The grass isnt greener in the other side, it’s greener where you water it.
Дублирую конкурсную страшилку.
Все права, естественно, принадлежат
ув. В.Ю. Панову
При написании этого рассказа, ни одна кошка не пострадала.
Он навах я уже молчу.
Сказочник.
читать дальшеС этим местом его связывала память. Память об одном очень сильном, тайном и тёмном, даже для нава, переживании. Приближался рассвет, нарушая гармонию, сотканную из его дыхания, запахов ночи и шума волн, казавшихся чёрными.
Но главное, что нравилось Лурьеге, так это то, что даже с наступлением дня это море выглядит немного чёрным. Словно тьма растворила в нём частичку себя, и даже в штиль, когда можно невооружённым глазом разглядеть каждый камешек на дне, даже в такие моменты наву казалось, что он смотрит на каплю навской крови, растворившуюся в прозрачной воде.
Одна капля – это малость, скажете вы, но это и очень много. От этой одной капли вода уже не будет просто водой, а море просто морем...
700г. до н.э. Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь.
Гарка шёл по корридору цитадели, раздумывая, с чего бы это комиссар пригласил его на чай. Собственно, в самом приглашении не было бы ничего необычного, если бы нава для этого не отозвали с секретного задания в Египте.
Лурьега был ещё молод и гаркой стал совсем недавно. Всего каких-то пару сотен лет назад. И ничем особо не отличился. Даже наоборот. Скверный характер, крайняя нелюбовь к челам... и ....
- … Лурьега, я должен признать, у вас настоящий талант драматурга, - улыбнулся Сантьяга, наблюдая, как лицо гарки становится серым, а кончики ушей заостряются. Конечно, было глупо рассчитывать, что Алмир Кумар сохранит имя автора последней пьесы в тайне…
- Спасибо, комиссар, я крайне польщён, - слегка поклонился Лурьега, вложив в благодарность весь яд, на который был способен. Славы драматурга он не искал, но и стыдиться своей страсти был не намерен.
Сантьяга слегка улыбнулся и продолжил:
- Думаю, что именно вы сможете написать для меня пьесу, идея которой пришла мне на досуге… как вы относитесь к сказкам?..
400г. до н.э. Побережье нынешнего Балтийского моря.
…Лурьеге было не интересно наблюдать за обрядом. У челов много причин убивать себе подобных. Ни одна раса не сравнится с ними в искусстве изобретать причины для убийства сородичей.
Сейчас они собрались провести кровавый обряд, дабы умилостивить богов. Нелюди относились к этим нелепым человским суевериям с презрением, втайне сожалея, что популяция челов слишком быстро восстанавливается после войн. В одной части света у них господствует кровавый религиозный культ, а в другой – многожёнство и ничем неконтролируемая рождаемость.
Да и надо признать, угольки суеверий затухают по мере развития цивилизации. Челы постепенно заменяют в своих обрядах людей животными.
Нав любил приходить к морю. Ещё пару столетий назад этот песчаный берег был совершенно пустым и спокойным местом. Только море, прохладный песок и густой сосновый лес, который, казалось, выходил из моря.
У гарки всегда было много дел, и он радовался, когда удавалось выкроить несколько недель для медитации на берегу.
Но челы добрались и сюда. Местами посреди густого леса появились проплешины-поля. Люди сновали туда-сюда, и, самое ужасное, человские молодчики устраивали соревнования по отстрелу белок!.. Пришлось наву задержаться немного. Изучить здешних челов и их суеверия...
…Человский жрец, проводивший обряд, был магом. Сильным для чела. Одним из тех, кто забыл, что такое магия, и колдовал, думая, что получает энергию от выдуманных богов, а не откачивает её непосредственно у адептов идиотичного культа.
Тринадцать жрецов, одетых в алые балахоны, выстроились в круг на берегу моря.
В центре круга лежал обезглавленный человский младенец женского пола, вокруг которого кругом стояли глиняные светильники. Приближались сумерки. Жители посёлка наблюдали за церемонией с невысокого уступа на берегу. В этом году был сильный неурожай, море почти не давало улова, все старые запасы ушли за зиму, и весной, дабы избежать неурожая и голода, пришлось обратиться к жрецам за помощью.
Староста деревни договорился с ними о страшном ритуале: тринадцать раз жрецы должны приносить в жертву по одному младенцу или младшему в семье ребёнку женского пола. Если боги смилостивятся, на тринадцатом жертвоприношении они дадут ответ.
Жрец смотрел прямо в лицо Лурьеге, которого не мог видеть больше никто из собравшихся. Нав был одет в традиционную чёрную хламиду, капюшон не давал как следует его разглядеть. Но жрец прекрасно знал – перед ним не человек, а чёрный дух.
Пляски и песнопения жрецов сменились трубным завыванием в унисон. Лурьега чувствовал, как жрец отбирает энергию у сельчан. Но этой энергии всё равно ничтожно мало. Хватит лишь на примитивный морок. И, наконец, когда поток достиг максимума, нав сделал то, что намеревался: рядом с младенцем возник вихрь портала, видимый всем. Народ громко вскрикнул. Гарка сделал небрежные пассы ладонями, и труп буквально втянулся в портал, на месте которого тут же взвился сноп искр. Лурьега улыбнулся жрецу и отправился прочь. Если каждый год челы будут уничтожать своих самок, их популяция не увеличится до критической точки.
Аналитики Тёмного Двора предсказывали благоприятную погоду на ближайший год, урожай зерновых – в полной безопасности. Следовательно, человская деревенька не вымрет. Так родилась легенда. Одна из многих жестоких легенд этого края. Даже спустя века местные челы практиковали обычай убивать всех маленьких самок, кроме старшей.
1280 г. Владения Тевтонского Ордена близ Замка Лохштет. Побережье Балтийского моря.
Лурьега никогда не скучал. Несколько лет ему пришлось провести вдали от этих мест. Гарка теперь командовал арнатом, а это – другая ответственность.
Штормило. Волны накатывались одна на другую и разбивались о прибрежные камни. Скоро наступит утро и ближе к полудню ветер спадёт. Но пока нет солнца, пока челы не испортили пейзаж своим появлением, нав наслаждался солёным ветром. За несколько сотен лет он успел создать ещё пару легенд в этих местах.
Но как же здесь всё изменилось. Лурьега подошёл к виселице, на которой раскачивался полуразложившийся труп. Отвратительный запах. И это - совсем рядом с удобным камнем, на котором нав привык медитировать. «Что с них взять, с челов», - подумал он и прошептал быстрый аркан, сжигая повешенного. Виселицу нав убирать не стал. Смысла не было: этих виселиц по всему берегу десятка два. Ночью сжечь, а за день челы новые установят. Требовался более радикальный подход. Сказочника посетило чёрное вдохновение…
…Серое пасмурное утро. Люди: взрослые мужчины, дети - все жители окрестных деревень, кто мог достаточно быстро бегать и обладал хорошим зрением, искали янтарь, выброшенный ночным штормом на берег.
Ветер с моря обдавал солёным, пронизывающим холодом. Собирателей янтаря, постепенно становилось больше, но времени у них было мало: отряд рыцарей регулярно совершал обход. Янтарь считался собственностью Тевтонского Ордена, и простым людям нельзя было собирать его без особого разрешения, которое стоило очень дорого. Слишком дорого для обобранных до нитки крестьян.
Тела, раскачивавшиеся на виселицах по всему побережью, ясно говорили о том, что ждёт тех, кто не умеет быстро бегать.
Рольф фон Хансен, возглавлявший сторожевой отряд, уже несколько дней как откровенно скучал. Что можно было найти хорошего в этой дыре? Он уже не помнил, чего ожидал от вступления в орден, но определённо не хотел всю оставшуюся жизнь патрулировать этот проклятый берег и вешать нищих янтарщиков.
Рыцарю было невдомёк, что трупный запах и виселицы на побережье мешали Лурьеге медитировать.
Пришпорив коня, Рольф нагнал очередного мужлана и приласкал его дубиной по голове. Готрихт и Ольбрехт тащили ещё одного отчаянно причитавшего крестьянина. Двое на сегодня – как раз хватит, чтобы повесить на той виселице, под которой сидел безглазый старик.
Слепой старик, мирно отдыхавший на сыром камне, не был тем, кого можно заподозрить в собирании янтаря. Чаще всего он молчал, а рыцари предпочитали его не трогать – было в нём и в пустых его глазницах нечто зловещее. Седые спутанные пряди развевались на ветру, пронизывающий ветер беспрепятственно проникал в зияющие дыры на одежде, но старик почти недвижимо сидел, погруженный в неведомые думы.
Мужчины уже подвешивали за шею того, что был в сознании, когда старик заговорил:
- Никто тебя не боится, Рольф фон Хансен. Ты повесишь одного, а на его место придёт второй.
Слепой встал и спустился с пригорка к морю. Ольбрехт, как самый молодой и впечатлительный, перекрестился: если бы он сам не видел пустые глазницы старика, то мог бы поклясться, что он зрячий. Так спокойно и уверенно шёл тот вдоль берега. На Рольфа это тоже подействовало. У камня, откуда встал странный слепец, он увидел два красных янтаря. Редкий, дорогой камень.
Лурьеге нравились такие камни. Он часто, размышляя, подбирал красные камешки, вынесенные штормом на берег, а потом не знал, что с ними делать. Можно было, конечно, перепродать шасам, но деньги у нава и так были. А что до женщин – для него это была просто физиология. Но эту пару камушков пришлось истратить. Если уж создавать легенду, то и к Заговору Слуа следует подойти творчески. Пусть аркан падёт на голову того, кто поднял янтарь…
Позднее Рольф и сам не мог понять, в кого он превратился. Не был он образцом добродетели. Но и кровожадным убийцей доселе тоже не был. А как взял эти камни – так и овладело нечто тёмное его душой.
Первый висельник перестал болтаться, а мужик, пойманный Рольфом, начал приходить в себя. Готрихт уже накидывал петлю ему на шею, когда Рольф вытащил кинжал и, сказав: «Оставь!», схватил пленника за волосы, поставил на колени и быстрым движением перерезал ему горло.
Затем, пока тот ещё не совсем умер, вдавил красный янтарь в глазницы жертвы:
- Теперь они будут бояться! Оставьте его так! – злорадно приказал Рольф.
С тех пор рыцари перестали вешать. Они догоняли, убивали и оставляли трупы с янтарём в глазницах.
Так продолжалось долго, пока на берег не начали выходить лишь самые отчаявшиеся.
Рольф больше не видел того слепца, и сколько ни расспрашивал – никто о нём ничего не мог сказать. А однажды ночью, когда отряд отдыхал у костра на берегу, рыцарю снова явился зловещий слепой. Не сгорбленный, как тогда, а вытянувшийся во весь свой немалый рост. И поманил его за собой. Было в этом что-то, чего рыцарь не смел ослушаться. Даже не думал ослушаться. Наутро нашли его товарищи под той виселицей. Мёртвого. С янтарём в глазницах. И вспоротый живот Рольфа тоже был набит красным янтарём, а крови совсем не было. Не успели рыцари испугаться, как из моря, завывая и плача, пошли на них призраки убитых собирателей янтаря с красными камнями вместо глаз. В ужасе побежали они в полном облачении. В замок вернулись юноши седыми от пережитого да и прожили недолго. Магистр Тевтонского ордена разрешил после этой истории собирать янтарь всем желающим.
Так, благодаря человской жадности и жестокости, родилась ещё одна легенда. Одна из многих жестоких легенд этих мест. А трупный запах больше не беспокоил Лурьегу во время медитаций.
1500 г. Кенигсберг. Кафедральный собор.
Это был один из тех дней, когда всё валилось из рук, и жизнь была не мила. Курьер доставил приглашение на дурацкий «бал зимних цветов» и посмел требовать чаевые. Человские крики за окном не дали как следует выспаться: неделю назад пришлось слить всю энергию и отключить охранные артефакты. Аналитики предсказывали появление инквизитора с вероятностью шестьдесят три процента.
Действительно, в городе только и разговоров, что о предстоящем молебне в Кафедральном соборе. Эпидемия чумы пошла на убыль. Выжившие решили как следует отблагодарить своего Бога. Единый порыв. Акт веры. То, что даёт инквизитору непостижимую силу уничтожить любого мага. Не сражаться на равных, а просто уничтожить, как беспомощное насекомое.
Человская церковь набрала силу во время кровавой бани. Но с тех пор много воды утекло – церковь раскололась на конфессии. Вопросы веры постепенно заменялись вопросами выгоды. Но Пустынь блюла договор по-прежнему.
Церковь создана челами и для челов. Нелюди в вопросы взаимоотношений челов с духовенством не вмешивались.
Но причём здесь Вера и суеверия... суеверия отрицает человская церковь, нелюди над ними смеются, но даже они иногда подпадают под власть суеверий.
«Одно из них – всреча с инквизитором не к добру» - философствовал нав, прогуливаясь по парку, рядом с почти достроенным зданием кафедрального собора.
Лурьеге нравились готические здания. Симметрия, чёткие линии…
Нав никогда не заходил внутрь, но прекрасно знал планировку кафедрального собора.
Он видел ещё чертежи. Лурьега небрежно провёл рукой по фигуре с мечом, выбитой на мраморной плите в наружной стене собора – магистр тевтонского ордена. Тот самый, у которого была ретивая береговая охрана….
За века христианства люди совершенно утратили чувство прекрасного. Только и разговоров, что о свете и тьме. А сами стали ещё более лицемерными и нетерпимыми. Не все, конечно, справедливости ради стоит заметить, что и весьма примечательные экземпляры среди них встречаются. Некоторых даже канонизировали сородичи. После того, как замучили до смерти.
Молебен прошёл. Инквизитор не появился. И это раздражало. Не то, что не появился, а то, что он, гарка, испытывал страх перед его появлением. Перед вероятностью его появления.
Дни сменяли друг друга, в душе сказочника царила пустота и смертная скука. Вдохновение отказывалось посещать его. Ничего, что могло передать его страх, гнев и боль от потери товарищей в кровавой бане.
1500 г. Кенигсберг. Район Альштадт.
…Джаббар Кумар, искусный мастер и хороший друг Лурьеги, облюбовал эти места и открыл в Кёнигсберге филиал своей ювелирной лавки. Шас творил из янтаря настоящие чудеса. Лурьега любил проводить с Джаббаром вечера за игрой в шахматы.
Ворчание старика, когда нав «съедал» очередную фигуру или радостные подколки, когда шас проводил удачный ход. У Джаббара было своё мнение по поводу всего.
Самый неуживчивый из шасов не просто так выбрал Кенигсберг. Предпочитал «любить семью на расстоянии».
- Два шаса вместе – это уже чушь! А как прикажешь работать с этой пришибленной гильдией? И ещё Цитадель под боком…
Шаса раздражало всё, но он любил распить кружку – другую чёрного крепкого пивка вместе с таким же неуживчивым навом.
- Можешь не говорить, мне Цитадель не мешает, - отвечал сумрачный нав, прихлёбывая пивко и обдумывая ход. Только другой нав мог понять, что для Лурьеги – это высшая степень весёлости. Молебен состоялся, инквизитор не появился. Смесь облегчения и глухого раздражения гарка хорошо разбавил пивком и забавным ворчанием шаса.
Гармонию предстоящего вечера нарушили ругань и плач за окном.
Человские мальчишки сожгли живьём любимую чёрную персидскую кошечку Самиры – самой младшей внучки Джаббара.
…Невестка Джаббара после короткой перебранки уводила плачущую девочку…
- Фриц, такой малыш, а уже борешься с дьяволом! – кузнец потрепал по голове чумазого сынишку.
- Мы ещё черных кошек найдем! Их ни одной в этом городе не будет! – выпятил грудь мальчик.
- Так ему и надо этому купчишке жидовскому! – выступила надутая тётка - жена пекаря, обнимая второго мальчишку,- Ишь ты – жируют здесь, с нечистым водятся! Надо ещё в магистрат сообщить – пусть посмотрят, чем эти бесовские отродья здесь занимаются…
- …Эти человские суеверия! Они ещё будут мне указывать, каких животных дарить моей внучке! Ничего, подарю в следующий раз ручного дракона! Пусть радуются! Посмотрим, кто кого сожжёт!
- Это не суеверия, это – религия… бредни челов. Идиотский фольклор, подхваченный невеждами-церковниками, - проворчала жена старика, размазывая шёлковым платком слёзы на внучкином лице, - хванов на них нет, недомерков человских…
Фольклор… суеверия…
- Зачем хваны! – вмешался Лурьега. Он знал это настроение. Нужно немного прогуляться, чтобы поймать удачную мысль, - Семья Шась – наша забота…
…Нав бродил узкими улочками города, брезгливо отбрасывая попадавшую под ноги грязь. Нечто вроде магического призыва заставило его остановиться. Кто-то из Тайного Города? Сказочник пошёл на зов. Заколоченный дом. Та же грязь и человская девчонка в лохмотьях… Вроде как ерунда… С другой стороны, мелкая челка – маг… Тело починить труда не составит, а вот голову…
…Она почти не помнила своих родителей. Чума сгубила многих жителей города. Могла сгубить и её, если бы не железный ангел, явившийся ей во сне. Лизхен было всего три годика, но она помнила этот сон в мельчайших деталях. Ей очень хотелось есть, по маленькой комнатушке гулял сквозняк. Мама с папой лежали холодные и покрытые какими-то черными пятнами. Девочка зачем-то стучалась в двери, заколоченные снаружи. Она знала. Что им никто не откроет …
…И тут стало совсем темно. Холодно и тепло одновременно – кто-то открыл дверь – высокий человек с чёрными, как остывший металл глазами. Сам он одет был в чёрное.
- Ты – чума и заберёшь меня? – спросила Лизхен, заворожено глядя в сверкающие чёрным металлом, глубоко посаженные глаза.
- Я не чума… - высокий человек начал нашёптывать странные слова. Слова, звучавшие как музыка, слова, менявшие её мысли и чувства, слова, после которых в ней рождалось нечто тёмное, притягательное, как холодный металл…
…Девочку удочерил сосед шаса – богатый мастер кузнечного дела. Росла Лизхен странной. С людьми почти не говорила, улыбалась какой-то загадочной улыбкой. Любила смотреть на металл.
Он словно завораживал её. Кузнец умел делать розы – для украшения ворот. Девочка взяла один из таких цветков прежде, чем мастер остудил его, а на руке не осталось ожога. Она не почувствовала боли. Это было странно. Это было при свидетелях…
Потом с девочкой происходило много странных вещей. Вещей, после которых начинаются разговоры…
Лизхен выросла и стала красивой молчаливой девушкой, всё так же загадочно улыбаясь, она смотрела в никуда, только теперь мужчины теряли от неё голову… Женатые, свободные, старые, молодые… теперь любую дуэль или несчастный случай с мужчиной стали приписывать чарам ведьмы, жившей в доме кузнеца.
И однажды, по решению магистрата, девушку утопили зимой в проруби. Лурьеге было её немного жаль. Человская замухрышка, больная аутизмом, могла стать на редкость хорошим магом.
А с её смертью началось то, ради чего нав вылечил замухрышку. Каждую ночь, находили повешенным у реки одного из её воздыхателей. А рядом – пустую петлю.
Люди говорили, что таким жутким образом дух Лизхен «венчался»… И самое ужасное, что спасения суеверным челам ждать было неоткуда. Нельзя было забить осиновый кол в могилу, прочитать молебен над телом. Потому, что могилой была река Преголь, которая зимой трупы не возвращает. Не успокоилась ведьма, пока не забрала всех своих «женихов». Не было от неё спасения. Хоть за тридевять земель уезжал несчастный, утром, в назначенный час, находили его тело на берегу Преголи.
История о «девушке реки» прожила много веков – челы воображали, что дух Лизхен периодически вселяется в тела красивых девушек и продолжает убивать. Панический страх не давал горожанам спокойно жить. И вера здесь была ни при чём.
Сказочник остался доволен результатом.
1945г. Апрель. Кёнигсберг. Королевский замок.
Он был настоящим волком – клыкастым и диким. Его шерсть местами висела клочьями – волк был голоден. Он то яростно рвался, то притворно смирялся со своей участью и жалобно поскуливал, ощеривая зубы и рыча, как только человек подходил к нему.
Лишь когда в Большой Круг вошёл Тринадцатый – высокий, худощавый блондин с пронзительно-голубыми глазами истинного арийца, Альфред заметил резкое изменение в поведении волка. Альфред, как и все собравшиеся – чёрный посвящённый. Рунический человек – один из тех, кто разработал этот обряд, призванный навеки – веков подчинить дух этого города Германии. Но даже он не знал настоящего имени Тринадцатого. Человека, имевшего странную власть над волком, над ним и всем, происходящим в замке сегодня.
Обряд начался. Тринадцать черных посвященных стояли Большим Кругом, каждый – напротив своего рунического символа-ключа, возле которых горели тринадцатидюймовые свечи, образуя Малый Круг. В центре его была вписана пентаграмма.
Тишину вскоре нарушили голоса мужчин, каждый из которых произносил чётко определённые фразы на языке пруссов – языческого народа, изобретшего руны, народа, чьи жрецы, по слухам, прокляли этот замок, построенный тевтонскими завоевателями на их земле много столетий назад. Теперь у потомков тевтонских завоевателей была задача – обратить проклятие против русских…
…Лурьега не стал воспроизводить в точности прежний ритуал. Надо быть более убедительным, с учётом потребностей нынешней публики. Нацисты любили сложности. «Танцы с бубнами» пришлось усложнить.
Аналитики предсказывают, что скоро, очень скоро, этот замок превратится в развалины, а потом челы сами снесут его и сровняют с землёй. На месте замка будет стоять какой-то уродский долгострой. Безвкусица коммунистов…
Но после этого сборища тоже родится легенда. В Королевском замке, в катакомбах под ним, достаточно сокровищ, свезенных из разграбленных музеев Европы, чтобы челы по кусочкам восстановили все события последних дней Кенигсберга…
2009г. Светлогорск. Калининградская область. Прибрежная полоса. Санаторий брата Амберуса.
Этот номер был основным жилищем Лурьеги со времён основания санатория отцом брата Амберуса. А псевдо-квартир у нава было несколько. В зависимости от того, откуда ему нужно было выйти этим утром. Конечно, Лурьега мог бы и просто выходить из нужного ему подъезда, от какой-нибудь двери, но легенда требовала основательной проработки. К высокому голубоглазому блондину, которым он сейчас был, в эту квартиру иногда приходили челы. Особо доверенные челы, которым выпала честь пообщаться с верховным магом – чёрным посвящённым, одним из «потомков чёрных посвящённых СС». Это – одна из последних легенд, «живых сказок» для челов, доведенных навом до совершенства.
Задолго до тевтонских рыцарей – были живые, в меру кровавые сказки для язычников – пруссов, среди которых, справедливости ради стоит заметить – были и свои маги. Лурьега знавал одного, уровень которого превосходил уровень жрицы Зелёного дома. Но и это было ему на руку. Чем больше магов – челов, не челов, будет в Калининграде, тем больше «живых сказок» для следующих поколений…
2009г. Цитадель. Штаб – квартира Великого Дома Навь
… Комиссар Тёмного Двора не часто находил время для отдыха. Перед ним лежала стопка раскрытых книг, пергаментные свитки, вырезки из недавних газет, репродукции старинных гравюр.
…«Легенды Королевской Горы – Девушка Реки»…
…«Легенды Королевской Горы – Шутливый рыцарь»…
… «Нацистские сокровища …»
… «Тайна янтарной комнаты… дух Кёнигсберга против русских»
… «Языческие ритуалы Восточной Пруссии…»
Челы… странные существа, отрицающие магию. Забывшие о своих корнях… Рано или поздно они тоже перестанут быть хозяевами Земли… Тоже будут искать Тайный Город, чтобы укрыться… И на чём бы основывался Сантьяга, вздумай он поискать Тайный Город, не будь он магом? На статистике загадочного и мистического. Необъяснимого.
Нав постарался сделать всё, чтобы челы, захоти они найти Тайный Город – заблудились надолго… потеряли как можно больше сил…
Ему не нужен четвёртый Великий Дом в Тайном Городе.
Все права, естественно, принадлежат
ув. В.Ю. Панову
При написании этого рассказа, ни одна кошка не пострадала.
Он навах я уже молчу.
Сказочник.
Асуры были хозяевами этого мира
Навы были хозяевами этого мира
Люды были хозяевами этого мира
Чуды были хозяевами этого мира…
…И только челы, завладев миром, активно портят пейзаж…
Навы были хозяевами этого мира
Люды были хозяевами этого мира
Чуды были хозяевами этого мира…
…И только челы, завладев миром, активно портят пейзаж…
читать дальшеС этим местом его связывала память. Память об одном очень сильном, тайном и тёмном, даже для нава, переживании. Приближался рассвет, нарушая гармонию, сотканную из его дыхания, запахов ночи и шума волн, казавшихся чёрными.
Но главное, что нравилось Лурьеге, так это то, что даже с наступлением дня это море выглядит немного чёрным. Словно тьма растворила в нём частичку себя, и даже в штиль, когда можно невооружённым глазом разглядеть каждый камешек на дне, даже в такие моменты наву казалось, что он смотрит на каплю навской крови, растворившуюся в прозрачной воде.
Одна капля – это малость, скажете вы, но это и очень много. От этой одной капли вода уже не будет просто водой, а море просто морем...
700г. до н.э. Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь.
Гарка шёл по корридору цитадели, раздумывая, с чего бы это комиссар пригласил его на чай. Собственно, в самом приглашении не было бы ничего необычного, если бы нава для этого не отозвали с секретного задания в Египте.
Лурьега был ещё молод и гаркой стал совсем недавно. Всего каких-то пару сотен лет назад. И ничем особо не отличился. Даже наоборот. Скверный характер, крайняя нелюбовь к челам... и ....
- … Лурьега, я должен признать, у вас настоящий талант драматурга, - улыбнулся Сантьяга, наблюдая, как лицо гарки становится серым, а кончики ушей заостряются. Конечно, было глупо рассчитывать, что Алмир Кумар сохранит имя автора последней пьесы в тайне…
- Спасибо, комиссар, я крайне польщён, - слегка поклонился Лурьега, вложив в благодарность весь яд, на который был способен. Славы драматурга он не искал, но и стыдиться своей страсти был не намерен.
Сантьяга слегка улыбнулся и продолжил:
- Думаю, что именно вы сможете написать для меня пьесу, идея которой пришла мне на досуге… как вы относитесь к сказкам?..
400г. до н.э. Побережье нынешнего Балтийского моря.
…Лурьеге было не интересно наблюдать за обрядом. У челов много причин убивать себе подобных. Ни одна раса не сравнится с ними в искусстве изобретать причины для убийства сородичей.
Сейчас они собрались провести кровавый обряд, дабы умилостивить богов. Нелюди относились к этим нелепым человским суевериям с презрением, втайне сожалея, что популяция челов слишком быстро восстанавливается после войн. В одной части света у них господствует кровавый религиозный культ, а в другой – многожёнство и ничем неконтролируемая рождаемость.
Да и надо признать, угольки суеверий затухают по мере развития цивилизации. Челы постепенно заменяют в своих обрядах людей животными.
Нав любил приходить к морю. Ещё пару столетий назад этот песчаный берег был совершенно пустым и спокойным местом. Только море, прохладный песок и густой сосновый лес, который, казалось, выходил из моря.
У гарки всегда было много дел, и он радовался, когда удавалось выкроить несколько недель для медитации на берегу.
Но челы добрались и сюда. Местами посреди густого леса появились проплешины-поля. Люди сновали туда-сюда, и, самое ужасное, человские молодчики устраивали соревнования по отстрелу белок!.. Пришлось наву задержаться немного. Изучить здешних челов и их суеверия...
…Человский жрец, проводивший обряд, был магом. Сильным для чела. Одним из тех, кто забыл, что такое магия, и колдовал, думая, что получает энергию от выдуманных богов, а не откачивает её непосредственно у адептов идиотичного культа.
Тринадцать жрецов, одетых в алые балахоны, выстроились в круг на берегу моря.
В центре круга лежал обезглавленный человский младенец женского пола, вокруг которого кругом стояли глиняные светильники. Приближались сумерки. Жители посёлка наблюдали за церемонией с невысокого уступа на берегу. В этом году был сильный неурожай, море почти не давало улова, все старые запасы ушли за зиму, и весной, дабы избежать неурожая и голода, пришлось обратиться к жрецам за помощью.
Староста деревни договорился с ними о страшном ритуале: тринадцать раз жрецы должны приносить в жертву по одному младенцу или младшему в семье ребёнку женского пола. Если боги смилостивятся, на тринадцатом жертвоприношении они дадут ответ.
Жрец смотрел прямо в лицо Лурьеге, которого не мог видеть больше никто из собравшихся. Нав был одет в традиционную чёрную хламиду, капюшон не давал как следует его разглядеть. Но жрец прекрасно знал – перед ним не человек, а чёрный дух.
Пляски и песнопения жрецов сменились трубным завыванием в унисон. Лурьега чувствовал, как жрец отбирает энергию у сельчан. Но этой энергии всё равно ничтожно мало. Хватит лишь на примитивный морок. И, наконец, когда поток достиг максимума, нав сделал то, что намеревался: рядом с младенцем возник вихрь портала, видимый всем. Народ громко вскрикнул. Гарка сделал небрежные пассы ладонями, и труп буквально втянулся в портал, на месте которого тут же взвился сноп искр. Лурьега улыбнулся жрецу и отправился прочь. Если каждый год челы будут уничтожать своих самок, их популяция не увеличится до критической точки.
Аналитики Тёмного Двора предсказывали благоприятную погоду на ближайший год, урожай зерновых – в полной безопасности. Следовательно, человская деревенька не вымрет. Так родилась легенда. Одна из многих жестоких легенд этого края. Даже спустя века местные челы практиковали обычай убивать всех маленьких самок, кроме старшей.
1280 г. Владения Тевтонского Ордена близ Замка Лохштет. Побережье Балтийского моря.
Лурьега никогда не скучал. Несколько лет ему пришлось провести вдали от этих мест. Гарка теперь командовал арнатом, а это – другая ответственность.
Штормило. Волны накатывались одна на другую и разбивались о прибрежные камни. Скоро наступит утро и ближе к полудню ветер спадёт. Но пока нет солнца, пока челы не испортили пейзаж своим появлением, нав наслаждался солёным ветром. За несколько сотен лет он успел создать ещё пару легенд в этих местах.
Но как же здесь всё изменилось. Лурьега подошёл к виселице, на которой раскачивался полуразложившийся труп. Отвратительный запах. И это - совсем рядом с удобным камнем, на котором нав привык медитировать. «Что с них взять, с челов», - подумал он и прошептал быстрый аркан, сжигая повешенного. Виселицу нав убирать не стал. Смысла не было: этих виселиц по всему берегу десятка два. Ночью сжечь, а за день челы новые установят. Требовался более радикальный подход. Сказочника посетило чёрное вдохновение…
…Серое пасмурное утро. Люди: взрослые мужчины, дети - все жители окрестных деревень, кто мог достаточно быстро бегать и обладал хорошим зрением, искали янтарь, выброшенный ночным штормом на берег.
Ветер с моря обдавал солёным, пронизывающим холодом. Собирателей янтаря, постепенно становилось больше, но времени у них было мало: отряд рыцарей регулярно совершал обход. Янтарь считался собственностью Тевтонского Ордена, и простым людям нельзя было собирать его без особого разрешения, которое стоило очень дорого. Слишком дорого для обобранных до нитки крестьян.
Тела, раскачивавшиеся на виселицах по всему побережью, ясно говорили о том, что ждёт тех, кто не умеет быстро бегать.
Рольф фон Хансен, возглавлявший сторожевой отряд, уже несколько дней как откровенно скучал. Что можно было найти хорошего в этой дыре? Он уже не помнил, чего ожидал от вступления в орден, но определённо не хотел всю оставшуюся жизнь патрулировать этот проклятый берег и вешать нищих янтарщиков.
Рыцарю было невдомёк, что трупный запах и виселицы на побережье мешали Лурьеге медитировать.
Пришпорив коня, Рольф нагнал очередного мужлана и приласкал его дубиной по голове. Готрихт и Ольбрехт тащили ещё одного отчаянно причитавшего крестьянина. Двое на сегодня – как раз хватит, чтобы повесить на той виселице, под которой сидел безглазый старик.
Слепой старик, мирно отдыхавший на сыром камне, не был тем, кого можно заподозрить в собирании янтаря. Чаще всего он молчал, а рыцари предпочитали его не трогать – было в нём и в пустых его глазницах нечто зловещее. Седые спутанные пряди развевались на ветру, пронизывающий ветер беспрепятственно проникал в зияющие дыры на одежде, но старик почти недвижимо сидел, погруженный в неведомые думы.
Мужчины уже подвешивали за шею того, что был в сознании, когда старик заговорил:
- Никто тебя не боится, Рольф фон Хансен. Ты повесишь одного, а на его место придёт второй.
Слепой встал и спустился с пригорка к морю. Ольбрехт, как самый молодой и впечатлительный, перекрестился: если бы он сам не видел пустые глазницы старика, то мог бы поклясться, что он зрячий. Так спокойно и уверенно шёл тот вдоль берега. На Рольфа это тоже подействовало. У камня, откуда встал странный слепец, он увидел два красных янтаря. Редкий, дорогой камень.
Лурьеге нравились такие камни. Он часто, размышляя, подбирал красные камешки, вынесенные штормом на берег, а потом не знал, что с ними делать. Можно было, конечно, перепродать шасам, но деньги у нава и так были. А что до женщин – для него это была просто физиология. Но эту пару камушков пришлось истратить. Если уж создавать легенду, то и к Заговору Слуа следует подойти творчески. Пусть аркан падёт на голову того, кто поднял янтарь…
Позднее Рольф и сам не мог понять, в кого он превратился. Не был он образцом добродетели. Но и кровожадным убийцей доселе тоже не был. А как взял эти камни – так и овладело нечто тёмное его душой.
Первый висельник перестал болтаться, а мужик, пойманный Рольфом, начал приходить в себя. Готрихт уже накидывал петлю ему на шею, когда Рольф вытащил кинжал и, сказав: «Оставь!», схватил пленника за волосы, поставил на колени и быстрым движением перерезал ему горло.
Затем, пока тот ещё не совсем умер, вдавил красный янтарь в глазницы жертвы:
- Теперь они будут бояться! Оставьте его так! – злорадно приказал Рольф.
С тех пор рыцари перестали вешать. Они догоняли, убивали и оставляли трупы с янтарём в глазницах.
Так продолжалось долго, пока на берег не начали выходить лишь самые отчаявшиеся.
Рольф больше не видел того слепца, и сколько ни расспрашивал – никто о нём ничего не мог сказать. А однажды ночью, когда отряд отдыхал у костра на берегу, рыцарю снова явился зловещий слепой. Не сгорбленный, как тогда, а вытянувшийся во весь свой немалый рост. И поманил его за собой. Было в этом что-то, чего рыцарь не смел ослушаться. Даже не думал ослушаться. Наутро нашли его товарищи под той виселицей. Мёртвого. С янтарём в глазницах. И вспоротый живот Рольфа тоже был набит красным янтарём, а крови совсем не было. Не успели рыцари испугаться, как из моря, завывая и плача, пошли на них призраки убитых собирателей янтаря с красными камнями вместо глаз. В ужасе побежали они в полном облачении. В замок вернулись юноши седыми от пережитого да и прожили недолго. Магистр Тевтонского ордена разрешил после этой истории собирать янтарь всем желающим.
Так, благодаря человской жадности и жестокости, родилась ещё одна легенда. Одна из многих жестоких легенд этих мест. А трупный запах больше не беспокоил Лурьегу во время медитаций.
1500 г. Кенигсберг. Кафедральный собор.
Это был один из тех дней, когда всё валилось из рук, и жизнь была не мила. Курьер доставил приглашение на дурацкий «бал зимних цветов» и посмел требовать чаевые. Человские крики за окном не дали как следует выспаться: неделю назад пришлось слить всю энергию и отключить охранные артефакты. Аналитики предсказывали появление инквизитора с вероятностью шестьдесят три процента.
Действительно, в городе только и разговоров, что о предстоящем молебне в Кафедральном соборе. Эпидемия чумы пошла на убыль. Выжившие решили как следует отблагодарить своего Бога. Единый порыв. Акт веры. То, что даёт инквизитору непостижимую силу уничтожить любого мага. Не сражаться на равных, а просто уничтожить, как беспомощное насекомое.
Человская церковь набрала силу во время кровавой бани. Но с тех пор много воды утекло – церковь раскололась на конфессии. Вопросы веры постепенно заменялись вопросами выгоды. Но Пустынь блюла договор по-прежнему.
Церковь создана челами и для челов. Нелюди в вопросы взаимоотношений челов с духовенством не вмешивались.
Но причём здесь Вера и суеверия... суеверия отрицает человская церковь, нелюди над ними смеются, но даже они иногда подпадают под власть суеверий.
«Одно из них – всреча с инквизитором не к добру» - философствовал нав, прогуливаясь по парку, рядом с почти достроенным зданием кафедрального собора.
Лурьеге нравились готические здания. Симметрия, чёткие линии…
Нав никогда не заходил внутрь, но прекрасно знал планировку кафедрального собора.
Он видел ещё чертежи. Лурьега небрежно провёл рукой по фигуре с мечом, выбитой на мраморной плите в наружной стене собора – магистр тевтонского ордена. Тот самый, у которого была ретивая береговая охрана….
За века христианства люди совершенно утратили чувство прекрасного. Только и разговоров, что о свете и тьме. А сами стали ещё более лицемерными и нетерпимыми. Не все, конечно, справедливости ради стоит заметить, что и весьма примечательные экземпляры среди них встречаются. Некоторых даже канонизировали сородичи. После того, как замучили до смерти.
Молебен прошёл. Инквизитор не появился. И это раздражало. Не то, что не появился, а то, что он, гарка, испытывал страх перед его появлением. Перед вероятностью его появления.
Дни сменяли друг друга, в душе сказочника царила пустота и смертная скука. Вдохновение отказывалось посещать его. Ничего, что могло передать его страх, гнев и боль от потери товарищей в кровавой бане.
1500 г. Кенигсберг. Район Альштадт.
…Джаббар Кумар, искусный мастер и хороший друг Лурьеги, облюбовал эти места и открыл в Кёнигсберге филиал своей ювелирной лавки. Шас творил из янтаря настоящие чудеса. Лурьега любил проводить с Джаббаром вечера за игрой в шахматы.
Ворчание старика, когда нав «съедал» очередную фигуру или радостные подколки, когда шас проводил удачный ход. У Джаббара было своё мнение по поводу всего.
Самый неуживчивый из шасов не просто так выбрал Кенигсберг. Предпочитал «любить семью на расстоянии».
- Два шаса вместе – это уже чушь! А как прикажешь работать с этой пришибленной гильдией? И ещё Цитадель под боком…
Шаса раздражало всё, но он любил распить кружку – другую чёрного крепкого пивка вместе с таким же неуживчивым навом.
- Можешь не говорить, мне Цитадель не мешает, - отвечал сумрачный нав, прихлёбывая пивко и обдумывая ход. Только другой нав мог понять, что для Лурьеги – это высшая степень весёлости. Молебен состоялся, инквизитор не появился. Смесь облегчения и глухого раздражения гарка хорошо разбавил пивком и забавным ворчанием шаса.
Гармонию предстоящего вечера нарушили ругань и плач за окном.
Человские мальчишки сожгли живьём любимую чёрную персидскую кошечку Самиры – самой младшей внучки Джаббара.
…Невестка Джаббара после короткой перебранки уводила плачущую девочку…
- Фриц, такой малыш, а уже борешься с дьяволом! – кузнец потрепал по голове чумазого сынишку.
- Мы ещё черных кошек найдем! Их ни одной в этом городе не будет! – выпятил грудь мальчик.
- Так ему и надо этому купчишке жидовскому! – выступила надутая тётка - жена пекаря, обнимая второго мальчишку,- Ишь ты – жируют здесь, с нечистым водятся! Надо ещё в магистрат сообщить – пусть посмотрят, чем эти бесовские отродья здесь занимаются…
- …Эти человские суеверия! Они ещё будут мне указывать, каких животных дарить моей внучке! Ничего, подарю в следующий раз ручного дракона! Пусть радуются! Посмотрим, кто кого сожжёт!
- Это не суеверия, это – религия… бредни челов. Идиотский фольклор, подхваченный невеждами-церковниками, - проворчала жена старика, размазывая шёлковым платком слёзы на внучкином лице, - хванов на них нет, недомерков человских…
Фольклор… суеверия…
- Зачем хваны! – вмешался Лурьега. Он знал это настроение. Нужно немного прогуляться, чтобы поймать удачную мысль, - Семья Шась – наша забота…
…Нав бродил узкими улочками города, брезгливо отбрасывая попадавшую под ноги грязь. Нечто вроде магического призыва заставило его остановиться. Кто-то из Тайного Города? Сказочник пошёл на зов. Заколоченный дом. Та же грязь и человская девчонка в лохмотьях… Вроде как ерунда… С другой стороны, мелкая челка – маг… Тело починить труда не составит, а вот голову…
…Она почти не помнила своих родителей. Чума сгубила многих жителей города. Могла сгубить и её, если бы не железный ангел, явившийся ей во сне. Лизхен было всего три годика, но она помнила этот сон в мельчайших деталях. Ей очень хотелось есть, по маленькой комнатушке гулял сквозняк. Мама с папой лежали холодные и покрытые какими-то черными пятнами. Девочка зачем-то стучалась в двери, заколоченные снаружи. Она знала. Что им никто не откроет …
…И тут стало совсем темно. Холодно и тепло одновременно – кто-то открыл дверь – высокий человек с чёрными, как остывший металл глазами. Сам он одет был в чёрное.
- Ты – чума и заберёшь меня? – спросила Лизхен, заворожено глядя в сверкающие чёрным металлом, глубоко посаженные глаза.
- Я не чума… - высокий человек начал нашёптывать странные слова. Слова, звучавшие как музыка, слова, менявшие её мысли и чувства, слова, после которых в ней рождалось нечто тёмное, притягательное, как холодный металл…
…Девочку удочерил сосед шаса – богатый мастер кузнечного дела. Росла Лизхен странной. С людьми почти не говорила, улыбалась какой-то загадочной улыбкой. Любила смотреть на металл.
Он словно завораживал её. Кузнец умел делать розы – для украшения ворот. Девочка взяла один из таких цветков прежде, чем мастер остудил его, а на руке не осталось ожога. Она не почувствовала боли. Это было странно. Это было при свидетелях…
Потом с девочкой происходило много странных вещей. Вещей, после которых начинаются разговоры…
Лизхен выросла и стала красивой молчаливой девушкой, всё так же загадочно улыбаясь, она смотрела в никуда, только теперь мужчины теряли от неё голову… Женатые, свободные, старые, молодые… теперь любую дуэль или несчастный случай с мужчиной стали приписывать чарам ведьмы, жившей в доме кузнеца.
И однажды, по решению магистрата, девушку утопили зимой в проруби. Лурьеге было её немного жаль. Человская замухрышка, больная аутизмом, могла стать на редкость хорошим магом.
А с её смертью началось то, ради чего нав вылечил замухрышку. Каждую ночь, находили повешенным у реки одного из её воздыхателей. А рядом – пустую петлю.
Люди говорили, что таким жутким образом дух Лизхен «венчался»… И самое ужасное, что спасения суеверным челам ждать было неоткуда. Нельзя было забить осиновый кол в могилу, прочитать молебен над телом. Потому, что могилой была река Преголь, которая зимой трупы не возвращает. Не успокоилась ведьма, пока не забрала всех своих «женихов». Не было от неё спасения. Хоть за тридевять земель уезжал несчастный, утром, в назначенный час, находили его тело на берегу Преголи.
История о «девушке реки» прожила много веков – челы воображали, что дух Лизхен периодически вселяется в тела красивых девушек и продолжает убивать. Панический страх не давал горожанам спокойно жить. И вера здесь была ни при чём.
Сказочник остался доволен результатом.
1945г. Апрель. Кёнигсберг. Королевский замок.
Он был настоящим волком – клыкастым и диким. Его шерсть местами висела клочьями – волк был голоден. Он то яростно рвался, то притворно смирялся со своей участью и жалобно поскуливал, ощеривая зубы и рыча, как только человек подходил к нему.
Лишь когда в Большой Круг вошёл Тринадцатый – высокий, худощавый блондин с пронзительно-голубыми глазами истинного арийца, Альфред заметил резкое изменение в поведении волка. Альфред, как и все собравшиеся – чёрный посвящённый. Рунический человек – один из тех, кто разработал этот обряд, призванный навеки – веков подчинить дух этого города Германии. Но даже он не знал настоящего имени Тринадцатого. Человека, имевшего странную власть над волком, над ним и всем, происходящим в замке сегодня.
Обряд начался. Тринадцать черных посвященных стояли Большим Кругом, каждый – напротив своего рунического символа-ключа, возле которых горели тринадцатидюймовые свечи, образуя Малый Круг. В центре его была вписана пентаграмма.
Тишину вскоре нарушили голоса мужчин, каждый из которых произносил чётко определённые фразы на языке пруссов – языческого народа, изобретшего руны, народа, чьи жрецы, по слухам, прокляли этот замок, построенный тевтонскими завоевателями на их земле много столетий назад. Теперь у потомков тевтонских завоевателей была задача – обратить проклятие против русских…
…Лурьега не стал воспроизводить в точности прежний ритуал. Надо быть более убедительным, с учётом потребностей нынешней публики. Нацисты любили сложности. «Танцы с бубнами» пришлось усложнить.
Аналитики предсказывают, что скоро, очень скоро, этот замок превратится в развалины, а потом челы сами снесут его и сровняют с землёй. На месте замка будет стоять какой-то уродский долгострой. Безвкусица коммунистов…
Но после этого сборища тоже родится легенда. В Королевском замке, в катакомбах под ним, достаточно сокровищ, свезенных из разграбленных музеев Европы, чтобы челы по кусочкам восстановили все события последних дней Кенигсберга…
2009г. Светлогорск. Калининградская область. Прибрежная полоса. Санаторий брата Амберуса.
Этот номер был основным жилищем Лурьеги со времён основания санатория отцом брата Амберуса. А псевдо-квартир у нава было несколько. В зависимости от того, откуда ему нужно было выйти этим утром. Конечно, Лурьега мог бы и просто выходить из нужного ему подъезда, от какой-нибудь двери, но легенда требовала основательной проработки. К высокому голубоглазому блондину, которым он сейчас был, в эту квартиру иногда приходили челы. Особо доверенные челы, которым выпала честь пообщаться с верховным магом – чёрным посвящённым, одним из «потомков чёрных посвящённых СС». Это – одна из последних легенд, «живых сказок» для челов, доведенных навом до совершенства.
Задолго до тевтонских рыцарей – были живые, в меру кровавые сказки для язычников – пруссов, среди которых, справедливости ради стоит заметить – были и свои маги. Лурьега знавал одного, уровень которого превосходил уровень жрицы Зелёного дома. Но и это было ему на руку. Чем больше магов – челов, не челов, будет в Калининграде, тем больше «живых сказок» для следующих поколений…
2009г. Цитадель. Штаб – квартира Великого Дома Навь
… Комиссар Тёмного Двора не часто находил время для отдыха. Перед ним лежала стопка раскрытых книг, пергаментные свитки, вырезки из недавних газет, репродукции старинных гравюр.
…«Легенды Королевской Горы – Девушка Реки»…
…«Легенды Королевской Горы – Шутливый рыцарь»…
… «Нацистские сокровища …»
… «Тайна янтарной комнаты… дух Кёнигсберга против русских»
… «Языческие ритуалы Восточной Пруссии…»
Челы… странные существа, отрицающие магию. Забывшие о своих корнях… Рано или поздно они тоже перестанут быть хозяевами Земли… Тоже будут искать Тайный Город, чтобы укрыться… И на чём бы основывался Сантьяга, вздумай он поискать Тайный Город, не будь он магом? На статистике загадочного и мистического. Необъяснимого.
Нав постарался сделать всё, чтобы челы, захоти они найти Тайный Город – заблудились надолго… потеряли как можно больше сил…
Ему не нужен четвёртый Великий Дом в Тайном Городе.
