шар, к счастью, совсем слабый. Тренированное тело дружинника само ушло в сторону, но повторять опыт он не решился. Хорошо, никто не видел. А то, что куст сгорел… Так, мало ли от чего он мог сгореть?
«Спящий, зачем я согласился?» – поднимая сестру с подвернувшейся ей под ноги скамейки, и мягко увлекая вперед по дорожке, он снова выдохнул фразу, уже давно ставшую для него привычной мантрой. Вбив себе в голову очередную идею, Листвяна могла быть убедительнее неотвратимо наезжающего на ноги асфальтового катка, да и отправить ее одну выходило себе дороже. Но на сей раз его близняшка превзошла саму себя, ухитрившись еще и напиться, отчего масштабы неприятностей выросли в геометрической прогрессии.
Зачем сестре понадобилось отмечать их День рождения в каком–то баре? Заметьте, их общий День рождения, а его мнение как всегда осталось незамеченным. Провести праздник не дома с маминым пирогом, а пытаясь удержать Листвяну, решившую попробовать весь имеющийся в наличии ассортимент алкоголя – исключительно в целях изучения, - это было последнее, чего б он хотел на свой праздник. Что там с людами в школе делают, если, вырвавшись на свободу, его умница-сестра с неуемным энтузиазмом пустилась во все тяжкие?
Сам Дан не пил вообще – не рвался затуманивать голову даже ради любопытства. И теперь, следя за неровно шагающей впереди сестрой, обдумывал случившееся.
Зачем она полезла к наву выяснять детали какого-то забытого древнего заклинания? И какому наву… Второй помощник комиссара, это вам не рядовой представитель Темного Двора. Дан вовсе не трус, просто прекрасно понимает субординацию – в дружине иначе нельзя. У магов тоже своя субординация, но алкоголь снес у люды все рамки. Нет, Бога был совершенно не против пофлиртовать с хорошенькой блондинкой, которая сама к нему подошла, но вряд ли понял, что ее действительно интересуют исключительно заклинания. Вот и пришлось Дану стоять рядом с сестрой, делая вид, что не понимает намеков, и выслушивать шуточки навов про его слишком изящную для люда внешность – он уже давно привык к таким насмешкам, но это не означало, что ему они были совсем безразличны. Вот так, отстранившись от малоприятного разговора, он и пропустил, как Листвяна поспорила с навами.
И ведь придется теперь выкручиваться… Дан взъерошил пальцами короткие белые волосы, как всегда делал, что-то обдумывая. Сестра пообещала навам устроить то, что всколыхнет и заставит говорить весь Тайный Город, «нечто фантастическое». А раз пообещала, будет выполнять. Люд посмотрел в спину сестре, распахнувшей на ходу свое короткое белое пальто, вытянувшей руки в стороны для равновесия и беззаботно мурлыкавшей какую–то модную песенку, помахивая в такт стянутым с шеи шелковым шарфом. Забудет, проспавшись – напомнят. Не он, так навы.
Завтракать Листвяна спустилась часа в четыре дня. И, как ни удивительно, была бодра и весела – видимо, проспала свое похмелье. Дан к этому времени уже успел вернуться с ежедневной тренировки, потом опробовать подаренный отцом новый боевой топор – к нему надо было сначала привыкнуть, пришлось даже поваляться в ванной, расслабляясь после двойной нагрузки. А теперь, пообедав с родителями, отправившимися в клуб, допивал чай с тем самым пирогом, о котором мечтал вчера.
– А ты вчера идти не хотел, хорошо ж погуляли – люда плюхнулась на соседний стул, утащив с тарелки брата кусок пирога.
– И чего хорошего в том, чтоб напиться?
– А, это ерунда, – отмахнулась девушка, вытирая размазавшуюся по губам малину. – Главное, я получу информацию, которую никто из наших не помнит.
– Получишь. Если выполнишь условие. И как ты собираешься это делать?
– Что ты ворчишь, братик, нам вчера не сто пятьдесят исполнилось. Условие – сущая ерунда.
– Ерунда? – Дан выразительно поднял бровь, но Листвяна не ответила, занявшись архиважным делом – выбором следующего куска пирога. – И просвети меня, о великая колдунья, что ты намерена предпринять?
Наконец, отправив кусок на свою тарелку и налив чая, девушка соизволила ответить.
– Помнишь историю с Вестником? Он умер, а потом опять объявился… Так вот, сейчас объявлено, что он окончательно мертв. Но. Никто, кроме глав Великих Домов, не знает это точно. Поэтому мы изобразим возвращение Вестника. Хорошо, ты у нас худой и не слишком высокий… – люда окинула брата хищным взглядом энтомолога, оценивающего, как лучше разместить эту букашку в своей коллекции.
– В отличие от Вестника, я никаким местом не маг, если ты забыла, – ответил Дан, с тоской глядя на расползавшееся по скатерти пятно от чая, выплеснутого им после неожиданного заявления.
– Зато я маг. Очень перспективный, – Листвяна гордо выпрямилась на стуле. – Будем появляться вместе - и там, где не будет кого–то сильного, никто и не догадается, кто из нас маг. Может же быть, у Вестника секретарь… Представляешь, я в мини–юбке, изящных очках для солидности и с неизменным планшетом в руках, а чуть впереди ты в тяжелом шерстяном балахоне – почти как у князя, только светлом, и голова открыта…
– Листик, ты очень способная и умная, но такая дура! – рявкнул люд, с размаха шлепнув на стол пустую чашку. – Как ты себе это представляешь? Будем штурмовать Цитадель силой в одну фею? Да–да, пусть и перспективная, но ты пока еще даже не фата. Навы нас прихлопнут, как мух, и тут же забудут. Нет, пари ты, может, и выиграешь – над такими идиотами будет ржать весь Тайный Город, если узнает. Но надо ли оно тебе посмертно?
– Зачем Цитадель?
– Думаешь, Замок будет по силам?
– Вестник–то его взял.
– Так то настоящий Вестник, а не дуэт клоунов!
– Пожалуйста, не шуми. Я все продумала. Мы начнем, как и настоящий Вестник, с Красных Шапок.
– У тебя по истории что было, сестричка?
– Высший балл, разумеется.
– Не верю, – Дан лениво откинулся на спинку стула, снисходительно глядя на девушку. – Так вот, даже если не учитывать разницу в магической силе между вами, на тот момент Вестнику удалось привлечь Красных Шапок, воспользовавшись борьбой за власть между семьями. А сейчас в Южном Форте один великий фюрер.
– И что? – Листвяна пренебрежительно усмехнулась.
– А то, что сдаст нас Кувалда сходу Дочерям Журавля, дура! Ему власть надо не захватить, а удержать – для этого нужна поддержка Ее Величества, и рисковать он не станет. Дикари–то Красные Шапки дикари, но как дело доходит до сохранения собственной шкуры, сразу становятся умными. И недостатка в виски у него нет…
– Да как ты… – люда вскочила, и по ее пальцам пробежали искорки, но, глубоко вздохнув, сдержалась и медленно опустилась обратно на стул. – Ладно, а ты, умник, что предлагаешь?
– Сколько у нас времени?
– Мы сроки не оговаривали, ведь это я заинтересована, чтоб все сделать быстрее, но, думаю, месяца два–три, а то и полгода у нас есть.
– Тогда слушай. Будет тебе «нечто фантастическое»…
– Да… У тебя фантазия покруче моей… Кто там говорил про субординацию? – хмыкнула Листвяна. – В общем, «осталось только уговорить Рокфеллера»?
– Вот ты и уговоришь. Как коллега и красивая женщина.
– Может, ты еще знаешь, где мы его сможем отловить?
– Вот именно, что знаю, – ответил Дан и довольно засмеялся.
В книжном магазине народа было немного, и, обойдя щебечущих девиц, выбиравших гламурные блокнотики в канцелярском отделе, брат и сестра сразу увидели того, кто им нужен. Впрочем, его сложно было не заметить на фоне обычных посетителей этого зала.
– Вперед! – Дан легко подтолкнул Листвяну вперед. – Если что, зови меня, будем на пару зубы заговаривать. Люда расстегнула куртку, открыв глубокий, но не доходящий до неприличного, вырез на блузке, поправила прическу, и походкой модели отправилась на штурм. Она никогда не забывала, что ум, это хорошо, а ум в привлекательной оправе – значительно лучше. И вскоре она уже махнула рукой, подзывая брата – разговор продолжился уже втроем.
Фата Анисья закрыла дверь комнаты сына, то уверенно и быстро стучавшего по клавиатуре, то увлеченно что–то обсуждавшего по скайпу, не обращая внимания на ее вторжение, и спустилась в столовую.
– Твой брат стал слишком много времени тратить на общение в сети, у него появилась девочка? – спросила она, наблюдая, как чай медленно наполняет чашку.
– Мальчик, – ехидно фыркнула Листвяна, подумав, насколько стыдно стало б маме, узнай она, кого назвала девочкой брата.
– Дурная шутка, дочь. Не вздумай повторить такое при отце.
– Разумеется, мама, – опустив глаза, чтобы скрыть веселье, ответила девушка.
– Да, сегодня звонил какой–то чел, говорил что–то о книге… – сообщила Анисья, методично намазывая диетический хлебец обезжиренным творогом. – Я объяснила ему, что он не туда попал. Челы, они такие несобранные и невоспитанные…
– Извини, мама, мне пора, – быстро допив какао, Листвяна выскочила из–за стола, доставая телефон. «Идиот! Говорила же, звонить на городской только в крайнем случае и обязательно сначала позвать меня или Дана. Чтоб я еще вела бизнес с челами!» – пробурчала она себе под нос, закрыв за собой дверь собственной комнаты и на ходу выбирая нужный номер в списке контактов.
Фея Умила закрыла квартиру и поспешила к ближайшей станции метро, по московским пробкам это было намного быстрее, чем на машине. Убрав билет в сумочку, она привычно заняла место ровно у столба, напротив которого открывалась первая дверь вагона, подняла глаза на стену, ожидая так же привычно увидеть две клеточки плитки, чуть темнее по цвету. Если бы она была челом, наверное, перекрестилась б. Потому, что вместо привычных клеточек на нее с огромного плаката смотрел нав. Конечно, он был не так хорошо известен, как его непосредственный начальник, но ей приходилось видеть его по работе.
Муба аккуратно перестроился в правый ряд, периодически посматривая вправо – нужный указатель должен быть уже где–то здесь, и вдруг резко нажал на тормоз, не обращая внимания на истошный визг вставших за ним машин, перемежаемый руганью их водителей. Хван поморщился, тряхнул головой и даже нажал указательными пальцами свободных рук на виски, но знакомое лицо на плакате никуда не исчезло.
Бога щёлкнул по брелку, закрыв машину, и уверенно направился ко входу в здание. Но перед афишной тумбой замер, выпустив из рук черный пластмассовый прямоугольник с изображением белки. С афиши на него, тонко улыбаясь, смотрел не кто иной, как первый помощник комиссара Темного Двора.
Клубившаяся по кабинету тьма не мешала сидящему в привычном деревянном кресле с высокой прямой спинкой с интересом разглядывать книгу.
– Надо же, молодое дарование… – фыркнул князь, вызывая комиссара.
– Талантливые у тебя сотрудники, – прошелестело из–под капюшона, когда Сантьяга предстал перед повелителем Нави. Голос князя, как всегда тихий и чуть шипящий, сочился ехидством. – Полюбуйся, – в руках у комиссара материализовалась книга с устремившимся вверх космическим кораблем и то ли людьми, то ли монстрами в странных скафандрах на обложке.
– Но…
– Ты не картинку разглядывай, а аннотацию почитай. Сзади, там и портрет гениального автора имеется.
Казалось бы, ничто не может удивить комиссара Темного Двора, и уж тем более давний, проверенный вдоль и поперек подчиненный, но это оказалось слишком даже для древнего нава.
«Хроники звездной пыли» Ивана Ортегова – блистательный дебют молодого автора. Уникальная книга, где увлекательный динамичный сюжет сочетается с глубоким философским смыслом. И в далеком будущем на просторах космоса люди остаются людьми с их чувствами и проблемами. Уже в первой своей книге Иван Ортегов показал тонкое знание человеческой психологии и столь необычное для мужчины понимание женской души.
Князь с искренним удовольствием наблюдал за своей впавшей в ступор аватарой.
– Добрый вечер, Бога. Я свое обещание выполнила, теперь дело за вами, – Листвяна присела за столик в том же самом баре, где когда–то поспорила с навом, сразу дав понять, что это не свидание, а деловая встреча.
– Вы сами согласились. К тому же, в этом заклинании нет ничего опасного или секретного, оно было просто забыто за ненадобностью. Моя работа, где я хочу его использовать, будет в открытом доступе, – люда немного слукавила, не уточнив, что не целиком, но в главном – нужная ей информация представляла историческую, а не практическую ценность, не обманула.
Бога, прекрасно понимавший, что девушка права, но обиженный невниманием хорошенькой феи к своей персоне, вздохнул, пробормотав что–то про неприлично умных женщин, нарушающих законы мироздания, о блондинках, подождал, пока девушка достанет планшет, и начал рассказывать.
Сигнал скайпа нарушил концентрацию и Дан промахнулся. Выругавшись, кинул сообщение: «Прервусь», поставил игру на паузу и открыл окно вызова.
– А ты не жалеешь, что на обложке нет твоего имени? – Ортега внимательно посмотрел на люда, все эти месяцы помогавшего ему писать книгу.
– Да, какой из меня писатель? Так, кинул несколько идей, помог вычитать… – отмахнулся Дан. – Но мне понравилось с тобой работать. Если решишь писать еще – зови.
Жанр: экшен,
Рейтинг: не выше R
Категория: джен
Пейринг/персонажи: люды и остальные на усмотрение автора
Дополнительно:
Очень хочется текст по такой идее: Брат с сестрой люды. Люд - молодой еще, начинающий дружинник, но отличающийся непростительной стройностью для людов, и сестра - неслабый маг. Отмечая день рождения люда в одном баре ТГ-шном случайно под хмелем спорят с навом (чудом-шасом, кем угодно, но влиятельным. Например нав - Глава одного арната, чуд - магистр ложи или глава Мастерской, шас - один из глав Гильдии). Суть спора - добиться чего-то очень масштабного в ТГ (на усмотрение автора) нестандартным методом и чтоб шуму было на месяца два вперёд. Брат с сестрой решают разыграть народ и притворяются что мальчик люд - Вестник. Она при нём ходит секретаршей, и ""колдовские проявления"" Лже-Вестника её рук дело. Основываются на том что смерть Вестника то толком ни кто не видел, об этом просто обмолвились Главы домов и всё, сразу концы в воду, а на самом деле словно как первый раз били-били не добили так и сейчас. Окончание уже на усмотрение автора"
читать дальше
Приношу свои извинения за слишком вольную интерпретацию заявки, но мне так и не удалось договориться с собственным обоснуем – до сих пор шипит из угла при упоминании заданного сюжета…
Нечто фантастическое
«И зачем я только согласился?» – простонал Дан, в очередной раз поймав пошатнувшуюся девушку. На бульваре было пусто и тихо, лишь изредка шуршали под ногами островки последних опавших листьев. Люд понадеялся, что прогулка по прохладной, но еще не морозной предзимней ночи позволит Листвяне хоть немного прийти в себя, поэтому и не стал настаивать, когда она отказалась ехать на такси. А портал в исполнении пьяного мага… не приснись Спящему.
Проще было бы перекинуть ее через плечо и понести, но на попытку так сделать Листвяна швырнула в него огненный шар, к счастью, совсем слабый. Тренированное тело дружинника само ушло в сторону, но повторять опыт он не решился. Хорошо, никто не видел. А то, что куст сгорел… Так, мало ли от чего он мог сгореть?
«Спящий, зачем я согласился?» – поднимая сестру с подвернувшейся ей под ноги скамейки, и мягко увлекая вперед по дорожке, он снова выдохнул фразу, уже давно ставшую для него привычной мантрой. Вбив себе в голову очередную идею, Листвяна могла быть убедительнее неотвратимо наезжающего на ноги асфальтового катка, да и отправить ее одну выходило себе дороже. Но на сей раз его близняшка превзошла саму себя, ухитрившись еще и напиться, отчего масштабы неприятностей выросли в геометрической прогрессии.
Зачем сестре понадобилось отмечать их День рождения в каком–то баре? Заметьте, их общий День рождения, а его мнение как всегда осталось незамеченным. Провести праздник не дома с маминым пирогом, а пытаясь удержать Листвяну, решившую попробовать весь имеющийся в наличии ассортимент алкоголя – исключительно в целях изучения, - это было последнее, чего б он хотел на свой праздник. Что там с людами в школе делают, если, вырвавшись на свободу, его умница-сестра с неуемным энтузиазмом пустилась во все тяжкие?
Сам Дан не пил вообще – не рвался затуманивать голову даже ради любопытства. И теперь, следя за неровно шагающей впереди сестрой, обдумывал случившееся.
Зачем она полезла к наву выяснять детали какого-то забытого древнего заклинания? И какому наву… Второй помощник комиссара, это вам не рядовой представитель Темного Двора. Дан вовсе не трус, просто прекрасно понимает субординацию – в дружине иначе нельзя. У магов тоже своя субординация, но алкоголь снес у люды все рамки. Нет, Бога был совершенно не против пофлиртовать с хорошенькой блондинкой, которая сама к нему подошла, но вряд ли понял, что ее действительно интересуют исключительно заклинания. Вот и пришлось Дану стоять рядом с сестрой, делая вид, что не понимает намеков, и выслушивать шуточки навов про его слишком изящную для люда внешность – он уже давно привык к таким насмешкам, но это не означало, что ему они были совсем безразличны. Вот так, отстранившись от малоприятного разговора, он и пропустил, как Листвяна поспорила с навами.
И ведь придется теперь выкручиваться… Дан взъерошил пальцами короткие белые волосы, как всегда делал, что-то обдумывая. Сестра пообещала навам устроить то, что всколыхнет и заставит говорить весь Тайный Город, «нечто фантастическое». А раз пообещала, будет выполнять. Люд посмотрел в спину сестре, распахнувшей на ходу свое короткое белое пальто, вытянувшей руки в стороны для равновесия и беззаботно мурлыкавшей какую–то модную песенку, помахивая в такт стянутым с шеи шелковым шарфом. Забудет, проспавшись – напомнят. Не он, так навы.
Завтракать Листвяна спустилась часа в четыре дня. И, как ни удивительно, была бодра и весела – видимо, проспала свое похмелье. Дан к этому времени уже успел вернуться с ежедневной тренировки, потом опробовать подаренный отцом новый боевой топор – к нему надо было сначала привыкнуть, пришлось даже поваляться в ванной, расслабляясь после двойной нагрузки. А теперь, пообедав с родителями, отправившимися в клуб, допивал чай с тем самым пирогом, о котором мечтал вчера.
– А ты вчера идти не хотел, хорошо ж погуляли – люда плюхнулась на соседний стул, утащив с тарелки брата кусок пирога.
– И чего хорошего в том, чтоб напиться?
– А, это ерунда, – отмахнулась девушка, вытирая размазавшуюся по губам малину. – Главное, я получу информацию, которую никто из наших не помнит.
– Получишь. Если выполнишь условие. И как ты собираешься это делать?
– Что ты ворчишь, братик, нам вчера не сто пятьдесят исполнилось. Условие – сущая ерунда.
– Ерунда? – Дан выразительно поднял бровь, но Листвяна не ответила, занявшись архиважным делом – выбором следующего куска пирога. – И просвети меня, о великая колдунья, что ты намерена предпринять?
Наконец, отправив кусок на свою тарелку и налив чая, девушка соизволила ответить.
– Помнишь историю с Вестником? Он умер, а потом опять объявился… Так вот, сейчас объявлено, что он окончательно мертв. Но. Никто, кроме глав Великих Домов, не знает это точно. Поэтому мы изобразим возвращение Вестника. Хорошо, ты у нас худой и не слишком высокий… – люда окинула брата хищным взглядом энтомолога, оценивающего, как лучше разместить эту букашку в своей коллекции.
– В отличие от Вестника, я никаким местом не маг, если ты забыла, – ответил Дан, с тоской глядя на расползавшееся по скатерти пятно от чая, выплеснутого им после неожиданного заявления.
– Зато я маг. Очень перспективный, – Листвяна гордо выпрямилась на стуле. – Будем появляться вместе - и там, где не будет кого–то сильного, никто и не догадается, кто из нас маг. Может же быть, у Вестника секретарь… Представляешь, я в мини–юбке, изящных очках для солидности и с неизменным планшетом в руках, а чуть впереди ты в тяжелом шерстяном балахоне – почти как у князя, только светлом, и голова открыта…
– Листик, ты очень способная и умная, но такая дура! – рявкнул люд, с размаха шлепнув на стол пустую чашку. – Как ты себе это представляешь? Будем штурмовать Цитадель силой в одну фею? Да–да, пусть и перспективная, но ты пока еще даже не фата. Навы нас прихлопнут, как мух, и тут же забудут. Нет, пари ты, может, и выиграешь – над такими идиотами будет ржать весь Тайный Город, если узнает. Но надо ли оно тебе посмертно?
– Зачем Цитадель?
– Думаешь, Замок будет по силам?
– Вестник–то его взял.
– Так то настоящий Вестник, а не дуэт клоунов!
– Пожалуйста, не шуми. Я все продумала. Мы начнем, как и настоящий Вестник, с Красных Шапок.
– У тебя по истории что было, сестричка?
– Высший балл, разумеется.
– Не верю, – Дан лениво откинулся на спинку стула, снисходительно глядя на девушку. – Так вот, даже если не учитывать разницу в магической силе между вами, на тот момент Вестнику удалось привлечь Красных Шапок, воспользовавшись борьбой за власть между семьями. А сейчас в Южном Форте один великий фюрер.
– И что? – Листвяна пренебрежительно усмехнулась.
– А то, что сдаст нас Кувалда сходу Дочерям Журавля, дура! Ему власть надо не захватить, а удержать – для этого нужна поддержка Ее Величества, и рисковать он не станет. Дикари–то Красные Шапки дикари, но как дело доходит до сохранения собственной шкуры, сразу становятся умными. И недостатка в виски у него нет…
– Да как ты… – люда вскочила, и по ее пальцам пробежали искорки, но, глубоко вздохнув, сдержалась и медленно опустилась обратно на стул. – Ладно, а ты, умник, что предлагаешь?
– Сколько у нас времени?
– Мы сроки не оговаривали, ведь это я заинтересована, чтоб все сделать быстрее, но, думаю, месяца два–три, а то и полгода у нас есть.
– Тогда слушай. Будет тебе «нечто фантастическое»…
– Да… У тебя фантазия покруче моей… Кто там говорил про субординацию? – хмыкнула Листвяна. – В общем, «осталось только уговорить Рокфеллера»?
– Вот ты и уговоришь. Как коллега и красивая женщина.
– Может, ты еще знаешь, где мы его сможем отловить?
– Вот именно, что знаю, – ответил Дан и довольно засмеялся.
В книжном магазине народа было немного, и, обойдя щебечущих девиц, выбиравших гламурные блокнотики в канцелярском отделе, брат и сестра сразу увидели того, кто им нужен. Впрочем, его сложно было не заметить на фоне обычных посетителей этого зала.
– Вперед! – Дан легко подтолкнул Листвяну вперед. – Если что, зови меня, будем на пару зубы заговаривать. Люда расстегнула куртку, открыв глубокий, но не доходящий до неприличного, вырез на блузке, поправила прическу, и походкой модели отправилась на штурм. Она никогда не забывала, что ум, это хорошо, а ум в привлекательной оправе – значительно лучше. И вскоре она уже махнула рукой, подзывая брата – разговор продолжился уже втроем.
Фата Анисья закрыла дверь комнаты сына, то уверенно и быстро стучавшего по клавиатуре, то увлеченно что–то обсуждавшего по скайпу, не обращая внимания на ее вторжение, и спустилась в столовую.
– Твой брат стал слишком много времени тратить на общение в сети, у него появилась девочка? – спросила она, наблюдая, как чай медленно наполняет чашку.
– Мальчик, – ехидно фыркнула Листвяна, подумав, насколько стыдно стало б маме, узнай она, кого назвала девочкой брата.
– Дурная шутка, дочь. Не вздумай повторить такое при отце.
– Разумеется, мама, – опустив глаза, чтобы скрыть веселье, ответила девушка.
– Да, сегодня звонил какой–то чел, говорил что–то о книге… – сообщила Анисья, методично намазывая диетический хлебец обезжиренным творогом. – Я объяснила ему, что он не туда попал. Челы, они такие несобранные и невоспитанные…
– Извини, мама, мне пора, – быстро допив какао, Листвяна выскочила из–за стола, доставая телефон. «Идиот! Говорила же, звонить на городской только в крайнем случае и обязательно сначала позвать меня или Дана. Чтоб я еще вела бизнес с челами!» – пробурчала она себе под нос, закрыв за собой дверь собственной комнаты и на ходу выбирая нужный номер в списке контактов.
Фея Умила закрыла квартиру и поспешила к ближайшей станции метро, по московским пробкам это было намного быстрее, чем на машине. Убрав билет в сумочку, она привычно заняла место ровно у столба, напротив которого открывалась первая дверь вагона, подняла глаза на стену, ожидая так же привычно увидеть две клеточки плитки, чуть темнее по цвету. Если бы она была челом, наверное, перекрестилась б. Потому, что вместо привычных клеточек на нее с огромного плаката смотрел нав. Конечно, он был не так хорошо известен, как его непосредственный начальник, но ей приходилось видеть его по работе.
Муба аккуратно перестроился в правый ряд, периодически посматривая вправо – нужный указатель должен быть уже где–то здесь, и вдруг резко нажал на тормоз, не обращая внимания на истошный визг вставших за ним машин, перемежаемый руганью их водителей. Хван поморщился, тряхнул головой и даже нажал указательными пальцами свободных рук на виски, но знакомое лицо на плакате никуда не исчезло.
Бога щёлкнул по брелку, закрыв машину, и уверенно направился ко входу в здание. Но перед афишной тумбой замер, выпустив из рук черный пластмассовый прямоугольник с изображением белки. С афиши на него, тонко улыбаясь, смотрел не кто иной, как первый помощник комиссара Темного Двора.
Клубившаяся по кабинету тьма не мешала сидящему в привычном деревянном кресле с высокой прямой спинкой с интересом разглядывать книгу.
– Надо же, молодое дарование… – фыркнул князь, вызывая комиссара.
– Талантливые у тебя сотрудники, – прошелестело из–под капюшона, когда Сантьяга предстал перед повелителем Нави. Голос князя, как всегда тихий и чуть шипящий, сочился ехидством. – Полюбуйся, – в руках у комиссара материализовалась книга с устремившимся вверх космическим кораблем и то ли людьми, то ли монстрами в странных скафандрах на обложке.
– Но…
– Ты не картинку разглядывай, а аннотацию почитай. Сзади, там и портрет гениального автора имеется.
Казалось бы, ничто не может удивить комиссара Темного Двора, и уж тем более давний, проверенный вдоль и поперек подчиненный, но это оказалось слишком даже для древнего нава.
«Хроники звездной пыли» Ивана Ортегова – блистательный дебют молодого автора. Уникальная книга, где увлекательный динамичный сюжет сочетается с глубоким философским смыслом. И в далеком будущем на просторах космоса люди остаются людьми с их чувствами и проблемами. Уже в первой своей книге Иван Ортегов показал тонкое знание человеческой психологии и столь необычное для мужчины понимание женской души.
Князь с искренним удовольствием наблюдал за своей впавшей в ступор аватарой.
– Добрый вечер, Бога. Я свое обещание выполнила, теперь дело за вами, – Листвяна присела за столик в том же самом баре, где когда–то поспорила с навом, сразу дав понять, что это не свидание, а деловая встреча.
– Вы сами согласились. К тому же, в этом заклинании нет ничего опасного или секретного, оно было просто забыто за ненадобностью. Моя работа, где я хочу его использовать, будет в открытом доступе, – люда немного слукавила, не уточнив, что не целиком, но в главном – нужная ей информация представляла историческую, а не практическую ценность, не обманула.
Бога, прекрасно понимавший, что девушка права, но обиженный невниманием хорошенькой феи к своей персоне, вздохнул, пробормотав что–то про неприлично умных женщин, нарушающих законы мироздания, о блондинках, подождал, пока девушка достанет планшет, и начал рассказывать.
Сигнал скайпа нарушил концентрацию и Дан промахнулся. Выругавшись, кинул сообщение: «Прервусь», поставил игру на паузу и открыл окно вызова.
– А ты не жалеешь, что на обложке нет твоего имени? – Ортега внимательно посмотрел на люда, все эти месяцы помогавшего ему писать книгу.
– Да, какой из меня писатель? Так, кинул несколько идей, помог вычитать… – отмахнулся Дан. – Но мне понравилось с тобой работать. Если решишь писать еще – зови.
@темы: Навы, Люды, Конкурс/челлендж/фикатон, Рассказ
Фики и арт по Тайному городу
Авторизация
Главное меню