Автор: Гита Ягг из Ланкра
Пейринг: отсутствует
Предупреждения: спойлер к книге "Ребус Галла"
Персонажи: Сантьяга, Ортега, упоминается Кортес
Тип: джен
Рейтинг: G
«Растяжка»
читать дальше– Ортега, сколько тебе лет?
– Тебя стошнит, если я скажу.
– От ужаса?
– От зависти.
– То есть много?
– До черта.
– И ты за это время так и не узнал, что такое «растяжка»?
В. Панов «Ребус Галла»
Футуристические кресла, замысловатый стол, степной гладью раскинувшийся ковер, часы с одним лишь делением, неизменные картины и высокий франт в белом, небрежно сидящий на прозрачной столешнице и согревающий в руках бокал коньяка. Пожалуй, темно-янтарная жидкость была единственным цветным пятном в том сосуде элегантности, который комиссар Темного Двора именовал своим кабинетом. Сантьяга приподнял бокал, вдохнул насыщенный аромат, но так и не пригубил коньяк.
В дверь тихо постучали, и в кабинет вошел помощник.
- А, Ортега, проходите, присаживайтесь, - Сантьяга слегка отклонился назад и положил ногу на ногу. – Не хотите ли коньяка? Иногда мне кажется, что челам удалось заключить в этом напитке всю терпкую грусть осени.
- И добавить в нее горечь ожидания зимы, - поддержал беседу Ортега.
Комиссар с удивлением посмотрел на помощника. Обычно Ортега отказывался от коньяка в пользу кофе и делал это без лишних комментариев. Сантьяга понял, что Ортега сильно расстроен.
- Возможно, возможно, - пробормотал комиссар, загадочно улыбаясь, - впрочем, может статься, что на ваше мнение влияет настроение, Ортега. Я ознакомился с вашим докладом, - Сантьяга наполнил бокал и протянул его помощнику.
- Какое наказание вы мне назначите?
Сантьяга очень ценил умение Ортеги вычленить главное. Это экономило время, которое, как известно, всегда дорого. Пожалуй, время было самой стабильной валютой независимо от господствующей расы: секунды, как звонкие монеты, рассыпающиеся по мраморному полу; минуты, часы, дни - шуршащие, словно золотые листья на ветру, купюры; годы, века – как долгосрочный кредит, по которому рано или поздно спросят и спросят с процентами. Только вот деньги имели свойство двигаться, будто затянутые в водоворот, а время уносилось вперед стремительной горной рекой. Комиссар давно научился отдавать дань уважение улетающим в прошлое секундам, но также он знал, что спешка может навредить, и придется платить большие долги, причем платить тем же временем. Сейчас он нашел тихую заводь. У Сантьяги было несколько свободных минут, и он знал, как ими распорядиться.
- Скажите, Ортега, вы знали, что Мурзин прекрасно разбирается в оружии? Причем не только огнестрельном?
- Разумеется, - тут же собрался помощник и отставил нетронутый коньяк в сторону. – Я досконально изучил досье, составленное «ласвегасами». Оно было полным.
- Прекрасно, - Сантьяга сделал глоток, и Ортега подумал, что комиссар говорит о коньяке.
Помощник иногда восхищался тем, как Сантьяге удавалось одним словом передать всю гамму эмоций, испытываемых относительно того или иного предмета. С этого «Прекрасно» можно было писать картины.
- Я не почувствовал в доме магических ловушек. Их там и не было. Я решил, что логичнее было бы, если бы дом защищал маг, тем более Марина была неординарной ведьмой, - пояснил Ортега. – Это мой просчет.
- Об этом я тоже прочитал, - легко ответил Сантьяга. – Вы умете признавать свои ошибки. Это отличное качество.
Ортега молчал. Последнее, что он мог сделать, это начать оправдываться. Помощник комиссара никогда не перекладывал ответственность на чужие плечи, потому, собственно, и стал правой рукой Сантьяги.
- Однако, Ортега, вы не указали причину своего просчета, - заметил комиссар.
Помощник потер пальцем пузатый бок бокала. Тонкое стекло издавало что-то вроде мелодичного скрипа, если такой, разумеется, существует. Странный звук, но не раздражающий, даже помогающий думать, а подумать было над чем. Что он должен был ответить? Что такое не повторится? Но стоило ли говорить очевидные вещи? Вряд ли комиссар завел этот разговор ради дежурных фраз.
Сантьяга не торопил, наслаждался коньяком и тихой ночью. Он умел принимать решения молниеносно, он иногда требовал этого от подчиненных, но никогда не торопился, если этого не требовали обстоятельства. Хорошую мысль, как и отличный коньяк, приятно смаковать.
- Мне стоит дополнить доклад? – уточнил воспитанный помощник.
- Вам стоит ответить.
- Думаю, это было, - Ортега сделал неопределенной жест рукой, пытаясь подобрать точное определение. Словоохотливый комиссар не спешил прийти на помощь своему подчиненному. – Думаю, это была ревность, комиссар. Профессиональная ревность.
Последнюю фразу Ортега проговорил едва слышно, но у навов отличный слух. Сантьяга внимательно посмотрел на повесившего нос помощника.
- Ревность, - протянул комиссар, рассматривая бокал. Он покрутил бокал, и коньяк, до этого напоминавший застывший янтарь, качнулся волнами, словно золотое море на закате, - сильное чувство, которое, конечно, мешает, но может быть и полезно. Вы ведь понимаете это, Ортега?
- Ревность может быть полезна, - Ортега не переспрашивал, он просто пробовал фразу на вкус, пытаясь понять каждый оттенок, который она может подарить, отдать. – Возможно. Ревность заставляет нас стремиться к большему.
- И только?
Ортега внимательно посмотрел на Сантьягу, пытаясь определить, присутствует ли в небрежной фразе намек на иронию, но комиссар оказался серьезен.
- Чтобы изучить все, что попадается под руку или под ногу, понадобится много времени. По-вашему, это рационально? - Сантьяга позволил себе тень улыбки, когда заметил, как дернулся кончик уха помощника. Видимо, проклятая «растяжка» крепко задела самолюбие Ортеги.
- Нет, но в общих чертах стоит знать все, с чем можешь столкнуться.
- Я этого не отрицаю, но вы сами сказали, что стоить знать «в общих чертах». Вы же знаете, что такое «растяжка»?
- Знаю, но Кортес знает лучше, - признал Ортега.
Сантьяга вопросительно приподнял брови.
- Надо было пропустить его вперед, - сделал вывод помощник и поморщился, - это было бы проще, чем изучать «растяжки», и быстрее.
Комиссар допил коньяк.
- Вы правы, Ортега. Можете идти.
Помощник поднялся из кресла и на мгновение бросил на Сантьягу вопросительный взгляд.
- Вы что-то хотели спросить, Ортега?
- Да. Наказание…
Сантьяга махнул рукой.
- Ортега, есть ошибки, за которые стоит наказывать, и наказывать жестоко, а есть, которые нужно подробно разобрать. Идите, Ортега.
Помощник кивнул, вышел в темноту коридора и беззвучно закрыл дверь. Сантьяга, улыбаясь, покачал головой. Иногда Ортега поступал безрассудно, и именно в такие минуты Сантьяга вспоминал веселость давно прошедших беспечных дней.
В дверь тихо постучали, и в кабинет вошел помощник.
- А, Ортега, проходите, присаживайтесь, - Сантьяга слегка отклонился назад и положил ногу на ногу. – Не хотите ли коньяка? Иногда мне кажется, что челам удалось заключить в этом напитке всю терпкую грусть осени.
- И добавить в нее горечь ожидания зимы, - поддержал беседу Ортега.
Комиссар с удивлением посмотрел на помощника. Обычно Ортега отказывался от коньяка в пользу кофе и делал это без лишних комментариев. Сантьяга понял, что Ортега сильно расстроен.
- Возможно, возможно, - пробормотал комиссар, загадочно улыбаясь, - впрочем, может статься, что на ваше мнение влияет настроение, Ортега. Я ознакомился с вашим докладом, - Сантьяга наполнил бокал и протянул его помощнику.
- Какое наказание вы мне назначите?
Сантьяга очень ценил умение Ортеги вычленить главное. Это экономило время, которое, как известно, всегда дорого. Пожалуй, время было самой стабильной валютой независимо от господствующей расы: секунды, как звонкие монеты, рассыпающиеся по мраморному полу; минуты, часы, дни - шуршащие, словно золотые листья на ветру, купюры; годы, века – как долгосрочный кредит, по которому рано или поздно спросят и спросят с процентами. Только вот деньги имели свойство двигаться, будто затянутые в водоворот, а время уносилось вперед стремительной горной рекой. Комиссар давно научился отдавать дань уважение улетающим в прошлое секундам, но также он знал, что спешка может навредить, и придется платить большие долги, причем платить тем же временем. Сейчас он нашел тихую заводь. У Сантьяги было несколько свободных минут, и он знал, как ими распорядиться.
- Скажите, Ортега, вы знали, что Мурзин прекрасно разбирается в оружии? Причем не только огнестрельном?
- Разумеется, - тут же собрался помощник и отставил нетронутый коньяк в сторону. – Я досконально изучил досье, составленное «ласвегасами». Оно было полным.
- Прекрасно, - Сантьяга сделал глоток, и Ортега подумал, что комиссар говорит о коньяке.
Помощник иногда восхищался тем, как Сантьяге удавалось одним словом передать всю гамму эмоций, испытываемых относительно того или иного предмета. С этого «Прекрасно» можно было писать картины.
- Я не почувствовал в доме магических ловушек. Их там и не было. Я решил, что логичнее было бы, если бы дом защищал маг, тем более Марина была неординарной ведьмой, - пояснил Ортега. – Это мой просчет.
- Об этом я тоже прочитал, - легко ответил Сантьяга. – Вы умете признавать свои ошибки. Это отличное качество.
Ортега молчал. Последнее, что он мог сделать, это начать оправдываться. Помощник комиссара никогда не перекладывал ответственность на чужие плечи, потому, собственно, и стал правой рукой Сантьяги.
- Однако, Ортега, вы не указали причину своего просчета, - заметил комиссар.
Помощник потер пальцем пузатый бок бокала. Тонкое стекло издавало что-то вроде мелодичного скрипа, если такой, разумеется, существует. Странный звук, но не раздражающий, даже помогающий думать, а подумать было над чем. Что он должен был ответить? Что такое не повторится? Но стоило ли говорить очевидные вещи? Вряд ли комиссар завел этот разговор ради дежурных фраз.
Сантьяга не торопил, наслаждался коньяком и тихой ночью. Он умел принимать решения молниеносно, он иногда требовал этого от подчиненных, но никогда не торопился, если этого не требовали обстоятельства. Хорошую мысль, как и отличный коньяк, приятно смаковать.
- Мне стоит дополнить доклад? – уточнил воспитанный помощник.
- Вам стоит ответить.
- Думаю, это было, - Ортега сделал неопределенной жест рукой, пытаясь подобрать точное определение. Словоохотливый комиссар не спешил прийти на помощь своему подчиненному. – Думаю, это была ревность, комиссар. Профессиональная ревность.
Последнюю фразу Ортега проговорил едва слышно, но у навов отличный слух. Сантьяга внимательно посмотрел на повесившего нос помощника.
- Ревность, - протянул комиссар, рассматривая бокал. Он покрутил бокал, и коньяк, до этого напоминавший застывший янтарь, качнулся волнами, словно золотое море на закате, - сильное чувство, которое, конечно, мешает, но может быть и полезно. Вы ведь понимаете это, Ортега?
- Ревность может быть полезна, - Ортега не переспрашивал, он просто пробовал фразу на вкус, пытаясь понять каждый оттенок, который она может подарить, отдать. – Возможно. Ревность заставляет нас стремиться к большему.
- И только?
Ортега внимательно посмотрел на Сантьягу, пытаясь определить, присутствует ли в небрежной фразе намек на иронию, но комиссар оказался серьезен.
- Чтобы изучить все, что попадается под руку или под ногу, понадобится много времени. По-вашему, это рационально? - Сантьяга позволил себе тень улыбки, когда заметил, как дернулся кончик уха помощника. Видимо, проклятая «растяжка» крепко задела самолюбие Ортеги.
- Нет, но в общих чертах стоит знать все, с чем можешь столкнуться.
- Я этого не отрицаю, но вы сами сказали, что стоить знать «в общих чертах». Вы же знаете, что такое «растяжка»?
- Знаю, но Кортес знает лучше, - признал Ортега.
Сантьяга вопросительно приподнял брови.
- Надо было пропустить его вперед, - сделал вывод помощник и поморщился, - это было бы проще, чем изучать «растяжки», и быстрее.
Комиссар допил коньяк.
- Вы правы, Ортега. Можете идти.
Помощник поднялся из кресла и на мгновение бросил на Сантьягу вопросительный взгляд.
- Вы что-то хотели спросить, Ортега?
- Да. Наказание…
Сантьяга махнул рукой.
- Ортега, есть ошибки, за которые стоит наказывать, и наказывать жестоко, а есть, которые нужно подробно разобрать. Идите, Ортега.
Помощник кивнул, вышел в темноту коридора и беззвучно закрыл дверь. Сантьяга, улыбаясь, покачал головой. Иногда Ортега поступал безрассудно, и именно в такие минуты Сантьяга вспоминал веселость давно прошедших беспечных дней.