[t-grad]

Если вдруг кому-то надо и/или хочется, то здесь
архив сообщества с момента создания по третье апреля нынешнего года.
С картинками, комментариями и прочим.
Весит около 4 мб.

@темы: Организационное

---

На правах рекламы

[Gabriel <Lee> Lark]

Новое сообщество художественного флуда по ТГ:

@темы: Предложение

---

[Цикута_]

Пэйринга как такового нет, рейтинга тоже, содержание не столько околослэшное, сколько послеслэшное)) Но, в принципе, Сантьяга/Ортега))

Затыкаю уши наушниками. Раньше я особо не увлекался современной человской музыкой, изредка – классическая, исключительно дома, с помощью очень качественной стереосистемы; но в Цитадели так особо не послушаешь, можно, конечно, соорудить «Интимный полог» - но ощушение не то. Холодная кнопка play. Грустно-печальная мелодия.
Я вижу, как закат стекла оконные плавит,
День прожит, а ночь оставит тени снов в углах.
Мне не вернуть назад серую птицу печали,
Все в прошлом, так быстро тают замки в облаках.
Замки в облаках действительно моментально рассыпаются. Но я этого не ожидал – моя жизнь реальна. Но она рассыпалась так же быстро и внезапно. В то утро, несмотря на все проблемы, я был счастлив. вечером проблемы разрешились. Но души у меня больше не было.
А за окном и правда закат. Кроваво-красное солнце, наполовину скрывшееся за горизонтом, красит небо в диковинные цвета. Оно напоминает акварельный рисунок плохого художника – красный и оранжевый смешались, слились и заняли половину неба. Ослепительные лучи ещё бьют в окно и рисуют на полу яркие полосы цвета артериальной крови. Такие закаты увидишь нечасто…
А песня продолжается, в голосе появляется тоска:
Там все живы, кто любил меня,
Где восход - как праздник бесконечной жизни,
Там нет счета рекам и морям,
Но по ним нельзя доплыть домой.

Вновь примирит все тьма, даже алмазы и пепел,
Друг равен врагу в итоге, а итог один...
И мы все равны перед этим итогом. Вы оба погибли – Ярга – и ты. Предатель и герой – и тот, кто унес с собой мою душу. Потому что сам был моей душой. Но Ярга не равен тебе. Ему была нужна власть, тебе – счастливая жизнь. не для себя – для нас. А музыка уносит меня дальше:
Два солнца у меня на этом и прошлом свете,
Их вместе собой укроет горько-сладкий дым…
Там все живы, кто любил меня,
Где восход - как праздник бесконечной жизни,
Там нет счета рекам и морям,
Но по ним нельзя доплыть домой.
Во время боя мое сердце замерло. Заболело. Ты был далеко, я не мог тебя видеть, но понял. После победы Бога с мертвым лицом доложил мне о потерях. Я даже не удивился – я знал. Почувствовал.
Возьми меня с собой, пурпурная река,
Прочь унеси меня с собой, закат.
Тоска о том, что было, рвется через край,
Под крики серых птичьих стай.
Моя голова падает на сомкнутые руки. Я вою. Беззвучно, выгибая спину и запрокидывая голову.
Но сердце давно не грызет тоска. Мне пусто.
Я вижу, как закат стекла оконные плавит,
День прожит, а ночь оставит тени снов в углах.Все в прошлом. Впереди ещё будут радостные полосы цвета моих костюмов – наша жизнь практически бесконечна. Но все что у меня есть, теперь было.
А в памяти всплывает:
Как хороши, как свежи были розы…

@темы: Навы, Рассказ, Слэш

---

Хм, попробуем.

[Гита Ягг из Ланкра]

Название: Мельхиор
Автор: Ангва Убервальд
Пэйринг: нет
Рейтинг: G
Саммари: история нескольких дней
Дисклаймер: Все права пренадлежат Панову

Мельхиор

Не бывает любви условной...
В небе звезды повисли гроздью,
Бьет двенадцать, сегодня в дом мой
Обещала прийти гостья...
Длинноногая недотрога.
Кровь неровно стучится в венах,
Что-то стукнуло в раме окон
И прошло сквозняком по стенам.
Только свет зажигать не буду,
Даже если луна в тучах,
Если я не поверю чуду,
Хоть кому-нибудь станет лучше?
Я приму ее руки-тени
В ковш горячих моих ладоней,
Брошу все дела на неделе
Из-за глаз, что ночи бездонней.
Пусть не скажет она ни слова,
Я пойму сквозь ее молчанье
Отрицание лобового,
Понимание тонких тканей.
И она, улыбаясь тайно,
Мне напомнит, что все бывает,
Что уже остывает чайник,
Что уже шоколад тает.
На прощание обернется,
Бросит взгляд на жилье поэта
И сюда уже не вернется,
И мы оба поверим в это.

Серое летнее утро не предвещало ничего хорошего. Лишь несколько часов назад Солнце буквально выжигало столицу, плавило асфальт, донимало яркими лучами случайных прохожих, которые не имели возможности скрыться в спасительном теньке. А сегодня шел дождь. Унылая серая пелена затянула лазурное небо. Вместо золотого света, город затопила мельхиоровая дымка, принося с собой воду, прохладу и равнодушную печаль.
Доминга проснулся на час раньше обычного, что было удивительно при его образе жизни. Нав отчетливо помнил, как ушел спать в полтретьего ночи. Тамир, кажется, уже дремал на диване. Да, точно, вот он до сих пор там и спит, укрывшись по самый длинный нос одеялом. Доминга поглядел на горящий отвратительным зеленым цветом циферблат. 5:00 насмешливо показывали часы. Надо будет такой же чайник, как у Ортеги, где-нибудь скрасношапить, чтобы от звонка вся Цитадель вставала, еще и с Ленинградского шоссе водители оглядывались. Но было в этом будильнике кастрюльного типа что-то такое, душевное. Словно сквозь времена ощущалось тепло рук, которые собирали агрегат, работавший уже несколько десятилетий. Остро чувствующий любые энергетические потоки предсказатель, как будто бы видел энергию подобных вещей. Что-то теплое, как ласковые лучи апрельского Солнца, грело ладони, когда он брал старые, ручной работы изделия. Доминга и сам не мог объяснить таких ощущений, поэтому никому не рассказывал о подобном феномене. Однако, время. Предсказатель на философские измышления о делах часовщиков и их руках потерял целых полчаса. Но голова продолжала болеть, словно в черепной коробке работали кузнечные меха. Наву даже есть не хотелось – скажи Доминга об этом вслух, то вверг бы в священный трепетный страх всю Цитадель и в великую радость Богу, который сожрал завтрак и обед предсказателя за милую бессовестную душу.
Предсказатель потянулся, отмечая про себя ломоту в костях. Погода, наверное. Он усмехнулся собственным мыслям, откидывая лохматую челку с черных глаз. Метеочувствительный нав - большая редкость. Меня нужно записать в красную книгу и опекать! Предсказатель все-таки заставил себя встать с постели и со скрипом, словно старая софа, отправился на поиски напарника. Тамир обнаружился практически сразу. Шас не кошелек, начнешь искать – найдется. Но вот разбудить крепко спящего, словно кот на завалинке, напарника не представлялось возможным.
- Халява, халява, - протянул Доминга над ухом Тамира. – Взять-взять!
Шас под усердными пинками древнего инстинкта открыл один глаз, наполовину. Обнаружив вместо халявы длинного нескладного и нечесаного нава, аналитик снова натянул по самый шасский нос одеяло, пробурчав напарнику что-то не слишком лицеприятное.
- Ну и спи, - фыркнул предсказатель. - Всю жизнь так продрыхнешь, как сурок!
- Сам ты сурок, - пробормотал Тамир, сильнее прижимая к худому животу подушку. – Розовый, - уточнил шас, вспомнив детскую сказку, которую ему читала мама на ночь.
Доминга сразу же обиделся, он человских сказок не читал и знать не мог, что Розовый Сурок – очаровательное создание, с тоской провожающее каждую осень печальным взглядом маленькую городскую девочку, а потом ждущее ее всю зиму, во сне путешествуя по волшебным заснеженным городам, о которых ему рассказывала девчушка летом, когда они весело бежали по зеленой поляне к его лесу, к его дому… Розовый сурок не знал, что она тоже думаето нем . В обычном волшебном заснеженном городе.

Предсказатель, настроение которого с душераздирающим воплем на дикой скорости, словно камень с отвесной горы, летело к нулевой отметке, накинул на худые плечи куртку черкизовского типа – он умудрялся носить так все вещи, даже от знаменитых кутюрье, заслуженно получив титул «Главное навское чмо» от саркастичных лощеных коллег – и вышел из «Логова».
Улица встретила Домингу неприветливой утренней прохладой и моросящим мельхиором дождя. Нав поднял воротник легкой ветровки и, опустив голову, пошел в сторону человского кафе. Предсказателю хотелось побыть одному, а людская суета, которая на фоне практически вечной жизни Темных, казалась беготней муравьев, лишь несущественным хлопотами, не мешала наву. Что можно успеть за семьдесят лет жизни? Это успокаивало Домингу, заставляло расслабиться, предаться размышлениям, словно восточному философу, который смотрит на вечно текущую реку.
Предсказатель заказал себе что-то жутко калорийное и с убийственным содержанием холестерина. Но наву нечего было бояться: их раса не склонна к полноте и легко переваривает даже свинец. Они становятся лишь крепче, в то время, как враги медленно умирают от банального ожирения, закупорки сосудов, чем так часто страдают хиленькие челы, ранений от обычного огнестрельного оружия. Слабая раса. Доминга отпил кока-колы с сахаром и закусил половиной гамбургера. Слабые расы. Предсказатель прикрыл глаза. Но и нас объединяет нечто неприятное . Домингу в который раз охватила скользкая философская апатия на серую тему, но из полудремы предсказателя вырвал веселый девичий смех, словно багор вывалившегося за борт пьяного матроса. В шестидесятые девушек-хохотушек можно было услышать в каждом дворике небольших домов – цветастые платья, открытые плечи, веселые короткие кудри назло жеманным родителям. Сейчас же? Нет, то время прошло безвозвратно, а милые веселые девушки стали жеманными старушками, их задорный смех сменили общая апатия, немыслимый цвет волос, неимоверное количество металла на теле – мало, кто умеет в деле пирсинга не переступить грань пошлости, - пресыщенность всеобщей дозволенностью и развратом. Предсказатель вовсе не был пуританином, он просто знал – все сменится в этом мире, ничто не вечно под палящим Солнцем.
Но откуда такой смех из прошлого? Доминга открыл глаза и посмотрел на быстро идущую от дальнего столика девушку. Вдруг она споткнулась и выронила сумочку. Карандаши, ручки, какая-то косметика – все это с глухим стуком покатилось по бетонному полу дешевого кафе. Но она совсем не расстроилась, лишь засмеялась и небрежным движением смахнула все обратно в сумку. Девушка тряхнула рыжими кудрями и повернулась к обшарпанному зеркалу в несбыточной надежде пригладить разметавшиеся от резких движений и пушистые от влаги волосы. Теперь предсказатель мог видеть глаза хохотушки – большие зеленые, они озорно сверкали в серой мгле металлического утра. Доминга невольно залюбовался ее отражением в старом зеркале, уголки которого уже покрылись оранжевой окисью, а по каемке пошли небольшие трещины, куда забивалась пыль и жир – лучшие друзья этого заведения.
Но предсказатель не долго любовался на удивление красивой и необычной – модельные куклы давно приелись обитателям Тайного Города, разве что концы еще обращали на таких внимание – девушкой. Глаза нава чуть затуманились, никто этого не заметил, конечно. Отражение в зеркале словно раздвоилось на мгновение. Рядом с поправляющей буйные кудри красавицей стояла она же, только не было у двойника золотистого загара жаркого лета, веснушек, которые дарит Солнце своим любимицам. Призрак казался бледной тенью живой красотки.
Доминга на миг прикрыл глаза, его качнуло, стакан с темным сладким напитком полетел на пол, но не разбился – слишком толстым было стекло. Девушка резко повернулась, и все усилия, вложенные в прическу, пропали даром, но она подарила предсказателю, которого, должно быть, приняла за уснувшего студента, совершенно невозможную для раннего утра искрящуюся счастьем и бодростью улыбку. Доминга лишь проводил взглядом красавицу, ощущая, что кто-то смотрит ему в спину. Когда же предсказатель обернулся, то никого не увидел рядом. Так и должно быть. Нав знал, что больше не встретит необычную незнакомку, девочку-весну.


Вечер того же дня. Цитадель. «Логово» «Лас-Вегасов».

Доминга целый день рылся в сводках человской милиции, чем доводил шаса до белого каления, а именно, до постоянного ворчания.
- Что ты там забыл? – снова начал Тамир. – Решил сменить волшебный шар на волшебную дубинку?
- Отвяжись, - который раз ответил предсказатель, всматриваясь в никому не нужные газетные статейки.
- Ну все же, Дом? – протянул аналитик, подсаживаясь к предсказателю и сощурив глаза. – О, смотри! Конфисковали три мешка травки, может «волшебной»? Давай перекупим?
Доминга перевел тяжелый взгляд на напарника. Глаза шаса так и светились озорством и весельем, напомнив предсказателю мимолетный взгляд человской красотки.
- Уйди, пожалуйста, - глухо ответил предсказатель, открывая очередную сводку.
Тамир с удивлением глядел на напарника. Он, как минимум, ожидал хорошей подколки, а тут глухая стена. Шас лишь пожал плечами и вернулся к сложной проблеме прохождения «HeroesV» на уровне сложности «Герой», что требовало недюжей выкладки аналитического ума Тамира.
Заунывная музыка заполнила светлое помещение, переплетаясь с серым цветом дождливого дня и создавая непередаваемую атмосферу уныния и непонятной тревоги.
Шас гонял отряд смелого Годрика коварным Аграилом для собственного изощренного удовольствия, вместо того, чтобы, как нормальный игрок, уйти от преследователей в спасительное подземелье. Но тут Тамир уловил – что-то изменилось в захламленной комнате. Чуткий слух шаса больше не улавливал монотонных щелчков мышки напарника.
- Нашел? – осторожно спросил Тамир, словно чувствуя упадническое настроение Доминги.
- Да, нашел, - ответил предсказатель, потирая уставшие глаза. – Давай работать, Тамир?
Шас подавился чаем, который прихлебывал. Хорошая игра «Heroes» - одна рука всегда свободна.
- Так нет ее. Работы, – сдавленно, сквозь кашель вымучил Тамир.
- А давай придумаем! - темные глаза как-то странно блеснули.
- Дом, с тобой вообще все нормально? - удивленно вскинул брови шас, разве что у виска не покрутил.
- Да, все отлично, - ответил предсказатель, пытаясь глазами найти остатки пиццы. Увы, их сожрал Бога несколько часов назад.


Три дня спустя. Цитадель.

Унылое серое утро. Тамир уныло натянул на озябшие плечи теплый плед. Сантьяга уныло гонял гарок. Гарки уныло выполняли унылую работу. Бога уныло жевал пиццу. Князь уныло сидел на троне (деревянном стуле с подушечкой – несколько тысяч лет поди старику, а спина-то не казенная) и уныло размышлял о величии Нави. Советники уныло гнали самогон и уныло его же распивали, порой, не чокаясь и без закуски. Серые будни добили всех.

Шас высунул нос из-под пледа, только когда дверь открылась, и в «логово» вернулся Доминга, который почему-то ушел ночевать на собственную квартиру. «Она у него все-таки есть???» - думал вчера Тамир, засыпая.
Однако мысли о предполагаемой личной берлоге предсказателя сдохли, как тараканы от дуста, перед видом самого нава. Доминга собрал растрепанные волосы в гладкий хвост и одел, о Спящий, выглаженный темный костюм.
- Дом, ты че? – промямлил шас, натягивая на голову одеяло, словно пытался укрыться от детского кошмара. – Фей идешь охмурять?
- Нет, - буркнул нав, открывая сохраненную три дня назад интернетовскую страничку.
- Ну да, правильно, - задумчиво протянул Тамир, стягивая с себя одеяло, - их ты обычно маркой «я – чувырло, но крутое» берешь... Ты на кой ляд так вырядился! – нервы аналитика все-таки не выдержали такого удара и, сорвавшись с железных цепей, с диким улюлюканьем понеслись на предсказателя.
- На похороны, Тамир, - проигнорировал вопль друга Доминга.
Шас издал булькающий звук, а потом судорожно начал вспоминать общих знакомых. Все оказались живы, даже многие надоевшие родственники Тамира.
- К кому? - шас потряс головой, придавая волосам прическу «аля Доминга», - в смысле кого?
- Девушки одной, - глухо ответил предсказатель, перечитав статью. А потом резко остановился около Тамира и посмотрел тому в глаза. – Поехали со мной?
- Дом, я ничего не понимаю, - начал было шас, но поймал взгляд друга, - но поеду.

г. Мытищи. «Волковское» кладбище.

Доминга не раз бывал здесь. Он ненавидел это место. Котлован, темный песок, который был мерзко скользким от непрекращающегося уже четвертые сутки дождя. Но сегодня прохладная погода радовала предсказателя. Нав знал: в жаркие дни над проклятым убогим кладбищем, что издалека напоминало свалку, стоял отвратительный сладковатый смрад. В низине воздух застаивался, и находиться здесь долго было просто невозможно.
Тамир и Доминга остановились на обочине дороги и так и стояли, вглядываясь в мрачную желтовато-серую даль. Дождь барабанил по куполу темного зонта, под которым прятался шас. Предсказатель предпочел мокнуть под дождем, словно искал понимания у тяжелых мельхиоровых капель.
- Доминга, а кто она?
Нав пожал плечами. Темные прядки выбились из редко бывающей идеальной прически, и предсказатель снова стал похож на чучело, теперь к тому же промокшее.
- Ты смеешься? – подозрительно спросил Тамир, которому мокнуть из-за незнакомой человской девушки совсем не хотелось. Да и из-за знакомой тоже, если быть честными до конца.
- Нет, Тамир, не смеюсь. Я знаю, что она погибла от руки собственного жениха три дня назад. Но это сейчас не важно, поверь.
- Верю. И еду домой, - шас решительным шагом направился к минивэну.
Доминга даже не повернул голову в сторону напарника, он пристально наблюдал за толпой, что собралась возле гроба. Плач, практически вой – родители, должно быть, - тяжелые вздохи, просто молчание. Все это обрушилось лавиной на предсказателя, который тонко чувствовал материю мира. Доминга откинул мокрые волосы с глаз и снова посмотрел на хоронивших. Люди, кто в черных плащах, кто в темных свитерах, тетка, в жутко полнящей ее черной кофте с цветами. Она держала просто огромный зонт, под которым нашли приют от серых снарядов дождя аж трое человек. Мужчина средних лет, страшно худой и со всклоченной шевелюрой и невысокая женщина в светло-сером плаще. Предсказатель прикрыл глаза.
- Доминга, не знаю, что с тобой происходит, но если ты сейчас же не влезешь в машину, то домой будешь добираться на маршрутке. А денег, я знаю, у тебя с собой нет, чучело ты промокшее! – проворчал шас, заводя минивэн.
Нав открыл глаза и резко вытянулся в струнку. Черные глаза распахнулись, ноздри судорожно втянули воздух.
- Тамир, где она?
- Кто? – аналитик ошалело уставился на толпу.
- Женщина, в сером плаще. Она под зонтом стояла.
- Доминга, ты простываешь. Хоть говорят, что навы и придурки гриппом не болеют, но ты, судя по всему, снова исключение из правил, - Тамир открыл дверцу, предлагая предсказателю забраться в теплый салон автомобиля. – Не было там никакой женщины. Лишь тетка в ужасной кофте, да мужик, который похож на частокол.
- Не было? – большие темные глаза Доминги были чуть затуманены. – Правда, не было?
- О-о, - протянул Тамир, взял друга за руку и, словно слепого, повел к минивэну, - сейчас вернемся, я тебе какао сварю…
- Это была она…
- Ну, конечно, - кивнул шас, похлопав предсказателя по ладони. – И чайку на травах заварю, даже к тетке Зульфире за малиновым вареньем съезжу. Знаешь, какое вкусное… Только вот опять Бога припрется, весь праздник нам испортит…
- Это Смерть была, Тамир, - тихо продолжил нав, не слушая дифирамбы шаса в адрес варенья и его же ругательства на второго помощника комиссара. – Понимаешь, она не в первый раз так поступает, словно дает увидеть того, кто должен погибнуть.
- Доминга, ты несешь чушь, - резко сказал аналитик и посмотрел в глаза напарнику. – Если ты знал, что девушка погибнет, почему не предупредил ее? Какая, занеси нас Спящий в Южный форт, Смерть? Ты еще скажи скелет с косой.
- Она бы все равно погибла, - покачал головой нав.- Можно увидеть знак смерти, но жертву тогда не спасти.
- Помнишь, мы спасли Артема, просчитали вероятность его гибели? - ласково поглядел на Домингу Тамир.
- У всех есть вероятность гибели. Та или иная. Мы живем в неопределенности, но в пределе она сходится к одному – Смерти, - тихо ответил предсказатель. – Я лишь хотел увидеть ее лицо.
- Чье? Смерти? – шас выпустил руку друга и потерял челюсть, правда, тут же нашел, так как вставные зубы у эрлийцев стоили дорого.
- Да.
- Зачем?
- Просто хочу понять, как она выглядит.
- Исходя из твоей теории, мы все увидим когда-нибудь сей светлый лик, Доминга.
- Не смейся, пожалуйста.
Тамир пару раз хлопнул глазами, хотел было отвесить очередную остроту, но заткнулся. Он никогда не мог отказать такой вот прямой просьбе друга.
- Зачем? Ответь мне, Дом.
- Хочу посмотреть, над кем не властно время и предсказания…
- Ты видел ее, получается? Сегодня, - шас непроизвольно поежился и сделал маленький шажок к минивэну.
- Лишь спину. И ощущал в кафе, где встретил девушку, - Доминга моргнул, с длинных ресниц скатились мельхиоровые капли, вливаясь и теряясь в потоке ручейков, которые струились по всему наву.
- Поехали домой, - жалобно пискнул шас, которому ситуация казалась уже далеко не такой комичной. Другу он привык верить на слово.
- Поехали, Тамир. Эта гонка вряд ли кончится когда-то.
Доминга запрокинул голову, с мокрых волос на темный асфальт хлынула прозрачная река. Он знал, что еще не раз придет на кладбище, не обязательно на жуткое «Волковское». Предсказатель уже бывал и на аккуратных могилах Ваганьково, и на разбавленных крестами просторах зеленых полей Хотьковского пристанища мертвых. Но страшная гостья всегда показывала лишь гордо выпрямленную спину, и никогда - лицо. Являлась ли она Изаре, когда та взошла на костер? Видела ли самая неудачная королева Зеленого Дома бледного двойника в зеркале? Предсказатель не знал, но каждое утро вздрагивал перед посеребренной поверхностью стекла.

Минивэн на максимальной скорости рвался в Москву из Мытищ.
- Дом, с тобой все в порядке? – нарушил молчание шас.
- Знаешь, я боюсь зеркал, - нав рассматривал капли дождя, барабанившие по лобовому стеклу в сомнительной надежде проникнуть в салон автомобиля, - и мертвых.
Тамир не нашелся, что ответить, лишь смотрел на серую дорогу.
- Это была шутка, Тамир, - таким же бесцветным голосом добавил предсказатель.
- Я понял, - выдавил из себя аналитик.
- Но ты ведь никому не расскажешь?
- Нет, Доминга, никому, - Тамир притормозил около кафешки и выбежал из машины.
Предсказатель уставшим взглядом проводил друга и с опаской глянул в зеркало заднего вида, оно равнодушно отразило салон минивэна. Домига закрыл глаза и тут же уснул под тихую колыбельную дождя. Ему снился Розовый Сурок, который пил чай с малиновым вареньем в осеннем лесу и скучал по кому-то.
Тамир тихонько подошел к машине, вздохнул, убирая чашку горячего кофе и доставая теплый плед из кузова большого автомобиля.
- Спи, Доминга. А я никому не расскажу, - шас укрыл друга одеялом по самый подбородок и тихонько поехал в сторону Цитадели, просчитав линии вероятностей и стараясь не смотреть в боковые зеркала.

А мимо минивэна, по московским дорогам, по полям Подмосковья, по миру несся серый конь с хрупкой всадницей в сером плаще. Но ее никто не видел. Сама природа создала их в великом мороке сознания живых существ. Лишь все инстинктивно расступались перед неслышимым стуком копыт скакуна, перед грустной улыбкой красавицы, которую каждый сможет увидеть лишь один раз в жизни, после чего само это понятие канет для него в лету.

@темы: Джен, Навы, Рассказ

---

Не совсем арт, но все же.

[hell_me]

Просто милые картинки:

@темы: Навы, Фото

---

[Гита Ягг из Ланкра]

Название: Вечерняя заря.
Автор: Ангва Убервальд.
Пэйринг: Сантьяга/Сусанна. (Написано от перого лица (Сусанны))
Рейтинг: G
Жанр: Романс
Саммари: Обычные размышления.
Посвящение: посвящается Хоре (Psiren), по заказу которой, это и было написано.
Дискламер: Авторские права, герои и весь мир ТГ принадлежат В.Панову, мы все просто играемся и никакой материальной выгоды с этого не получаем... (плюшки и тапки - не в счет)

Вечерняя заря.

Без наркоза под нож попадаешь, любя,
Наше сердце не знает меры.
Изрисована будет душа у тебя,
Как спина у гребца галеры.
Спят эмоции чутко - ты лишь позови,
Лед спокойствия тонкий, ломкий,
Но уж если назвался "Лавина любви",
Приготовься считать обломки.

Лавиною на жизнь твою
Обрушился, круша надежды, год.
Ошибкою непоправимою
Любовь последняя, сметая все, придет.

Будут холод и пламя, как брат и сестра,
Обнимать тебя, жаля больно,
Будешь с ужасом ждать расставанья утра
И молить, что тебе довольно.
Будешь жить и не жить, будешь пьян без вина,
Наши чувства играют нами.
Будет гаснуть пожар, но лишь искра одна
Сохранится. И вспыхнет пламя.

Лавиною на жизнь твою
Обрушился, круша надежды, год.
Ошибкою непоправимою
Любовь последняя, сметая все, придет.

От любви убежать, словно вверх по скале -
Столько сил положить, а все же,
Чем ты выше залез, тем быстрее к земле
Заскользишь, обдирая кожу.
Дышишь зноем в мороз, снегопадом в жару,
Все, что раньше берег, оставишь,
И, уже проиграв, продолжаешь игру,
Все на свете на кон поставишь.

Лавиною на жизнь твою
Обрушился, круша надежды, год.
Ошибкою непоправимою
Любовь последняя, сметая все, придет.

Ошибкою непоправимою
Любовь последняя, сметая все, придет.

Ошибкою непоправимою
Любовь последняя, сметая все, придет.

И.Духовный "Лавина".

Прохладно. Опять он ушел очень рано. Кажется, поцеловал. Впрочем, это давно стало ритуалом. Он всегда целует меня перед уходом, стараясь не разбудить. А я всегда просыпаюсь на несколько секунд, но редко открываю глаза, не хочу задерживать его. Раз уходит – значит так надо. А его дыхание такое теплое, губы суховатые и нежные, запах родной. Хотелось ответить на поцелуй, не отпустить, но… Увы, наше общение отработано до мелочей. Он всегда ласков, всегда нежен, всегда смотрит с любовью…
Ну да ладно… Нельзя же целый день валяться в постели. Дел сегодня невпроворот… Смешно. Что может занять целый день у фаты, ноги которой уже пятьдесят лет не было ни в одной так или иначе значимой резиденции Люди? А когда-то передо мной были открыты все двери, лучшие предсказатели Зеленого Дома прочили блестящее будущее, жрицы шушукались за спиной, с завистью представляя меня на троне… Но, увы и ах, Спящий любит пошутить и во сне, спуская с поводка пса по имени Случай! И после такого веселья жизнь не возможно повернуть в былое русло, словно реку, что обратили вспять, и теперь плодородная долина в ее дельте медленно умирает от жажды…
Наверное, я старею, раз провожу столь философские параллели? Но что делать, все мы не вечны. Даже ты, Санта, когда-нибудь поймешь, что я ощущаю с приближением каждой осени, а золотая пора, увы, длиться для меня все дольше и дольше…Рядом с тобой, что может поспорить долголетием с человскими Богами, весна красивой феечки пролетела, словно жизнь поденки... Я видела яркий рассвет и тепло дня, но теперь ласковое солнышко, что обещала радость, увы, клонится к закату, но нового восхода мне не видать… И я уже купаюсь в лучах кровавой вечерней зари, что не греет, лишь дразнит былой молодостью. А ты? Твое утро много дольше моего. Ты опять поставил в вазу свежие розы, это странная привычка, ты их каждый день меняешь. Раньше мне это очень нравилось, и я лишь улыбалась твоей щепетильности. Сейчас же я нахожу медленно увядающие цветы привлекательней пышущих свежестью едва раскрытых бутонов. Есть странное тайное очарование в пожухлых лепестках, они вовсе не хуже ботанических молодок, что ты каждый день приносишь домой, они просто другие… Но ты лишь с удивлением смотришь на меня и не понимаешь. Просто ты не видишь меня… Да, я еще молода, красива, словно те юные розочки, что ты поставил в вазу, но для меня уже не утро, Санта, и вечером ты выкинешь их, а для меня уже почти сумерки…
Когда-то ты создал вокруг меня статичный мир, словно куполом закрыл от всего. А я была безумно рада. Ведь ничего не менялось. Я чувствовала себя принцессой из сказки. Должно быть, ты разбудил во мне маленькую девочку, что мечтала о прекрасном принце. Что ж, ты исполнил свою роль. Лет тридцать я жила в розовом дурмане, а подруги… Спящий, у меня ведь и впрямь остались знакомые, что разговаривали со мной! И пускай это были лишь домохозяйки, смыслом жизни которых являлся демографических рост населения Люди, они слушали меня и тихонько восхищались с завистью в глазах. Ведь у каждой была какая-то проблема: измены мужей, склоки, ссоры… Я же жила в идеальном мире, но иначе и быть не могло, не так ли?
Сантьяга безупречен во всем, он никогда не выходит из себя, если только это ему же и не выгодно… Он расписывает любые действия наперед, он всегда все планирует. Именно поэтому у комиссара Темного Двора не бывает провалов. Именно поэтому я жила в идеальном мире. Золотая клетка манила своим блеском, и ты сделал все, чтобы птичка попалась, и ты создал все условия, чтобы она не захотела вырваться! Что ж, браво, Сантьяга. Но одно ты не учел, любимый, а я ведь и впрямь тебя люблю, и в этом вся проблема, живя в мире, который не меняется, можно разглядеть его до мелочей, до пылинки, особенно, когда собственная Вселенная кажется идеальной… И теперь я знаю каждую деталь нашей жизни, моего мира. Вряд ли кто-то может похвастаться таким же опытом... Ты слишком хорошо играл роль принца, в настоящей любви все иначе. Ты пытался создать счастье умом, но не сердцем… Эталон всегда лучше, и этим он отличается в худшую сторону от правды, Сантьяга, но ты этого тоже не понял. Ты даже запретил кому бы то ни было из Цитадели приходить в наш дом. Якобы, чтобы нас не беспокоили. Но ведь это все лишь игра? Ты захлопнул не только мой мир, но и в свой не пустил. Твои друзья, коллеги – они так и остались твоими, так же, как и враги. Но все же ты сделал одно исключение, порой к нам заходил твой первый помощник, исключительно по работе, конечно. И тут ты ошибся, Сантьяга. Сначала я ловила на себе его неприязненные взгляды, и это меня подбадривало, мне нравилось, что меня опасаются. Потом он смотрел на меня недоуменно, конечно, для нава твое поведение, как и мое, впрочем, просто невозможно… И этим взглядом он разбудил в моей душе тень сомнения. А последнее время он смотрел лишь с жалостью…
Похоже, я сегодня не поднимусь с постели. Должно быть, последний день в родном доме, где, чтобы не говорили, я была счастлива, окончательно спугнул тень оставшейся молодости. Что ж, нужно собираться, поезд в два часа… Никогда не любила самолеты, в них нет души, а железная дорога, она как будто бы живая, со своим ритмом, звуком, характером… Хорошо, что ты об этом не знаешь… Хоть что-то ты обо мне не узнал, мой любимый комиссар. Но мне не многое нужно собрать, лишь взять серьги – твой первый подарок. Увы, в этом капризе я отказать себе просто не могу. Забавно, ты так любишь красивые изящные вещи… И я тебе очень подошла…
Но ждать вечера не имеет смысла, я не хочу увидеть жалость еще и в твоих глазах, Сантьяга.

@темы: Гет, Навы, Люды, Рассказ

---

Итоги.

[t-grad]

В номинации "Лучшая работа конкурса "Страхи Тайного Города":
Первое место получает рассказ "Сталкер слова" (автор Мармел Хамзи)

Второе место: расказ "Старшая сестра" (автор Tashka_ )

В номинации "Лучшая юмористическая работа":
Первое место - "И оно пришло..." (автор Анарианна Альенга )

Второе место - "Библиотечная полиция" (автор Krovavaja Mary )

Призом за первое место является печать книги в мягкой обложке, объемом не более 100 страниц, формата А5 с иллюстрациями и авторским оформлением. Тираж: 2 экземпляра. Наполнение по желанию победителя (фики, рисунки и т.п.)

Призом за второе место является перекидной настенный календарь с любым изображением по желанию победителя.

Победителей просьба отписать на умыло или на конкурсный адрес с координатами и пожеланиями о наполнении приза.)

За сим, поздравляю всех с завершением конкурса, благодарю участников за присланные работы, читателей за внимание, критиков - за критику, и неравнодушных за голосование.
Без вас - ничего бы не получилось)

@темы: Организационное, Конкурс/челлендж/фикатон

---

Имена участников

[t-grad]

Подведение итогов будет следующим постом.
А пока - имена участников:

Библиотечная полиция –  Krovavaja Mary
Все познается в сравнении -  Araventra
Гость – Рута
И оно пришло… -  Анарианна Альенга
Кое-что о дурных снах. -  Lindwurm
Напоминание -  Arlline
Сталкер слова –  Мармел Хамзи
Старшая сестра –  Tashka_
Художник, Крысы –  Идальга
Nicotiana, Ненавижу блондинок! , Прости, я не сумел… –  Gabriel-Larka Gonzalez

@темы: Организационное, Конкурс/челлендж/фикатон

---

[t-grad]

Итак, с сегодняшнего дня стартует голосование за лучшие работы, написанные в рамках конкурса: "Страхи Тайного Города". Голосование продлится до 4 апреля после чего будут подведены итоги конкурса, названы победители и имена участников.

запись создана: 01.04.2008 в 15:58

Вопрос: Номинация "Лучшая работа конкурса "Страхи Тайного Города":

1. Nicotiana		1	(2.86%)
2. Гость		3	(8.57%)
3. Кое-что о дурных снах		1	(2.86%)
4. Крысы		7	(20%)
5. Напоминание		1	(2.86%)
6. Ненавижу блондинок!		1	(2.86%)
7. Прости, я не сумел...		1	(2.86%)
8. Сталкер слова		7	(20%)
9. Старшая сестра		6	(17.14%)
10. Художник		7	(20%)
Всего:		35

@темы: Конкурс/челлендж/фикатон, Голосование

---

[t-grad]

Итак, с сегодняшнего дня стартует голосование за лучшие работы, написанные в рамках конкурса: "Страхи Тайного Города". Голосование продлится до 4 апреля после чего будут подведены итоги конкурса, названы победители и имена участников.
В обоих номинациях голосование одновариантное.

Администрация долго размышляла над третьей работой в представленной номинации. Не смотря на то, что работа в принципе позиционируется как серьезная (хотя, тоже спорный момент ) относиться к ней серьезно достаточно трудно, поэтому это черный, но тем не менее, юмор.

запись создана: 01.04.2008 в 15:38

Вопрос: Номинация "Лучшая юмористическая работа":

1. И оно пришло...		19	(65.52%)
2. Все познается в сравнении.		3	(10.34%)
3. Билиотечная полиция.		7	(24.14%)
Всего:		29

@темы: Конкурс/челлендж/фикатон, Голосование

---

Сталкер слова

[t-grad]

Сталкер слова

- Женя, иди кушать!
- Мам, я пока не хочу, - раздалось из-за неплотно прикрытой двери.
Елена Александровна только вздохнула и в привычном порядке принялась ставить на поднос тарелки с супом и горячим. Налила ягодный морс в высокий стакан, обильно полила дымящиеся сардельки кетчупом и понесла обед в комнату сына. Вовсе не потому, что мальчику, которому, к слову, со дня на день исполнится восемнадцать лет, лениво поднять из кресла свою попу и дойти до кухни, - просто, если не настоять, Женя вообще не вспомнит, что человеку полагается питаться. И желательно, три раза в день.

Этот мир как открытый враг –
Точно знает, что ты дурак,
Ты привычен ему, как гортань, пережженная водкой.… (с)

- Женя, иди кушать!
- Мам, я пока не хочу, - раздалось из-за неплотно прикрытой двери.
Елена Александровна только вздохнула и в привычном порядке принялась ставить на поднос тарелки с супом и горячим. Налила ягодный морс в высокий стакан, обильно полила дымящиеся сардельки кетчупом и понесла обед в комнату сына. Вовсе не потому, что мальчику, которому, к слову, со дня на день исполнится восемнадцать лет, лениво поднять из кресла свою попу и дойти до кухни, - просто, если не настоять, Женя вообще не вспомнит, что человеку полагается питаться. И желательно, три раза в день.
- По-моему, суп недосолен, хотя вроде бы клала всё как всегда… – Письменный стол был завален вперемешку дисками и книгами, и Елена Александровна, покачав головой, поставила поднос на чуть менее захламлённую тумбочку. – Отвлекись ты на десять минут от своего ящика и поешь, пока не остыло.
- Спасибо, мам, - рассеянно кивнул Женя и, развернувшись в кресле, на ощупь нашарил кусок чёрного хлеба и принялся его жевать. Кажется, ребёнок вспомнил, что голоден.
- Суп-то попробуй, - напомнила мама, незаметно скашивая взгляд на экран компьютера. На мониторе всё было без изменений – как всегда, обычный текст в цветных рамочках, а на фоне рамочек виднелись изображения зверей. Недавно женщине удалось в них распознать единорога, белку и то ли цаплю, то ли журавля. Правда, Елену Александровну это ничуть не утешило. В глубине души она надеялась, что Женя на самом деле целыми днями смотрит порнофильмы (чем ещё мальчик в этом возрасте может интересоваться?), а всё остальное – это для отвода глаз. Но, надо сказать, это версия не выдерживала никакой критики. На красивого Женьку заглядываются однокурсницы. Когда он заболел и почти три недели дома лежал, девочки из института приходили его навещать. И какие девочки! Красавицы, вежливые, да и одеты – сразу видно, что не с рынка. Елена Александровна им чай приносила, слышала, как они Женю на каток уговаривали пойти, когда тот поправится. Не пошёл. Получается, неинтересны ему девочки, раз дни напролёт за компьютером сидит. Раньше хоть спортом занимался, теперь вот и каратэ бросил, и плавание.
А между тем единственный сын Елены Александровны Чижовой страдал острой формой компьютерной зависимости.
Но стоит ли упрекать пятидесятилетнюю женщину в том, что она до сих пор не забила тревогу и не нашла для ребёнка специального психолога? Пройдёт ещё немало времени, прежде чем люди начнут бояться вещей нематериальных и слабо выраженных. Мы бежим к наркологам, когда наши мужья впадают в двадцать первый по счёту запой за год и в четвёртый раз поднимают руку на своих домочадцев. А до этого мы почему-то искренне верим, что «само пройдёт». Мы бьём тревогу, когда находим у ребёнка под подушкой разноцветные таблетки вместо сигарет. А стеклянные глаза месяц до того – это он в школе устаёт. Увы, увы… Так что пусть лучше проводит всё время за компьютером – так у Елены Александровны не будет причин бояться, что сын попадёт в дурную компанию. Может быть, зря?
- Вкусный суп, мам, как всегда. – Женя поставил тарелку на колени – на светлых домашних брюках немедленно оказалось несколько капель жирного бульона.
- До чего ж неаккуратный, - беззлобно проворчала Елена Александровна и почти сразу же вышла из комнаты – в коридоре запищал телефон. – И чего ж ты так противно пиликаешь?.. Да, слушаю!... Здравствуйте, сейчас, одну минутку… Жень, тебя!...
Юноша едва заметно поморщился, неохотно протягивая руку за трубкой: его мало интересовало общение вне сети. А на домашний телефон могла позвонить разве что староста его институтской группы, девчонка добрая и хорошая, только зануда редкостная. Но, услышав отклик на собственное унылое «алло», Женя совершенно искренне улыбнулся и многозначительно посмотрел на маму: мол, не для её ушей разговор.
- Привет! Как дела у тебя? Письмо моё успел получить? – Тихий девический голос, чуть растянутые гласные. Казалось, что она всегда опасается быть подслушанной.
Вместо ответа Женя нажал на клавиатуре «F5» - увы, опоздал. Красным по белому ресурс сообщил, что «diary.ru» до 21:00 по московскому времени находится на профилактике, администрация приносит извинения, и так далее.
- Не успел, - ответил Женя собеседнице. – Там что-то важное?
- И вообще ничего не получал? – То ли это благоприобретённое, то ли и впрямь от природы – очень часто отвечает вопросом на вопрос, ни во что не ставит чужое любопытство.
- Говорю ж, если и есть письма, то не раньше вечера прочту, сама же знаешь, что дневники сейчас висят. Не томи – что случилось? – Юноша привычным жестом взлохматил волосы на затылке.
- По телефону неинтересно. Через сколько сможешь быть в «Кабачке»?
- Уже выхожу... – И Женя отключился.
Они оба прекрасно знали, что им совершенно нечего делать дома, если Игра замирает по независящим от них причинам. И что до «Кабачка» им ехать почти одинаково, ему двадцать минут, а ей полчаса. Хотя, на саму дорогу у неё уходит и того меньше – всё-таки девушке требуется время на сборы. Они не были друзьями, не состояли в романтических отношениях. Женя долго думал, как может называться и характеризоваться такое общение, и решил, что это более всего напоминает сообщничество. От слова «сообщество» в контексте Интернет-блогов. Естественно, познакомились они в сети, а через некоторое время встретились на настоящей ролевой игре по Тайному Городу, первой в Жениной жизни. Компания из одиннадцати одержимых мальчиков и девочек, которые однажды набрались смелости выйти из Сети на солнечный свет. Хотя, и по сей день им было гораздо комфортнее общаться в дебрях Паутины. Там каждый был тем, кем быть хочет, а не кем является. Как, например, Лара в Игре была оборотнем, чёрной моряной, а в реале… В реале она тоже была Лара - Женя не спрашивал её «цивильного» имени.
На место встречи девушка прибыла первой, и когда Женя вошёл в полуподвальный зал кафе, Лара уже успела отогреться глинтвейном и теперь маленькой ложечкой вылавливала из бокала кусочки кисловатых яблок. Это место было облюбовано ролевиками не случайно: на редкость немноголюдный бар для самого центра города, даже в пятницу вечером здесь можно было найти пару-тройку свободных столиков, плюс относительно недорогой алкоголь, а кухня была хоть и не из дешёвых, но и не из самых вкусных. Оптимальным вариантом молодёжи представлялось утолить голод в «крошке-картошке», а уж так называемые чатовки ребята неизменно собирали в «Кабачке».
- Привет! – Женя чмокнул подругу в щёку и уселся напротив, не спеша снимать куртку – уж больно зябко и противно было на улице. В этом году зимняя Москва превратилась в настоящую розу ветров.
- Привет-привет! – Было видно, что девушка уже изрядно взбодрилась подогретым вином, и теперь ей не терпится поделиться Очень Важной Новостью. – Заказывай скорее своё пиво, и я тебе кое-что покажу.
- Угу, и ещё пятьдесят грамм в медицинских целях - сдаётся мне, что я ноги промочил по дороге.
- А я всегда говорила: есть в тебе что-то от Красной Шапки!
- Ладно, не томи! – Женя усмехнулся традиционной шутке. - Я через такие лужи к тебе скакал – вполне заслужил, чтобы один хитрющий оборотень удовлетворил моё любопытство.
- Челы! – Лара демонстративно возвела глаза к потолку, но очень быстро вернулась к деловому тону: - Смотри, что мне прислали по у-мылу, буквально за десять минут до отключения «дайри». – Девушка извлекла из недр необъятной сумки аккуратно сложенный вчетверо лист бумаги и протянула приятелю.
Зная безалаберный характер Лары, которая, казалось, даже макияж наносила абы как и лишь бы поскорее, Женя сильно удивился такой щепетильности по отношению к обычной бумажке, к тому же распечатанной с монитора.
«Доброго времени суток, Лара! Мастерская группа «Великий Дом» приглашает Вас в новую городскую ролевую игру по «Тайному Городу». Мы не просто обещаем, а гарантируем полное погружение в сокрытый от посторонних глаз магический мир древних цивилизаций. На время Вы станете единым целым с Вашим персонажем. Если заинтересовались, то ждём от Вас подтверждения посредством u-mail.»
- И? – Женя вопросительно поднял глаза на подругу. – Мастерская и мастерская, ролёвка и ролёвка… Что тебя так взволновало? Небось, ещё и денег попытаются с тебя срубить за это, - Юноша вновь скосил глаза на бумажку, которую теперь теребил в руках, - «полное погружение».
- А вот и нет! – горячо возразила Лара. – Во-первых, всё совершенно бесплатно, во-вторых, эта игрушка и впрямь не похожа на то, что делают прочие.
- И чем же она так отличается? – продолжал настаивать на своём Женя. Надо сказать, он никогда не был излишним скептиком – просто сейчас его задел тот факт, что Лара получила приглашение, а он нет.
- Расскажу, если согласишься быть моим напарником! – Девушка лукаво улыбнулась, довольная произведённым эффектом.
- Час от часу не легче! – фыркнул Женя. – Мне надо подумать. Если контракт достаточно прибыльный…
Так у них было часто: похоже на переключение тумблера. Щелчок – и они не здесь… Разговор начинается как дурачество или сознательная игра, а потом, долго петляя, уводит далеко-далеко. И тогда преображается мир вокруг, каждый жест и взгляд вдруг обретают особый смысл. А если кто вдруг посмотрит искоса, уловив обрывок странного разговора, то друзья в унисон, с лёгким пренебрежением пожимали плечами: «Челы!». И дальше шли по своему волшебному Миру, ну и пусть, что со всех сторон окружённые скучными обывателями. Главное – они видели Мир другим. А когда ты видишь что-то, чего не видят остальные… Нет, это не всегда шизофрения. Очень часто это называется просто счастьем.
- Навы не отличаются щедростью, но платят они достойно!
- И не дают простых заданий, - кивнул Женя. – Контракт обещает быть интересным?
- Мы должны помочь тёмным устранить одного недруга Великого Дома Навь и изъять у него ценный артефакт…
- А не много ли мы на себя берём? – Юноша позволил себе усмешку, намекнув о возврате к реальности. – Двое не самых известных в Городе наёмников – и устранить столь значительную фигуру. Среди врагов Тёмного Двора не водится мелких сошек.
- Он не враг – он просто мешает одной операции и владеет ценностью, которой завладел незаконно, - легко отмахнулась Лара. – Тем более, он очень слабый маг. Да и нанимает нас не Сантьяга.
- Ещё не хватало! – Это относилось к последней фразе, произнесённой девушкой. И Лара поняла всё правильно: сама не любила грешить против канона. Как говорится, всяк сверчок знай свой шесток. Так и нечего каждому первому наёмнику свои услуги князю предлагать. Не для того Мэтр придумывал Кортеса.
- И когда же мы встретимся с заказчиком? – Женя залпом допил пиво и отставил бокал в сторону.
- Не встретимся, - откликнулась Лара, доставая из сумки очередной сложенный вчетверо лист А4. – Здесь очень подробный инструктаж, а больше нам знать и не нужно.
- Как это не нужно? – Юноша быстро пробежался глазами по строчкам, решив, что дома подробнее разберёт план. – А гарантии?
- В Тайном Городе обманывать наёмников – моветон, - резонно возразила Лара. – Так я не поняла, ты согласен или нет?
- Согласен, согласен, хотя, сказать по правде, не нравится мне всё это. Но не бросать же хрупкую беззащитную чёрную моряну на растерзание страшному и ужасному недругу Тёмного Двора! – В Жениных глазах и впрямь очень явно читалась озабоченность, но, как мужчина и как бесстрашный наёмник, он не имел права демонстрировать беспокойство. Тем более, это всего лишь игра…
- Итак, мы берёмся за этот контракт, и наша жизнь является залогом его исполнения! – очень серьёзно произнесла Лара, будто безоговорочно верила в силу и значимость каждого слова этой традиционной в Тайном Городе формулы соглашения между нанимателем и наёмником. Сейчас девушка и вправду чувствовала сильным и опасным воином.

По задумке мастеров Игры, участники какое-то время не должны встречаться друг с другом. Обычно происходит как? Народ записывается на игру, разбирает роли или заявляет своих оригинальных персонажей, затем все дружно куда-то едут, знакомятся, пьют пиво, капитаны проверяют, так сказать, боеготовность команд, и дело пошло… Но насколько бы грамотно всё ни было сделано, как бы ни расстарались игроки и организаторы насчёт сценария, костюмов, раскадровки, реквизита и стратегического запаса спиртного, - в общем, как бы замечательно всё ни прошло, игра остаётся игрой. Это весело, но это неправда. Магия моделирована, а пистолеты стреляют шариками с краской. Впрочем, как и тот, что лежал сейчас на дне жениного небольшого рюкзака. Но за счёт налёта таинственности и стремительности происходящего, юноша чувствовал настоящий азарт. Игра захватывала, игра диктовала свои правила, и вокруг нет никого, кому можно крикнуть «стоп игра!», если возникнет пожизнёвая ситуация…
В 22:17 Женя сел в электричку, Москва-Савёлово, отходящую с платформы Тимирязевская. Удобнее и ближе было ехать с Савёловского вокзала, но в инструкции заказчика была рекомендация оставаться как можно незаметнее для челов, а вокзал хоть и многолюдное место, но оснащённое камерами. И пусть такого рода перестраховки, возможно, выдавали излишнюю мнительность, но делу оно не повредит. Тем более, заказчик заострил внимание на том, что работать предстоит без магии. Просто потому, что, во-первых, объект сам являлся магом (тут уж не важно, какого уровня), да ещё артефактами с некоторых пор обвешан, что человская новогодняя ёлка гирляндами. Так что если можно обойтись без морока – обходитесь. Как оружие на крайний случай – возможности и умения Лары. Разрабатывая план по инструкции, Женя тогда немного озадачился этим вопросом. Собственно, нигде в каноне не было сказано о том, какова магическая составляющая в силе морян. В принципе, вполне можно сойтись на том, что перевоплощение – есть исключительно природное свойство. Но, опять же, не очень ясно, на что именно среагируют или не среагируют охранные артефакты объекта. На агрессивную магию, агрессивные намерения или на сам факт наличия киллера в кустах? Увы, выяснять это у заказчика не было времени. С одной стороны, недоработка, с другой – в какой-то степени адреналин.
Электричка была полупустая, никакой давки, садись, где хочешь, но всё-таки это небольшое путешествие молодому наёмнику показалось не самым приятным. В каждом втором вагоне спит по бомжу, и хорошо, если спит, - некоторые ехали компаниями и активно скрашивали путь-дорогу горячительным. Женя примостился в углу у окошка, надвинул на глаза капюшон, так что енотовый мех то и дело щекотал веки. По грязному, с подтёками, стеклу мазался неразличимый пейзаж: какие-то дома и домики, тусклые фонари, облезлые деревья. В вагоне было жарко натоплено, а на улице минус шесть и северный ветер. И это в Москве, а за городом всегда холоднее… Ночь, зима, начинающаяся простуда, игрушечный пистолет в рюкзаке, идиотское задание, присланное по сети, вонючая электричка, а на станции с безличным названием «94 километр» его ждёт Лара. И на душе было погано от того, что Женя за неполных два дня так и не решил для себя, как надо относиться к происходящему. Дурное предчувствие вязким комом засело в солнечном сплетении – до тошноты ощутимо. Бил мандраж. Если бы всё это происходило по-настоящему, состояние наверняка было бы именно такое. Пока что мастера Игры выполняли своё обещание. Хочешь быть малоизвестным наёмником – получите, распишитесь. Женя поднялся на выход и криво усмехнулся: он впервые в жизни пожалел, что не стал, как все, отыгрывать нава. Сейчас бы попивал коньяк в каком-нибудь маленьком итальянском ресторанчике и писал «техзадания» для таких вот идиотов типа себя…
Ещё в тамбуре юноша натянул тёплую вязаную шапку и тонкие вязаные же перчатки, специально приобретённые по случаю ещё в Москве, в переходе за копейки. Пальцы в них зябли, но толстые цегейковые перчатки валялись в рюкзаке – подходили они для согрева и более ни для чего, а работать предстояло руками… Женя шагнул на плохо освещённую платформу. Если бы не насыпь мелкого колючего снега, примёрзшего к асфальту и кое-как отражающего свет фонарей, ступать бы пришлось практически на ощупь, а так – наёмник, глядя под ноги, мелкими шагами двинулся к лестнице. Само собой, в такой глуши вопрос о турникетах даже не поднимался. Как было оговорено, Лара стояла чуть вдалеке от дороги, и тёмный силуэт девушки с трудом различался на фоне кустов и деревьев, растущих по обочине. Если не знаешь – не заметишь.
- Всё в порядке? - вместо приветствия тихо спросила Лара – от неё пахло коньяком и шоколадом.
- Очень замёрзла?
- Чекушку московского «Алёнкой» закусила – и хорошо, - небрежно отмахнулась девушка. Она ни в коем случае не была пьяна, но её движения приобрели неестественную резкость. – Здесь минут десять пешком, и у меня всё готово. – Лара потянула напарника за рукав и указала направление. – Через двадцать минут объект покинет дом.
Женя молча кивнул и двинулся следом. Юноша вскоре привык к неровной и промёрзшей дороге, его «мартинсы» почти не скользили, а вот Лара то и дело спотыкалась, но темп не сбавляла. Гнетущее впечатление производили ветхие, низкие домики, мимо которых шли наёмники. В некоторых горел свет, топилась печка, а на запотевших окнах, как составная часть рисунка тряпочных штор, виднелись силуэты кошек. Хрипло и тревожно лаяли собаки. Всё как в старом советском кино, только там картина получалась уютная, в эти дома хотелось зайти на ночлег, отогреться у большой каменной печи. А сейчас… Сейчас Женя едва сдерживался, чтобы не кинуться бегом отсюда, до шоссе или до станции, поскорее вернуться в город. Здесь было слишком темно, слишком непривычно и нереально. Но… он же сам хотел новых ощущений. Или нет?
Дорога кончилась неожиданно быстро, раздваиваясь на тропинки, которые, в свою очередь, терялись между заборами. Создавалась впечатление, что участки были расположены хаотично, без всякой логики и предварительной разметки.
- Сюда, - шепнула Лара и первая нырнула в приоткрытую калитку, прочно зависшую на одной-единственной ржавой петле.
Женя шагнул следом и чертыхнулся сквозь зубы, на мгновение затормозив.
- Что такое?
- Да поцарапался… - Юноша прижал ладонь к кровоточащей щеке.
- Не надо, грязная же перчатка. – Наёмница вновь ухватила его за рукав. - Не стоит здесь маячить. Дом этот заброшенный, два шага осталось, - и потянула за собой, стараясь не оступиться в сугроб.
Ни окон, ни дверей – всё настежь, и в стенах, меж ещё не трухлявых досок, щели толщиной в палец. Дом не просто продувался – он просвистывался насквозь, скрипел и кряхтел как живой, у находящегося внутри создавалось впечатление, что сруб ходит ходуном.
- Жутковато, но зато лестница целая, как новая. Видимо, для нас постарались, - Лара достала фонарик, но светила исключительно себе под ноги, чтобы никто со стороны не заподозрил, что в заброшенном доме кто-то таится. Зимой сюда бы не забрёл ни один бомж – в такой-то ледник…
- Ты была здесь днём, – сообразил Женя.
- Ночью бы одна я испугалась, - не оборачиваясь, очень серьёзно ответила Лара.
Пол на втором этаже тоже как будто настлан заново, по крайней мере, не казалось, что при малейшем давлении доски разлетятся в щепки. Окно такое же выбитое, как и внизу, но одно и выходящее на юг, что не могло не радовать, учитывая северное направление ветра.
- А это? – поинтересовался юноша, пиная ногой набросанные у стены рваные матрасы.
- Так и было, - ответила Лара, расстёгивая рюкзак. – Но лежать на голом полу холодно, а я захватила рулон плёнки.
Женя кивнул и придвинул один матрас к окну. Очень скоро всё было готово.
- Вон оттуда он выйдет… - Принялась объяснять девушка, указывая на аккуратный домик белого кирпича с зелёной крышей. Красивое, изящное здание очень выделялось на фоне прочих кособоких строений в этой глуши, хотя и было сокрыто от прочих глаз высоким забором.
- И пройдёт мимо… - кивнул Женя. – А обходных путей точно нет?
Лара склонила голову на бок и слегка нахмурилась:
- Жень, даже если и есть…
- Да-да, я забыл.
Девушка нахмурилась ещё больше, но промолчала. Ей тоже это не казалось простой игрой, но она всё-таки не на секунду не забывала, что происходит на самом деле. Да, адреналин и коньяк, несмотря на мороз, горячили кровь, задание поглотило наёмницу целиком, но… Это всё равно ролёвка. Ладно, если друг погрузился в игру чуть глубже, в этом нет ничего страшного.
- Шесть минут, - напомнила моряна, мельком взглянув на дисплей мобильника. – Приготовься.
Расстояние было небольшим, ложиться, чтобы прицелиться, не было необходимости – юноша имел разряд по стрельбе, так что попасть в цель с такого расстояния проблемы не представляло. Так же, по законам физики, он жертву будет видеть прекрасно, а она его – нет, встань он даже у окна в полный рост. Но осторожность превыше всего.
- И вот ещё… - Девушка присела на корточки и протянула напарнику глушитель.
- Зачем?
- Инструкция, - коротко откликнулась Лара. – Поторопись.
Возможно, если бы у Жени было чуть больше времени, хотя бы десять минут, исход был бы совершенно другим. Он бы успел задаться вопросом, почему ему по почте заказчик прислал только пистолет, а глушитель – Ларе. Если снайпер один и оружие одно. И зачем нужен глушитель пистолету, который стреляет шариками с краской? Но…
- Он вышел! – громкий, свистящий шёпот, который можно было бы услышать с улицы, если бы не завывания ветра.
Ребро ладони упёрлась в шершавое холодное дерево – опора, чтобы руки не дрожали. А они дрожали. И холодный комок страха пополз от солнечного сплетения вверх, подступил к горлу, желчью начал разливаться по телу, ударил током по нервам. Но опоздал… Указательный палец рефлекторно, резко надавил на спусковой крючок. Юноша почувствовал сильную отдачу в ладонь и зажмурился в надежде, что промахнулся.
- Есть! – Лара сильно сжала его плечо, от чего Женя быстро пришёл в себя.
- Ты не… - Начал он, беспомощно глядя на подругу, тщетно пытаясь поймать её взгляд. Но девушка уже вскочила на ноги, и метнулась к лестнице.
- Скорее, нам необходимо забрать артефакт и вернуться в город! До электрички двадцать три минуты, - невнятно долетело уже с первого этажа.
Женя больше ничего не стал говорить, не стал окликать напарницу. Он уже всё понял, хотя ещё не поверил. Миновав лестницу в три прыжка, наёмник кинулся на улицу, по уже знакомой тропинке, стараясь не съехать в сугроб и не поскользнуться. Наёмник видел, как Лара склонилась над телом, как принялась прощупывать карманы, как отшатнулась и наконец-то обернулась к напарнику. Она застыла в нелепой позе, держа вытянутые руки перед собой, словно отгораживаясь от какой-то невидимой силы, давящей, пытающейся свалить с ног. Руки, затянутые в светло-бежевые перчатки, были в крови.
- Т-т-так много краски? – Лара сделала маленький шажок вперёд, но ноги не желали гнуться, не слушались.
Женя отрицательно качнул головой. Только сейчас он понял, что всё ещё сжимает в руке пистолет. Отвёл руку в сторону, вновь нажал на спуск – на снегу разлилось небольшое ярко-синее пятно.
- Нас подставили! - громко сказал наёмник, чеканя слова, пока у него были на это силы. – Кто дал тебе этот глушитель??? Я же проверял оружие! Оно игрушечное, ты понимаешь это?! – Женя в два прыжка преодолел расстояние, отделяющее его от Лары. – Так не бывает!
Девушка только мотала головой, не в силах отвечать на вопросы. Она стянула одну перчатку, втоптала её в снег, и теперь так и замерла, не зная, как избавиться от второй, не прикасаясь к ней. Чтобы на коже не отпечаталась чужая кровь.
- Помоги… - с трудом выговорила она, и, видя, что её не понимают, потянула выпачканную руку прямо к лицу напарника.
- Чёрт! – Женя оттолкнул Лару в сторону, и даже если бы она сейчас расшибла голову о колотые кирпичи, кем-то то ли специально, то ли нарочно раскиданные по обочине дороги, он бы не повернулся в её сторону, не проверив самого главного…
Юноша опустился на колени – почувствовал, как сквозь ткань джинсов просачивается талая вода, но такие мелочи его сейчас очень мало волновали. Проверять пульс казалось бессмысленным – ранение в сердце навсегда должно было лишить человека способности дышать. Вот только Женя уже сомневался, что имеет дело с человеком… Юноша склонился ниже, чиркнул зажигалкой у самого лица жертвы – несподручно потрошить рюкзак в поисках фонаря. Из распахнутого ворота некогда белоснежной, а теперь пропитанной алым рубашки вывалился медальон. На золотом прямоугольнике, по краям инкрустированном мелкими, но необычайно чистыми рубинами, был выгравирован вставший на дыбы единорог…
Женя почувствовал, как подошла Лара и замерла за его спиной. Возможно, она боялась говорить, возможно, просто не знала, что теперь сказать, - лишь тихонько всхлипывала, потирая ушибленное при падении плечо. Девушка не могла разглядеть медальона, да и зажигалку Женя уже убрал, - её взгляд был прикован к неестественно-бледному лицу мужчины, ярко-рыжие немного удлинённые волосы теперь слиплись, их кончики утопали в грязной, мутной луже. Последним жестом юноша убрал с лица мужчины налипшие на щёки пряди волос – взгляду открылись ушные раковины, лишённые мочек.
Наверное, они целую вечность так могли простоять, в оцепенении, не произнося ни звука, но, увы, в этой игре обоим выпали роли второго плана, нельзя об этом забывать надолго.
Их мобильники зазвонили одновременно, подавая смс-сигнал.
«Помните, что к утру вам необходимо доставить артефакт в условное место, адрес, номер банковской ячейки и код вам известен. На запястье жертвы находится золотой браслет, по внутренней стороне выбито восемь рун, по внешней, совпадая с расположением каждой руны – инкрустация розовыми бриллиантами. Помните: залогом исполнения контракта является ваша жизнь».
Артефакта, подходящего под указанное описание, на теле рыцаря не было.

@темы: Джен, Рассказ

---

Художник

[t-grad]

Художник

Поезд уносился во тьму. Уносил с собой людей, которые спокойно сидели на мягких лавочках: кто-то читал, кто-то дремал, смешно роняя голову на грудь, а кто-то просто смотрел в пустоту. Голос женщины равнодушно объявлял остановку за остановкой, и подземка жила своей обычно жизнь.
В углу, у выхода стоял подросток, на вид которому было едва больше двенадцати. Рыжие волосы, рассыпавшиеся по плечам, сосредоточенный взгляд карих глаз, быстрые движения руки, держащей карандаш. Он смотрел на людей, что ехали рядом, и уверенными движениями рисовал их лица в своем блокноте.

Поезд уносился во тьму. Уносил с собой людей, которые спокойно сидели на мягких лавочках: кто-то читал, кто-то дремал, смешно роняя голову на грудь, а кто-то просто смотрел в пустоту. Голос женщины равнодушно объявлял остановку за остановкой, и подземка жила своей обычно жизнь.
В углу, у выхода стоял подросток, на вид которому было едва больше двенадцати. Рыжие волосы, рассыпавшиеся по плечам, сосредоточенный взгляд карих глаз, быстрые движения руки, держащей карандаш. Он смотрел на людей, что ехали рядом, и уверенными движениями рисовал их лица в своем блокноте.
На разлинованной бумаге появлялись штрихи и росчерки, что с потрясающей точностью воспроизводили, то, что видел молодой чуд.
Девушка, темные волосы, закрытые глаза, шарф в мелкую клетку. Чуточку длинноватый нос, ямочка на подбородке, высокие скулы. Пальцы, затянутые в перчатки из тонкой кожи, хорошая дорогая сумочка и туфли. Короткая куртка, юбка. Свет на скулы ложится косо, лицо перечерчивается тенью от руки стоящего человека, губы поджаты. Воротник рубашки чуть загнулся – он синий, но этого не передать одним цветом, поэтому он остается темным.
Снова остановка и девушка вскидывает голову, быстро выходит – она чуть не проспала свою станцию.

Рисунок заново. Мужчина. В годах. На висках седина. Очки в толстой старой оправе. Дужка прихвачена скотчем. И для надежности проволокой прямо поверх. Проволока получается неровным штрихом – поезд резко поворачивает, затем тормозит и чтобы удержаться подростку приходится на мгновение отвлечься от рисования. Он ловит на себе удивленный взгляд женщины сидящей на лавочке на противоположной стороне вагона. Она внимательно, с каким-то интересом на него смотрит.
Не важно.
Морщины изрезали некогда волевое лицо с широкими скулами, прочертили года от уголков глаз. Под глазами мешки – от усталости, от нервной работы, от одиночества. Взгляд светло-голубых глаз изучает рекламную наклейку, и кустистые брови нахмурены. Пальто, старое и потертое складками очерчивает сутулые плечи и расходится, открывая взору простые черные брюки. У ног – портфель.
«Следующая станция: Парк культуры»


Теперь это мальчик. Ему года три. Рядом бабушка, суетится, что-то говорит ребенку, но тот не обращает внимания, вертится, пристально вглядывается в окружающих людей – ищет кого-то?
У мальчишки светлые, почти белые волосы и огромные зеленые глаза – яркие, словно два изумруда. У него смешные ямочки на щеках, когда он улыбается – они ложатся на бумагу, на следующий лист двумя точками. И несколькими слабыми штрихами – тени от растрепанных волос. Куртку, с расстегнутой верхней пуговицей. Позу, ребенка – напряженную – одно мгновение, но этого хватает, чтобы запомнить, как смялась тонкая пестрая ткань, как пальцы сжались на поручне, как легли тени на коленку в синих джинсах.
Рывок вперед – машинист излишне резко тормозит, а затем останавливается. Подросток с карандашом в руках, морщится и отрывается от своего занятия.
И снова взгляд той же женщины. Она делает шаг вперед, она хочет подойти ближе и, наверное, посмотреть через плечо.
Не важно.


Их двое. Не успели зайти, как тут же, она положила голову на его плечо. На её губах улыбка и карандаш скользит, скользит по бумаге, очерчивая красивые губы, чуть открывая их. Карандаш пляшет на бумаге свою пляску, свой танец, ритм которому задает стук колес и гул вокруг. В кармане звенит телефон, но подросток не обращает внимания, увлеченно лаская волосы молодой девушки. Это мама звонит. Ничего, не страшно – он ведь уже едет домой, а отрываться сейчас нельзя. Никак нельзя, потому что рисунок будет не закончен.
И карандаш порхает над парой молодых челов, карандаш копирует их на бумаге, похоже, так что любой, увидевший рисунок легко разглядит там именно того, кого хотел нарисовать хозяин карандаша и блокнота с белыми разлинованными страницами.
Точка, линия, штрих. Линия. Линия-линия. Штрих и короткий почти мазок грифелем – тень. Его рука. Капли. Черным, сделать темнее, и блики. Обязательно блики.
За спиной сдавленный вскрик.
Рыжий подросток с карими глазами, мгновенно наливающимися красным не оборачивается, он заканчивает рисунок, а женщина, которая все-таки решилась подойти к нему и спросить где учится молодой человек, прикрывает рот рукой и смотрит на то, что создает юный художник.
На кровь, стекающую по пальцам парня, что обнимает девушку со страшной улыбкой, написанной на лице ножом. На волосы, растрепанные по плечам, на порванный в нескольких местах плащ и рваную рану на шее. На мертвых людей, которые спокойно едут в вагоне метро.
Женщине становится страшно, но она не двигается.
Подросток оборачивается и смотрит на неё. Спокойно, сосредоточенно, но словно зная все, о чем она думает, о чем её мысли и чувства. Он улыбается – ободряюще и листает блокнот назад, открывая взору нежданного свидетеля и теперь уже зрителя другие смерти. Перед глазами калейдоскоп ужаса, парализующего своей реалистичностью.
Женщина может только шептать беззвучно вопрос: «Зачем?», а подросток, захлопывая блокнот в цветной обложке, обходит её и успевает протиснуться в закрывающуюся дверь.
«Следующая станция: Юго-Западная.»
Женщина падает на колени и её рвет желчью.


Свет вспыхивает в ванной, и зеркало отражает спутанные волосы мышиного цвета. Вода освежает, но никак не может стереть из памяти картины, что нарисовал подросток в метро. Она уже жалеет, что подошла к нему, она не может избавиться от страшного взгляда, который кинул ей на прощание старик из блокнота. У него, по крайней мере, были глаза.
Сын зовет её, что-то говорит, но она не слушает его. Словно оглохла. В ушах шум поезда метро и голос диктора, отсчитывающего станции.
Переодеться не сложно, но отчего-то страшно. Она не видела себя на рисунках, но прекрасно узнала – и теперь запомнила – всех, кто ехал вместе с ней. Кто вышел раньше, кто остался сидеть.
Все-таки переодеться. Мольберт стоит около окна и на белом холсте незаконченная картина – она рисовала сына в качестве подарка ему же. Она придумала ему антураж и сделала из него гусара. Красные пятна формы ассоциируются теперь с кровью. Так не может быть.
Но очки в руках старика, нарисованные простым карандашом кажутся более реальными, нежели масляные мазки цветов в руках её сына.
Из забытья выводит спокойный и тренированный голос ведущего очередной программы, которые стали так модны в последние годы. Программа о смертях в городе – как будто и так жизнь праздник.
«Чудовищная авария унесла жизни сразу троих человек, среди которых молодая девушка, и двое мужчин…»
С экрана порванный клетчатый шарф и мертвое лицо, обезображенное огнем. Но она узнает.
Крик поселяется где-то в глубине и старается вырваться наружу, но никак не может. Она оседает на пол, не сводя взгляда с экрана телевизора.
«Еще одно происшествие потрясло сегодня наших корреспондентов. На станции «Парк культуры» пожилой мужчина прыгнул под проходящий поезд метро, в результате чего движение на Сокольнической линии было остановлено на…»
Они не показывают останков, но очки, дужка которых примотана скотчем, а еще, для крепости проволокой так и лежит между рельсами.
Крик оборачивается глухим стоном, смотреть дальше она не в состоянии и совершенно не понятно – что было раньше – мальчик с рыжими волосами и страшным взглядом или смерти. Он мог увидеть и нарисовать.
Всех методично?
Сын теребит её, пытается поднять, но она плачет и кричит. Кричит и плачет, она отталкивает его и шепчет о карем взгляде и карандаше. Она шепчет о блокноте и о том, что он все это нарисовал.
«Только что нам сообщили, что с девятого этажа четырнадцатиэтажного дома упал ребенок четырех лет. Медики констатировали мгновенную смерть…»
Выхода нет и она понимает, что начинается истерика. Она знает тайну и ужас этого знания застилает глаза, она не может видеть ничего вокруг, и глохнет – все будто в тумане. А сын кричит в трубку адрес – вызывает скорую? Зачем?
Они не успеют.


Дорога мягко ложится под ноги, и руки сами тянутся достать из рюкзака за спиной блокнот и карандаш. Вокруг столько всего, что можно нарисовать. Главное – если начал, закончить рисунок, ни в коем случае не останавливаться. Солнце скользит между веток, слепит глаза, а впереди виднеются три высотки, в одной из которых он живет.
Нельзя опаздывать, он обещал быть вовремя. Мама сказала, что сегодня будет смотр. К ним в гости приедет важный маг, и он точно скажет, какая судьба ждет молодого чуда дальше. Но на самом деле, ему это не интересно.
Мама будет сердиться, если он опоздает.


Закатное солнце рассказывает подоконнику, что оно видело за день. На столе интересные блики от лампы – от её полированной поверхности и стройной ножки, что позволяет направить свет в любую сторону. Иногда он так балуется – смотрит, как будет ложиться тень, если посветить снизу. Или сверху.
В соседней комнате разговор. Он слушает в пол уха, но прекрасно понимает, о чем речь. Точнее о ком.
Крепкий рыжеволосый мужчина с аккуратной рыцарской бородкой говорит его матери, что ждет её сына. Её единственного сына Он огорчает её, потому что подросток очень слабый маг, да и воином он сумеет стать вряд ли. В Ордене много воинов, и возможно, еще все исправится. Но быть может, и призвание её сына совсем в другом.
На белые листы, подкрашенные в алый заходящим солнцем, ложится портрет.
Светлые волосы – он помнил они русого цвета. Тонкие стильные очки и тонкие губы. Широко раскрытые глаза и пальцы, намертво вцепившиеся в простую сумочку цвета слоновой кости.
Рисовать по памяти ему пока сложно – гораздо проще, когда модель перед глазами.
А мать в соседней комнате пытается предположить к чему есть предрасположенность у любимого ребенка, ведь он единственный мужчина в семье. Сестры не в счет, а отец когда-то давно погиб. Ведь чуду в четырнадцать лет уже надо определиться. Школа это хорошо, но специализация тоже важна, а ему ничего не интересно. Капитан гвардии успокаивает её, предлагая не очень волноваться.
На бумаге постепенно появляются подробности. Обычный халат, который носят, наверное, все человские женщины, тапочки, домашние мягкие. Один упал чуть дальше, чем другой. И тень от него.
Неестественный поворот головы, выпирающий позвонок…
Ласковый голос матери из-за спины: «Что ты делаешь, Клаус?»
И улыбка, предназначенная только ей: «Рисую, мама.»

@темы: Джен, Челы, Рассказ

---

Cтаршая сестра

[t-grad]

Cтаршая сестра

- А здесь здорово! – маленький Борислав съехал на пузе по перилам лестницы, ведущей на второй этаж.
- Осторожнее, - привычно бросила Карина. Мальчишка коротко присвистнул, ухитрившись выразить этим звуком самую суть отношения к материнской опеке, и убежал обследовать прилегающий участок.
- Даже не верится, что мы наконец-то выбрались из душной городской квартиры, - обернулась Карина к мужу. - Но я все равно не уверена…

- А здесь здорово! – маленький Борислав съехал на пузе по перилам лестницы, ведущей на второй этаж.
- Осторожнее, - привычно бросила Карина. Мальчишка коротко присвистнул, ухитрившись выразить этим звуком самую суть отношения к материнской опеке, и убежал обследовать прилегающий участок.
- Даже не верится, что мы наконец-то выбрались из душной городской квартиры, - обернулась Карина к мужу. - Но я все равно не уверена…
- Дорогая, - с маской бесконечной терпеливости на лице ответил Радмир, - только не надо снова к этому возвращаться. Мы все уже много раз обговорили. Кредит на покупку дома твоей мечты нам не потянуть.
- Всё-всё, - прервала его женщина. – Я ни к чему больше не возвращаюсь. Иначе твои убедительные речи рискуют затянуться надолго, а я не думаю, что смогу услышать хоть что-то новое. Лучше займусь вещами.
- Вот и замечательно. А я – мебелью в комнате Влады.
Ночью мысли Карины вернулись к их новому жилищу, как только ее отпустила сладостная истома. Правда, сомнениям в них почти не оставалось места.
- По крайней мере, малышу здесь очень понравилось, - произнесла она, держась за руку Радмира. – Надеюсь, Владу ожидает по-настоящему приятный сюрприз.
- Мы об этом узнаем уже завтра.
- Не задерживайся там у себя надолго. Постарайся привезти ее из школы пораньше.
- Обязательно, Рина.
Уже в полусне Карине показалось, что вместе с запахами теплой летней ночи, трав и кустарников в открытое окно донесся явственный запах влажной земли, только что поднятой из глубокой ямы. Но это ощущение было очень недолгим.
К разочарованию и даже легкой обиде родителей, Владилена не завизжала от восторга, очутившись в новом доме.
- Мне так нравилось приезжать на каникулы в нашу квартиру в городе. А сейчас даже ни к кому из девочек в гости не сходишь, и вообще не выйдешь никуда. Знай гуляй среди деревьев, общайся в аське и качай анимешки…
- Ты вряд ли это когда-нибудь замечала, Влада, - попыталась спокойно объяснить дочери Карина, - но нам уже успели преизрядно надоесть челы-соседи. И для твоего брата расти здесь гораздо полезнее, чем в городе. А развлечься мы с тобой можем съездить в выходные.
- Да, мама. Извини.
- Ну что ты, Влада. Надеюсь, хотя бы твоя комната тебе нравится? Папа сделал всё, как у тебя было в старой квартире.
Девочка заметно повеселела.
- Конечно. Я даже сама удивилась. Я пойду коробку свою разберу, хорошо?
Благим намерениям не дал осуществиться громогласный боевой клич. Проснувшийся Борислав с разбегу налетел на старшую сестру, которую с нетерпением поджидал домой на каникулы уже не один день.
- Обормот мелкий! – притворно возмутилась Влада. – Вырасти вырос, а мозгов ни капли не прибыло!
- Пойдем на улице поиграем! Пошли, я тебе что-то покажу!
- И в самом деле, дочка, - улыбнулась мать, - успеешь еще засесть за свой компьютер.
- Ну вот, не успела приехать – тут же в няньки припахали!
Карина снова улыбнулась – она-то прекрасно видела, как сильно Влада соскучилась по братишке. Вечером девочка выглядела вполне довольной и жизнерадостной.
- Спокойной, ночи, милая, - заглянула мать в комнату дочери.
- Мама, это дерево за окном просто невозможно скрипит, как ветер подует.
- Это старая береза. Завтра папа поглядит на нее и спилит сухие ветки, если понадобится. А ты просто взволнована, Влада – новое место, непривычное. Если думаешь, что скрип мешает спать – возьми «шатер тишины». Сможешь активизировать его сама?
- Конечно, мама. Спасибо.

Ноги мгновенно провалились по колено в рыхлую влажную почву, как будто на лужайке не было никакого дерна. Он был, конечно, был, но шел во все стороны темно-бурыми трещинами, словно под ним скрывалась бездонная трясина. В следующий миг она погрузилась выше колен.
«Это же твердая земля! Не песок, не болото!»
Она боролась изо всех сил, пытаясь вытащить ноги, кровь бешено колотилась в виски, но все отчаянные рывки были напрасны – она проваливалась все глубже и глубже в ставшую невозможно, невероятно податливой почву. Ступни начали ощущать заметный холод.
«Папа! Мама! Сюда! Вытащите же меня!!!»
Она не может выдавить крик из пересохшей глотки? Или никто не может прийти на помощь, потому что со всеми уже случилось что-то еще более жуткое? Мамочка… Ведь она же окажется под землей…Как заживо похороненная девушка из страшилки, которую рассказывали девчонки в школе…Этого просто не может быть, это кошмар… Проснуться! Скорее проснуться!
На грудь давила влажная масса, под ногами не было ничего, она вообще перестала их чувствовать. Но не сдавалась. Руками, остающимися на поверхности, отбрасывала и отбрасывала от себя рыхлую почву. По крайней мере, она не утекала между пальцами, как болотная жижа. На какое-то время ей даже показалось, что она больше не погружается. Она еще сильнее заработала руками, пытаясь откопать себя хотя бы на несколько сантиметров, хотя бы на один…
На краю лужайки появилась маленькая фигурка, неуверенно сделала несколько шагов вперед.
Руки, до сих пор без устали разгребающие землю, оледенели, одеревенели, удушливая волна нового ужаса накрыла ее с головой.
«Нет!»
«Беги отсюда, Борька! Беги к маме! Позови их на помощь!»
«Почему ты меня не слышишь? Нет…только не это…нет, пожалуйста…ему всего пять лет…»
Больше ничего уже не имело значения. Даже то, что на поверхности остались лишь ее голова и руки. Все, что она еще могла – это обреченно всматриваться в окружающую мглу, пытаясь определить, добрались расползающиеся по коварной лужайке трещины до ног малыша, или еще нет… Она не реагировала, ощутив во рту влажные, чуть-чуть солоноватые комочки. Пусть засыплет. Пусть. Тогда она не сможет услышать криков брата, когда проклятая земля примется за него…

Владилена очнулась, словно после глубокого обморока.
Она жива?
Девочка была не в состоянии испытать ни малейшего облегчения, поняв, что всё случилось лишь во сне. Она знала, что такое страшные сны. Но ведь не бывает, не может быть у нормальной люды, уже десять лет проучившейся в школе Золотого Озера, таких кошмаров, когда просыпаешься не просто в холодном поту. Когда с трудом можешь набрать воздуха в легкие, когда не ощущаешь собственных ног, когда пересохший рот всё ещё кажется забитым землей, и запах этой влажной земли доносится из окна. Когда невозможно даже помыслить, о том, чтобы выглянуть в окно, потому что там, на освещенной лунным светом лужайке, обязательно будет яма, из которой каким-то непостижимым образом выбралась она. И бурая проплешина на том месте, где земля поглотила младшего братишку.
С трудом, на негнущихся ногах, Влада добралась до ванной и жадно выпила стакан воды. Вернулась в свою комнату, зажгла свет, включила компьютер и загрузила первый попавшийся фильм. О том, чтобы попытаться снова заснуть, она не допускала и мысли.
Кошмар слегка отпустил ее лишь тогда, когда проснулись родные. Борислав, подвижный и любознательный, носился по дому, словно заводной, игнорируя мамины требования сейчас же садиться завтракать и увещевания на тему, что он того и гляди разбудит уставшую с дороги сестру. Подумав, девочка решила не рассказывать домашним о приснившейся ей жути. Мама наверняка очень расстроится…
Летний солнечный день постепенно почти прогнал из памяти кошмарное видение. До тех пор, пока невыспавшаяся Владилена не решила немного передохнуть в беседке под расслабляющую музыку в наушниках, укрывшись мороком от вездесущего брата. Уже знакомый запах она почувствовала через неполную минуту после того, как прошептала заклинание. Одновременно под землей исчезла часть ведущей к беседке садовой дорожки.
«Я же не сплю! Что же это такое?»
Изо всех сил оттолкнувшись от небольшого порожка, Влада перескочила исчезнувший участок, стараясь оказаться от него как можно дальше, и стремглав кинулась к дому. Ей казалось, что дорожка ходит ходуном под ногами, но неизмеримо страшнее было ступить на траву. Вбежав в дом и переведя дыхание, девочка сняла морок и тут же ощутила новый приступ паники и отвращения к себе, вспомнив о том, что Борислав остался играть на улице.
Она выскочила за дверь и уже готова была выкрикивать имя брата во всю силу, что позволяли легкие, когда из-за старой березы донесся звонкий голос мальчика:
- Владка! Смотри – это у меня будет боевой дракон!
Для демонстрации своей крутизны оседлавший толстую ветку «наездник» загудел и замахал рукой, посылая на головы воображаемых врагов что-то смертоносное.
- Ты что, чуд, чтобы на драконе летать? – подколола Владилена.
- Это такой специальный дракон, на котором летать могут только люды! – ничуть не смутился Борислав. – А чудского змея он одной лапой победит, вот! У-у-у-у!
- Фантазер, - усмехнулась девочка.
Она уже убедилась, что ничего страшного на улице не происходит. Само собой разумеется, все плитки садовой дорожки оказались на своем месте.
«Но ведь я видела сама, как они проваливались под землю, и я не спала, не дремала даже. Я же не сумасшедшая. Мне никогда ничего не мерещилось!»

За обедом Влада узнала, что их дом уже подключили к ОТС. Она быстро настроила Интернет и задумалась в нерешительности, с трудом представляя себе, описание каких явлений ей надо искать. Кошмаров? Галлюцинаций? Порывшись в справочниках, она решила начать с классического труда по психиатрии, написанного не одну сотню лет назад, но до сих пор рекомендуемого как основное учебное пособие в Московской Обители. Благо, из всего труда, насчитывающего не одну тысячу страниц, ее интересовал лишь том, посвященный собственной расе.
Сквозь дебри эрлийского ученого словоблудия было сложно продираться и намного более подготовленному читателю, нежели четырнадцатилетняя ученица школы Золотого Озера. Добрую половину написанного девочка не понимала вообще или понимала отдельные фразы. И все же она сумела зацепиться за сведения, которые нашла совсем неутешительными. Видения, сопровождаемые запахами, звуками или явственными изменениями в состоянии организма, описывались в учебнике как один из симптомов ранних стадий некоторых психических расстройств.
Да не может с ней быть такого! Она и ее родители совершенно здоровы. Она не может просто так взять, и ни с того ни с сего сойти с ума. Так не бывает!
По рассказам приятельниц Влада знала единственный случай, когда девочку-подростка из их школы забрали на лечение в Обитель. На глазах у той девочки во время набега Саббат масан высушил ее отца, а ее саму едва успели спасти подоспевшие Треми, которых она приняла за сотоварищей убийцы. Но ведь с ней-то подобного ужаса никогда не случалось.
«Не «никогда». До той ночи, когда я заживо уходила под землю, зная, что с Борькой вот-вот случится то же самое».
«Прекрати сейчас же, дурочка перепуганная! Это был всего лишь дурной сон. Кому угодно может кошмар присниться».
«Еще одного такого кошмара я не выдержу. Я и вправду сойду с ума».
Невеселые размышления девочки были прерваны явлением брата, который уже проснулся, выпил молока с печеньем и горел желанием поиграть с сестрой. Или хотя бы на ее компьютере.
Вечером Владилена чувствовала себя усталой и разбитой, хотя никаких видений больше у нее не было. Она решила лечь спать пораньше, сказав матери, что очень долго не могла заснуть прошлой ночью. Карина слегка забеспокоилась, глядя на дочь. По ее мнению, переехав в новый дом вместе с родными, девочка должна была освоиться моментально. Тем более в таком месте, которое подходит для людов гораздо больше, чем мегаполис. На расспросы матери о самочувствии Влада ответила, что все в порядке.
Старая береза слегка поскрипывала, но активизировать «шатер тишины» девочка не стала. Уж что-что, а спокойный сон артефакт ей точно не обеспечил. Она была почти уверена, что память о кошмаре не позволит ей заснуть быстро, однако потребность организма взяла свое.



- Знаешь, мне кажется, какие-то грызуны роют норы на участке, – сказала утром Карина, наливая кофе в чашку мужа.- Ночью я просыпалась, ну точно пахло только что разрытой землей.
- Рина, я не раз обошел весь участок. Я не видел ни одной норы. И прежняя хозяйка не вылезает по ночам из своей могилы, хотя бы потому, что ее труп был кремирован.
- Послушай, Рад, я серьезно, а ты со своим черным юмором. Впрочем, есть еще вариант – надо бы сделать тест, не ожидается ли твоими стараниями у нас третьего. Бывает, что беременные чувствуют несуществующие запахи…
- Рина, ты же понимаешь, что еще одного ребенка мы пока просто не можем себе позволить.
- Ага, и тебя проняло, как я посмотрю!
- Твой юмор я тоже оценил. Я сегодня буду поздно – очередной аврал. Не забудь, что шасы приедут устанавливать охранную систему после трёх.
- Мне, может, мерещатся запахи, но склерозом я точно не страдаю. Ну, пока, милый.
Радмир поцеловал жену и отправился в гараж.

- Борислав, сколько раз я могу тебя звать к столу?
- Я иду, - мальчик появился в дверном проеме, энергично размахивая игрушечным клинком. – Я им всем бошки поотрубал. Бандитам, которые к нам залезли.
- Тебе повезло, - Карина погладила сына по белокурым волосам. – С сегодняшнего дня к нам не залезет никакой бандит. Сегодня должны подключить магическую защиту.
- Так ночью у нас никакой защиты не было? – внезапно спросила дочь.
- Пара простеньких артефактов – это разве защита… Да, надеюсь, поехать через часик со мной в город все желают? После того, как я немного приберусь.
«Наконец-то. Там мне ни разу не чудились никакие кошмары».
Откуда-то доносилось жизнерадостное гудение – воодушевленный Борислав увлеченно изображал автомобиль. Владилена стояла возле березы, напряженно раздумывая.
«Этой ночью в доме работали защитные артефакты. Наверное, на входной двери и папином сейфе. А когда мне приснился тот кошмар, артефакт работал в моей комнате».
«А когда мне в беседке начало казаться всякое, я была в мороке. Это что же получается – мои кошмары случаются при использовании магии? Бред полный! Ни в одном учебнике ничего такого не было. Интересно, а мама ничего такого не видела? Хотя она ведь совсем слабая колдунья – даже феей не стала. Борька вроде никаких кошмаров не боится – вон, носится весь счастливый. Хоть это хорошо».
Во всяком случае, ее предположение можно было проверить. Влада ухватилась рукой за корявую ветку, глубоко вдохнула и прошептала заклинание, создавая перед собой простенький «Мираж».
Вначале ей показалось, что совершенно ничего не происходит. Она заставит себя ничего не бояться. Это всего лишь видимость, галлюцинация. С ней не может случиться ничего плохого. Она строила этот аркан десятки раз.
Самовнушения не хватило надолго, когда совершенно твердая земля внезапно поплыла под ногами. Девочка еще крепче ухватилась рукой за бугристое дерево – пусть-ка ее теперь попробует затянуть.
Неведомая сила все же попробовала – Влада разом провалилась едва не по колено, одновременно почувствовав сильнейшую боль в пальцах, неизвестно как оказавшихся зажатыми в неизвестно откуда взявшейся щели в древесине. А месящие рыхлую влажную почву ноги никак не могли найти опоры.
«Мираж» она развеяла, когда ей уже казалось, что пальцы оторвет прямо сейчас. На глазах выступили слезы от невыносимой боли.
Этот кошмар больше не прекратится!
Он все же прекратился – под ногами снова оказалась твердая земля. И рука не была нигде зажата – но сведенные судорогой пальцы от ветки пришлось отдирать поодиночке второй рукой. Вот оно как, значит. Сколько ни убеждай себя, весь этот ужас происходит только в ее воображении…
Девочка с трудом справилась с сотрясающей тело крупной дрожью и заспешила к гаражу – мама и брат были уже готовы.
Всю дорогу ныли пальцы на правой руке, а в голову так и не пришло ни единой мысли, что же ей теперь делать. Она никогда ни о чем подобном не слышала. И почти не сомневалась, что ее школьные наставницы не слышали тоже. Кому она может рассказать о том, что вокруг нее творится?
А если она и впрямь начинает сходить с ума при магических всплесках? Что тогда?
«Вы не знаете, почему Владка не вернулась с каникул?»
«Да ты что, не слышала? У нее же к р ы ш а п о е х а л а».
Она ходила по огромному супермаркету Гильдии следом за матерью словно сомнамбула, но постепенно привычная обстановка немного привела ее в себя. В одном из отделов они столкнулись нос к носу с давней приятельницей мамы и ее дочерью – Владиной подружкой. К изумлению девочки, оказалось, что радостные охи-ахи даются ей довольно свободно, и вообще, она действительно рада видеть кого-то, отвлекающего от мрачных мыслей о расстройствах психики. Одно было плохо – после коротких посиделок в кафетерии мама заспешила домой, чтобы не пропустить появления работников фирмы, специализирующейся по системам магической защиты. Подружка Влады тоже огорчилась – ей не терпелось продемонстрировать, что у нее появилось новенького. Ее мать заметила это и предложила:
- Рина, а почему бы Владе у нас не остаться до завтра? Девочки бы пообщались, развлеклись вместе. А завтра Радмир бы ее увез домой.
Карина подумала, что задержаться в городе дочке, пожалуй, пойдет на пользу. Все-таки неладное что-то с ней творилось с самого утра, а тут оживилась, защебетала. Что ей только в этом городе нравится…
- Если тебе хочется, Влада, я не против.
- Ой, спасибо, мама, я и в самом деле по городу соскучилась.
- Мы бы тоже где-нибудь задержались, если бы не дела. Тогда я за малышом в игровую комнату и домой. Повеселись как следует.
- Обязательно. Пока, мамочка.
Занимаясь непринужденной болтовней в комнате подружки, Владилена вдруг осознала, что чувствует себя превосходно, несмотря на то, что в квартире полно магических штучек. Хотя бы те же защитные системы, которые сегодня должны были появиться и у них.
«На шестом этаже, видать, под землю не очень-то провалишься».
Но и тогда, когда они вышли в сквер с домашним любимцем подруги, не изменилось ничего. Несмотря на то, что карликовый дракончик носил на прогулке артефакт морока, а Влада то и дело уходила с асфальтированных дорожек.
Отойдя в сторонку, она накинула морок, сделавшись невидимой для всех окружающих. Ничего. Ни запахов. Ни звуков. Ни плывущей под ногами земли.
«Я нормальная! Я не схожу с ума! Это происходит только в новом доме и рядом с ним. Это просто какое-то кошмарное место! Нам нельзя там жить!»
Но кто поверит девчонке, которая начнет рассказывать о том, как проваливается в землю, пытаясь использовать магию? Как видит чудовищный кошмар при работающем в комнате артефакте?
«Все решат, что у меня к р ы ш а п о е х а л а».
Но ведь там нельзя оставлять брата и маму!
«С ними ничего плохого не было».
«Откуда ты знаешь? Можешь быть уверена в этом?»
«Спящий, да ведь там же шасы должны подключить систему защиты! Несколько мощных артефактов, объединенных в охранную сеть! Что начнет твориться в этом месте, когда они заработают?»
- Владка, ты чего это вздумала под мороком прятаться?
Она, не обратив никакого внимания на голос подруги, бросилась к выходу из скверика – ловить такси. Смертельная обида гарантирована, но теперь это уже без разницы. Шоферу Влада показалась взрослым мужчиной, мало ли куда завезут одинокую девчонку? Слышали о повадках некоторых челов, знаем… А если денег не хватит? Плевать, она снова отведет ему глаза, не до приличий…
Паника нарастала, казалось, с каждой минутой. Только бы успеть! Страх мешался с воспоминаниями, образы уходящего в землю дома мешались с картинами трехлетней давности.
… она же совсем ненадолго выбежала за трубкой, и говорила с подружкой всего минуточку. Когда эта везде-лезущая двухлетняя мелочь, которая только что сосредоточенно карабкалась на кресло, оказалась на подоконнике?
Он уже дергал за ручку, когда сестра обратила на него внимание. Створка стеклопакета медленно сдвинулась со своего места.
От ужаса язык прилип к нёбу, Влада застыла на месте, не в силах пошевелиться, абсолютно уверенная в том, что стоит ей издать хоть один звук или двинуться вперед, створка расположенного на девятом этаже окна распахнется настежь и…
…она так и простояла, оцепенев, до тех пор, пока мать, пронесшаяся рядом с ней стремительным вихрем, не схватила ребенка на руки.
куда ты смотрела почему не сделала ничего он мог выпасть и разбиться что ты за старшая сестра
…она поклялась тогда себе, терзаемой чувством вины, что никогда больше не оставит младшего брата в опасности, чего бы ей это ни стоило.
что ты за старшая сестра как ты допустила он там один мама не спасет его теперь не спасет она ничего не понимает не чувствует там нельзя защитные артефакты ты даже ничего им не сказала что ты за старшая сестра
Влада сунула шоферу все деньги, что у нее были. Приземистый чел, не пересчитывая, поспешно захлопнул за ней дверцу и дал задний ход. С ним явно творилось что-то неладное: пассажир внезапно показался светловолосой бледной девочкой-подростком, уставившейся на пункт назначения расширенными от ужаса зелеными глазами.
Ноги с трудом слушались девочку. На этот раз из-под них не уходила твердая земля. Но видеть клубящуюся в окнах дома мглу было ещё страшнее.
…я не могу туда идти…там все равно никого уже нет…
ты снова будешь стоять столбом и смотреть ничего не сделаешь что ты за старшая сестра мне нельзя туда заходить
Влада стиснула зубы и шагнула вперед. Дверь оказалась не запертой, и от этого девочку накрыла новая волна паники – мама не могла этого не заметить. Она огляделась по сторонам, уверенная, что никто не выйдет к ней и не окликнет ее, потому что…
…там никого уже нет…их забрала эта тьма…
Она не удивилась бы, если бы вообще ничего не сумела разглядеть в кромешном мраке. Но это было не так. Она могла выхватить взглядом детали окружающей обстановки среди пляшущих, извивающихся теней, похожих то на размытую темную дымку, то на сгустки непроницаемой Тьмы, вытягивающей энергию и жизнь из всего, что окажется на пути их прихотливого, ломаного движения.
…я умру если э т о меня коснется…
Влада и так уже ощущала себя пылинкой, затягиваемой в коловращение теней, готовых унести ее туда, где не просто нет ничего – где ничего не было н и к о г д а. А значит, и её не просто не станет - она никогда, никогда не приходила в этот мир, вечно оставаясь крошечной частицей одной из теней, и всех, кого она знала и любила, не существовало никогда… И это «никогда» было еще страшнее, чем уходить в землю.
Но она все еще была жива, еще могла двигаться к своей цели, выбирая пока свободное от танца теней место.
Конечно, далеко она бы не ушла, не донесись до нее сквозь мглу напуганный голосок:
- Мама, ты где? Мне нехорошо… Мамочка!
- Борька! Иди ко мне!
Она сама не знала, слышит ли она собственный крик. Все то в ней, что еще не было частью окружающего мрака, пронзила горькая безнадежность – звук ушел туда, в извивающееся Ничто, он не мог быть услышан никем, никогда, если даже поверить, что ее почти забитое тугим комком горло смогло вытолкнуть его из себя. А пройти к брату сквозь этот мрак она не сможет. То есть сможет, но это будет уже не она – часть всепоглощающего сгустка Тьмы, щупальце, которое потянется к тому, кого она хотела спасти и кого уничтожит в слепой жажде сделать Тьмой весь мир.
Что-то вцепилось в руку той, которую когда-то звали Владой. Она уже не помнила никаких имен, но в последней вспышке безумной надежды крепко схватилась за э т о и рывком бросила обоих в почти скрытый за прыгающими тенями дверной проем.
Она не понимала, где находится – сгусток Мрака, корчащийся на земле под лучами стоящего ещё высоко дневного светила. Вслед за безжалостными ударами этих лучей в мозг проникло хныканье:
- Ты мне больно сделала, Владка…У меня голова кружится…Я хочу к маме…
«Борислав!»
Вспыхнувшее в памяти имя заставило ее подняться и, крепко держа брата за руку, спешно пойти прочь от дома, переполненного… она уже не могла сказать, чем, но твердо знала – если она окажется там хотя бы на одно мгновение, перестанет существовать навсегда.
- Я к маме хочу, - продолжал плакать мальчик.
…мама…что с тобой там случилось, мамочка…я не могу…прости меня, я не могу… я спасу его, мамочка… я буду хорошей сестрой…
Девочка не могла утешить братишку: по ее собственным щекам потоком лились слезы, когда она подхватила малыша на руки и вышла на дорогу, думая только об одном – скорее оказаться как можно дальше отсюда.
Владилена явно переоценила оставшиеся у нее силы. Она не прошла и ста метров, когда потемнело в глазах, а нагретый солнцем асфальт поплыл под ногами.
«Оно все-таки настигло меня. Беги, братик, беги скорее!»


Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь

- Насколько мне было известно, Брига, вы прекратили свои эксперименты в секторе 3-бис около сорока лет назад. Ввиду непредсказуемости и потенциальной опасности результатов.
- Именно так, комиссар, - ответил второй из присутствующих в кабинете навов. – Я успел за ночь кое-что проанализировать и посчитать, но это лишь предварительные выводы.
- Так ознакомьте меня с предварительными. Откуда активность спустя столько времени, да еще такая сильная? Мы едва успели вовремя закрыть проявление, чтобы его не зафиксировали сканеры других Великих Домов. Не говоря уж о том, чего нам стоило с ним справиться. Мне бы очень не хотелось, чтобы наши соседи узнали о существовании пусть и незначительного, но несомненного узла аномальных потоков в ближних окрестностях Тайного Города.
«Точнее, о том, что мы знаем об этом узле уже давно», - мысленно прокомментировал Брига и начал деловым тоном излагать результаты своих исследований.
- Уточненные расчеты показали, что задействованной тогда в экспериментах энергии оказалось достаточно для формирования самоподдерживающегося контура. Аномального, разумеется. Контур замкнул на себя все силовые линии узла и до недавних пор пребывал в равновесии. Проявлений не наблюдалось - не было других энергетических потоков, с которыми он мог бы взаимодействовать.
- Из-за этого равновесия, - проворчал Сантьяга, - мы и не стали принимать мер, когда челы затеяли в Подмосковье строительный бум, и сектор 3-бис оказался в границах проданного участка. Челы обнаружить узел не могли, зато обеспечивали дополнительную маскировку. Но я не понимаю, Брига, почему вы не подняли тревогу, когда дом и участок были проданы семье людов?
- Комиссар, я уже говорил, что контур я вычислил только сейчас. Я полагал, что энергия давно рассеялась. Сорок лет назад мы не располагали нынешними компьютерами. А в семье людов магов, можно сказать, не было. Мать семейства не дотягивала даже до уровня феи.
- А о том, что у нее есть дочь, достаточно способная, чтобы учиться в магической школе, вы не знали? И как это мы ухитрялись обходиться без нынешних компьютеров десятки тысяч лет? Сдается мне, Брига, в свое время вы просто не захотели потратить лишние двадцать-тридцать лет, чтобы тщательно все просчитать. Не удивительно теперь, что запуск в доме магической охранной сети вызвал такое проявление, какие всем известные аномальные секторы не часто дают! А вот что удивительно – то, что подключавшие сеть специалисты живы остались.
- Сеть работала от нашего аккумулятора, - виновато вздохнул Брига. – Контур не проявлял, пока тянул из него энергию, а это не такой уж быстрый процесс. Шасы решили, что все в порядке и уехали.
Немного подумав, нав продолжил:
- А вот с энергией зеленых он должен был взаимодействовать сразу. Ну, положим, у матери способности к магии были слабенькие. Проявления она не пережила, а малую активность могла и не замечать. Но дочь-то должна была замечать. Как действуют аномальные потоки на психику мага, известно.
- Девочке это не было известно, - холодно произнес Сантьяга. – Она не могла догадываться, что с ней происходит, а рассказать старшим, скорее всего, боялась. Впрочем, родители ничем бы ей и не помогли. Разве что привели бы на консультацию к уважаемому брату Глюциусу.
Третий из присутствующих в кабинете, тощий эрлиец, впервые вступил в разговор.
- Это вряд ли. Привели бы на консультацию к специалисту по детским неврозам, или что-нибудь в этом роде.
- Кстати, брат Глюциус, как самочувствие детей?
- Мальчик, как и следовало ожидать, среагировал на проявление лишь кратковременным общим недомоганием. Отец уже забрал его из Обители. Ему еще предстоит узнать, что матери у него больше нет. Мною рекомендованы обычные в таких случаях успокаивающие средства. Девочка же нуждается в квалифицированной психотерапевтической помощи. Пока она остается в Обители, но полагаю, что к занятиям в школе сможет приступить вовремя. В заключении о причинах смерти их матери мы записали «острая сердечная недостаточность».
- Ясно. Благодарю вас, брат Глюциус. Темный Двор позаботится о вознаграждении за беспокойство для пострадавших. Думая, они смогут переехать на более подходящее место жительства.
- Я поражаюсь этой девчонке, - внезапно сказал Брига, - В принципе, выжить она могла. Когда активность была максимальной, она уже выбралась за пределы сектора. Но как она умудрилась не лишиться рассудка? Вы сами, комиссар, там были вместе с советником, вы же понимаете…
- Я-то понимаю, - тихим голосом отозвался Сантьяга, перехватив его взгляд, - А вас не поражает, как девочка вообще смогла войти в сектор при начавшемся проявлении?
- Мне не стыдно признаться, что я на ее месте удирал бы оттуда со скоростью курьерского поезда.
- Это потому, Брига, что у вас никогда не было маленького брата, которого некому больше защитить и спасти, кроме вас.
- Но, комиссар, ведь на самом-то деле в спасении нуждалась ее мать.
- Она не должна об этом знать. Ни в коем случае. И она не узнает.

@темы: Джен, Навы, Люды, Рассказ

---

[t-grad]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ненавижу блондинок!

[t-grad]

Ненавижу блондинок!

Она сидела в «Ящеррице», скучая, попивая коктейли и флиртуя с молодыми чудами, когда к ней подошел весьма симпатичный молодой человек. К этому моменту она уже точно знала, что ничего интересного не произойдет, а потому собиралась домой. Молодой человек был столь любезен, что предложил девушке проводить ее до дома. Ведьма улыбнулась такой галантности, но согласилась, и они направились к выходу...

Она сидела в «Ящеррице», скучая, попивая коктейли и флиртуя с молодыми чудами, когда к ней подошел весьма симпатичный молодой человек. К этому моменту она уже точно знала, что ничего интересного не произойдет, а потому собиралась домой. Молодой человек был столь любезен, что предложил девушке проводить ее до дома. Ведьма улыбнулась такой галантности, но согласилась, и они направились к выходу...

Поймать такси, со смехом сесть на заднее сиденье, махнуть рукой и целоваться, целоваться, целоваться...

Почему-то они приехали к нему домой. Кажется, это было где-то на окраине Города, но зеленая не замечала этого, опьяненная поцелуями. Когда же ей в спину впилась брошь с «рыбацкой сетью», девушка была более чем удивлена...

Его глаза, казалось, заслонили собой всю комнату. Челы бы сказали, что они демонические. Но в Тайном Городе демонов нет. Или есть? И почему у него тогда такие глаза: черные, горящие, с отблесками пламени в самой их глубине, затягивающие...

Ведьма уже не слышала, как новый знакомый читал что-то нараспев. И даже когда на грудь ей упала капелька воска, она не почувствовала ничего: спустя 30 секунд девушка уже была мертва...

* * *

Изимира проснулась и резко села в кровати, чувствуя, как ее сердце колотиться где-то в районе горла, а желудок сводит судорогой. Ей потребовалось минут десять, чтобы осознать, что это был всего лишь сон. И еще полчаса беспрерывного хождения по квартире, чтобы успокоиться. Но лечь спать она так и не рискнула, заварив крепкий чай и выйдя во всемирную сеть – просто чтобы отвлечься.

В почтовом ящике ее ждала открытка от неизвестного отправителя. На ней в «детской» манере была нарисована разделанная на части светловолосая кукла. Подпись на открытке гласила: «Ненавижу блондинок!». Изимира вздрогнула и нервным движением мыши удалила открытку, отправив адрес в черный список. Наверняка это все совпадение, но в глубине души она в этом не была так уверена, поэтому выключила компьютер и с ногами забралась в кресло, считая минуты до начала рабочего дня.

Во дворце она узнала, что этой ночью от остановки сердца умерла некая фея Светомила, молодая и не слишком одареная девица, все интересы которой вращались вокруг молодых рыцарей и различных способов получения удовольствия.
- Так ей и надо! – фыркнула немолодая уже фата Чернорада, непосредственная начальница Изимиры и одна из лучших аналитиков Зеленого Дома. На этом бы все и закончилось, если бы Изимира случайно не увидела в новостях фотографию умершей феи. Это была та самая девушка из сна...

До конца рабочего дня Изимира продолжала возвращаться мыслями к своему сну.
- Скажи, а на груди у нее никаких знаков не было? – зачем-то спросила она свою подругу, фею Мироладу, бывшую на опознании тела вместе с братом умершей.
- Ммм... Нет. Никаких знаков. Вообще никаких следов магии. Разве что...
- Да?
- Кажется, там было маленькое пятнышко... Кажется, от воска.
Изимире едва удалось досидеть до конца рабочего дня. А дома, в почтовом ящике ее ждал обычный белый конверт без подписи в котором была одна-единственная фотография...

* * *

Девушка спешила домой. Увы, не все зеленые ведьмы столь удачливы, чтобы иметь богатых родителей или престижную работу во дворце. И она была одной из них. Все, что ей оставалось – это, скрипя зубами, работать в человском бутике и надеяться на подарки от поклонников. Которых, кстати, было не так уж и много. И сейчас она возвращалась с работы, где ее задержали до позднего вечера в связи с инвентаризацией...

Всего лишь пройти этот парк. Он не такой уж и большой. Всего каких-то пятьсот метров. И ничего страшного, что там темно – кто посмеет напасть на ведьму...

Ощущение чьего-то пристального взгляда давило на спину, заставляя нервничать и ускорять шаг. Она повторяла про себя как молитву: «Я не побегу. Я не побегу. Я не побегу.» Девушка нащупала в сумочке защитный артефакт и обнаружила, что он разряжен. Где-то чуть позади раздался собачий вой, заставив ее испуганно вздрогнуть и решиться срезать путь...

Почти бежать по едва заметной тропинке. А собачий вой раздается все ближе и ближе. Свернуть в кусты, чтобы еще чуть-чуть сократить дорогу. И увидеть в последний момент котлаван с гнутыми прутьями арматуры. И понять, что ты падаешь прямо на них...

Неизвестный мужчина тихонько свистнул и подошел к краю котлована. Ему даже не понадобился диагностический аркан, чтобы понять, что ведьма мертва. Но она этого уже не видела, наколотая на ржавые прутья, как тряпичная кукла. Потрепав собаку между ушей неизвестный улыбнулся и ушел...

* * *

Изимиру разбудил собственный крик. Она долго сидела в кровати, обняв себя руками и раскачиваясь туда-сюда. Очередно сон, очередной кошмар... Тихонько застонав, девушка сползла с кровати и пошла на кухню сделать себе очередную кружку чая. После долгих и мучительных минут нерешительности Изимира села за компьютер и вышла в Сеть.

Там ее ожидала очередная открытка с неизвестного адреса все с той же подписью: «Ненавижу блондинок!». Решив, что с нее хватит, девушка удалила открытку, настроила фильтр, сменила почтовый адрес, в общем сделала все возможное, чтобы больше подобного к ней не приходило и занялась изучением статистики для отчета.

Днем Миролада прибежала в комнату отдыха аналитиков Зеленого Дома с кипой свежих сплетен. Среди них была одна, которую Изимира подсознательно ждала:
- Тут днем в каком-то скверике нашли тело феи Забавы. Как по жизни была неудачницей, так и умерла... неудачницей, - фыркнула Миролада, поедая принесенный с собой тортик, - Это надо же было додуматься свалиться в какую-то яму!

После ухода подруги Изимира подошла к Чернораде и поинтересовалась, не может ли такого быть, что эти два случая связаны.
- Да, что ты такое говоришь, деточка! Никакой магии – обе смерти наступили в результате естественных причин. Иди работай и не заморачивай себе голову всякой ерундой.
После этого Изимира больше о случившемся не вспоминала, но в хрониках Тиградкома нашла фотографию Забавы...

А в почтовом ящике ее дожидался очередной конверт...

* * *

Фея Златка была похищена поздно вечером. Ее похитители действовали весьма профессионально, поэтому до следующего утра девушки никто не хватился. А когда схватились, то обнаружили, что найти ее невозможно из-за «Роя» с высоким коэффицентом. Родителям оставалось только ждать, когда похитители выйдут на связь...

Она сидела в какой-то маленькой комнате без окон, с единственной дверью. На ней были одеты «Рой» и «Рыбацкая сеть». А еще она была привязана к стулу... Но вот дверь отворилась и в комнату вошло несколько человек: они тихо о чем-то переговаривались, а потом привезли столик с инструментами...

Изимира металась по кровати, заходясь криком и умоляя прекратить это. Но, несмотря на реальность происходящего, она знала, что это очередной сон. Сон, от которого она не могла проснуться. Сон, который был больше, чем реальность...

Очередной порез. На сей раз на щеке. Ее роскошные волосы уже давно валялись на полу, затоптанные и местами окровавленные. Она не понимала, зачем она здесь и что им от нее нужно. Если им нужен выкуп, то зачем они уродуют ее. А если не нужен? На этом месте она покрылась липким потом. Потому что поняла, что живой из этого места не выберется...

Резкий звонок будильника ворвался в сознание, ломая монолит кошмара, взрывая его своими трелями, возвращая Изимиру в реальность. Со стоном выбравшись из кровати, она отправилась в душ, боясь даже взглянуть в сторону компьютера...

Известие о похищении застало девушку на работе. А после этого на все ее электронные почтовые ящики буквально обрушился шквал тех самых открыток. К вечеру нервы ведьмы были на пределе. А ночью ей приснилось продолжение кошмара. Только на сей раз несчастную резали живьем на части...

* * *

Иногда она видела просто сны. А иногда ей казалось, что ее кто-то зовет. Тихо шепчет на ухо: «Иди сюда, к нам...» и смеется. Она не могла спать. Даже Пыльца Морфея не помогала. Они постоянно являлись ей – погибшие девушки, и требовали, просили, умоляли наказать их убийцу. А иногда она видела его глаза. Так близко. Так четко. Но это были только глаза – остального лица она не видела...

Ей приходилось постоянно пить то транквилизаторы, то, наоборот, стимуляторы. Она стала нервной. Боялась шорохов. Шарахалась от теней. Не могла спать при выключенном свете. Это заметили на работе. Вежливо предложили взять отпуск и поехать куда-нибудь отдохнуть.

Изимира воспользовалась предложением и уехала с Мироладой и ее женихом Ратиславом отдохнуть в лесной домик, принадлежащий родителям последнего...

* * *

В эту ночь девушка долго не могла уснуть, ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к малейшему звуку. И не заметила, как провалилась в состояние беспокойного полусна...

Только для того, чтобы увидеть себя в зеркале. Сзади стоял Ратислав, нежно обнимая ее, поглаживая. Но вот на улице залаяла собака, и удивленный дружинник решил сходить посмотреть, что там. Он нежно поцеловал ее и вышел...

Изимире хотелось кричать, чтобы он не уходил. Не оставлял Мироладу одну. А еще ей хотелось проснуться и побежать к ней, но она не могла. Не могла открыть глаз. Не могла вырваться из удушающих объятий кошмара. И ей оставалось только наблюдать...

Как дверь тихонько отворилась и в комнату вошел он. Она, улыбаясь, отвернулась от зеркала и ее глаза расширились при виде топора в руках Ратислава. Девушка застыла в шоке и это все решило...

Предутренюю тишину леса нарушил дикий, полный ужаса, крик...

* * *
Из сообщения Тиградкома:
«Сегодня в 8 часов утра была обнаружена недавно пропавшая фея Златка. Ее изуродованное и частично расчлененное тело было найдено в лесу челами-грибниками. Следствие предполагает убийство на почве ревности...»

- Первый удар она обрушила на плечо жертвы. Затем последовал еще один – по черепу. Дальше удары стали наноситься беспорядочно.
- Да уж... А что со второй жертвой?
- Первый удар был нанесен тупым предметом по затылку. А после – многочисленные удары все тем же топором. Дело вполне ясное...
- А что с самой девушкой сейчас?
- Кажется, у нее крыша поехала...
- Дурку вызвали?
- Да. Уже должна прибыть...

* * *

Изимиру обвинили в смерти Миролады и ее жениха. Ей даже не дали оправдаться. Она умоляла о «Поцелуе Русалки», но и в этом ей было отказано под давлением убитых горем родителей. Теперь Изимиру ждали навский эскиз и пожизненное заключение в комфортабельной мягкой комнате в той части Обители, о которой не принято вспоминать...

Она кричала, плакала, умоляла поверить, выпустить ее, но никто не обращал на нее внимания, сочувственно качая головой...

А в один день к ней зашел новый санитар. Когда он поднял на нее глаза и улыбнулся, Изимира в испуге забилась в угол: это был он...

* * *

- Должен заметить, вы блестяще справились с заданием. Ваш гонорар уже на карточке.
- Приятно было на вас работать, комиссар, - мрачного вида эрлиец слегка качнул головой и покинул кабинет.
- Да, Ортега? – Сантьяга посмотрел на своего помощника.
- Я могу спросить?
- Зачем все это было нужно? Согласно расчетам, Изимира в ближайшие пять лет должна была стать очень сильным аналитиком. Не хуже, а может даже и лучше, «ласвегасов». Это давало большие преимущества для Зеленого Дома. Поэтому ее надо было устранить, но так, чтобы мы в этом не были замешаны.
- А не проще ли было просто заказать ее?
- Заказать? Ну, и словечки, Ортега, - комиссар усмехнулся, - Нет, это не сработало бы: прогнозы были однозначными. Ее надо было просто нейтрализовать...

* * *

Из сообщения Тиградкома:
«Сегодня утром в Обители покончила с собой фея Изимира, которую поместили туда после того, как она в состоянии безумия зверски убила свою подругу фею Мироладу и ее жениха Ратислава...»

Комиссар выключил телевизор и потер виски: надо было, чтобы «ласвегасы» срочно просчитали к чему приведет изменение обстоятельств. Впрочем, доказать причастность Темного Двора к произошедшему будет непросто. Очень непросто...

* * *

Из сообщения Тиградкома:
«Буквально час назад фея Светолика, одна из наиболее перспективных выпускниц школы Золотого Озера, была обнаружена задушенной в своей постели. В ее смерти подозревают любовника левушки - рыцаря Тьерена Манна из ложи Мечей...»

* * *

Фата Марана проверяла свою электронную почту, когда обратила внимание на открытку с нарисованной в «детском» стиле разделанной светоловолосой куклой и подписью «Ненавижу блондинок!». Пробормотав пару неласковых в адрес неизвестного «шутника» она удалила открытку и тут же забыла о ней, занятая более важными делами...

@темы: Джен, Навы, Люды, Рассказ

---

Напоминание

[t-grad]

Напоминание

Сегодня Ольга ушла с работы и была несказанно рада этому. Прекрасный коллектив, хорошая зарплата, но что может быть скучнее, чем сидеть весь день в офисе за монитором? В плеере заиграла заунывная песенка – Ольга переключила ее на ненавязчивый танцевальный хит. Она планировала некоторое время отдохнуть, а потом попробовать устроиться преподавателем танцев в модный спортивный клуб недалеко от дома. Светило яркое солнце, создавая обманчивое ощущение наступившей весны. Походя к дому, Ольга постаралась не смотреть на маленький пятачок земли под окнами. У лифта стоял ее сосед.

Сегодня Ольга ушла с работы и была несказанно рада этому. Прекрасный коллектив, хорошая зарплата, но что может быть скучнее, чем сидеть весь день в офисе за монитором? В плеере заиграла заунывная песенка – Ольга переключила ее на ненавязчивый танцевальный хит. Она планировала некоторое время отдохнуть, а потом попробовать устроиться преподавателем танцев в модный спортивный клуб недалеко от дома. Светило яркое солнце, создавая обманчивое ощущение наступившей весны. Походя к дому, Ольга постаралась не смотреть на маленький пятачок земли под окнами. У лифта стоял ее сосед.
-Добрый день, Герберт, - не смотря на то, что сосед был старшее ее, он с первого знакомства попросил обращаться к нему исключительно по имени.
-Почему ты такая радостная?
-Погода хорошая, и вообще…. жизнь хороша
-Видела ты жизнь, что называешь ее прекрасной?
От глухого, монотонного голоса Герберта Ольге стало не по себе.
-Разве не во всем можно найти что-то хорошее?
Лифт остановился, они вышли.
-А ты сама скажи, во всем, или нет?
-Во всем! – гордо ответила она, не видя, как злобно загораются глаза соседа.
-Ты убедишься, что это не так.
-До свидания, Герберт, - Ольга вошла в квартиру, не дожидаясь ответа. Знала, что это бесполезно.
Когда она только въехала в этот дом, сосед улыбался, шутил и каждый раз непременно желал ей удачи. На вид ему было лет пятьдесят, но он держался с военной выправкой, ходил быстрым бодрым шагом, а на голове – ни одного седого волоса. Его жену звали Мария. Красивая, жизнерадостная, заливающаяся смехом по любому поводу. У них с Ольгой было общее увлечение – вышивка, у Марии это получалось мастерски, она обшивала буквально все в доме: скатерти, занавески, одежду – и учила Ольгу многим хитростям. Их сын Юргент был Олиным ровесником. Точная копия отца, при виде Ольги он всегда шутил, что у них на этаже всегда жили только рыжеволосые. У всех в семье Герберта были ярко-рыжие, едва ли не красные волосы, у Ольги – темные, ближе к каштановым.
Глядя на Юргента, Ольга всегда удивлялась, сколько может быть лет Марии. На вид – не больше тридцати. Хотя, возможно, Юргент и не был ее родным сыном, но такие подробности Ольгу никогда не интересовали.
Что случилось с Юргентом, Ольга не знала. То ли разбился на машине, то ли сердечный приступ. Сплетни разные ходили. Ольга была шокирована, когда возвращаясь с работы солнечным сентябрьским вечером Марию, лежащую на земле в луже собственной крови. Лицо красивой женщины было искажено отчаянием, тонкие руки и ноги были неестественно вывернуты, а карие глаза, обрамленные длинными ресницами застекленели. Не верилось, что она когда-то могла ласково улыбаться. В густых волосах, отливающих медью на солнце, запеклась темная кровь. До этого Ольге не приходилось видеть смерть. Мать умерла при родах, бабушки и дедушки – еще раньше. Вокруг места, где лежала Мария была натянута красно-белая лента, за которой стояли жильцы дома и случайные прохожие, бурно переговаривающиеся театральным шепотом. Рядом с телом стоял хмурый милиционер и что-то строчил в протоколе, а бледный как полотно Герберт, едва шевеля губами, отвечал на его вопросы, на ограде сидели два врача скорой помощи, курили и говорили о своем.
Ольга сняла пальто и повесила на вешалку.
-Дура, - громко произнесла она, - дура, - повторила по слогам, словно наслаждаясь звучанием слова. Ну и зачем она несла этот бред в лифте. Сначала бы подумала, что говорит человеку, полгода назад потерял семью. Дура.
Ольга редко готовила для себя. Не потому, что не умела. Будучи единственной женщиной в семье, она привыкла к тому, что ее непосредственной обязанностью было готовить для отца и старшего брата. Просто ей было лень тратить время на готовку, поэтому она либо заказывала еду, либо покупала какую-нибудь свежезамороженную гадость, за минуту разогреваемую в микроволновке. За фигуру Ольга не боялась, более того, всегда ела очень много в надежде хоть чуть-чуть поправиться. Еще в школе она была самой высокой и самой худой в классе. Если бы Ольга захотела быть честной с собой, она бы назвала себя костлявой, но она считала себя стройной и хрупкой и умела подчеркнуть эти достоинства. Выступающие скулы, острый длинный нос и тонкие губы с лихвой компенсировались огромными живыми карими глазами и пышными волосами, вьющимися озорными кудряшками.
Быстро уничтожив пиццу, Ольга включила музыку. Танцы были ее главной страстью. В пять лет она пошла на бальные, позже – на латинские, затем – на восточные. Сейчас она раз в неделю непременно посещала занятия по современным.

Mister look at your girl
she loves it
I can see it in her eyes
she hopes this'll last forever

Ольга растворялась в танце. Комната поплыла перед глазами и исчезла. Ее окружало бесконечное пространство.

This is your part girl
she wants to move

Тело отделилось от разума и само двигалось в ритме музыки.

she wants to move
you're hoggin' her you're guarding her

Отточенные движения. Волна. Выпад всем телом вперед. Резкий взмах руки.

BEAT IT!

Поворот головы. Волосы взлетели густой рыжей волной. Ольга замерла на месте. Музыка звучала где-то далеко, до слуха долетали исключительно басы. Ольга ударила по кнопке выключения и неожиданно для самой себя рассмеялась. Показалось. Всего лишь показалось. И с чего собственно? Ольга подошла к зеркалу и придирчиво рассмотрела свое отражение.
-Почти не пью, не употребляю наркотики, ложусь спать вовремя. Занимаюсь спортом, стрессов не испытываю – только нимб на голову приладить осталось, - пробурчала она, - а галлюцинации преследуют. Она осторожно прикоснулась к поверхности зеркала к тому месту, где отражалась ее галлюцинация. Высокий мужчина в черном трико. Ольга резко оглянулась и снова повернулась к зеркалу и увидела только свое побледневшее лицо. Комната была пуста. Ольга трижды перекрестилась дрожащими руками. Не то, что она была набожна. Не больше и не меньше, чем большинство. Держала в квартире иконы, носила крестик, ставила свечи за здоровье отца и упокой матери по праздникам, пару раз исповедовалась и причащалась. Собственно, этого ей было достаточно, чтобы считать себя верующей. На этот раз перекреститься ей показалось мало. Ольга подошла к иконе Христа, закрыла глаза и зашептала молитву. За спиной раздался смех. Ольга вскрикнула.
В детстве старший брат из самых добрых побуждений читал ей на ночь сказки про вампиров. Было до ужаса интересно и до невыносимости страшно. Маленькое сердечко бешено стучало, а брат нагнетал и нагнетал атмосферу. Когда он уходил, Ольга накрывалась одеялом с головой и сворачивалась в клубочек, а каждый шорох казался ей скрежетом склизкой руки в оконное стекло.
Единственным возможным спасением ей показалось спрятаться под одеялом, как в детстве. Он лежала, пытаясь убедить себя в том, что все это – лишь плод воображения. Наверху галдели и бегали дети, в ее комнате время от времени поскрипывали полы. Сон пришел не скоро. Ольге снилась мать, которую она видела только на фотографиях. Мать сидела напротив нее и говорила, что ей не надо было ругаться с братом, потом комната исчезла и Ольга увидела мать, лежащую посреди улицы, она наклонилась над ней и оказалось, что она сама лежит, на спине, раскинув руки. Она попробовала пошевелиться, но не смогла. "Абсолютно мертва", - констатировал мужской голос и ее накрыли белой простыней. Ольга попыталась скинуть ее с себя, но лишь запутывалась все сильнее. "Не надо, ты умерла", - произнес кто-то.
Ольга проснулась и яростно сбросила одело на пол. На кровати сидел монстр с рогатой головой и длинным шипастым хвостом. Ольга истошно закричала. Монстр исчез. Ольга поднялась с кровати и, стараясь как можно тише ступать по полу, подошла к раковине и включила холодную воду. В дверь позвонили. На пороге стояла старушка сверху. На длинную ночную рубаху был накинут ярко-желтый махровый халат.
-У вас все хорошо?
"Нет! Срочно вызовите охотников за привидениями."
Ольга облокотилась на косяк.
-Да. Кажется. Знаете, иногда такое приснится.
-Простите, что побеспокоила. У меня просто внуки спят.
"Дура старая. Меня тут, может, убивают, а у нее внуки спят."
-Сколько времени?
-Без двадцати семи четыре.
"Еще бы в секундах сказала."
-Может, зайдете?
-Никак нет. В такой час?
Ольга была готова вытерпеть чье угодно общество, лишь бы не оставаться одной.
-Может все же зайдете?
-Нет. Я пойду, спокойной ночи, девушка.
Ольга закрыла дверь и испуганно оглянулась. Подошла к полке и нашарила телефонную трубку, набрала единицу, дождалась длинных гудков, набрала код Сиэтла, потом – домашний номер брата.
-Hallo.
-Привет, Лешка, это я.
-Оля! Сто лет тебя не слышал. Как ты там?
-Живу.
-Че грустная такая? Кто обидел?
-Да никто. Как папа?
-Папа – лучше не бывает. Язык уже совсем освоил. На той неделе ему операцию на глаза сделали – теперь ходит довольный, без очков читает. Слушай, я уезжаю по работе в Хьюстон – через десять минут машина. Я тебе оттуда звякну как прилечу, хорошо?
-Хорошо, не забудь только.
-Не забуду, - брат несколько секунд помолчал, - не хочешь к нам переехать?
-Мне и здесь хорошо. Прилетишь – позвони.
Ольга повесила трубку. Когда брат пошел учиться на химика, отец едва ли не проклинал его, уверяя, что он умрет в бедности. Но у брата был талант. Он буквально жил наукой. После окончания института он устроился в крупную компанию, а в скором времени молодого специалиста пригласили работать в Америку. Планировалось, что уедет вся семья, но буквально за неделю до их отъезда брат подошел к Ольге и, похлопав ее по плечу, заявил, что если бы он – то она никогда бы не устроилась в жизни. Ольга разозлилась и заявила, что никуда не поедет. Как ни уговаривали ее отец и брат, она осталась непреклонна. Брат извинялся, но она прекрасно знала его, знала, что он будет до конца жизни называть ее иждивенкой, даже если это будет не так. Она обменяла их большую квартиру, и не важно, что на маленькую однокомнатную, зато в двух шагах от Воробьевых гор. С деньгами проблем у нее не было, но и откладывать не получалось. Подачки брата она из принципа отсылала обратно, решив, что скорее будет голодать. Леша не перезвонит, она знала это. Он слишком погружен в себя, живет в искусственном мире из молекул и колб.
Шаги за спиной. "Не оглядывайся." Что коснулось ее волос. Ольга замерла. По телу побежали мурашки. На плечо легла рука – словно кто-то приложил кусок льда.
-Что вам нужно?
Рука исчезла. Ольга вздохнула. Уснуть все равно не получится. Девушка включила настольную лампу и взяла пяльца.

Галлюцинации вели себя вполне прилично почти весь день – лишь пару раз кто-то тихо прошел у Ольги за спиной. К вечеру она уже смеялась над собой. Как это было глупо с ее стороны, бояться того, чего нет. Монстр на кровати – последствие кошмара, черный человек – не более, чем игра света. А рука?
"Они здесь не просто так. – сказала Ольга вслух, - Им что-то от меня нужно, а если им что-то нужно – они не причинят мне вреда. Верно? Верно"
Раздался грохот, потом еще раз и еще раз. Ольга вошла на кухню. Шкафы были открыты, тарелки и чашки сами вылетали из них. И это уже не было галлюцинацией, Ольга точно это знала. Скатерть медленно начала сползать со стола, упал чайник, разбилась банка с кофе, разлетелась на части стеклянная тарелка. Кто-то толкнул ее в спину, Ольга упала на пол, почувствовала, как из носа хлещет кровь, ее схватили за волосы и с размаху швырнули об стену, а потом ее схватила за горло рука с острыми как ножи когтями. Сейчас монстр казался еще уродливее, чем ночью. Ольга видела каждую чешуйку на его лице, терпкий запах персиков ударил в нос. Монстр исчез. Ольга бессильно распласталась на полу разгромленной кухни. Перед глазами все плыло. Она с трудом заставила себя встать. Держась за стену, она доползала до ванной, скинула с себя всю одежду и посмотрела в зеркало. На теле не было ни синяка, ни кровоподтека. Она подошла ближе, подняла рыжие волосы и потрогала шею. Никаких следов, а ведь она точно почувствовала, как монстр поранил ее. Лишь на ладони красовалась длинная царапина, от вонзившегося осколка.

Маг Рудольф немного разочаровал Ольгу – невысокий, худенький мужчина лет сорока в черной рубашке и джинсах с кроткой стрижкой. Зато глаза у него были почти желтые, как у кота. Внимательно выслушав Ольгу по телефону, он оживился, назвал ее незваных гостей длинным таинственным словом и поведал ей, что это крайне редкое явление и первый подобный случай в его практике, но он с радостью изгонит всю нечисть из ее квартиры и даже готов приехать к ней как можно скорее. Войдя в квартиру, он первым делом направился в ванную, помыл руки, а потом смазал их какими-то благовониями. После чего извлек из чемодана черную свечу и обошел с ней всю квартиру, что-то бурча себе под нос.
-Вы знаете, что в этой квартире много лет назад кого-то убили? Я вижу кровь, она повсюду. Я могу убрать ее.
Ольга судорожно кивнуло. От мысли, что в этой комнате когда-то рекой лилась кровь, сделалось дурно.
Рудольф мелом начертил какие-то знаки на полу, поставил в центр свою свечку и начал ходить кругами. Ольга наблюдала за ним, забравшись в кресло и поджав под себя ноги. Почему-то стало неприятно касаться пола.
-Все, - Рудольф задул свечу и убрал ее, - рисунок не стирать три дня. На ночь зажигать свечу. Тут подойдут только специальные, - маг выставил на стол три абсолютно обыкновенные белые свечки, - они заговоренные. По одной на каждую ночь. Всего с вас двенадцать тысяч четыреста рублей.
Брови Ольги поползли вверх.
-Но вы говорили…
-Все оказалось хуже, чем я ожидал. Скажите спасибо, что я взялся за это.
Ольга молча отсчитала ему деньги, прикидывая, от чего придется отказаться в этом месяце.
-Благодарю, - Рудольф сложил руки на груди и слегка поклонился ей, - я получил ценный опыт.
Он стоял сзади Рудольфа, на лице не было ни рта, ни носа, лишь бездонные черные глаза, лишенные белков. Ольга вцепилась в руку магу.
-Что с вами?
-Сзади, - почти проревела она.
Она еще никогда не слышала, что бы мужчина так истошно кричал, не видела, чтобы лицо так менялось в одно секунду, не знала, что люди бегают так быстро. Рудольф даже не взял свой чемоданчик, а Ольга упала на диван и громко расплакалась. Ее обманули, а они до сих пор здесь.
-Зачем вы здесь? – выкрикнула она, захлебываясь слезами. В руки вцепились когти. Рогатое чудовище скинуло ее на пол и улеглось на ее место. Она зачарованно смотрела, как прогибается диван под тяжестью кошмарного тела. Человек в черном вплыл в комнату, посмотрел на нее и кивнул в сторону балкона. Ольга отползла а стене. Черный снова кивнул ей, смахнул на пол настольную лампу и исчез. Чудовище поднялось с дивана и направилось к ней.

-А еще Сантьяга заказал…
-Опять вы!
Мастер предсказаний и его помощник обернулись. Гуго де Лаэрт вошел в мастерскую.
-Скажите, почему каждый раз, когда я захожу к вам, я слышу это имя? Раз восьмой за сегодня наверное, - мастер войны прошелся туда-обратно по мастерской, - в чем дело-то?
-Так он лас-вегасам новое оборудование купил.
Гуго вздохнул – намек понят.
-А знаешь, какое шикарное?
-У нас такого отродясь не было, - мечтательно протянул помощник мастера предсказаний, - а еще у них есть бильярдный стол и собственный холодильник. Не то, что у нас – за водой на два этажа подниматься надо.
Гуго развел руками.
-Будет вам оборудование новое, будет, и даже холодильник будет. Хотите, я еще себе белый костюм куплю, что бы вы совсем лас-вегасам не завидовали?
-Да нет, вы нам и так нравитесь. А что насчет бильярдного стола?
-Бильярдные столы нынче редки. Проще нового мастера предсказаний найти.
Чуд фыркнул. Гуго уселся на широкий подоконник.
-Ненавижу март. Черт знает что, а не месяц. Но по крайней мере, светло, - мастер войны откинул голову, подставляя шею негреющему солнцу, и закрыл глаза.
-Гуго, ты спать пришел?
-Деятельность имитирую.
-Иди сюда – глянь.
-Что там такое?
-Помнишь Герберта?
Герберт де Шварцендер. Командор войны. Веселый, энергичный, за что он ни брался – ему давалось все. Еще одна жертва лунной фантазии. Погиб единственный сын, выбросилась из окна красавица-жена. Герберт поседел меньше, чем за неделю, пришел в Замок, на глазах у всех сломал свой меч и поклялся больше никогда не использовать магию. Гуго рассчитывал сделать его своим заместителем.
-С ним что-то случилось?
-Помнишь его клятву? – Гуго мрачно кивнул, - Он безостановочно колдует уже три дня.
Мастер войны слез с подоконника и подошел к монитору.
-Я съезжу к нему.
-Зачем? Может, он просто решил вернуться к нормальной жизни.
-Ты не знаешь Герберта. Он бы никогда не нарушил клятву. Будь добр, позвони Теодору, хочу, чтобы он поехал со мной.
-Может я съезжу? Гуго, стой.
Мастер предсказаний вопросительно посмотрел на своего помощника.
-Видел его лицо?

Они не оставят ее в покое, они ничего не боятся, они достанут ее везде. Нет, не везде. Ольга громко рассмеялась. Не везде. Она направилась прямиком на балкон и открыла окно. В лицо подул холодный ветер. Ольга улыбнулась.

-Вот его дом. Да остановись ты!
-Прикажешь мне парковаться посреди проезжей части?
Гуго отвернулся к окну. Беспокойство нарастало с каждой минутой. Он точно знал, что с Гербертом что-то случилось.

Он сидел на скамье у своего дома. Губы едва заметно шевелились. Он видел, как открывается окно, как высовывается его глупая соседка. Дальше можно было не трудиться – девочка итак прыгнет, но Герберт продолжал шептать заклинание, с наслаждением наделяя свой мираж новыми чертами.

Черный стоял внизу и махал ей. Даже с большого расстояния Ольга видела его глаза, провалами выделяющиеся на пепельно-сером лице, забрызганном алой кровью. А сзади подходило мерзкое создание с шипастым хвостом, тянуло к ней когти. Между тем, у черного появились огромные кожистые крылья, и теперь он парил перед Ольгиным окном. На безротом лице неоткуда возник длинный раздвоенный язык.
-Ну же.
Голос звучал откуда-то сбоку. Черный протянул ей руку. Изящную, с красивыми длинными пальцами.
-Ну же.
Рогатое создание подходило все ближе.

-Герберт! – знакомый голос. Кто-то из той жизни, в которой у него была семья, счастье и будущее. Не было той жизни. И голос незнакомый.
-Герберт! Что ты творишь? – Теодор схватил Герберта за руку. Чуд не шевельнулся.
-Уходи. Дай мне закончить.
Ле Ман вопросительно посмотрел на Гуго. Тот мрачно кивнул и отвернулся. Теодор размахнулся и ударил Герберта по затылку.
-Он не в себе, - вздохнул ле Ман . Они с мастером войны одновременно задрали головы. Девушка в нерешительности замерла в окне. Гуго среагировал первым: влетел в подъезд, заскочил в лифт.
-Ну давай, быстрее, быстрее, - мастер войны с силой ударил по железной стене лифта. Вскрыть простой человский замок для него оказалось вопросом нескольких секунд.

Черный исчез, исчезло и оно, нечто. Сзади послышались шаги и чье-то частое дыхание.
Кто-то обхватил ее за талию и оттащил от окна. Ольга попыталась вырваться, но ее словно куклу взяли на руки и аккуратно положили на кровать. Она лежала, закрыла глаза и дрожала крупной дрожью, а кто-то успокаивающе гладил ее плечи. И руки у него были настоящее, теплые. Наконец она решилась взглянуть на своего спасителя. Странно, опять рыжий, и тоже кареглазый. Лицо хмурое, но очень приятное.
-Тут такое творится, - прошептала Ольга, - тут ходят двое, один такой…
-Знаю, знаю, - спокойно произнес незнакомец.
-А вы кто? Как вы здесь оказались?
-А меня нет. И этих двоих нет, и не было. Ты просто спишь.
-Совсем не было? - спросила Ольга, всхлипывая и утыкаясь лицом в шею Гуго.
-Совсем. Это сон.
-Я так долго спала?
-Долго. Ты устала и долго спала. И сейчас спишь. А когда проснешься, ничего не вспомнишь.
Ольга обняла мастера войны за шею, он ласково погладил ее по голове. Измученный организм, убедившись, что ему ничего не грозит, выключился почти сразу. Гуго аккуратно убрал себя руки Ольги, заботливо укрыл ее и вышел, заперев за собой дверь.

-Она была точной копией моей Марии. Только живая, а Мария мертва. Я не мог на нее смотреть.
-А зачем ты мучил ее этими миражами?
-Марию тоже преследовали галлюцинации.
-Но разве эта девочка в чем-то виновата?
-Она была точной копией моей Марии, - упрямо повторил Герберт.
-Понимаю, - Гуго отошел от кровати Герберта и подошел к стоящему у окна брату Ляпсусу.
-Он вполне адекватен. Просто переклинило на некоторых вещах.
Равнодушный тон эрлийца покоробил мастера войны.
-Что с ним будет?
-Попробуем вылечить. Разумеется, если Орден оплатит лечение.
-О чем вы говорите? – фыркнул де Лаэрт
-Но что он вылечится – не факт. Он совсем замкнулся. Если бы вы привезли его полгода назад, мы бы избавили его от всех проблем.
"Полгода назад было не до этого. Мы делили власть" – злобно подумал Гуго.
-Сделайте все возможное, он достойнейший из воинов, которых я знал.
-Мы постараемся, господин де Лаэрт.
Брат Ляпсус рассматривал стены в палате, пытаясь понять логику, по которой были нанесены узоры. "Достойнейший, не достойнейший. Ты еще его награды перечисли. Забавный народ, эти чуды"

@темы: Джен, Челы, Рассказ

---

Крысы

[t-grad]

Крысы

Я бы не сказал, что мы отчаялись. Нет, просто смирились. Сводчатый потолок, покрытый плесенью и капающий сверху бесконечной водой. Яркие блики на стенах – от нескольких факелов – тонкая издевка. Факелы догорят, оставив нас всех – а сколько нас здесь? – в полной темноте, которая никогда для меня не была чужой.

Я бы не сказал, что мы отчаялись. Нет, просто смирились. Сводчатый потолок, покрытый плесенью и капающий сверху бесконечной водой. Яркие блики на стенах – от нескольких факелов – тонкая издевка. Факелы догорят, оставив нас всех – а сколько нас здесь? – в полной темноте, которая никогда для меня не была чужой.
Но для них она – родственница, мать, дом родной, а для нас неизбежное пристанище, потому что иначе не выжить.
Стоны. Стоны раненых. Крики детей – они не щадят никого, рычание мужчин и женщин.
Мы сломали когти о тяжелую каменную дверь, и будем обдирать пальцы до крови, будем стучать в стены, стесывая ладони в мясо, распространяя вокруг дурманящий запах крови. Нашей крови. Медленной, неспешной, сейчас единственной…
Мои руки по локоть в крови. В черной крови, которая отрава, которая никогда не будет для нас подходящей. Мои руки по локоть в это гадости, и я даже не могу смыть её – смывать нечем, а слизать её я не в силах. Она отвратительна по своей сути.
Меня толкают, дергают в сторону, отпихивают в глубину. Я прячусь, стараюсь вырыть яму, потому что это единственный способ спрятаться, от наступающего безумия, от того, что грядет, как только первый из нас сорвется. Прячусь туда, где меня никто не найдет, потому что я слаб и ранен.
Я буду одним из первых – я знаю это, и это придает уверенности в себе, способности искать дальше.
Шепот, шепот, шепот.
Крик, первый крик боли.
Час, два, день?
Сколько это длится, сколько прошло времени там, где нас уже не будет, где нас не найдут.
Когда здесь снова станет светло, пол покроется толстым слоем черной пыли – это будет все, что останется от наших тел. Совсем недолго этого ждать.
Двадцать ударов сердца – единственное мерило времени в этом диком мире.
Двадцать ударов сердца – спрятаться.
Первый крик – звериный, яростный. Нет ни хлюпанья крови, ни капли не пролито мимо. Всего три глотка.
Высушен.
Это не для меня. Я не буду следующим.
Когда вокруг творится ад из тел и лиц того, кто был когда-то другом, я начинаю понимать, как иногда бывают странны гримасы судьбы.
Десять дней назад я считал себя богом для окружающих меня челов. Пять дней назад, я остервенело сражался с теми, кто пришел убивать нас. Сейчас я здесь.
Это не пещера. Это подвал и здесь когда-то были окна, но они предпочли замуровать их, чтобы похоронить нас заживо. Тех, кто выживет.
Мы как крысы в банке.
Знаете, как челы выводят крыс с кораблей? Со своих деревянных кораблей, на которых перевозят зерно? Мы как эти крысы – в одной банке. Мы готовы вцепиться друг другу в глотки – выживет сильнейший. Мы готовы раздирать друг друга, чтобы выжить. Чтобы прожить еще один день. Крысы поступают так же. От голода они пожирают друг друга, они дерутся друг с другом. Сначала умирают слабые и больные. Потом снова слабые. И еще. И снова.
Остается одна крыса, которая уже вкусила плоти своих товарок. Они стали её пищей и не иначе. Они стали для неё врагами. И тогда эту крысу выпускают на волю. И она послушно продолжает убивать. Она приносит челам трупы, а челы дают ей мясо и молоко. Они хвалят её, гладят по голове и позволят жить рядом. Она их верный пес, который никогда не упустит случая сожрать очередную крысу. Она крупнее и больше. И у неё бешенный взгляд надсмотрщика.
Только мы не крысы и оставшемуся в живых так не повезет. Победитель никому не нужен. Им просто было лень марать руки о нас, и они решили, что нас можно просто скинуть в этот подвал.
Мы продержимся, а они будут делать ставки.
Кто тут самый сильный?
Спрятаться.
День, два?
Счет времени уже давно утерян и вокруг только темнота и обезумевшие взгляды. Я чувствую Жажду. Она пожирает меня изнутри, расплывается перед глазами яркими цветами, и вспыхивает пятном алого цвета.
Кто-то кричит. Кто-то вырывается.
Пища.
Забытье и вспышка сознания.
Каждый сам за себя и выхода нет. Его просто нет, его не будет. Выхода нет, выхода нет, выхода нет, выхода…
Нет выхода. Иглы царапают мои губы, но я не могу себе позволить их убрать – я не пища для других и они должны это понимать. Я не такой же как и те, кто сейчас лежит без движения.
Спрятаться, потому что они сбиваются в стаи, слиться с теми, кто уже никогда не сумеет закрыть остекленевших глаз. Я там, вон там прятался. Там меня не найдут.
Воспоминания, разом, словно волна. Ровные-ровные. Такие чужие – из другой, не из моей жизни. В кабаке около реки мы празднуем победу. Мы поднимаем бокалы с красной влагой, готовой насытить нас, мы поем, мы снимаем шлюх, чтобы потом, после того, как удовлетворим все свои потребности просто свернуть им шеи – высушивать их уже не хочется, потому что мы пресыщены.
Ночи азарта и погони. Ночи, когда мы были королями и могли решать что хотим делать, ночи, когда мы сгоняли пищу в стада и помыкали, цепляли на зов, заставляли делать все, что нам придет в голову. Мы шли победоносной армией, мы могли стать богами, хозяевами этой планеты. И что с того, что живем по ночам и это солнце убивает нас. Это вовсе не важно. Мы сильны, мы созданы для того, чтобы нам подчинялись.
Челов в стада, и заниматься селекцией. У кого кровь вкуснее – на развод. А мы – пастухи.
Но роли перепутались.
Темнота и шорохи. Я привык. Удары сердца – осторожные шаги. Ко мне?
Нет. Удары сердца.
Смерть всегда ходила рядом. По утрам, когда мы возвращались в свои дома, чтобы забыться сном. Смерть смотрела в закрытые окна, ласкала ставни и стены, что скрывали наши холодные тела. А теперь смерть еще ближе. Она имеет красный безумный взгляд и иглы, что ничем не отличаются от моих.
Неужели мне страшно?
Я не боялся когда, их было с десяток и нас столько же. Поверьте, это совсем не равный бой. Но тогда я смеялся, глядя в их черные глаза и впиваясь в шею предателя, что привел темных. Тогда я видел перед собой цель забрать как можно больше врагов с собой в вечную тьму.
И я не боялся.
И разве мне сейчас страшно?
Вглядываюсь в темноту, в очертания тел и движений, в знакомые лица, что остались отпечатком в моей памяти. В нос бьет запах смерти, крови, ненависти. В человской вере есть такое понятие как ад. Это место, в котором души грешников подвергаются истязаниям. Это место, в которое челы боятся попасть. Им страшно.
А я знаю, что ада нет. Рая тоже нет. После смерти всех ждет лишь вечная темнота и небытие. Я есть, после смерти меня нет. Никого нет. Ни памяти, ни слов, ни-че-го.
Но сейчас я готов поверить, что мы все в аду. Персональном, не существующем аду, из которого нет выхода даже в смерть. Потому что мы уже мертвы, только мозг еще пока отказывается осознавать это. И сердце стучит. Медленно. Размеренно, как полагается стучать сердцу масана.
Шепот. Шаги. Крик.
Еще один. Нас остается все меньше. Крысы. Крысы, вынужденные поедать сами себя. Пока нет, но вскоре мы начнем сходить с ума, потому что останемся в меньшинстве. Противостояние живых и мертвых. Мертвых уже сейчас больше. На одного.
На двух. На трех. Они одолевают нас. Цепляются за мои руки, за мои ноги, дерут когтями кожу. Я отличаю их от живых по тому как они смотрят на меня. Мертвые скалятся иначе, в их глазах застыл страх. Главное – не смотреть в эти невидимые глаза, потому что страх заразен. И я тоже заражусь и начну бояться.
Липко. Руки липнут к полу, я не могу встать и поднять голову. Надо мной пир. Надо мной высушивают слабых – кого увидели, кого почуяли. Их тела падают на меня, погребая под собой, но они слишком легкие чтобы скрыть меня от их взора.
Бегу. Удар сердца. Еще один. Негде спрятаться, вокруг только черные каменные стены. На окнах цемент, окон нет, выхода нет.
Пальцы в кровь.
Оборачиваюсь. Прямо напротив смерть. Их трое и они, влекомые Жаждой уже делят меня между собой. В их глазах тоже страх. Они тоже заразились. Они смотрели на мертвецов и видели их чувства. Они пожирали мертвых взглядом и пытались найти оставшиеся капли.
Мертвые победили.
Спиной чувствую каменные углы, что впиваются в хребет. Спина уже расцарапана в кровь, а они все не нападают. Ждут.
Пальцы дрожат.
Небо. Небо в облаках, что скрывают полную луну. Свет от окон, в которых тепло, в которых живут челы и кормят своих детей. Веселый смех справа – подвыпившая компания молодых парней вываливается из переулка и следует мимо меня. Я – хищник. Я выбираю самого полнокровного и легко цепляю зовом. Иду следом, невидимый, в предвкушении пиршества.
А они продолжают смеяться, они обсуждают девушек и какого-то общего знакомого. На улицах светло от окон – даже челы все видят. На улицах светло от полной луны, что вышла из-за облаков. На улице осень, еще не холодная, но уже и не жарящая дурманящим запахом сточных вод. И я жду, жду, когда сумею вонзить иглы в податливую плоть, сумею в несколько глотков осушить чела и откинуть безвольное тело в сторону- мне плевать найдут его потом или нет. Я – король ночи.
Ждут. Я не могу двинуться, потому что словно скован по рукам и ногам. Разум и чувства – они кричат мне, что выхода нет. Что я могу прощаться с жизнь – но жив ли я по-прежнему? Я мертв, я давно мертв и это все пляски мертвецов.
Мне страшно. Меня пугает пустота впереди.
Меня пугает их взгляд – среди них есть мой друг и моя любовница.
Меня пугает то, что там наверху продолжается ад для нас всех, что это подвал один их сотен, что он будет очищен уже скоро. Очищен от нашего праха, распавшегося под солнечными лучами, что впустят сюда гарки, как только останется одна последняя крыса. И это место снова будет свободно для очередной партии. Я буду в это партии снова и снова. Мой персональный ад. Ад любого, кто никак не может понять, что жизни нет, что нет никакого смысла.
Мне страшно, потому что я это понимаю. Потому что сверху капает вода, она уже заливает глаза – или это не вода? Мне страшно, потому что через мгновение придет боль – меня разорвут на части, и мое имя никто не вспомнит. У меня нет имени, у меня нет будущего и прошлого. Я только песок на влажном полу, я мертв с того самого мгновения как родился – меня обрекли на смерть черные фигуры, дающие высокие названия способам истребления нас.
Мы ломали когти о тяжелую каменную дверь, и обдирали пальцы до крови, стучали в стены, стесывая ладони в мясо, распространяя вокруг дурманящий запах крови. Нашей крови. Медленной, неспешной, крови, которая вскоре превратилась в пищу. Мы искали друг друга к темноте, впивались в ослабшие тела, боялись грядущего, творили свою судьбу. Все бесполезно, это просто Кладовые Братской Любви.
Они ждут. Они ждут, что я первый кинусь на них, они думают, что так будет правильно.
Мне всего шестнадцать.
И я боюсь темноты.

@темы: Джен, Навы, Вассалы, Рассказ

---

Кое-что о дурных снах.

[t-grad]

Кое-что о дурных снах.

Великому магистру Ордена Чудь Францу де Гиру вот уже пятую ночь подряд снился дурной сон.
Он шел по серым улицам смутно знакомого города, шел уверенно, будто зная конечную цель, но совершенно не представляя, где она и что это такое. Низкие серые тучи, казалось, задевают крыши многоэтажек. Пахло не то гарью, не то пылью, не то просто-напросто унынием – запахом места, где давно никого не было и еще столько же не будет.

Великому магистру Ордена Чудь Францу де Гиру вот уже пятую ночь подряд снился дурной сон.
Он шел по серым улицам смутно знакомого города, шел уверенно, будто зная конечную цель, но совершенно не представляя, где она и что это такое. Низкие серые тучи, казалось, задевают крыши многоэтажек. Пахло не то гарью, не то пылью, не то просто-напросто унынием – запахом места, где давно никого не было и еще столько же не будет.
Магистр знал, что в городе он один.
Он не видел ни одного прохожего, ни одной машины; пустые мостовые были непривычно широкими. Распахнутые настежь двери, выбитые окна домов скользили по краю сознания, не привлекая особого внимания.
Перекресток. Мертвые светофоры, путаница перекрещивающихся проводов над головой – какая смешная защита от угрюмого неба!
Де Гир не стал задерживаться и быстро миновал перекресток, вызывавший у него тревогу.
Тучи, казалось, вот-вот прольются дождем, в воздухе повисло напряженное ожидание. Хотелось отыскать какое ни на есть укрытие и залечь в нем, как лис в норе, выжидая и наблюдая. Впрочем, наблюдать здесь было не за чем. По-прежнему – ни звука, ни движения, разве что красная неоновая вывеска ("Суши-бар. Японская кухня") неровно мигала и потрескивала.
Неуютно.
Слишком пусто было на улицах этого города, слишком широкими и открытыми они казались, и бывалому воину, Великому Магистру Ордена, здесь было не по себе. Однако он продолжал шагать по самой середине мостовой, даже не пытаясь свернуть к обочине. Так было зачем-то надо. В конце концов, это всего лишь сон…
Стоп.
Сон?
Франц де Гир остановился. Поднес ладони к лицу. Древний, проверенный веками способ узнать, спишь ли ты: взгляни на собственные руки, и все поймешь… Это всего лишь сон…
Кто-то внимательно и недобро глядел магистру в спину. Чуд обернулся – и перед ним возник тот же вид, что секунду назад был перед глазами. Вперед, вперед, только вперед, не думай, не жди, не останавливайся, а иначе…
Де Гир побежал.
Вдоль по широкому проспекту, и струны проводов позванивали у чуда над головой, а холодный ветер подталкивал в спину. Направо, по некогда зеленому бульвару – здесь и сейчас мертвые листья сонными мухами ползли по асфальту из-под ног. Прямо, и воздух сгущается вокруг киселем, и чудовищные усилия приходится прикладывать, чтобы сделать следующий шаг. Но пусть медленно, пусть с трудом, Великий магистр все-таки движется в избранном направлении.
Пока не останавливается совсем, увидев нечто на левой стороне дороги.
Огромный электронный циферблат среди манекенов в стеклянной витрине, и зеленые числа на нем мигают и пляшут, меняясь в обратную сторону, от большего к меньшему.
Время повернуло вспять.
Стекло витрины, отражающее серые тучи и верхние этажи дома на противоположной стороне улицы, начинает течь. Стекать на мостовую, образуя лужицу, похожую на ртутную, но неприятного мутно-серого цвета. Лужа растекается, впитывается в булыжники мостовой, только что бывшие асфальтом, и исчезает.
Де Гир идет дальше.
С этого момента ощущение холодного взгляда в спину становится привычным.
А потом пустое пространство вокруг наполняется еле слышным жужжанием, похожим на пчелиное, но тоньше и звонче. Звук растет, заползает во все уголки улицы, его почти можно увидеть (золото-охряный, из множества искорок или песчинок) или потрогать руками (колется).
Вместе со звуком приходит паника, детское желание убежать и спрятаться, пока ОНИ не увидели тебя. Но прятаться негде, а бежать невозможно, потому как ноги неведомым образом приросли к мостовой. Даже глаза не закрыть, ибо неведомое воистину страшит сильнее всего.
Медленно, величаво, почти что лениво катится навстречу пламенная лавина, движется стена огня, от горизонта до горизонта. Золотой звон –шаги ее, песок –следы ее, песок и пепел.
Великий магистр успевает обратиться к Источнику и не найти его, понять, что лишился магии, и осознать неотвратимость смерти.
Вспомнить, что это сон.
И проснуться.

***
Дурные сны отнюдь не способствуют хорошему настроению и самочувствию, тем более если они повторяются из ночи в ночь. В первый раз де Гир не придал сну особого значения, тем более что вечером было шоу у Птиция, и подавали отличное вино. На второе утро Великий Магистр пожал в недоумении плечами и в свободную минутку ознакомился с содержанием сонника – так, для развлечения. Естественно, де Гир не нашел в книжке ничего толкового, но развеяться это помогло.
На третий день Магистр нагрузил работой орденских аналитиков и предсказателей, те вылезли из кожи вон, но предоставили подробный отчет к вечеру. Никаких серьезных угроз или проблем в ближайшем будущем Ордену не угрожало. В будущем более отдаленном аналитики спрогнозировали незначительное падение мощности Карфагенского Амулета и рост цен на темную энергию. И много чего по мелочи.
Глава Орденских лекарей, Годфрид Ле Руа, внимательно выслушал рассказ Великого Магистра о ночных кошмарах и задумчиво посоветовал пить настойку пустырника, а если не поможет – обратиться к эрлийцам. "Если это что-то серьезное, - сказал Ле Руа, - я имею в виду, действительно серьезное, а не простые кошмары, то семья Эрли разберется в этом лучше меня".
После четвертого сна де Гир поехал-таки в Обитель. Совершенно конфиденциально, по вопросам Ордена, консультация у ведущих специалистов… не следует давать всем знать, что с лидером Великого Дома Чудь не все в порядке.
- Кошмары? – потер подбородок брат Ляпсус. – Скажите, Магистр, а у вас есть способности к предсказанию?
Де Гир покачал головой.
- Способностей нет, но с помощью определенных заклинаний, конечно…
- Нет-нет, это не подходит, - перебил его эрлиец. – Видите ли, кошмары – или то, что нам кажется кошмарами, - иногда являются предостережением. Иначе говоря, они показывают один из вариантов развития событий. Наиболее вероятный, надо сказать. Вообще-то, это не моя тема, этим занимается один мой коллега, но я могу сказать, что…
- Не надо, я понял, - Великий Магистр совершенно не горел желанием выслушивать подробные научные выкладки. Семья Эрли и так славилась занудством, а уж в своих исследованиях отрывалась по полной, щедро рассыпая образчики чудовищной терминологии. – Но поскольку я не предсказатель, то эти сны – не предупреждение?
- Кто знает, кто знает… - пожал плечами брат Ляпсус. – Мой вам совет, Магистр: не принимайте их слишком близко к сердцу, но и не сбрасывайте со счетов. С равным успехом это может быть и результатом нервного перенапряжения. Как известно, все болезни от нервов, - эрлиец назидательно поднял палец. Де Гир скептически хмыкнул, поблагодарил за почти бесполезный совет и покинул Обитель, расставшись с некоторой суммой на своем счету – эрлийцы дорого ценили даже свои консультации.
На сердце у де Гира было неспокойно.
Возвращаясь из Обители в Орден, Великий Магистр бездумно смотрел в окно автомобиля на оживленные проспекты и невольно вспоминал свой навязчивый сон. Да, город в его сне – скорее всего и вправду Москва. Не Тайный Город – Москва, столица челов. Но сам-то он что там делал, один, без доступа к Источнику, зато с какой-то неведомой целью, до которой так и не получалось добраться?
И почему огонь?
Пламя – не враг, а друг, родная стихия, всегда готовая прийти на помощь Чуди. Бояться огня ни один чуд не стал бы. Знать, что может натворить пламя, выйдя из-под контроля, и не допускать этого – это да, но испытывать страх?..
На пятую ночь сон пришел снова.
Де Гир позвонил комиссару Темного Двора и договорился о встрече.

***
- Хммм, очень интересно, - протянул Сантьяга, и де Гир на долю мгновения почувствовал себя объектом для неведомого эксперимента. Впрочем, ощущение сразу же пропало. Они с комиссаром разговаривали на равных, и тот, кто нарушил бы это равновесие, был бы совершенно не прав.
Сантьяга и де Гир сидели в маленьком кафе, окруженные мороком высшего уровня и защитой от любых видов сканирования. Магистр Чуди требовал полностью конфиденциального разговора, и комиссар согласился.
- Мои аналитики не говорят ни о каких неприятностях. Возможно, стоило бы спросить ваших "ласвегасов"? Если это вправду что-то вроде предсказания, не хотелось бы пребывать в неведении.
- Как видно, это в самом деле очень неприятный сон, раз он так беспокоит главу Великого Дома, - сказал Сантьяга. В его голосе не было ни намека на иронию, и на дне черных глаз не плясали искорки смеха. Франц де Гир, с одной стороны, в глубине души был рад, что нав отнесся к его словам серьезно, с другой – все еще не был уверен в том, что какой-то сон, пусть сколь угодно неприятный, может иметь настолько большое значение.
- Аналитики Темного Двора уделят самое пристальное внимание этому вопросу, - заверил комиссар де Гира. – О результатах я вам сообщу.
К вечеру Франц де Гир и вправду получил возможность ознакомиться с прогнозом Доминги и Тамира на ближайшие полгода. Ничего серьезного.
Тревога не отпускала.

***
Сон про пустой город, который накрывает огненная лавина, снился Великому Магистру Ордена еще три раза. Итого – восемь. Восемь выматывающих ночей, после которых чуд просыпался в холодном поту и с бешено колотящимся сердцем, восемь дней, когда все казалось не так и не тем, чем всегда, будто город из сна просвечивал сквозь реальную, осязаемую, яркую Москву. Такая раздвоенность страшила де Гира, но еще больше его страшило непонимание. Неужто это в самом деле игра расстроенных нервов? У глав Великих Домов жизнь, конечно, не сахар, но не до такой же степени! Или он уже не годен, чтобы возглавлять Чудь?..
Эти мысли были страшнее всего.
Что значит этот сон? Не просто же так он повторяется из раза в раз, меняясь в деталях, но оставляя самое главное – пустой город, ощущение недоброго взгляда в спину, тревогу и огненный вал. К чему все это?
Карфагенский Амулет исправно вырабатывал энергию, в Тайном Городе все было относительно спокойно, в Ордене жизнь шла своим чередом, и только Великий Магистр Чуди с каждой ночью все больше чувствовал себя уставшим до предела. Тревога из сна перешла в явь и постоянно преследовала чуда. А во сне все шло по единожды определенному сценарию и не собиралось меняться.
Потом сны кончились, как отрезало. Тревога осталась. Но прошел месяц, другой – и все было как прежде. А потом…

***
Это была досадная случайность, тот самый один шанс на миллион… или на десять миллионов. Ни предсказать, ни предвидеть это было невозможно. Бездумно брошенное слово, сбой в электроцепях, помехи в эфире, несчастливо встали звезды на небе… Сотни и тысячи случайностей нарастали, как снежный ком. Результат ошеломил всех, направил течение истории в другое русло.
Третья Мировая. После которой – только назад, в каменный век, если повезет – в средневековье. Ядерное оружие не оставило от цивилизованного мира камня на камне. Войны не хотели, но остановиться было выше сил человеческих.
Один из первых залпов накрыл Москву, система ПВО не помогла – все случилось слишком быстро. Досадная случайность, приведшая к концу эры.
"Хороший был город…"

@темы: Джен, Люды, Рассказ

---

И оно пришло…

[t-grad]

И оно пришло…

Тамир внезапно проснулся среди ночи. Все было как всегда, тот же комп, та же клава, тот же стул, тот же кабинет… Он опять уснул за монитором, что было делом обыденным и привычным. Тамир постоянно засыпал, уткнувшись носом в клавиатуру. Шас внимательно оглядел логово, тишина кабинета нарушалась лишь шумами, издаваемыми аппаратурой аналитиков. Тамир зябко поёжился. Странное ощущение, тупой иглой засевшее в сердце не давало шасу спокойно пойти и лечь спать в кровать.

Тамир внезапно проснулся среди ночи. Все было как всегда, тот же комп, та же клава, тот же стул, тот же кабинет… Он опять уснул за монитором, что было делом обыденным и привычным. Тамир постоянно засыпал, уткнувшись носом в клавиатуру. Шас внимательно оглядел логово, тишина кабинета нарушалась лишь шумами, издаваемыми аппаратурой аналитиков. Тамир зябко поёжился. Странное ощущение, тупой иглой засевшее в сердце не давало шасу спокойно пойти и лечь спать в кровать.
- Доминга, - жалобно позвал Тамир, и тут же вспомнил, что предсказатель был командирован на три дня в Париж. Во Франции проходил очередной аукцион старинных книг, и, по информации комиссара, в один из дней на продажу будет выставлена книга, написанная Нострадамусом. Чел, сливший информацию, утверждал, что подлинная. От Доминги требовалось установить действительно ли книга настоящая и приобрести её.
Тамир глубоко вздохнул, тревога не отпускала, он потер вспотевшие ладони и попытался успокоиться…
«Я в Цитадели. Цитадель – самое безопасное место в Тайном городе!» - мысленно убеждал себя шас, нервно оглядываясь. Его преследовало давно забытое детское ощущение, что за ним кто-то неотступно наблюдают, что в шкафу кто-то сидит, и под диваном кто-то затаился, и по коридору кто-то шуршит…
«Глупо, Тамир. По коридору может шуршать только Бога, под покровом ночи подкрадывающийся к нашему холодильнику. Никто не ходит по комнате, пока ты спишь… Никто не ходит! Никто не откусит тебе ноги, пока ты спишь! Это же нелепо и смешно!» - сказал сам себе Тамир, но смеяться почему-то не хотелось. Шас проверил датчики на двери. В комнату никто не входил. Шас пожалел, что не установил в логове камеры. Впрочем, он сам отговорил от этого Домингу, когда наву пришла в голову дурная мысль развесить по их жилищу видеокамеры.
- Мы что герои реалити шоу? А ну какой-нибудь шустрый хакер пролезет в нашу сеть и выставит нашу жизнь на показ? – сказал тогда Тамир Доминге.
«Не ходит оно по комнате! Нет тут никого!» - шас резко поднялся со стула и сделал пару шагов в сторону спальни. Шаги давались с трудом, что сильно нервировало Тамира. И в этот момент погас свет. Тамир замер, из-под дивана на шаса уставились два желтых глаза. В голове аналитика пронеслись все детские страшилки про кошмарных созданий, живущих под мебелью и высасывающих из невинных детишек душу. Позабыв, что он давно уж не ребенок, Тамир зажмурился и заорал.
Когда шас открыл глаза, логово снова было залито светом. Тамир облизнул пересохшие губы. Ноги отказывались нести шаса к дивану.
В коридоре раздался громкий топот, дверь распахнулась и в кабинет «Ласвегасов» влетел Вега.
- Тамир, что стряслось? – гарка быстро оглядел комнату.
- Ве-ега, загляни под диван, - дрожащим голосом попросил Тамир.
Гарка пожал плечами, опустился на колени и внимательно осмотрел поддиванное пространство.
- Нет тут ничего, кроме пыли, пустой коробки и пакета от чипсов! – сообщил Вега, отряхивая брюки от налипшей пыли.
- Точно?
- Точно! Тамир, что с тобой? Может, тебе что-то приснилось? – поинтересовался Вега.
- Может быть, - вздохнул Тамир, он не собирался признаваться гарке в своих нелепых опасениях, - Вега, а что было со светом?
- Ну ты даешь! Ты что забыл? Это ж плановая проверка резервных генераторов Цитадели! Ну ладно, спокойной ночи, - Вега махнул рукой на прощание и вышел.
- Угу, спокойной ночи, - Тамир сделал пару шагов в сторону спальни. Затем резко развернулся, подошел к компьютеру и запустил программу сканирования помещения. Программа выдала наличие в апартаментах «Ласвегасов» одного живого существа. Тамир задумался и запустил программу на сканирование магических сущностей. Программа ехидно выдала отсутствие подобных созданий. Тамир растеряно осмотрел логово.
«Нет тут никого, кроме меня. Я мирный, безобидный шас… Никто не хочет меня съесть. Я в Цитадели. Мне ничто не может угрожать в Цитадели! И вообще, оно мне приснилось» - подумал шас, отправляясь спать, однако видение желтых глаз пялящихся на него из-под дивана, не отпускало Тамира. Не сошел же он с ума, в самом деле? Глаза ведь были… К тому же за закрытой дверью явственного кто-то топал, шурша валяющимся на полу мусором. Тамир пытался убедить себя, что это всего лишь игра больного воображения. Несмотря на то, что в спальне вовсю горели лампы, уснуть Тамиру удалось только поутру, когда над Тайным городом взошло солнце и первые лучики весело заглянули в спальню шаса.
Днем Тамир несколько подзабыл свои ночные страхи. При солнечном свете, шуршащее и бродящее по кабинету нечто казалось нелепым бредом пересидевшего за компом шаса. Однако с наступлением вечера тревога вернулась. Тамир бродил по сети, рассматривая последние человские новинки в области высоких технологий. Внезапно шасу показалось, что под столом кто-то сидит. Шас решил не поддаваться на провокации, но явственный шорох под столом не давал аналитику сосредоточиться. Кто-то шебуршал в сложенных под столом коробках. Тамир потер переносицу, собрался силами и заглянул под стол. Там никого не было. Мыском кроссовки Тамир осторожно пошевелил коробки, кто-то выбежал с другой стороны. Аналитик резко вскочил и огляделся. Кабинет был пуст, но странное ощущение, что кто-то на него смотрит, застряло в душе занозой. Тамир подошел к шкафу и тщательно прикрыл его дверцы.
«Глупо. Смешно. Как в детстве, когда в шкафу жил злой демон Барадур», - детские воспоминания о злом демоне окончательно выбили Тамира из колеи. Немного поколебавшись, Тамир решил пересидеть ночь с гарками на посту охраны. Шас выглянул из логова. В коридоре царили сумерки, тьма, медленно стелилась по полу, как кошка ластясь к черным мраморным плитам. Первый раз в жизни Тамиру стало жутко… За спиной кто-то топал и шуршал. Шас рванул прочь из логова. Коридоры Цитадели Тамир пробежал на предельной скорости, ему казалось, что тьма стен набросится и поглотит его.
Гарки поста охраны очень удивились появлению среди ночи одного из аналитиков комиссара.
- Хотите смейтесь, хотите- нет, но я сегодня буду ночевать у вас, - заявил Тамир. Навы удивленно переглянулись. Рассмотрев несчастную и перепуганную физиономию шаса, гарки отпустили пару шуточек по этому выдающемуся поводу. Вопреки ожиданиям шуточки не имели должного воздействия на зашуганного аналитика. После этого гарки внимательно выслушали расстроенного шаса.
- Белочка, - сказал Вариега, гарки закивали головами, соглашаясь с товарищем.
- Что ты несешь, я ничего не пил! – возмутился Тамир такому цинизму со стороны навов.
- Я имел ввиду живую белочку, ты же знаешь, они свободно бегают по Цитадели, - терпеливо разъяснил гарка, выразительно покрутив пальцем у виска.
Тамир презрительно фыркнул.
- Я проверял, нет в кабинете других живых существ, кроме меня!
Гарки переглянулись и дружно пожали плечами, в глубине души каждый был уверен, что это просто каприз трусливого шаса.
- Слушай, Тамир, не пудри нам мозги и ступай отсюда. Это пост охраны, а не приют для шизанутых шасов, - строго сказал начальник поста охраны, у которого были строгие инструкции по поводу присутствия посторонних на посту.
- Я один не пойду, - решительно заявил Тамир, которому было уже все равно, что подумают гарки, - я по коридорам идти боюсь!
Навы дружно нахмурились. Слова шаса показались навам верхом кощунства и были восприняты, как личное оскорбление. Сомневаться в безопасности Цитадели! Лица гарок стали каменными. Обстановка на посту накалилась.
- Совсем крыша поехала, компьютеры до добра не доводят, я всегда знал, что нельзя доверять человским придумкам,- ледяным тоном сказал начальник поста охраны, - Вариега, проводи Тамира.
- Слушаюсь, - откликнулся гарка, недобро взглянув на шаса.
Коридоры Цитадели продолжали навевать на шаса жуть. Колыхание тьмы пугало, Тамир беззастенчиво ухватился за руку Вариеги.
- Если нас кто-то увидит, гуляющими ночью по Цитадели под ручку, тебе больше нечего боятся. Я тебя сам убью, - ворчливо произнес гарка.
Доставив Тамира до места, Вариега быстро покинул логово.
Шас присел на диван, сна не было, сил на то, чтобы попытаться проанализировать ситуацию и разобраться в ней, тоже не было. Тамир устало прикрыл глаза, прислушался.
Оно шуршало в углу…
Тамир забрался на диван с ногами, мучительно хотелось зареветь, но это уже никуда не годилось, он мужчина всё-таки…
Оно затихло…
Тамир прилег на диван, обняв подушку, как единственную надежду на спасение.
Оно не шевелилось…
Шас не поверил бы своим ушам, если б кто-нибудь рассказал, что в такой ситуации можно было уснуть. Ведь, если он уснет, оно придёт и…
Тамир просунулся от вопля.
- Ага! Дрыхнешь, напарничек! – возле дивана стоял довольный предсказатель, светившийся, как начищенный самовар.
- Доминга, - заорал счастливый шас, вешаясь на шею другу, - какая радость, что ты вернулся. Теперь оно уйдёт!
- Тамир? Ты в своем уме? Кто уйдет? – предсказатель выглядел ошарашенным. Доминга даже забыл похвастаться своей покупкой, которая лежала на столе скромно дожидаясь своего часа.
- Оно… бродит по кабинету и шуршит по ночам… - пробормотал Тамир, чувствуя себя до отвращения глупо.
Доминга несколько секунд пристально смотрел на друга, что-то соображая.
- Шуршит, говоришь?
- Шуршит, - со вздохом подтвердил Тамир.
- Блин, - пробормотал себе под нос нав.
- Доминга? – насторожился шас, с подозрением уставившись на друга, - ты что-то знаешь? Доминга! Колись!
- Я думаю, что это ёжик…
- Какой ёжик, татя тебе за пазуху! Я проверял на наличие живых существ!
- А он игрушечный, - заявил Доминга, делая пару шагов назад.
- Доминга, - с трудом сдерживая гнев, процедил Тамир, - объясни мне нормально, что значит «игрушечный ёжик»?
- Перед поездкой я был в супермаркете Гильдии, покупал по приказу комиссара приличные вещи, и мне дали в подарок игрушечного ёжика. На коробке было написано: «Имитация живого зверька. Лучшая забава для вашего ребёнка». Когда я пришел с покупками домой, я запихал коробку с игрушкой под диван, наверное, от удара ёжик включился…
- ЁЖЖЖЖИК!!! ЁЖИИИК! – взвыл Тамир, вцепляясь в волосы Доминге.
В логове «Ласвегасов» кипела безобразная драка, но, поскольку аналитики комиссара драться не умели, драка вскоре затихла.
Запыхавшиеся «Ласвегасы» сидели на полу, тяжело дыша.
Из-под шкафа на них медленно вышел игрушечный ёжик, сверкая желтыми светодиодами глаз.

@темы: Джен, Навы, Вассалы, Рассказ

---

Гость

[t-grad]

Гость

Насущные проблемы ещё не успели вытеснить на второй план события прошлой ночи. Но как бы там ни было, день выдался насыщенный, а если вспомнить, что последний раз он спал никак не меньше сорока часов назад… Франц с наслаждением растянулся на прохладной простыне и закрыл глаза. Ведь великим магистрам тоже необходимо время от времени отдыхать, не правда ли?

Насущные проблемы ещё не успели вытеснить на второй план события прошлой ночи. Но как бы там ни было, день выдался насыщенный, а если вспомнить, что последний раз он спал никак не меньше сорока часов назад… Франц с наслаждением растянулся на прохладной простыне и закрыл глаза. Ведь великим магистрам тоже необходимо время от времени отдыхать, не правда ли?

Но спалось в эту не слишком темную ночь далеко не всем. Не издав ни единого звука, распахнулась ничем не примечательная калитка, из неё вышли двое высоких рыжих мужчин и неспешно пошли вдоль высокой стены Замка. Патруль… постойте, мы сказали «Замка»? Три стройных многоетажки, они гордо возвышаются над окружающими их безликими коробками домов, но совершенно не похожи на Замок, каким его себе может представить читатель. Однако же, такова традиция. Штаб-квартира Великого Дома Чудь всегда именовалась Замком.
Итак, патруль совершал внеплановый обход, призванный вспугнуть неожиданных визитеров. Впрочем, мы не станем вводить в заблуждение наших читателей, обход этот всегда совершался по строгому графику. Это так же верно, как и то, что со времен сотворения Замка, штурмом его удалось взять только один раз. Но эта история хоть и не забытая, но давняя, а потому нас не интересует. Мы вернемся в покои великого магистра ордена Франца де Гира.

Доживающая свои последние дни луна с любопытством заглядывала в открытое по случаю теплой погоды окно. На стене мерно тикали часы. А Франц спал, уткнувшись носом в подушку, время от времени всхрапывал и что-то бормотал.
Лунные лучики бесшумно скользили по подушке, потом по рыжей голове, а когда рыжая голова повернулась – по лицу. Чуд недовольно поморщился во сне и хотел было отвернутся, но надоедливые лучи пропали... Франц не сразу понял, что заставило его открыть глаза, а когда понял…

Закончив обход на три минуты раньше положенного, патруль поспешно скрылся в той же калитке, из которой недавно вышел. Дело было в том, что за время обхода небо успели затянуть тяжелые грозовые тучи, ветер внезапно стих и на пыльный асфальт опустились первые тяжелые капли - предвестницы предстоящего дождя. Промокнуть до нитки рыцари, конечно же, не желали.

Черный, широкоплечий силуэт загораживал почти все окно, на фоне которого собственно и прорисовывался. Вот только Франц мог бы поклясться, что в комнате он один. Ни звуком, ни движением незваный гость не выдавал своего присутствия, более того, великий магистр – сильнейший маг Ордена – не чувствовал его присутствия. Франц чуть привстал и попытался дотронутся до своего визитера. Не получилось – рука прошла сквозь силуэт. Сон. Франц отвернулся от окна и вскоре уже снова спал. Однако же гость был, он бесшумно отошел от окна, подошел к постели Франца и, подняв руки над великим магистром, что-то забормотал на самой грани слуха. А, закончив бормотать, ухмыльнулся в голос. Франц моментально проснулся и вскочил с постели. Но вынужден был снова на неё опуститься – невыносимо кружилась голова.
- Отлично, - прокомментировал гость прекрасно знакомым Францу голосом. - Просто замечательно!
- Какого черта, Гуго? Что?.. – было темно, но великого магистра выдал растерянный, чуть удивленный голос. А в голове крутилась, никак не находя ответа одна единственная мысль: что происходит?
- Ты не волнуйся так, - мастер войны снова ухмыльнулся, и мягко, как будто успокаивая маленького ребенка, продолжил - это всего лишь небольшие последствия наложенного мной аркана. Сейчас станет лучше.
- Какого аркана? - и тут Франц понял. Странно, правда, почему он не заметил этот раньше, но мы оставим это на совести великого магистра. – Навский аркан, – на последних словах голос Франца дрогнул, зато он, наконец сумел встать.
- И не только, - сообщил Гуго.
В комнате стало светлее – по углам зажглись, словно сами собой, несколько сильно чадящих факелов. Удивляться откуда они взялись в его покоях великий магистр не стал. Зачем?
- Что значит «не только»? – головокружение прошло, теперь Франц твердо стоял на ногах, но понять, что задумал Гуго, не мог. И это сильно беспокоило де Гира. Беспокоило? С некоторым усилием Франц признался себе, что поведение Гуго его пугает. - Что ты со мной сделал? Зачем?
- Так нужно, - негромкий смешок. – Не затевать же мне с тобой дуэль? Это потребовало бы гораздо больше усилий. Да и кто-нибудь мог заметить…
Франц почувствовал, что вообще перестает, что-либо понимать. А ещё появилось раздражение. Появилось и выплеснулось в одном коротком вопросе:
- Ты с ума сошел? – Он тут же понял свою ошибку, но было поздно. В глазах Гуго сверкнула такая ярость, что Франц непроизвольно отступил на шаг. Но Гуго тут же отказался рядом, и самым сложным оказалось выдержать горящий ненавистью взгляд. Не отвести глаза.
Выдержал. Не отвел. Зато противник на мгновенье отвернулся. Франц уже было решил, что этот раунд остался за ним, но когда через пару секунд Гуго снова смотрел в глаза великому магистру, взгляд его был спокойным и немного отстраненным.
- Они в этом уверены… Но они не считали меня сумасшедшим, когда я привел их на Землю.
Гуго говорил лениво и почти равнодушно, но от его слов по коже великого магистра побежали мурашки. «А ведь это уже не Гуго… Но как? Как Ярга сумел до него добраться? - великий магистр на мгновенье прикрыл глаза, - прощай, друг… Нужно найти выход.»
- Ты о чем?
Ярга словно не слышал вопроса, прогуливаясь по комнате, он оказался напротив старинных часов:
- Тик-так… Предатели, - легкий взмах руки заставил стрелки остановится - часы замолчали.
- Кто предатели? – Франц как-то незаметно для самого себя оказался около письменного стола, на котором, как он помнил, должен был лежать оставленный вечером кинжал. Оставалось только протянуть руку. Но пальци прошли сквозь рукоятку не почувствовав ни малейшего сопротивления. «Что он со мной сделал? Чего он хочет? Зачем пришел?»
- Для того чтобы завоевать мир нужна армия, Франц, - словно услышав мысли великого магистра, сообщил Ярга. – Твоя мне подойдет.
И Франц вздохнул с облегчением:
- Нежели ты думаешь, что Орден пойдет за то… - и замолчал. Потому что понял.
Ярга какое-то время молчал, словно обдумывал слова Франца. Или же просто любовался произведенным эффектом. А любоваться было чем. На лице великого магистра отражались и боролись между собой за право первенства сразу несколько эмоций: злость, ненависть, гордость, растерянность. А где-то в глубине глаз рождался… нет, уже не рождался - готовился вырвать на поверхность страх. Тот самый страх, с которым Франц так долго боролся.
- Они пойдут за тобой, - наконец произнес Ярга.
- Невозможно, - Франц заметил, что у него начинают мелко дрожать руки и подгибаться колени, он замолчал, глубоко вдохнул, выдохнул, и только после этого продолжил, - невозможно завоевать мир. Ты погубишь Орден.
- Значит, он не достоин существовать, - пожал плечами собеседник.
Франц почувствовал, что ноги его больше не держат и вынужден был облокотиться на стол. Он понял, что так и будет. И не важно, победят навы и люды в этой войне, или нет – Орден это уже не спасет. Может кто-то и останется, но Великого Дома Чудь больше не будет. Конец. Как все глупо вышло… Де Гир закрыл лицо руками и глухо застонал.
По лицу Ярги скользнула презрительная улыбка - он ожидал от мастера мастеров большей выдержки.
- Страшно умирать? – Ярга был уже совсем близко, протянул руку, коснулся холодными пальцами лба магистра. - Эльяр…
Попытка сопротивления выглядела неумелой и слабой. Но только Франц знал, каких усилий стоило ему оттолкнуть от себя руку Ярги.
- Не боишься, - сам ответил на свой вопрос бывший князь. – Зато боишься за Орден. Почему? Ты не веришь в своих подданных, магистр? Впрочем, не важно. Прощай, Франц. – По лубу снова скользнули холодные пальцы, - алдык урган кектоай…
Сил сопротивляться больше не было. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что все происходящее неправильно. Мелькнула и пропала, времени обдумать её уже не было. Франц почувствовал, как врывается в мозг «Игла инквизитора». «Конец?.. Нет…»
- Нет!!!
Крик потонул в мощном раскате грома. Задрожали стекла, Франц вздрогнул и открыл глаза. В комнате было темно и прохладно, за окном шумел дождь.
Сон. Всего лишь сон. Великий магистр медленно приходил в себя, с сожалением понимая, что заснуть этой ночью уже не получится...

Укутанные в дождевики, негромко ругающиеся патрульные заканчивали очередной обход.

@темы: Джен, Навы, Рассказ